Все могло быть иначе

Глава 14

Открыв дверь, Андреа вышла из комнаты, которую вчера Дэвид предоставил в полное ее распоряжение, и очутилась в коридоре, ведущем в гостиную.

Оказавшись в незнакомой постели, она не могла заснуть и долгое время пребывала то ли в полусне, то ли в полудреме. В конце концов в три часа утра она проснулась окончательно и больше не засыпала. Не боялась ли Андреа встретиться с Викторией, когда, после бессонной ночи, с интересом бродила по комнатам дома?

Она никогда не видела дома, похожего на этот, даже в иллюстрированных журналах. Те несколько комнат, через которые она прошла с Дэвидом после прибытия сюда, были обставлены старой и дорогой мебелью, на окнах висели тяжелые гардины, на полу лежали роскошные восточные ковры. Ее прогулка по комнатам дома была похожа, — не совсем конечно, но почти, — на посещение дорогого антикварного магазина. Показывая Андреа ее комнату, Дэвид пообещал утром ознакомить ее с остальными помещениями. Она, скрестив пальцы, думала, что увиденные ею комнаты служат лишь для приема гостей, а в остальном дом должен выглядеть более современно, на уровне нашего века.

Андреа отметила рождественские украшения в комнатах, которые не шли ни в какое сравнение с праздничным убранством их дома. Первой привлекла ее внимание елка. Она была очень высокой и пушистой и стояла не в комнате, а в лесу, и была видна сквозь огромное окно. Лесная красавица была богато украшена, особенно выделялись позолоченные банты. Елка выглядела торжественно и солидно, как на витринах больших богатых магазинов.

Все подарки были упакованы одинаково — позолоченная бумага и зеленая бархатная лента, завязанная большим бантом — кроме нескольких, которые лежали отдельно за креслом. Андреа сразу догадалась, что они от мамы. Дэвид ничем специально не стал обращать внимание девочки на них, но очень хотел, чтобы Андреа заметила.

Как только они вошли в комнату, где Андреа предстояло жить, и поставили чемоданы, Дэвид сразу же попросил девочку позвонить домой, чтобы оповестить всех близких о благополучном прибытии на место. Андреа пыталась отказаться и уговорить Дэвида отложить это на утро, но он не согласился. Дэвид сказал, что если не позвонить, то ее мама не будет спать всю ночь, мучась в догадках, не случилось ли чего-нибудь с ее дочерью в дороге.

После второго гудка в трубке послышался голос Шона, Андреа ответила.

— Здравствуй, ну, наконец-то! — с упреком сказал Шон.

— Дорога от аэропорта до дома Дэвида очень длинная и заняла много времени, — ответила ему сестра, надеясь, что это успокоит его.

— Ладно. Как там у тебя?

— Я еще не успела ничего увидеть. Когда самолет приземлился, было очень темно.

— А что она из себя представляет?

Андреа понизила голос:

— Я ее еще тоже не видела.

— Мы сегодня ходили в кино.

— Что вы смотрели?

— «Твердолобый». Я считаю картину глупой, а папе и Эрику она понравилась.

Его усилия придать голосу спокойный тон, как будто Андреа заночевала у друзей, а не находилась сейчас за тысячи миль от него, подсказали ей, что он больше не сердится на нее и, наверное, даже волнуется. По меньшей мере, он не так зол, как был в то утро.

— А как считает мама?

— Она не ходила с нами.

Шон помолчал.

— Подожди, я ее позову. Она только что вышла, чтобы принести дрова для камина.

— Не беспокойся, — быстро сказала Андреа и добавила: — Только скажи ей, что у меня все в порядке, и я позвоню через пару дней.

— Андреа, она убьет меня, если я сейчас не позову ее. Она превратила всех нас в сумасшедших в ожидании твоего звонка.

— Я должна идти, меня ждет Дэвид.

Андреа быстро попрощалась и повесила трубку, прежде чем Шон успел что-либо сказать.

Девушка почувствовала себя виноватой. Но чувство вины было главным образом из-за того, что Дэвид, наверняка, спросит о разговоре с Кэрли и ужаснется тому, что Андреа с ней даже не разговаривала.

Сделав несколько шагов по коридору, она остановилась и огляделась. Все было непривычно. На картине, висевшей напротив нее, были изображены собака и девочка в длинном платье. Андреа была уверена, что это не та картина, которую она видела здесь вчера вечером. Она еще раз оглянулась. На противоположной стене висела еще одна картина с собакой, приземистой и некрасивой, с мячом в зубах. Андреа внимательно осмотрела обе стены. Почти все пространство стен занимали картины с различного вида собаками, которых только можно представить.

Когда она рассматривала одну из самых уродливых собак, послышался звук приближающихся шагов. Андреа, будто застигнутая врасплох за непозволительным поступком, уставилась немигающим взором в орнамент на потолке и крепко сжала кулаки в карманах джинсов.

Из-за поворота коридора не спеша вышла женщина — высокая и стройная, с темными волосами до плеч. Она была одета в темно-серый костюм и белую блузку, а на ногах — черные туфли на высоких каблуках. В глазах Андреа такой внешностью могла обладать только очень богатая персона, скорее всего имеющая отношение к королевской семье.

Женщина подошла поближе и бросила на Андреа неодобрительный взгляд, который быстро сменился на натянутую улыбку.

— Я тебя напугала?

— Я рассматривала картины.

— Та, что напротив тебя — Бенсон.

Андреа нахмурила брови.

— А я думала, что это бульдог.

— Нет. Бенсон — фамилия художника, — пояснила Виктория снисходительно.

— О-ох, — это все, что девочка смогла произнести в ответ.

Она не помнила, чтобы когда-нибудь оказывалась в столь глупом положении.

— Моя мама тоже раньше рисовала, но она рисовала акварелью.

Возникла пауза, затем снова мимолетная улыбка. На этот раз улыбка скрытая.

— Это объясняет интерес Дэвида к акварели.

Виктория с протянутой рукой подошла к Андреа:

— Думаю, ты уже поняла, кем я прихожусь тебе. Виктория Монтгомери — супруга твоего отца.

Андреа пожала руку Виктории.

— Андреа Хэргроув, — сказала она.

— Хорошо, что ты уже встала. Я хотела бы вместе с тобой осмотреть твой гардероб перед тем, как поехать в Хэзорн на рождественские праздники. Тебе придется со мной и твоим отцом быть на трех приемах, которые состоятся здесь, в Лондоне, на днях. Я говорила с Дэвидом сегодня утром об этих приемах, и он сказал, что забыл предупредить тебя о них. Боюсь, ты не привезла необходимых для приемов туалетов…

Виктория, обойдя Андреа, прошла в комнату девочки. Андреа последовала за ней, благодаря Бога за то, что встав рано утром, догадалась застелить свою постель. Она еще не успела ничего сказать, как Виктория уже открывала гардероб. Он был пуст.

— Я еще не разобрала чемоданы, — сказала Андреа. — Я собиралась сделать это после завтрака.

Последовал полный нетерпения взгляд Виктории.

— Тогда не покажешь ли мне, что ты привезла с собой из одежды? Я посмотрю, может быть, придется купить еще что-нибудь к тому, что у тебя есть.

Андреа открыла чемоданы и взяла несколько вещей: ее лучшие шерстяные брюки изумрудно-зеленого цвета и кашемировый свитер, который подарила ей бабушка Барбара ко дню рождения.

Виктория вздохнула.

— Все это очень мило, — сказала она отстраненно, — но нет ли у тебя чего-нибудь более подходящего для торжественных визитов?

— Мы в Бекстере не очень следим за внешним видом.

Андреа показалось, что сейчас она не выдержит и закричит. Она выглядела как девочка из глухой лесной деревушки. С другой стороны, от досады она готова была пуститься во все тяжкие.

— Ладно. Я все поняла. Я знаю, что нам нужно сделать, — резко сказала Виктория.

Андреа не удивилась и не обиделась на это своеобразное заявление — она ожидала его.

— Я подготовлю сегодня программу по пополнению твоего гардероба, и как только вы с Дэвидом побываете в школе, которую он тебе подыскал, мы займемся ее выполнением. У нас очень мало времени, но такие проблемы надо решать неспеша.

Виктория развернулась и пошла к двери.

— Я составлю список необходимых тебе вещей и магазинов, в которых можно их приобрести, и передам его Гарольду до того, как уеду в город, скорее всего еще до обеда.

Потом, как бы только что припомнив, она добавила:

— Думаю, тебе не стоит переодевать школьную форму, когда ты поедешь за покупками. Она тебе так идет.

Андреа тут же спросила:

— А вы со мной не поедете?

— Зачем?

— Чтобы быть на сто процентов уверенной, что будут куплены действительно нужные вещи, — сказала Андреа, терзаясь между боязнью пойти за покупками одной и нежеланием оставаться целый день в обществе Виктории.

— Обслуживающий персонал в магазинах хорошо позаботится о тебе.

Не зная, что еще сказать или сделать, Андреа последовала вниз по лестнице за Викторией.

Дэвид уже ждал в столовой. Увидев их, он встал.

— Как вы спали? — спросил он, обойдя вокруг стола и поцеловав каждую из них в щеку.

Неожиданно появилась женщина в черно-белой униформе с подносом в руках. Она поставила перед Дэвидом и Андреа по тарелке омлета с сосисками, а перед Викторией — половинку грейпфрута.

— Чай? — спросил Дэвид.

Андреа отрицательно покачала головой. Она не любила ни чай, ни омлет.

— А можно кофе?

Дэвид отодвинул стул и начал вставать.

— Я забыл узнать у тебя, что ты любишь есть на завтрак. Когда госпожа Рэнкин спросила меня об этом, я попросил ее приготовить еще одну порцию того, что она обычно готовит для меня.

Дэвид пошел в сторону кухни. Виктория поставила чашку на блюдце с громким стуком.

— Дэвид, пожалуйста, не беспокойся. Я уверена, Андреа один раз может обойтись и без кофе.

— Это займет всего пару секунд, — сказал Дэвид и исчез на кухне.

Виктория повернулась к Андреа.

— Твой папа, кажется, намерен баловать тебя, — сказала она со вздохом.

Андреа сглотнула. Что она могла ответить?

— Извините, я не хотела прерывать завтрак.

— Конечно, нет. Но я имела в виду совсем другое.

Виктория обворожительно улыбнулась.

— Я боюсь, что ближайшие недели будут очень сложными для Дэвида. По крайней мере, до тех пор, пока он не убедится, что ты не вскочишь в первый же самолет в сторону твоего дома и не покинешь его.

Она несколько секунд смотрела на грейпфрут, затем продолжила.

— Уверена, для тебя не будет большим секретом, если я скажу, что была против твоего приезда к нам, против того, чтобы ты стала членом нашей семьи. Но увидев, как обрадовался Дэвид твоему возможному приезду, я была вынуждена изменить свою позицию.

Андреа, вот уже не в первый раз, просто не знала, что ответить.

— При минимальных усилиях с твоей и моей стороны, — продолжала Виктория, — мы можем прекрасно жить вместе, не вмешиваясь в дела друг друга.

Если Андреа и надеялась на что-то большее, то Виктория была решительно против каких-либо других форм их сосуществования. Было ясно, Виктория считала, что она и так зашла слишком далеко, согласившись с приездом в Лондон дочери мужа.

— Я постараюсь, — ответила Андреа.

— Мне приятно это слышать, — сказала Виктория, подтверждая свои слова легким кивком.

Дэвид вернулся в столовую.

— Кофе будет через минуту, — сообщил он, улыбнувшись.

Андреа улыбнулась ему в ответ, взяла вилку и откусила кусочек сосиски.

Она была ужасно невкусная.