Все могло быть иначе

Глава 20

Чем ближе они подъезжали к дому, тем сильнее билось сердце Андреа. Она была рада, когда Дэвид сказал, что наймет машину вместо того, чтобы кто-то приезжал встречать их. Так ей будет легче привыкнуть к мысли, что она снова дома, и никто не увидит, что происходит с ней сейчас.

Андреа с жадностью смотрела на знакомую сельскую местность, на то, как природа пробивает оборону зимы и тянется к весне.

Она странно воспринимала свое отсутствие здесь целую зиму. До этого Андреа никогда не покидала эти места больше, чем на неделю. Она старалась подметить какие-то перемены, хотя понимала, что сделать это невозможно, ведь прошло всего лишь четыре месяца, а не четыре года. Ей было жаль, что она не видела, как выпал снег и как он таял. Ей было жаль, что она не сбивала сосулек с крыши веранды, что не смотрела вместе с мамой на стаи улетающих на зимовку диких гусей. Теперь она уже в пяти минутах езды от дома. Андреа тревожило, что она увидит, когда войдет туда. Может быть перемены, которые она искала по дороге сюда, обнаружатся внутри дома.

Андреа поняла, что все эти переживания отражаются на ее лице, когда краешком глаза заметила, что Дэвид с сочувствием смотрит на нее.

— Нервничаешь? — спросил он.

— Нет.

Встретив взгляд Дэвида, Андреа робко согласилась:

— Да.

— Я понимаю тебя. Со мной происходило бы то же самое.

— Так было, когда ты вернулся сюда?

— Ты имеешь в виду прошлую осень?

— Да.

Дэвид глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

— Тогда голова моя была занята другим.

— Твоим отцом?

— Да. А еще я очень хотел снова увидеть твою маму.

Андреа закинула волосы за спину и поправила челку.

— Я сейчас подумала, что твой отец мог бы быть моим дедушкой.

Дэвид улыбнулся.

— Ты права.

— В некотором роде он стал причиной того, что мы оказались вместе.

— Он не стал бы возражать, — сказал Дэвид, думая о том, как его отец не раз говорил, что ему очень хочется иметь внуков.

Андреа устроилась поудобнее на сиденье и закинула ногу на ногу.

— Расскажи мне о нем.

Голос Дэвида стал мягким и задумчивым.

— Он был уравновешенным мужчиной, много читал и страстно любил рыбачить. Когда я учился в высшей школе, и отец, наконец, понял, что мое стремление стать писателем не просто детские мечты, он посоветовал мне не слушать никого, кто говорит, что надо на всякий случай иметь вторую профессию. Отец пояснил, если у меня будут другие возможности для разрешения различных затруднений, я никогда не смогу преодолеть тех сложностей, которые возникают у любого начинающего писателя.

— Он был прав?

Дэвид усмехнулся.

— Это один из тех случаев, когда нельзя быть полностью уверенным. Я встречал людей, которые писали в течение первой половины жизни, не были признаны, но все же продолжали писать с удивительным вдохновением. Я, правда, не принадлежу к этому сорту людей. Мне нужна отдача. Лучше действовать по принципу «даю — беру». Это происходит, когда публикуют твои книги. Это называется успех.

Дэвид улыбнулся.

— Появляющиеся при этом деньги тоже не маловажный фактор.

С Андреа никогда никто не разговаривал так, как Дэвид. Он всегда говорил, как добрый, мудрый друг, никогда не осуждал ее поступки и не читал нотаций, не критиковал, если она делала что-то не так.

— А какая была бабушка?

— Воспоминания о ней не так ясны и отчетливы.

Дэвид остановился на секунду.

— Нет, пожалуй, это не так. Я помню ее так же прекрасно, как и отца. Но все воспоминания о ней затуманены последними годами ее жизни, четыре года она медленно и тяжело умирала.

Дэвид заколебался, борясь с тягостными мыслями о прошлом.

— Временами я вспоминаю ее смеющуюся, скачущую на лошади вместе со мной и отцом. Но это как отдельный, ни с чем не связанный эпизод. Такие воспоминания можно сравнить с радужными бликами, возникающими перед глазами, если их закрыть в яркий солнечный день. Кажется, к ним можно прикоснуться, но открываешь глаза, и они исчезают.

Андреа откинулась на спинку сиденья.

— Мне нравится слушать тебя.

Дэвид грустно улыбнулся.

— Тебе нравится, что я отвлекаю от мыслей о том, что ждет тебя в конце поездки.

Он повернул налево. Им оставалось ехать меньше четверти мили.

— Нет, любезный господин, — сказала Андреа, взмахнув рукой. — Ты обижаешь самого себя.

Дэвид засмеялся.

— Пребывание в Англии немного изменило тебя.

Эти слова застали девочку врасплох. Она на несколько секунд задумалась, прежде чем ответить.

— Гораздо больше, чем ты думаешь.

— Я рад. Знакомя тебя с Лондоном, я сам увидел его будто в первый раз. Ты помогла мне глубже проникнуть в жизнь этого города.

— Как ты думаешь, вы можете когда-нибудь переехать в Штаты? — Андреа делала вид, будто спросила чисто случайно, но по ответу Дэвида поняла, что обман не удался.

— Разве можно представить, чтобы Виктория жила где-либо кроме Англии?

— Ты мог бы купить себе такой же дом, как в Хэзорне. Добираться до него на самолете было бы не намного дольше, чем ехать до Хэзорна на машине.

Дэвид не ответил ей. Он снизил скорость, и через несколько минут они уже въезжали на подъездную дорожку.

— Все. Приехали.

У Андреа сильно забилось сердце, когда она увидела родной дом. И это была не мечта, это была реальность. Она действительно дома.

— Он такой же, как и прежде, — волнуясь, сказала девочка.

— А ты что ожидала? — спросил Дэвид спокойно.

Андреа сидела неподвижно, не открывая дверь и не делая никаких движений.

— Не знаю… Может быть потому, что я изменилась так сильно, мне кажется, что и все вокруг должно было измениться.

— Думаю, как только ты немного поживешь здесь, тебе будет нравиться постоянство здешней обстановки.

Дэвид открыл дверцу машины.

— Идем. Не можем же мы все время сидеть в машине.

Андреа продолжала сидеть неподвижно.

— Я боюсь, — наконец сказала она.

— Чего?

— Я не знаю.

Дэвид нагнулся и заглянул ей в глаза.

— Итена нет дома.

Андреа удивленно посмотрела на него.

— Откуда ты знаешь?

— Я звонил Кэрли перед отъездом из аэропорта, когда ты ходила покупать подарок Эрику. Она сказала, что Итен уехал в Колумбус по служебным делам.

Андреа облегченно вздохнула и благодарно посмотрела на Дэвида.

— Ты всегда делаешь мне что-то приятное, как, например, сейчас.

— Не понял…

— Облегчаешь мне жизнь. Я знаю, как долго ты искал школу в Лондоне, которая понравилась бы мне, и помню, что ты не поехал ради меня в Хэзорн писать свою книгу.

Дэвид хотел было сказать, что ему хорошо было с ней в Лондоне, но потом передумал, сообразив, что девочка ни за что не поверит.

— Я просто хотел, чтобы твоя мама знала, когда мы приедем и не ждала нас понапрасну раньше времени.

Через несколько секунд Андреа, наконец, решилась выйти из машины. Она подошла к Дэвиду и спросила:

— Как я выгляжу?

— Как миллион долларов.

— Только долларов? — спросила девочка, притворяясь обиженной. — Почему не фунтов стерлингов?

Дэвид засмеялся и потрепал ее по голове.

— Ах ты, маленькая плутовка.

Она взяла его под руку, и они пошли к дому.

— Надо будет сразу же показать Шону модель корабля, которую я купила для него.

Дэвид чуть отошел от нее.

— Как хочешь, — ответил он. — Первые десять минут я буду занят багажом.

— Но мне хотелось, чтобы ты…

Она замолчала, услышав звук открывающейся двери, и они увидели, как Кэрли спускается по ступенькам веранды им навстречу.

Кэрли была в зеленой кофте и джинсах, волосы заплетены в косу, переброшенную через плечо. Острая боль пронзила сердце Дэвида, перехватив дыхание. Он позволил себе представить, как крепко обнял бы ее, будь они сейчас одни… И целуя долго и радостно, он сказал бы, как скучал по ней, и как ему одиноко без нее. Сердце его бешено колотилось, но усилием воли ему удалось сдержать себя и спрятать эти фантазии в дальний угол души, до лучших времен.

— Здравствуй, мама, — сказала Андреа с непередаваемым чувством.

— Здравствуй, — ответила Кэрли, стоя на дорожке с разведенными для объятий руками.

Андреа не заставила долго ждать себя, и в следующую секунду Кэрли судорожно обнимала дочь, откинув голову назад, чтобы лучше разглядеть лицо девочки.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала она.

Слезы радости уже давно текли по ее щекам, отражая последние яркие лучи вечернего солнца.

Дэвид боролся с приливом ревности, наблюдая, как страстно Андреа обнимает мать. Последняя надежда на возвращение девочки в Лондон исчезала безвозвратно.

— А где Шон? — спросила Андреа.

— Дома, ждет тебя.

Кэрли еще крепче прижала дочку к себе, всем видом показывая, что больше никуда и никогда не отпустит ее от себя.

— Боже, как я соскучилась по тебе!

— Мама, я тоже очень соскучилась, — сказала Андреа, чуть отходя в сторону, но не отпуская мать.

Глаза Кэрли лучились такой радостью, что могли соперничать с солнцем.

— Соскучилась не только я. Как только стало известно, что ты приезжаешь, телефон не умолкал с самого утра.

Андреа выглядела удивленной и очень обрадованной.

— И кто же звонил?

— Сюзанна, Дженис, Пэтти, Брайн — я могу долго перечислять.

Кэрли взяла Андреа за руку, и они пошли к дому.

— Брайн тоже звонил? — довольная переспросила девочка.

— Два раза, — ответила мать.

Дэвид проводил их взглядом до крыльца, потом пошел к машине, чтобы достать из багажника чемоданы Андреа. Он был раздражен. Кэрли наверное все утро репетировала, что сказать при встрече. Особенно хорошо придумано с телефонными звонками — угодить Андреа и показать, как она желанна здесь. Дэвид с силой захлопнул багажник, ища хотя бы физического выхода своему гневу. Пришла мысль, что он не в праве так думать. Он положил руки на бедра, запрокинул голову, глядя в безоблачное небо, и несколько раз глубоко вдохнул.

— Почему ты не заходишь?

Дэвид услышал голос Кэрли. Он резко повернулся и уронил пакет с подарками, которые Андреа купила для братьев.

— Решил, что вам надо какое-то время побыть одним.

— Шон в восторге. Они так вцепились друг в друга, что даже не заметили, как я ушла.

Кэрли обнимала себя, пытаясь защититься от прохладного ветра.

— Она выглядит просто замечательно, Дэвид.

Всего его вдруг охватила неудержимая злость.

— Кого же ты ожидала увидеть, растрепанное чучело с копной нечесанных волос?

— Почему ты злишься на меня?

Дэвид нагнулся и поднял пакет.

— Я не злюсь, — почти спокойно ответил он.

— Что-то не так?

— Ну, что ты хочешь, Кэрли? — снова начал распаляться Дэвид. — Как, дьявол возьми, я должен поступать? Ты послала Андреа ко мне погостить, а потом я должен был вернуть ее обратно домой, как будто она автомобиль, сданный в аренду. Теперь ты рассчитываешь, что я исчезну из вашей жизни и что подобное больше никогда не повторится?

— Дэвид, не случилось ничего непредвиденного, я никогда не обещала тебе…

— Правильно. Ты ничего не обещала, но и не предупредила меня о состоянии девочки перед ее отъездом в Англию.

— Мы же договорились, что она пробудет у тебя только две недели.

Кэрли взяла дорожную сумку девочки и перекинула лямку через плечо.

— Как долго ты пробудешь здесь?

— Посмотрю, как она устроится, и сразу же поеду в аэропорт.

— А я думала…

Дэвид усмехнулся и снова перебил Кэрли.

— Только не говори, что, не смотря на возможные неприятности, ты выделила мне в доме отдельную комнату.

— Я зарезервировала для тебя номер в гостинице.

— Какое внимание! Но для чего? Чтобы я был здесь под рукой и сказал Андреа, как хорошо она сделала, что вернулась домой, если вдруг она надумает возвратиться в Лондон.

Он подошел почти вплотную к ней.

— Хватит, Кэрли. Я не буду больше плясать под твою дудку. Если Андреа решит вернуться в Англию и жить со мной, то я ничего не буду иметь против и не буду даже пытаться разубедить ее.

Кэрли испуганно отступила на шаг.

— Ты не имеешь права на…

— Подумай, Кэрли. Что касается Андреа, я имею все права. В письмах есть все тому доказательства.

Кэрли пристально рассматривала лицо Дэвида, не зная в каком тоне лучше продолжать разговор.

— Но она не твоя дочь, — испуганно и совсем растерянно прошептала она, делая последнюю попытку убедить Дэвида.

— И ты собираешься сказать ей об этом? — спокойно парировал Дэвид.

— Ты же знаешь, что нет.

Тревога в ее глазах стремительно заменяла место растерянности.

— Откуда у тебя вдруг появилась такая отеческая забота о ребенке, которого ты узнал лишь шесть месяцев назад?

Дэвид пожал плечами. Кэрли медленно опустила сумку. Ее испуг прошел, появилось возмущение.

— Позволь мне сказать прямо, ты собираешься пользоваться правами отцовства, но ты мнимый отец, а я ее настоящая мать.

— Я скажу только одно, если Андреа захочет, мой дом всегда будет и ее домом.

— Что ты пытаешься доказать этим?

— Ничего особенного.

— Когда ты согласился помочь мне, ты признал, что она моя дочь. Но ничего же не изменилось, Дэвид.

— Черта с два. Благодаря тебе сотни людей на обеих континентах теперь знают, что я отец Андреа. Из-за твоих манипуляций я должен поступать сейчас, как истинный отец девочки или получу ярлык безнравственного человека.

— Вот как ты думаешь теперь, — зло сказала Кэрли отчеканивая каждое слово. — На самом деле тебя не интересует Андреа. Ты боишься, что о тебе подумают другие. Боишься, что вдобавок к другим своим трофеям ты получишь звание «отца на один год».

— Одумайся, что ты говоришь!

Дэвид замолчал, услышав звук открывающейся двери. Он взглянул туда и увидел стоящую в дверях Андреа. В одной руке девочка держала довольного Мьюффи, а другой махала ему и Кэрли.

— Почему вы не идете в дом? — крикнула она. — Шон ждет твой автограф, Дэвид, а я хочу показать маме, что мы купили ей в том магазинчике в Сохо.

— Мы закончим разговор позже, — совсем тихо сказала Кэрли.

— Что касается меня, — также тихо ответил ей Дэвид, — то я сказал все, что хотел. Если, конечно, ты не изменишь своего решения и не скажешь Андреа, что я не являюсь ее отцом.

Он вернулся к машине, взял чемодан, посмотрел в сторону крыльца, на Кэрли и, стараясь говорить спокойно и приветливо, спросил:

— Почему бы нам не последовать предложению нашей дочери и не пойти в дом?

— Ты проиграешь, Дэйв, — сказала Кэрли следуя за ним.

Дэвид прекрасно осознавал, что она права. Что значат четыре месяца, проведенные с ним, по сравнению с почти шестнадцатью годами, прожитыми вместе с родными? И откуда вообще появилось это неожиданное желание, чтобы Андреа жила у него? Дэвид задумался. Неужели это реакция на то, что он потеряет Андреа? До сих пор у него еще теплилась надежда, что девочка вернется в Лондон. Охваченный замешательством и сомнениями, он все же не удержался и решил поддразнить Кэрли.

— Давай поспорим.

— Дэвид, никогда не надо спорить, если ты потом не сможешь смириться с проигрышем, — резко сказала она.

У Дэвида проскользнула искорка надежды. В браваде Кэрли звучали и нотки беспокойства. Может быть от того, что она не знает, что уже выиграла? А может быть происходит что-то другое, о чем он не догадывается, и что может помочь ему?

— Есть одно обстоятельство, с которым я не смогу смириться — это потеря Андреа, — ответил он, зная, что для Кэрли эти слова прозвучат как угроза, но не смог сдержаться.

За последние двенадцать часов положение в корне изменилось. Дэвиду не оставалось ничего другого, как искать выход из сложившейся ситуации.