Все могло быть иначе

Глава 19

Дэвид откинулся на спинку кресла, пристально всматриваясь в экран компьютера. Он и раньше сталкивался с трудностями, когда писал, но в этот раз все было по другому. Идеи о возможном пути решения проблем своего героя возникали у него в голове, но как только он начинал излагать их на бумаге, мысли исчезали или казались неинтересными.

Ясно, что в последнее время жизнь его принимала самые неожиданные обороты, но он не в силах был изменить что-то. Кроме того, если сейчас причиной всех проблем он считает Андреа, то что же будет, когда она через пару дней уедет? Он останется со своим героем, стоящим на улице с кейсом и тремя детьми, и с двумястами страницами, которые еще необходимо сочинить, описав в них благополучное разрешение всех проблем героя.

Дэвид не думал, что предстоящий отъезд Андреа будет восприниматься им так болезненно. Он заставлял себя верить в то, что она навестит родных и через неделю вернется назад. Но ему становилось все труднее и труднее лгать самому себе. Приехав домой, она обнаружит кучу интересных вещей, которые не дадут ей возвратиться к нему.

Дэвид немало потратил сил, отговаривая девочку лететь первым же самолетом в Америку, когда она узнала о том, что случилось с братом. Она с трудом согласилась отложить отъезд на четыре дня, не больше, чтобы не оставлять занятия в школе до пасхальных каникул. За это время и Шон переберется из больницы домой.

Дэвид прекрасно понимал, что окунувшись в прежнюю жизнь, Андреа не захочет покинуть ее снова. Ему же придется довольствоваться общением по телефону и, может быть, парой недель на летние каникулы. А разве не в этом заключался смысл предпринятого ими? С другой стороны, разве то, что девочка задержалась в Лондоне дольше, чем рассчитывала Кэрли, и о чем они договаривались с ней, не позволяет ему надеяться, что Андреа останется с ним навсегда?

Однако, все считали, что она лишь погостит в Лондоне какое-то непродолжительное время. По крайней мере так было задумано. Кто же мог предполагать, что она пробудет в Лондоне так долго, или, что он так сильно привяжется к ней?

Чувство потери уже омрачало душу Дэвида. Он пытался успокоить себя тем, что после отъезда Андреа жизнь его войдет в прежнюю колею. Книга будут писаться одна за другой, издатели будут счастливы, и Виктория будет довольна. Все встанет на свои места. Но Дэвиду еще никогда не становилось лучше от самообмана. Теперешнее положение не было исключением.

Дэвид обернулся, не услышав, а скорее почувствовав, что кто-то вошел в кабинет. Он хотел уже возмутиться таким вторжением, когда увидел, что это Андреа.

Еще давно, когда девочка только что приехала, она заинтересовалась работой Дэвида, и он попытался объяснить ей, как пишет книги. Тогда же он специально подчеркнул, что когда работает, и дверь кабинета закрыта, лучше его не беспокоить без особой надобности.

Но Дэвид не учел, какой смысл вкладывает молодое поколение в слово «особый».

— Извини, что беспокою тебя, Дэвид, — сказала Андреа, неуверенно переступая порог комнаты. — Если ты сейчас очень занят, я зайду позже.

— Ничего, все нормально, — ответил Дэвид и повернулся к девочке.

Андреа прошла через комнату и села в кожаное светло-коричневое кресло. Кресло было настолько большим, что казалось поглотило девочку, поэтому она передвинулась на краешек. Андреа была в школьной форме и выглядела юной и хрупкой.

— Мне теперь не нужен билет домой, — сказала Андреа, по-детски зажав ладони в коленях.

С шести часов утра Дэвид жил в другом мире, созданном его воображением, а теперь все менялось. Он нагнулся вперед, его брови поползли вверх, а руки сжались в кулаки.

— Ты опять изменила решение?

— Вроде того.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Он уже понял, что сегодня не сможет продолжить работу над книгой.

— Час тому назад звонил папа.

Дэвид посмотрел на каминные часы и удивился тому, как долго работал. Он пропустил и чай, и обед, даже желудок не подал ему никаких сигналов.

— Папа сказал что-то такое, что заставило тебя изменить решение?

Андреа начала говорить и остановилась.

— Я не знаю, что сказать…

— Тогда, просто перескажи мне ваш разговор.

— В основном о Шоне. О том, как трудно будет ему поправиться, и как много труда потребуется для ухода за ним. Особенно тяжело придется маме.

Конечно, Кэрли осознавала это, но все же, пользуясь случаем, подталкивала Андреа к возвращению домой. Так думал Дэвид, и в подобном случае он поступил бы точно так же.

— Но ты ведь уже знала, что случилось с Шоном…

Андреа заколебалась.

— Да. Но я забыла, как много забот прибавится маме с моим приездом.

— Проклятье!

Дэвид никак не мог поверить, что Итен сказал подобное своей дочери. Во что бы то ни стало он должен помешать ей отказаться от ранее принятого решения.

— Но ты не прибавишь работы маме.

— Когда к семье прибавится еще один человек нужно будет больше готовить, возникнут и другие заботы. А тем более, Шон болеет…

— Но Шон болен несмертельно, — вспылил Дэвид. — Он просто некоторое время не сможет самостоятельно передвигаться.

Гнев охватил Дэвида. Слова, которые говорила Андреа были не ее, они принадлежали Итену. Сукин сын! Он не только выгоняет ее, но и пытается всю ответственность возложить на девочку. Жизнь потеряет смысл для Кэрли, когда она узнает, что ее дочь не приедет. А кто подставит плечо плачущей женщине? Конечно, добрый и заботливый Итен.

— Если ты думаешь, что я буду мешаться под ногами во время пасхальных каникул, то Джеффри говорит, что я могу поехать с его семьей в Вербье покататься на лыжах, — тихо сказала Андреа.

— Боже мой, с чего ты взяла, что ты мне мешаешь?

Андреа смотрела на свои руки.

— Я знаю, у тебя возникает очень много трудностей, когда ты пишешь.

Дэвид ни с кем никогда не обсуждал особенности литературной работы.

— Кто тебе это сказал?

— Ты почти не разговариваешь за завтраком и редко отвечаешь на вопросы что-то вразумительное. Виктория говорит, что у тебя бывает так каждый раз, когда ты пишешь книгу. Она сказала, чтобы это меня не смущало. Но я думаю, если бы ты был доволен теперешним положением дел, то мог бы хоть иногда улыбаться.

Первым порывом Дэвида было немедленно оправдаться. Высказать кучу аргументов, как он делал не раз в различных интервью, в частности, о необходимости автора погрузиться в себя во время работы и тому подобное, но Андреа нужно было не это.

— Ты права, у меня не все ладится с книгой, но ты тут ни при чем.

— Ты говоришь это, чтобы я не чувствовала себя неловко. Я знаю, если бы меня здесь не было, ты бы уехал в Хэзорн. Виктория говорит, ты всегда уезжаешь туда, чтобы спокойно писать.

— А что еще говорит Виктория?

Андреа смутилась и покраснела от сознания того, что она говорит что-то о Дэвиде за его спиной.

— Что ты становишься угрюмым и злишься, если Виктория предлагает тебе пойти куда-нибудь вместе.

Дэвид не отрицал это.

— Тогда ты должна согласиться, что твое присутствие ничего не изменило.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Ты хочешь сказать, чтобы я не ехала в Швейцарию с Армстронгами на пасхальные каникулы, а осталась здесь с тобой?

Дэвид на минуту замолчал. Потом, боясь передумать, выпалил:

— Что я имею в виду?! Я хочу сказать, что мы вдвоем поедем в Бекстер и проведем там Пасху вместе.

Андреа еле перевела дыхание.

— А мой папа…?

«Папа твой просто подлец!», — хотел закричать Дэвид.

— Итен никогда не хотел, чтобы ты была с ним…

Он почувствовал, как у него перехватило горло, и опять помолчал.

— Он ведь не говорил тебе, чтобы ты оставалась на Пасху со мной? Он просто хотел быть уверенным, что ты не обидишься, когда приедешь домой и увидишь, что мама не может уделить тебе столько внимания, сколько хотелось бы. Итен будет рад, когда увидит, как ты спускаешься по трапу самолета.

Улыбка медленно расцветала на лице Андреа.

— Ты правда так думаешь?

— Я знаю Итена гораздо дольше тебя и думаю, — особенно в таких случаях, как этот, — немного лучше.

Андреа долго сидела, не говоря ни слова, потом с трудом прошептала:

— Если ты хочешь поехать со мной, то ты наверное должен знать, что папа не любит тебя…

Все, что Дэвид мог сделать, это попытаться сдержаться и не рассмеяться.

— Это верно. Учитывая создавшуюся ситуацию, я не могу сказать, что осуждаю его, — сказал Дэвид, переведя дыхание.

— Я не поняла.

Ответ Дэвида шел от сердца, а не от разума. Он понял свою оплошность и добавил:

— Я сделаю все, чтобы ты осталась с ним навсегда. Итен не хочет больше делить тебя со мной.

Андреа внимательно посмотрела на Дэвида.

— И ты едешь со мной потому, что хочешь быть уверенным в моем возвращении сюда?

Дэвид почувствовал себя в ловушке. Он не знал, что ответить, боясь поставить девочку в такое положение, при котором ей придется выбирать между двумя претендентами на роль ее отца.

— Тебя это тревожит?

— Кажется, нет.

Понимая, что ставит Андреа в трудное положение, Дэвид добавил:

— Андреа, я не хочу оказывать на тебя никакого давления. Когда ты вернешься в Бекстер и решишь остаться там навсегда, я должен буду согласиться с твоим решением.

— А смогу ли я тогда приезжать к тебе в гости хоть иногда?

— Сколько угодно часто, и на столько, на сколько ты захочешь.

Андреа встала.

— Тогда я позвоню сейчас домой и скажу, что выезжаю.

Когда она уже подошла к двери, Дэвид окликнул ее:

— Андреа.

— Да.

— Ты не знаешь, откуда Итен звонил тебе — из конторы или из дома?

— У-у-х, а что?

Дэвиду хотелось уточнить, звонил ли Итен с согласия Кэрли, или он сам так решил.

— Я подумал, что ты могла бы позвонить попозже, когда папа вернется домой. Заодно сможешь узнать, как чувствует себя Шон.

Секунду помолчав и сделав вид, что эта идея пришла ему в голову только что, он добавил:

— А почему бы тебе не послать телефонограмму маме, тогда тебе не надо будет ждать, и ты сможешь пораньше пойти спать.

Андреа снисходительно улыбнулась.

— Сегодня уже пятница, и я завтра не иду в школу.

Дэвид судорожно подыскивал другую достаточно вескую причину, чтобы удержать Андреа от звонка Итену, и не быть ни в чем заподозренным.

— Впрочем… Это хорошая мысль, — неожиданно для Дэвида, поддержала его Андреа. — Джеффри пригласил меня сегодня вечером в кафе «Хард-рок». Если я пошлю телефонограмму, мне не нужно будет все время смотреть на часы и думать о том, во сколько я должна вернуться домой.

— Ты хочешь, чтобы это сделал я? — спросил Дэвид.

Андреа рассмеялась.

— Да, если не трудно. Во сколько мама сможет ее получить? — решила уточнить она.

— Думаю до полуночи, не позже.

Уже выйдя в коридор, Андреа сказала:

— Хорошо. Спасибо.

После ухода девочки, Дэвид заставил себя отвлечься от мыслей об Андреа и обратиться к компьютеру.

Через час он понял, что с работой на сегодня покончено. Все получалось так же плохо, как и до прихода Андреа. Он выключил компьютер, решив про себя, что завтра встанет пораньше и будет работать до поздней ночи. То же самое он говорил себе и вчера, и позавчера. Но время уходило, а проблемы оставались, и вряд ли он уже успеет наверстать упущенное.

Дэвид уже собрался выйти из кабинета, но в дверях остановился и перед тем, как погасить свет, окинул его быстрым взглядом.

Вот старинный английский стол в готическом стиле. Он наткнулся на него в антикварном магазине в Кенсингтоне через месяц после приезда в Англию. Стол занимал почти половину комнаты в снимаемой им квартире и на его покупку ушли почти все сбережения. Зато Дэвид почувствовал себя настоящим писателем. Работая за таким столом, он был уверен, что добьется успеха. Тогда он еще пользовался пишущей машинкой, а сейчас на столе стоял компьютер.

Дэвид перевел взгляд на книжные полки. Изготовленные из дуба, они насчитывали не одну сотню лет и полностью занимали три стены. В них так же стояли модели кораблей, которые Дэвид коллекционировал последние десять лет. Он покупал их по одному, каждый раз в ознаменование выхода из печати своей новой книги. Первая модель была сделана пленным времен наполеоновских войн из суповых костей. Потом он стал приобретать модели типа адмиральских судов семнадцатого века. Все вместе они стоили больше, чем его отец заработал, наверное, за всю жизнь.

Книги, заполнявшие полки, были самыми разнообразными, начиная с Чарльза Диккенса и заканчивая его собственными произведениями. Один экземпляр каждой его книги был в темно-красном переплете, с позолоченным корешком и напечатанный на специальной бумаге. Виктория преподнесла эти книги как непомерно дорогой подарок на прошлое Рождество. К книгам была приложена записка, в которой говорилось, что она рассчитывает на его благосклонное внимание. Дэвид не был ни удивлен, ни разочарован. Виктория есть Виктория. Ожидать от нее чего-либо другого было бы большой глупостью.

Временами Дэвид задумывался о возможности сделать их взаимоотношения более теплыми и душевными. Но эти мысли быстро исчезали. Виктория не хотела или не ждала от него многого. Просто замужество для нее было весьма серьезным мероприятием, за которым следили все члены ее общества.

Самое досадное не то, что он женился без любви, а то, что это его мало беспокоило.