Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле

Глава 24

Никита

– О, Баринов, привет!

– А вот и именинник собственной персоной!

– Надо же, Никитос, сам себе подарок сегодня сделал! Колись, Арес! Ведь наверняка специально поддался, в честь праздника, так сказать?

Парни в количестве не меньше двенадцати человек приветствовали меня характерными взмахами стаканов и бутылок с различным алкоголем, кивками и похлопываниями по плечам и спине. Я машинально улыбался, чувствуя необъяснимое желание оказаться не здесь и не с ними. Но у Лазутиной нарисовалась отличная компания в виде Суколовой, и я там точно был лишним. Да и Янка что-то не горела особым желанием продолжать разговор. Так что…

Я оглянулся на бар, но Арес тут же несильно пихнул меня кулаком в бок. Я нахмурился, а он лишь усмехнулся, демонстрируя в руках початую бутылку виски. Прям то, что доктор прописал.

Оценив щедрую натуру Ареса и выслушав что-то из разряда «поздравляю, желаю, Сова и Пух», я жадно отхлебнул виски, едва не закашлявшись от огненной волны, прокатившейся по горлу. Все же не помешал бы лед.

– А что это за краля была с тобой там? – поинтересовался Арес, ставя бутылку на пол. Удивительно, как разбить не боится в такой толпе. И будто в подтверждение моих опасений, парня легко задел локтем мимо проходящий студент. Но Арес даже внимания на него не обратил, продолжив, – твоя? Знатная цыпочка, глаз не оторвать!

Парни вокруг громко заржали, дружно бросив взгляды мне за спину, а я неожиданно ощутил, что отвечать совершенно не хочу. Можно подумать, что поговорить больше не о чем! Но, тем не менее, выдавил:

– Не моя, – и демонстративно уставился в сторону танцующих, показывая, что разговор окончен. Но, по всей видимости, с оценкой невербальных знаков у парня было совсем туго, так как он только присвистнул, игнорируя мой настрой.

– Ого, такая красотка и одна! Ник, теряешь хватку! Или ты с ней уже все успел?

Знал бы Арес, как зачесались у меня кулаки съездить по его излишне веселой физиономии, прикусил бы язык. Но сегодня парень показывал чудеса тупости и недальновидности.

– Нет, у меня с ней ничего не было. И не будет, – процедил сквозь зубы, залпом допивая отвратительно теплый виски. Надо будет все-таки прогуляться до бара.

– Значит, зеленый свет? – Арес вновь заржал, с интересом оглядываясь на Лазутину, а я с силой сжал стакан. Вот почему все так? Сам же настаивал, чтобы девушка сменила имидж. Даже подробные инструкции дал, мать твою! А теперь верчусь, как проститутка на шесте, стараясь не избить каждого, кто положил на нее глаз. Да, Баринов… ты просто гений года! Мистер «Логика», черт бы тебя побрал!

И, главное, сказать ничего нельзя – Волков стоял почти напротив меня, рядом с Артюшевым, и внимательно слушал пьяный гогот Ареса. Вот на кой хрен ей сдался этот прыщ? Даже и смотреть то не на что! Худой, несуразный… пестрая рубашка из штанов торчит. Он бар с пляжной вечеринкой перепутал, что ли? И улыбка дебильная, будто он менингитом в детстве переболел… и зубы кривые…

От перечисления всех «достоинств» одного из лучших студентов нашего универа меня отвлек все тот же Арес.

– Ну, тогда я, чур, первый кадрю девочку! – друг громко расхохотался, чуть покачнувшись, – парни, как вы думаете, мне сегодня обломится? А то завтрак самому готовить не охота!

Вот как намекнуть человеку, что с таким убогим чувством самосохранения долго не живут?

Дружный гогот на секунды перекрыл громкую музыку, заводя меня до состояния легкого озверения. Представить, как кто-то из присутствующих будет подкатывать свои яйца к Янке, оказалось выше моих сил.

Я резко повернулся к парню, намереваясь хорошенько его встряхнуть. Наверняка вызывая этим кучу ненужных вопросов, но мне было до фонаря. В данный момент мне хотелось лишь одного – заткнуть фонтан его красноречия и стереть неуместную ухмылку с лица.

Но меня опередили…

– Не обломится, Арес. Ни тебе, ни кому-либо еще. Янка у нас девушка не простая, скорее в табло с ноги приложит, чем позволит прикоснуться, – Артюшев говорил медленно и разборчиво, поэтому дошло даже до самых нетрезвых.

– Это точно, – откликнулся Леха, учившийся на другом факультете, но плотно обосновавшийся в нашей компании, – Янка вам не по фасону. Это сегодня она вся из себя, а так – копия моей училки по черчению, только указки и золотого зуба не хватает. И характер такой, что все зубы пообломаешь.

– Да, ладно, – хохотнул Темнов, не скрывая, что не поверил ни на грамм, – может, ей просто нормальный парень еще не попадался! Такие дамочки только с виду неприступные, а как удовлетворишь, так сразу, как шелковые делаются…

Еще один взрыв хохота сотряс бар, привлекая к нам всеобщее внимание. Я поморщился, поймав себя на мысли, что раньше такие разговоры вызывали во мне лишь веселье, а теперь едва сдерживаюсь, чтобы не выматерить всех заинтересованных в бесплатной грелке на ночь. Почему-то в этом ключе думать о Лазутиной казалось отвратительным.

– Знаешь, я больше поверю, что после этого, наутро, она откусит тебе голову, как самка богомола. Потому что живых свидетелей за четыре года так и не обнаружилось, – улыбнулся Артюшев, скользнув по мне непонятным взглядом. Я потоптался на месте, а затем решительно направился к бару за добавкой и льдом. Да и что уж скрывать – надеялся перекинуться парой слов с девушкой…

Меня ждал облом. Стулья Лазутиной и Суколовой пустовали. Вернувшись с выпивкой, я поискал их глазами и с удивлением обнаружил на танцполе. Не думал, что Янка умеет танцевать! Хотя, сегодня особенный вечер, полный самых разных сюрпризов…

Танцевать она умела. Больше того, я не мог оторваться от изящных, выверенных движений, а сама девушка оказалась очень пластичной и гибкой, без труда следуя за популярной ритмичной композицией. Она настолько отличалась от тех, кто танцевал рядом, что вольно или невольно привлекала к себе слишком много взглядов – заинтересованных и завистливых, в зависимости от пола. Впрочем, Лазутина их совершенно не замечала, что меня не удивляло нисколько. Я давно уже убедился, что Янка делает только то, что хочет, и мнение окружающих ей абсолютно не интересно.

Вокруг меня парни приходили и уходили, вели серьезные и не очень разговоры, пили и смеялись, а я раз за разом возвращал взгляд на Лазутину, «выпадая» из общего веселья. Только вставлял ничего не значащие фразы, да отвечал на надоевшие поздравления, опустошая стакан за стаканом. И каждый раз быстро отворачивался, когда опасался, что девушка заметит мой нездоровый интерес.

– Красивая, правда? – Артюшев перекрыл обзор, заставляя поднять на него глаза. К тому времени я присел на подлокотник одного из небольших кожаных диванчиков, давая отдых ногам. И теперь однокурсник возвышался надо мной, хитро улыбаясь.

– Правда, – вздохнул я, а затем спохватился, – кто?

– Кто-кто, – передразнил меня Артюшев, ухмыльнувшись, – та, которую ты весь вечер полируешь взглядом, как китайскую вазу.

– Тебе показалось, – буркнул в ответ, не желая признаваться. Выслушивать ни подколки, ни фразы сочувствия, не хотелось.

– Ну да, ну да, – болванчиком покивал Женька, оглядываясь туда, куда совсем недавно смотрел я, – как и то, что недавно Аресу до близкого знакомства с твоим хуком справа, оставались считанные буквы.

– Слушай, Артюшев, – раздраженно дернулся я, – тебе то что от меня надо? У тебя ж, вроде, Ирка есть?

– Есть, – кивнул парень, резко становясь серьезным, – только речь не об этом.

– Не томи, – чуть поморщился, желая побыстрее отделаться от него и закончить неудобный разговор.

– Ты уверен, что между вами ничего нет и не будет? – вопрос прозвучал неожиданно, отозвавшись какой-то тяжестью за грудиной. Какая разница, уверен я или нет? Если Лазутина давно уже сделала свой выбор.

– Уверен, – кивнул, бросая короткий взгляд на Женьку. Чтобы он не сомневался в честности ответа. Поэтому успел заметить миг разочарования и сожаления на его лице, оставившие неприятную горечь от беседы.

– Смотри, не пожалей, – бросил он мне и отошел, оставляя наедине со своими мыслями.

А я раз за разом вспоминал признание Янки тогда ночью, на мосту, ощущая, как леденеют руки. Волков… он занимает ее мысли… и с ним она мечтает пойти на свидание. С ним, а не со мной.

А когда поднял голову, то забыл, что старался быть осторожным. Что нужно отвернуться, демонстрируя показное равнодушие и веселье. Встречая ее прямой и открытый взгляд, лишивший меня воли. Счастливые глаза Янки поразили до глубины души, и я не смог лишить себя удовольствия отсалютовать ей стаканом и улыбнуться в ответ. Любуясь ее непривычной расслабленностью и женственностью. Тщательно отгоняя мысль, что ее счастье вызвано кем то, кроме меня и вечеринки.

– Ник, а ты что, с Куртом уже помирился? – Илья едва не выплеснул пиво мне на джинсы, когда остановился рядом, а кто-то неудачно толкнул его сзади. Впрочем, злобный взгляд исподлобья, брошенный от мощного парня через плечо, мигом образовал вокруг него зону «отчуждения» минимум на метр.

– Нет, с чего ты взял, – пожал я плечами почти равнодушно. Почти – потому что где-то глубоко мне было обидно, что лучший друг, которого я знаю столько лет, даже не поздравил меня. Что впервые за все время нашего знакомства я праздную этот праздник один, без него. Впрочем, он сделал свой выбор.

– Просто видел его на входе, когда курить ходил, – сдержать улыбку смог, хотя внутри разлилась предательская радость. Я соскучился по Курту, что бы там не говорил вслух.

– Видимо, совесть проснулась и решил поздравить, – пожал плечами, вставая на ноги. Собираясь прогуляться к бару за очередной добавкой.

– Тебе виднее, – нахмурился Темнов, – только он не один был…

– А с кем? – теперь уже я напрягся, заражаясь его сомнениями.

– С Брагиным…

Я похолодел. Курт прекрасно знал, что Брагину тут не рады. Так какого лешего он его приволок? А Янка? Я же ей обещал…

– Знаете, парни, пока мы тут сидим, задницы мнем, Курт уже нашу красавицу Яночку окучивает, – заплетающимся языком возвестил Лешка, едва не запинаясь о собственные ноги.

– В смысле? Ты что несешь? – дернулся я к нему, едва сдержавшись, чтобы не вцепиться в ворот тонкого джемпера.

– То и несу, – огрызнулся он, – сам видел, как он ее коктейлем угощал. А она еще улыбалась ему… эх, такая девка пропадает…

Я резко оттолкнул Темнова, напоровшись на недовольный взгляд. И тут же забыл о нем, так как от дурного предчувствия свело узлом внутренности.

Черт! Черт! Черт!

– Ник, подожди!

– Да что случилось то?

Крики парней почти не слышал, подлетая к стойке бара. Пусто. Оглянулся на танцпол в поисках знакомой фигурки, но тщетно. Ирка танцевала в одиночестве.

Где она может быть?

Вспомнил, как Лазутина просила у меня сигарету, и, с заполошно колотящимся сердцем, расталкивая всех с пути, вылетел на улицу. Оглядел все несколько раз, и даже позвал девушку по имени, но безрезультатно.

Янка пропала.

Нервно нажимая кнопки, я набрал номер Лазутиной, пробираясь обратно в бар. Не обращая внимания на ругань и толчки, уверенно направлялся к узкому коридору, ведущему в туалеты. Слушая гудки в надежде ответа. Осознавая, что если с ней что-нибудь случиться, я никогда себе этого не прощу. Почти не замечая никого вокруг.

Пока знакомый голос не заставил меня резко остановиться.

– Пять минут еще подожди. Уборка, – незнакомый парень, недовольно что-то пробурчав, отправился обратно в зал, а я, уже не скрывая выплескивающейся злости, подлетел к лучшему другу, толкая его на стену.

– Какого хрена тут происходит? – рычу в лицо Курта, до боли в кулаках стискивая отвороты его куртки. Чувствуя, как бесследно утекает драгоценное время. Понимая, что явно не халявный алкоголь стал причиной появления этих двоих сегодня здесь…

– О, друг, – развязно хохотнул Курт, даже не пытаясь вырваться, и кладя свои руки мне на запястья, – поздравляю, что ли…

– Где Янка? – перебил я его, еще раз толкая на стену так, что его затылок гулко соприкасается с твердой поверхностью с характерным звуком.

– Откуда я зна…

– Не бреши! Только не говори, что вы с Брагиным просто мимо шли! Тебя видели с ней рядом!

Вдалеке послышался какой-то шум, но я не обратил внимания, сосредоточившись на лице друга детства. Который растерял всю свою веселость, бросив взгляд, полный опасения, в сторону коридора… но мне и этой подсказки оказалось достаточно…

Отпихнув парня в сторону, я бросился в коридор. Горячо мечтая только об одном.

Лишь бы успеть вовремя…

Мои шаги гулко раздаются в пустом коридоре, а мигающая лампочка в конце, дающая мутное и неровное освещение, действует на нервы. Сердце молотом бухает в груди, отдаваясь в голове, а пальцы рук подрагивают от переизбытка адреналина в крови. Смазанным движением вытираю ладони о джинсы, не сбавляя полубег-полушаг.

С грохотом распахиваю дверь в мужской туалет, в несколько резких рывков убеждаясь, что тут пусто. Еще один удар двери о стену и злобно шиплю сквозь зубы от разочарования. В женском – тоже никого.

Три минуты! Три бездарно и бесполезно потраченные минуты!

Бешеным усилием осаживаю стоящие дыбом нервы и заставляю себя остановиться и не бегать кругами по узкому коридору. Да, ее здесь нет. Как и Брагина. Куда? Куда она могла подеваться? Вокруг слишком много народу, чтобы пройти незамеченными, но их никто не видел…

Касание ледяного ветра в спину, и я резко оборачиваюсь. Неужели?

И снова бег по осточертевшему коридору, оканчивающемуся узкой железной дверью, открытой сейчас практически настежь. Морозное дыхание улицы должно пробирать меня насквозь, но я его почти не чувствую. Наоборот, мне слишком жарко, и даже испарина, выступившая на лбу, не охлаждает разгоряченное лицо.

Путь в пару десятков метров показался мне поистине бесконечным, а прыжок на улицу сквозь распахнутые двери длился минимум несколько часов. И отсутствие каких-либо звуков заставляет тоскливо сжиматься сердце в предчувствии очередной «пустышки».

После полутемного коридора яркий свет уличного фонаря на миг ослепляет, но вокруг все такая же тишина, какая осталась за моей спиной, и я, прикрыв на секунду глаза, обреченно выдыхаю. Снова никого…

И тем сильнее оказалось мое удивление, смешанное с облегчением, неверием и бесконечной радостью, когда, открыв глаза, я рассмотрел знакомый силуэт девушки в нескольких шагах от меня.

– Янка! – голос подводит меня, и из пересохшего вмиг горла вырывается лишь еле слышный хрип. Еще не успев добежать до нее, я замечаю неестественность движений Лазутиной. Напряженная, сосредоточенная, она напоминала марионетку в руках неумелого кукловода, делая мелкий неуверенный шаг мне навстречу. Уставившись взглядом в землю, она, похоже, даже не заметила моего присутствия…

Я не успел добежать до нее, когда она, неожиданно для меня и себя самой не удержалась на непослушных ногах. И падая вперед, не успевая даже подставить руки, она даже не вскрикнула…

Сделав последний отчаянный рывок, я успел лишь схватить ее за плечи, приземляясь вместе с ней на колени. Чувствуя, как сердце быстро стучит где-то в горле, опускаясь, наконец, на свое законное место. Вглядываясь в родное заплаканное лицо.

– Янка! Яночка! Что случилось? – бормочу я бессвязно, отчетливо понимая, что что-то здесь не так. Девушка заметно покачивается в моих руках, а глаза, практически черные из-за расширенных зрачков, смотрят на меня рассеянно и лишь слегка удивленно. Только слезы продолжают непрерывно течь по щекам, вводя меня в настоящий ступор. Несколько томительных секунд не происходит ничего, а затем…

– Никита! Никита, это ты? Скажи, что это правда ты… – девушка вцепляется в мои плечи, захватывая ткань вместе с кожей, а в голосе слышится такая неприкрытая мольба, что чувство вины внутри становится нестерпимым, на грани настоящей боли…

– Я, не бойся. Уже все хорошо, я здесь… я тебя нашел, – прижимаю ее к себе так крепко, как только могу, гладя по спине и запутавшимся волосам, а затем снова отстраняюсь, – что случилось? Как ты здесь оказалась? Зачем?

Но она не слушает, смотря будто сквозь меня и лихорадочно перебирая ледяными пальцами по моим плечам. Не реагируя на слова и не отвечая на вопросы. Лишь тихо вздрагивая на мои прикосновения…

– Никита… забери меня… помоги мне, пожалуйста…

Это последнее, что я успеваю услышать, когда жестокий удар отшвыривает меня от девушки, заставляя на миг задохнуться от боли. Наглядно демонстрируя степень моей беспечности и самонадеянности. И, с силой приложившись боком о мерзлую землю, я уже знал, с кем имею дело.

Всколыхнувшаяся ярость была такой силы, что боль отошла на задний план, а я мгновенно вскочил на ноги, не давая шанса вновь застать меня врасплох. Привычно поводя плечами и встряхиваясь, готовясь встретить противника. На его беду он не понял первого предупреждения, и я был готов в полной мере явить ему его ошибку. Отметинами на коже продемонстрировав, что к моей девушке подходить равносильно попытке совершить изощренное самоубийство. Навсегда отгородив Лазутину от посягательств на ее жизнь, свободу и внимание.

Но вид тяжело осевшей на землю девушки, потерявшей опору в виде моих рук, едва не сорвал предохранитель, посылая в задницу все мое терпение и выдержку. Я глухо рыкнул, переводя взгляд на злобно ощерившегося Брагина…

– Так, так, так, – прищелкнул он языком, продемонстрировав сколотый передний зуб, – и снова тот самый друг. А не слишком ли тебя много в ее жизни, а? Для друга?

Он смерил меня оценивающим взглядом, словно искал причины столь странному стечению обстоятельств.

– В самый раз, – процедил, быстро «ощупывая» парня в поисках слабых мест, – мне, в отличие от тебя, она рада.

Брагин медленно приближался, обходя меня по кругу, и я двинулся в противоположную сторону по той же траектории. Стараясь лишь увести его подальше от Лазутиной, с трудом пытающейся сесть.

Невероятная и страшная догадка пронзила меня насквозь, заставляя с трудом сглотнуть вязкую слюну. От невероятной злости помутилось на миг в глазах, а я чуть было не кинулся на Брагина в попытке банально придушить.

– Да что ты знаешь, урод? – парень издевательски захохотал, периодически подвывая, – она была со мной до тебя, будет и после. А это все просто игра. Попытка заставить меня ревновать…

Неужели это на самом деле правда? Янка и Брагин? От одной мысли о том, что между ними что-то было, во рту стало горько, откликаясь тошнотой. Как вообще такое возможно?

Но сейчас не время для размышлений…

– Открой глаза, придурок! Она не хочет тебя ни видеть, ни помнить! Смирись! – воздух вокруг заметно наэлектризовался. До драки совсем немного, вопрос лишь в том, что станет последней каплей.

– Не дождешься! Она – моя!

Я ждал этого, поэтому рывок Брагина не стал сюрпризом. Быстро уклонившись, с мстительным удовольствием впечатывая кулак в ребра ублюдка, сожалел только о том, что на улице зима, и куртка заметно смягчает силу удара. Но порывистый вздох боли долетает до моих ушей, разжимая невидимую пружину. Здесь и сейчас мы доведем наш спор до логического конца. Только один заберет с собой девушку, и это точно будет не Брагин. Я скорее умру, чем позволю ему сделать это. А вид Лазутиной, наверняка заледеневшей без верхней одежды, но продолжавшей наблюдать за нашей стычкой, стал лучшим стимулом, чтобы закончить все как можно быстрее.

С оттягом бью подонка в живот, заставляя судорожно хватать воздух распахнутым ртом, а затем добавляю в челюсть, разбивая губы в кровь. Горячая темная жидкость сочится по подбородку Брагина, срывая последние оковы. Теперь зверь внутри меня хочет полного подчинения и унижения…

Парень падает на колени, пытаясь отдышаться, и я даю ему несколько секунд, чтобы прийти в себя. Просто добить – не то, я хотел, чтобы он надолго запомнил каждый миг боли и поражения. Чтобы никогда не испытывал соблазна повторить…

Но я вновь просчитался…

Брагин сорвался с места в тот миг, когда я оглянулся на Янку. Отвлекся на секунду, но ее хватило, чтобы совершить образцовый бросок вперед, позволяя обхватить мои ноги и повалить на землю. От резкого удара вновь темнеет в глазах, но отрезвляющий удар в ухо приводит в чувство похлеще нашатыря.

Больше я не позволяю притронуться к себя, четким апперкотом скидывая урода с себя. Запрыгивая сверху и с наслаждением вдавливая кулак в ненавистный череп, чувствуя и слыша характерный хруст ломающихся костей. Нанося удары вновь и вновь, превращая его лицо в кровавое месиво. Игнорируя отчаянные, но смазанные удары. Даже не замечая миг, когда парень перестает сопротивляться…

– Стой! Стой, Ник! Хватит! – чьи-то руки вцепляются в плечи, но я только отмахиваюсь, продолжая бить Брагина.

– Ты его убьешь, прекрати! Баринов! – я с силой его отталкиваю, но Курту удается оттащить меня.

– Отвали! – злобно рычу, выворачиваясь из рук бывшего друга, – значит вот кто твой друг теперь, да, Курт? Эта сука, которая способна на что угодно, лишь бы получить желаемое?! И ты променял нашу дружбу на это?

Последнее слово выплюнул, как мерзкую гниль, собираясь продолжить, но…

Я уже понял, что Янку накачали какой-то дрянью. Слишком уж странным оказалось поведение девушки и ее неспособность нормально встать на ноги. И я без сомнений приписал это Брагину, даже не задумавшись о том, что ему осуществить подобное было явно не под силу. Лазутина не подпустила бы его сама ближе, чем на километр, не говоря уже о чем-то большем… значит…

В голове тут же всплыли слова Лехи: «… Курт уже нашу красавицу Яночку окучивает…».

Все вмиг встало на свои места, и со смесью ярости и отвращения я по-новому взглянул на бывшего лучшего друга.

– Так это был ты? ТЫ? – шаг и я уже с силой встряхиваю Курта, а его куртка жалобно трещит в моих пальцах.

– Ник, ты совсем сдурел? Отпусти, задушишь! – попробовал возмутиться он, но я даже не шевельнулся, замечая нарастающий страх в его глазах. Он питал меня лучше самого убойного допинга, выводя эмоции на новый уровень.

– Что ты дал Янке? Что ты ей подмешал? Говори! – встряхиваю еще и еще, пока Курт не сдается.

– Да ничего особенного! Просто для настроения маленько! Чтобы расслабилась, да посговорчивее была, а то достала своей высокомерной рожей! Нормального пацана динамит который день, выделывается! – визгливо возмущается он, пока я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разбить лицо и ему тоже.

– Для настроения? Расслабилась? – я с силой отталкиваю его, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вытереть руки. Ощущение грязи слишком велико, и я не узнаю человека, с которым рос бок о бок столько лет, доверяя все секреты, – чтобы ты был в курсе, у нормальных людей это называется похищением и изнасилованием, Курт! И ты полный дебил, если думаешь как-то по-другому!

– Ты ничего не знаешь! Они со школы вместе…

Но я не даю ему договорить.

– Уверен? Или глупо веришь каждому его слову? Ведь я-то как раз знаю, – издевательски хмыкаю, – и мне интересно, ты всегда был таким тупым или это наркота тебя таким сделала?

В душе поднимается жгучее разочарование. Удивительно, даже и не думал, что поступок Курта отзовется такой горечью в душе…

Брагин со стоном выдыхает и пытается перевернуться на бок, когда я подхожу к нему, ставя жирную точку.

– Никогда, слышишь? Никогда не подходи больше к Янке. Забудь о ней, будто никогда и не знал, – я говорю медленно и четко, обозначая явственную угрозу и намерение ее выполнить, чего бы мне это не стоило, – или в следующий раз тебя даже по весне не найдут.

Не сдерживаюсь и отвешиваю финальный пинок по ребрам этой сволочи, искренне надеясь, что новый хруст мне не послышался.

А затем делаю шаг к Курту, который отшатывается, поднимая вверх руки в защитном жесте. Будто это могло его спасти. Но мне слишком противно и мерзко…

– А ты, – я вскидываю руку в намерении схватить за ворот, но передумываю, – ты был прав…

И, игнорируя его неподдельное удивление, продолжаю:

– Я тебе больше не друг. Мне очень стыдно, что мы когда-то вообще назывались друзьями…

С чувством сплевываю ему под ноги и отворачиваюсь, чувствуя невероятное опустошение. Но все сложилось именно так, как сложилось, и ничего уже не изменить. Тем более, что меня ждут.

Я подхватил девушку на руки и быстрым шагом направился ко входу в здание.