Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле

Глава 7

Яна

То ли кофеин подействовал, то ли полведра адреналина, как единственный плюс непрошеных воспоминаний, но бодрящий эффект был достигнут – в машине Баринова я умудрилась не уснуть. Но настроение все равно было хуже некуда.

От одной мысли, что завтра снова на смену, хотелось плакать. Поспать сегодня удалось всего полтора часа, и то урывками. А в предыдущую ночь – не больше трех. Это не лето, когда большинство пенсионеров героически ишачат на собственных дачных участках, внося свой посильный вклад в снабжение работающих граждан экологически чистыми продуктами. Конечно, болячки никуда не исчезают, но отступают на стопервый план. И пока урожай не будет собран, переработан и заботливо уложен и расставлен в подвалах и кондейках, выцарапать пенсионера на обследование, и, тем более, лечение, это тот еще квест.

Добавим ко всему этому гололед, резко увеличивший расход гипса и рентгеновской пленки, а также репетиции празднования отдельными категориями населения Нового Года, наступающего чуть меньше, чем через полтора месяца, и мы получаем грустную картину непрекращающегося потока больных в приемном отделении, где я и работала. Хорошо, хоть коллеги входили в положение, позволяя посидеть с учебниками в свободную минутку. Иначе я бы не знала, как выходить из этой ситуации.

Баринов хмуро смотрел на дорогу, нервно постукивая пальцами по рулю. Опять недоволен. В обычное время я бы, скорее всего, не удержалась от ехидного комментария, а то и не одного. Но не сейчас. Сил не было даже связно думать, не то, что ругаться.

Я с тоской глядела на пейзаж за окном, отмечая выпавший за ночь снег. Его еще было совсем немного, но хмурые низкие тучи обещали исправить ситуацию в ближайшее время. Ноги в ботинках уже неделю ощутимо мерзли, заставляя бегать по улице с приличной скоростью, чтобы хоть как-то согреться. Но возможности купить новые у меня пока не было, придется ждать минимум до воскресенья. Надежда на то, что Наташка действительно успеет вернуться и каким-то чудом отработает мою смену в субботу, была мизерной, если не сказать хуже.

Значительным усилием воли сдержав зевок, от чего на глаза непроизвольно навернулись слезы, я машинально бросила взгляд на водителя. Его настроение вряд ли улучшилось, но напряжение на лице стало заметно меньше. Зря я согласилась поехать, лучше всего было отправиться домой и упасть спать. И дело даже не в усталости и отсутствии желания заниматься, хотя и в них тоже. Мне казалось, что я не могу вспомнить ни слова из того, что он мне рассказывал в прошлый раз. А если еще и Баринов это поймет… короче, перспектива так себе, с какой стороны не посмотри.

– Лазутина, ты здесь ночевать собралась? – пассажирская дверь резко распахнулась, являя передо мной раздраженного хозяина машины.

– А? – тупо отозвалась я, запоздало осматриваясь. Оказалось, что мы уже приехали и Баринов давно заглушил машину, выйдя на улицу.

– Говорю, тебя ждать долго? Между прочим, я тебя не на променад вывез, – он нетерпеливо махнул рукой, поторапливая меня, – выметайся, давай.

Странно, но злости на столь нелестное обращение не было. Раздражения тоже. Да вообще, если честно, ничего не было. Плевать, лишь бы быстрее домой попасть.

Снова та же дорожка, знакомый гараж и фонари. Снег здесь, в отличие от многолюдных улиц, лежал ровным белоснежным слоем, поблескивая в неровном искусственном свете. Тишина… сумерки… будто мы совершенно одни в этом мире. Я подняла глаза и обнаружила, что первая звезда уже расположилась на своем привычном месте, подмигивая мне. В какой-то момент обстановка показалась даже сказочной…

– Лазутина! – возмущенный окрик заставил меня нервно дернуться. Совсем нервы не к черту сегодня.

Баринов стоял в паре десятков метров от меня и гаража, выкатив знакомый мотоцикл на узкую грунтовую дорогу, которая служила «трассой» для гонок. И моя медлительность его порядком раздражала.

– Я… просто… – попыталась было объясниться, мучительно подбирая слова. Ненавижу жаловаться и жалеть себя! И оправдываться тоже не люблю. Но ситуацию сейчас необходимо было прояснить, а то ничего хорошего из этого не выйдет.

Но парень сердито мотнул головой, обрывая мою неуверенную попытку.

– Садись, давай! И так столько времени потратили впустую!

Ну, не судьба. Да и какая разница, что он там думает! Бесчувственный самоуверенный гад!

Я быстро подошла к байку, пытаясь выловить из мутного болота памяти нужную информацию. Так, вроде бы встать надо справа… или слева? А затем поднять ногу и перекинуть… вроде ничего сложного.

Но организм подвел меня в самый неподходящий момент. Не удержав равновесие, я качнулась так, что едва не завалилась вместе с мотоциклом. Баринов успел удержать машину, сопроводив это таким выразительным фырканьем, что я начала медленно закипать. Даже усталость не помогла на этот раз.

– Так, все помнишь? Газ – правая ручка, там же справа рычаг тормоза. Слева рычаг сцепления, под левой ногой – передачи…

Я только кивала, пытаясь внимательно слушать. Информация воспринималась очень тяжело, а смысл слов все чаще ускользал от в большей степени чисто формального сознания. Но парень и не собирался рассказывать все по второму кругу. Аккуратно протянув мне небольшой ключ, скомандовал:

– Заводи!

Мотоцикл заурчал ровно и низко, и даже с первого раза. Я улыбнулась своему весьма небольшому успеху, но сегодня и это было почти подвигом. Впрочем, моего несносного учителя это совершенно не впечатлило.

– Теперь выжимай сцепление, медленно отпускай и трогайся… – он показал еще раз все, что нужно нажать, и выжидательно застыл рядом.

Я тихо вздохнула и попробовала сделать так, как он показал.

Но лимит удачи на сегодня закончился. Мотоцикл резко дернулся вперед, сопровождаясь моим испуганным восклицанием, а затем неожиданно заглох.

Надо отдать мажору должное, он даже не выругался. Только выпустил воздух сквозь сжатые зубы, сдерживаясь. И даже разговаривал почти спокойно, а то, что взгляд жег мой затылок, так это мое нездоровое воображение разыгралось.

Еще раз выслушав подробные инструкции, что, куда, зачем и как, я снова повернула ключ, заводя мотоцикл. Медленно нажала рычаг, отпустила, чуть повернула ручку…

Байк утробно взвыл и сделал три скачка вперед, на манер норовистой лошади.

– Лазутина, ты издеваешься? Ты вообще меня слушаешь? – мда, ненадолго хватило выдержки…

– Слушаю, – недовольно бросила я, разочарованная и злая на всех – на гребаный день, долбанное дежурство, некстати уехавшую Наташку, упрямый мотоцикл, несносного парня и даже на саму себя. Захотелось все бросить и сбежать домой пешком, не оглядываясь. К утру как раз дойду…

– Каким местом? – место, кстати, я ощутимо ушибла, неудачно ударившись о твердое сиденье в последнем рывке, – я тебе какой рычаг сказал выжать? Какой?

Я молчала, смутно начиная догадываться…

– Левый, твою мать, Лазутина! Левый! – Баринов с силой сжал собственный затылок, шумно выдыхая. И через несколько секунд добавил уже заметно спокойнее, – давай еще раз. Смотри, сначала левый рычаг… медленно отпускаешь… потом ручку…

Я попробовала еще раз… и еще один… а потом опять…

Когда я заглохла в четвертый раз, парень не выдержал.

– Что с тобой творится сегодня? За каким хреном я распинаюсь тут перед тобой, если все это тебе даром не сдалось? А, Лазутина? Ты же сама хотела! Так какого лешего происходит то? – он злобно взмахнул руками, отскочив от меня на несколько шагов и машинально потерев грудь в области сердца. А по взгляду было понятно, что мог бы – придушил тут же, на месте.

– Ничего, – буркнула в ответ, изо всех сил сдерживаясь. Ругаться не выход, тем более, что он в чем-то прав. Сама ведь захотела, а он не виноват, что на меня разом все навалилось так некстати… но раздражение угрожающе клокотало в горле, грозясь прорваться в любой момент. Пришлось сглотнуть в нелепой надежде, что это поможет… – Просто не могу запомнить.

– Не можешь запомнить? – изумленный и издевательский смех разрезал сгущающийся вечер, – и это говорит мне человек с лучшей успеваемостью на курсе? Да ну?

Я упорно молчала, но Баринова, казалось, это только подстегнуло.

– Что, смелости не хватает признаться, что делаешь это нарочно? Странно, раньше ты была более решительной, – не затыкался он.

И я не выдержала. Волна возмущения напополам со злостью развязала мне язык, посылая выдержку в закат.

– А может не в ученике проблема? – я сощурила глаза в тихом бешенстве, – может, это просто ты настолько бездарно объясняешь, что даже я со своим уровнем айкью тебя понять не могу?

Эта была неправда, но мне настолько захотелось его уколоть, что слова слетели с губ сами.

– Вон оно как, – угрожающе почти прошипел он в ответ, – так как тебе объяснить, подскажи? Может, презентацию подготовить? В слайдах? В картинках? Могу спеть и сплясать еще, если уж так необходимо!!

Он медленно надвигался на меня, обдавая удушливой волной едва сдерживаемой ярости. Я попыталась отодвинуться, но снова чуть не рухнула вместе с мотоциклом, на котором до сих пор продолжала сидеть.

– Так что же вашему высочеству угодно? – продолжал он, а желваки так и ходили под кожей, – как перед тобой вывернуться еще? Давай, не стесняйся, мне все равно деваться некуда!

Он одной рукой схватил руль, а другую положил на сиденье позади меня, нависая. Прожигая темно-серым взглядом, от чего мне вдруг стало трудно дышать. Слишком близко… я так давно никого не подпускала к себе, и теперь с трудом удерживалась от прорывающейся истерики. Я с силой закусила нижнюю губу, спасаясь болью.

– Ничего! Ничего мне не надо! – выкрикнула я, с силой упираясь ему в грудь. Пытаясь хоть на миллиметр отодвинуть его от себя, но проще было сдвинуть гранитный монумент.

– Тогда заканчивай этот цирк! – рявкнул он, а я неожиданно успокоилась. Нет, эмоции никуда не делись, но теперь их отделяла невидимая стена из какой-то отрешенности и… да, разочарования. Все было предсказуемо. Я ведь догадывалась… нет, знала, что именно так все и получится. Только искренне хотела помочь.

Но внезапно осознала, что это было ошибкой. Пора признать, что ничего у нас не вышло. И это не для меня.

– Ты прав, – тихо, но решительно произнесла я, смело глядя ему прямо в стальные глаза.

– Что? – не ожидал. И даже позволил себя оттолкнуть. На полшага, но мне этого было достаточно.

– Ты прав, – повторила я, на этот раз без приключений слезая с мотоцикла, – этот цирк пора заканчивать. Хватит.

И, заботливо поставив байк на подножку, я развернулась и зашагала в единственно правильном на данный момент направлении. Домой.

– Лазутина, куда… Стой! Стой, я сказал! – его голос лишь подстегнул меня, заставив ускорить шаг.

Я не ждала, что он побежит за мной в попытке остановить. Он и не побежал. Правильно. Кто я ему? Ненавистная Кобра, которая хуже бельма на глазу раздражает все четыре года совместной учебы… Которая никогда не может промолчать, раз за разом высмеивая перед курсом и заставляя ненавидеть ее еще сильнее… Которая только и может, что зубрить, радуя преподавателей успехами…

А ведь когда-то все было совсем по-другому…

Я с силой провела по щеке, стирая одинокую слезинку. Ощущая шершавую кожу запястья, измученную дезрастворами и тальком перчаток, вынужденная носить их порой часами. Ухаживать за собой времени уже не оставалось. Или это я так пыталась себя наказать?

Возможно…

Неприятно взвизгнувшие тормоза автомобиля вынудили резко отшатнуться, и я едва не соскользнула в довольно глубокую канаву, нелепо взмахнув руками.

– Лазутина! Ты чего творишь? – мужские руки с силой обхватили мои плечи, а передо мной вдруг обнаружилось лицо одного надоевшего до печеночной колики мажора. Я даже моргнула, пытаясь избавиться от галлюцинации. С чего бы вдруг ему меня догонять? На кой черт я ему вообще сдалась?

Но галлюцинация со мной была категорически не согласна, хмуро вглядываясь в мое лицо. Продолжая сжимать в стальной хватке.

– Отпусти, – дернулась в попытке вырваться, но куда там. С тем же успехом могла и не шевелиться.

– Не раньше, чем ты ответишь на вопрос, – меня легонько встряхнули так, что я едва не прикусила язык.

– Да катись ты к чертовой матери, Баринов, – с чувством выдохнула я ему в лицо, – вали хоть к Богу, хоть к черту, хоть в ебеня заморские! Только оставь меня в покое! Где тебе расписаться? Кому сказать, что мне от тебя ничего не надо? Все, счастлива я! Счастлива! Целиком и полностью! До тошноты!

Я обхватила себя руками, с силой вырываясь из жесткой хватки. Отворачиваясь в попытке скрыть внезапно задрожавшие губы и защипавшие глаза. Я так долго была сильной, так долго убеждала себя, что справлюсь, не давая даже возможности в этом усомниться…

Это был предел. На этот раз не получится сжать зубы и, злобно зыркая и огрызаясь, вновь устремиться вперед. Мне нужен был отдых. Ото всех. От себя.

– Янка… – от нерешительного прикосновения к плечу я отшатнулась.

– Уезжай, – глухо и хрипло, но это все, на что я сейчас способна, – я больше не выдержу… просто уезжай.

Холодный ветер обжег щеки, забираясь под куртку и заставляя зябко поежиться. Ноги снова начали замерзать, но я не торопилась продолжить путь. Хотела дождаться шума отъезжающей машины. Чтобы сделать вид, что я на этой дороге оказалась в одиночестве просто ниоткуда. Чтобы забыть сегодняшний день и представить, что всего этого не было. И самая главная задача моей жизни – идти по пустынной ночной дороге, пытаясь банально добраться домой.

Вокруг было тихо. Не услышала я ни шагов, ни шелеста шин по первому снегу. Ветер продолжал играть, перекатывая снежинки с места на место, вырисовывая одному ему известный узор. Ему некуда было торопиться. Он был по-настоящему свободен и счастлив, заставляя мучительно ему завидовать. Я тоже хотела хоть на миг стать такой же… спокойно и открыто улыбнуться, распахнуть руки и понять, что рай есть… что он здесь и сейчас, со мной…

Тем неожиданнее было почувствовать на своей талии чужие руки. Я громко взвизгнула, не успев сообразить, что к чему.

– Не ори, – недовольно рыкнули мне в ухо, продолжая тащить к машине.

– Куда… какого черта! Я же просила! – продолжала упираться я, но безуспешно. Меня не очень аккуратно запихнули на переднее сиденье, захлопнув за мной дверь.

– Слушай, Лазутина, я все понимаю… но неужели ты серьезно думала, что я оставлю тебя здесь и уеду? – с досадой поинтересовался он, не отвлекаясь от дороги.

Отвечать не стала. Просто и сама не знала. Хотя нет, вру. Баринов может и впивался занозой во все доступные места, но подонком точно не был.

В полном молчании мы доехали до моего дома.

И на этот раз я не попрощалась.