Высокие ставки

Глава 14

Маркус

То, что происходит на собрании Клуба Одиноких Папочек, остаётся на собрании Клуба Одиноких Папочек. Я не могу рассказать, о чём мы говорили, но могу сказать, что, пока я вполуха слушаю, как Джесси, новый член клуба, рассказывает о каком-то дерьме, через которое он проходит дома, я продолжаю украдкой поглядывать на Кэт.

Каждый раз на ум приходят одни и те же мысли:

«Мне не следует».

Мне не следует искать её глазами.

Я не должен желать её.

Я не должен прикасаться.

Но глаза всё равно ищут её.

Сколько бы я ни повторял это, мой член не обращает на это внимания. Ему нужна Кэт.

Он наслаждается возникшим желанием.

И он хочет войти в неё. Глубоко, жестко и часто.

— Почему бы тебе не пойти туда? — Дейн стучит локтем по моей грудной клетке.

В какой-то момент, пока я отвлёкся, группа разошлась. Встреча окончена, и мне пора уходить.

— Ты о чём? — Мой взгляд снова возвращается к Дейну и отворачивается от Кэт.

— Горячая блондинка в баре с Чарли, — говорит Гаррет.

— Итак, ты знаешь её имя? — говорю я.

Лицо Гаррета искажается в вопросе: «О чём ты, черт побери».

— Ты явно хочешь её, пригласи её на свидание, — призывает меня Дейн. В этот момент он, кажется, настолько отчаянно хочет, чтобы я вступил в его игру свиданий, что мог бросить меня перед стаей волчиц в течке.

— Она слишком молода. — Это же я продолжаю твердить самому себе. Но она уже не слишком молода. По словам её отца, ей двадцать четыре года.

Е*ать. Её отец. Причина номер два, и она ещё висит надо мной дамокловым мечом.

— Так ты не против, если я за ней приударю? — спрашивает Дейн с усмешкой.

Мой кулак сжимает бутылку с водой, и пластик в руке сморщился.

— Нет.

Я пожимаю плечами, стремясь к беззаботности, которую я не чувствую.

— Вы двое ведёте себя так, будто вам по пятнадцать лет, — говорит Гаррет, откидываясь на спинку кресла и качая головой.

— Всё в порядке. Спасибо, чувак. — Дейн встаёт и хлопает меня по плечу. — За очень горячую задницу.

Я пытаюсь сосредоточиться на чём угодно, только не на том, как он приближается к ней. Я не хочу смотреть, но больше всего на свете я хочу смотреть.

— Почему ты позволяешь ему это? — спрашивает Гаррет.

Я начинаю отрывать этикетку от бутылки с водой. Что угодно, лишь бы мой взгляд не упал на Кэт.

— Я не знаю, о чём ты говоришь. — Я не могу остановиться, и мой взгляд скользнул по ним. Дейн смотрит на меня и стоит рядом с Кэт.

Я знаю, что он меня травит. Он, должно быть, знает, как сильно я её хочу и как меня бесит, когда я смотрю, как он с ней флиртует.

Кэт смеётся над чем-то, что он говорит, и её голова запрокидывается. Её шея обнажена, и я представляю, как мой язык скользит вверх по горлу до мочки её уха.

Дейн приближается на несколько дюймов, его рука легла на спинку её кресла.

У Чарли нет другого выбора, кроме как сдвинуться вдоль стойки и поприветствовать нескольких посетителей, оставив их одних.

Кэт отодвигается в сторону, чтобы получить немного личного пространства, но Дейн прикусывает нижнюю губу и наблюдает, как её губы напряженно движутся вслед каждому её слову.

Что она говорит?

Проклятье, мне всё равно, плевать.

— Зачем ты себя мучаешь? — спрашивает Гаррет.

Мой взгляд устремляется на него.

— Из-за тех, кто живёт в стеклянных домах, брат.

И снова его лицо искажается, но он знает, что я прав.

Единственная разница между нами в том, что я не думаю, что Гаррет был с кем-то после мамы Сидни, тогда как я развлекаюсь, но вдали от Лили. Вдали от всего в Бухте Предела.

Я сижу и пытаюсь убедить себя, что мне не нужна никакая драма в отношениях, чтобы вплестись в мою и без того хаотичную жизнь. Я наполняю свой разум уверенностью, что делаю то, что правильно — и ради себя, и ради Лили — и тогда произошло это.

Рука Дейна протягивается и заправляет прядь её блестящих светлых волос за ухо.

Я встаю.

— Охренеть, как вовремя, — комментирует Гаррет.

Дерьмовую ухмылку Дейна можно было разглядеть через тихий океан, такая она широкая. Он знает, что высказал свою точку зрения, и гордится тем, что заставил меня оторвать свою задницу от кресла и прямо сейчас пойти к ней.

Я останавливаюсь по другую сторону от неё. Она оглядывается, а затем оглядывается вновь.

«Да, это я, Кэт. Стою рядом с тобой, как проклятый щенок, и жажду твоего внимания».

— Мы можем поговорить? — спрашиваю.

Она пьёт пиво, которое, похоже, ей не подходит. Я бы подумал про Маргариту или вино, но пиво? Не уверен, что я такое смог бы представить.

— Видишь, я говорил тебе, это займёт меньше пяти минут. — Дейн смотрит на свое запястье так, словно на самом деле носит часы. Этот мужчина — минималист в том, как он одевается. Просто всегда лучше. — Я думаю, что дам вам две, может быть, три минуты. — Он подмигивает ей, а затем перепрыгивает через стойку на другую сторону.

Она ставит пиво на салфетку, крутит бутылку взад и вперёд и делает что угодно, только не смотрит на меня.

— Итак, мы можем поговорить? — я спрашиваю ещё раз.

Кажется, я только что почувствовал, как мои яйца сморщиваются и умирают. Могу ли я быть ещё более жалким?

— Это общественный бар. — Её глаза встречаются с моими, и я задаюсь вопросом, какого черта они кажутся такими грустными.

Я смотрю на Дейна за барной стойкой, его глаза оживились и готовы подслушивать, а через несколько барных стульев сидит пара.

— Можем ли мы отойти? — спрашиваю я, зная, что прошу слишком многого. Чтобы изолировать её от всех.

К моему удивлению, она допивает пиво, ставит его на стойку и встаёт.

— У тебя есть две минуты. — Она уходит.

Дейн поднимает брови с той же всезнающей ухмылкой на губах.

Я следую за ней, и как только мы оказываемся в заднем коридоре возле туалетов, она прислоняется к стене, скрестив руки перед собой.

Мы можем зайти в офис Дейна. Он не будет возражать. Я показываю рукой дальше по коридору.

— Да, нет, спасибо. Здесь, — она оглядывается, — уже достаточно приватно.

— Он тебе интересен? — я спрашиваю о том, что мне сейчас действительно важно.

— Кто? — ее брови сошлись вместе.

— Дейн, — процеживаю я сквозь стиснутые зубы.

Она позволяет рукам опуститься по бокам.

— А у тебя стальные нервы.

— Ну, а у тебя?

Она молча размышляет минуту, прежде чем ответить.

— Ты преследуешь меня неделями, наконец получаешь мой номер, просишь кофе, а потом даже не удосуживаешься позвонить.

Меня охватывает облегчение. Она злится, потому что у нас не было свидания с кофе? Я всего лишь парень и никогда не понимал женщин так хорошо, но я почти уверен, что это означает для меня только хорошее.

— Вот почему ты расстроена?

Она бросает на меня взгляд, который я могу описать только как «ага».

— Конечно, поэтому я расстроена. Почему ты не позвонил?

Я засовываю руки в карманы и качаюсь на пятках.

— Я собирался. Я собирался позвонить тебе и уточнить о кофе. Затем твой отец позвонил мне и сказал, что приедет на эти выходные, и я начал думать о том, что он подумает о том, что его младшая дочь проведёт время с мужчиной на десять лет старше её, и подумал, что лучше оставить тебя в покое.

— Ты так бесишь. Я взрослая женщина, Маркус. Я могу принимать собственные решения. — Её руки сжались в кулаки по бокам.

В такие моменты мне бы хотелось, чтобы её характер не заводил меня так сильно. Я меняю стойку, чтобы приспособиться к растущему отвлечению в штанах.

— Я не думал, что это будет иметь большое значение. Это ты настаивала на том, чтобы мы встречались просто как друзья. — Я добавляю воздушные кавычки к части «как друзья» для акцента.

Она сжимает губы и ничего не говорит. По тому, как она сузила глаза, я вижу, что она понимает, что я прав.

— Если ты просто хочешь дружить, то почему ты так расстроилась, что я не позвонил насчёт кофе? Почему ты вела себя так, будто не узнала меня, вместо того, чтобы просто послать меня к черту, когда впервые увидела меня? — я спрашиваю.

Глухой смех вырывается из её горла, когда её взгляд сосредоточился на мне, её веселье быстро угасает.

— Я больше не та восемнадцатилетняя девушка. Я не та девушка, которую можно раздавить несколькими словами. И я не та девушка, которая будет тосковать по тебе. Мне просто не хотелось вспоминать прошлое. У меня такое чувство, будто я даже больше не узнаю ту девушку. Я выросла.

— Во-первых, я прекрасно понимаю, что ты выросла, и если бы ты вела себя так, как будто помнишь меня, я бы извинился. Я был засранцем.

— Да, был. — Она теряет оборонительную стойку и смотрит на свои туфли, переминаясь с ноги на ногу.

— Тебе было восемнадцать, мне было двадцать восемь. Я только узнал, что мама Лили беременна. Моя жизнь была в грёбаном хаосе. Время было выбрано просто неправильно.

Я помню, как мне было страшно, что, несмотря на всё происходящее в моей жизни, мой член всё ещё реагировал на то, как её идеальные сиськи призывали к прикосновениям. Как манил меня вид её кружевных трусиков, дающих представление о маленькой полоске светлых волос между её ног. Она была слишком молода и не в моей лиге, но мне не хотелось ничего больше, чем взять её в тот момент.

— Послушай, это было много лет назад, и я полностью забыла об этом. Я знаю, что нам придётся сосуществовать в лагере ради Лили, но эту беготню туда-сюда, — она перемещает палец между нами двумя, — нужно прекратить.

Я делаю шаг вперёд, положив одну руку на стену над её головой.

— Тебе нужно, чтобы я говорил прямо? Что ты хочешь услышать? Как мой член был твёрдым в течении нескольких месяцев после нашей маленькой встречи каждый раз, когда я вспоминал тебя? Что даже сегодня образ того, как ты раздеваешься в крохотном офисе в задней части ресторана, по-прежнему остаётся самым горячим поступком, который когда-либо со мной случался? Хочешь знать, как я дрочил от воспоминаний о тебе топлес, а потом чувствовал себя настоящим мудаком?

Она ёрзает, её щеки краснеют, а взгляд устремляется куда угодно, только не на меня.

— Стоит ли упомянуть, как после нашей ссоры в тот день в лагере я дрочил в душе, представляя, как раздеваю тебя в той тёмной хижине, широко раздвигаю твои ноги и пробую тебя на вкус? Как каждую ночь, после нескольких месяцев ничегонеделания, мне кажется, что я не могу нормально спать, и каждый чёртов раз это касается тебя.

Её грудь поднимается и опускается от прерывистых выдохах при моих словах, и хотя она пытается вести себя равнодушно, я рискну предположить, что это совсем не так.

Я рискую, и моя рука вылетает из кармана и приземляется ей на бедро. Мой палец скользит по голой коже между её рубашкой и шортами.

— Я хочу тебя, Кэт, — шепчу я ей на ухо. Её глаза закрываются, и я медленно продвигаюсь вперёд, не давая ей возможности убежать. — И я думаю, ты тоже хочешь меня.

С её губ срывается тихий стон, и хотя я пытался, в этот момент я не могу бороться с неизбежным. Я прижимаюсь к её губам, подталкивая её к стене, одна рука над её головой, а другая впивается в её бедро.

Она встречает меня с той же интенсивностью, наши языки переплетаются в новом танце. Не в силах контролировать себя, я нажимаю сильнее, и её руки поднимаются и сплетаются за моей головой.

На вкус она такая же сладкая, как я и ожидал.

Я хочу перетащить её в офис Дейна. Я хочу создать хаос на его столе и трахать её долго и жестко, чтобы она знала, что она моя и ничья больше.

— Мне жаль, что я мудак. И сейчас, и раньше, — бормочу я ей в губы, а затем снова трахаю её рот своим языком.

Она что-то бормочет в мои губы, и одна её нога заходит за мою, притягивая меня к себе. Я прижимаюсь к её бёдрам, наслаждаясь трением своего твёрдого члена, но знаю, что этого недостаточно. Ещё один её стон, и уже мой собственный стон подступает к моему собственному горлу.

Я скольжу руками вниз по её маленькому телу, пока её задница не оказывается в моих руках. Я собираюсь поднять её и отнести в кабинет Дейна.

— Кэт? — Она отрывает свои губы от моих, и мы оба поворачиваемся и видим, что дочь Виктора, Ава Пирсон, смотрит на нас широко раскрытыми глазами. — Извините. — Она делает нерешительный шаг вперёд. — Она нужна мне всего на мгновение, — говорит она тихим голосом. Она бежит в ванную, и Кэт скользит с моего тела.

— Извини. Мне нужно пойти посмотреть, в чём дело. — Кэт прикусывает губу, и мне не хочется ничего, кроме как укусить её самому.

Я достаю телефон из кармана, чтобы проверить время.

— В любом случае мне нужно уже идти за Лили. — Я максимально быстро привожу себя в порядок и хватаю её за руку, переплетая наши пальцы. — Я позвоню тебе, — говорю я и подношу её костяшки пальцев к губам.

— Хорошо. — Она кивает, не возражая, и мне интересно, мои губы или слова изменили её мнение.

В любом случае, мне всё равно. Впервые я думаю, что мы оба хотим одного и того же одновременно.