Высокие ставки

Глава 21

Катерина

Возможно, это первое свидание, которое я провела, играя в «Холодное сердце» «Детскую монополию» и готовя собственное мороженое. Большинство моих свиданий в прошлом означало наличие вина и ужина, благодаря их трастовому фонду или папиной кредитной карте. Многие из них заканчивались тем, что он ожидал слишком многого взамен и бросал мне из-за плеча ругательства, пока он уходил по коридору моего многоквартирного дома после того, как я отказывала ему.

Я видела, как мою сестру обманул богатый мальчик, который думал, что правила к нему не применимы. Не то чтобы я отгоняла от себя всех парней, посещавших мою частную школу, но я была свидетелем достаточного количества дерьма, которое творили парни из моего ближайшего окружения, чтобы понять, что это не то, чего я хочу для своего будущего.

Этим вечером я жду в розово-фиолетовой комнате со свисающими с потолка бабочками, пока маленькая девочка почистит зубы, чтобы я могла уложить её спать по её же просьбе. Я наконец перешла со студенческих вечеринок на свидания.

— Ты ей действительно нравишься, — говорит Маркус. Кажется, он нервничает, когда мы стоим одни в комнате Лили, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Я даже не уверена, что она понимает, что я здесь на свидании с Маркусом. Весь вечер она звала меня и следила за тем, чтобы моё внимание было сосредоточено всецело на ней. Что не так уж и плохо, я сказала правду Маркусу. Мне нравится Лили. Сильно. И она одна из моих любимых деток в лагере, но общаться с детьми, когда их родителей нет рядом, гораздо проще. Я продолжаю беспокоиться, что сделаю что-то не так, или он начнёт судить меня по тому, насколько хорошей мамой я была бы, если бы мы начали отношения всерьёз. Это совершенно другой уровень проблем, о которых стоит беспокоиться, которых обычно не было, когда я с кем-то встречалась.

— Спасибо, — говорю я, продолжая осматривать комнату Лили.

Для мужчины Маркус проделал на удивление хорошую работу по украшению комнаты Лили. Помимо бабочек, есть фреска с изображением дерева с тёмно-розовыми птицами и совами на ветвях. На четырех стенах нарисованы феи. Прямо над её тумбочкой написаны слова. Я подхожу ближе, чтобы прочесть их, и моё сердце наполняется теплотой к Маркусу.

«С того момента, как они положили тебя мне на руки, ты оказалась в моём сердце».

Сглотнув комок, застрявший у меня в горле, я оглядываюсь через плечо и вижу Маркуса, опирающегося на стену и пристально смотрящего на меня.

— Ого, — говорю я, и слёзы наворачиваются на глаза. Он любит её так сильно, и я не уверена, что до этого момента осознавала, каким большим шагом всё это было для него. Что он не легкомысленно принял решение привезти меня сюда.

Лили забегает в комнату и запрыгивает на кровать, вошкаясь под одеялом. Она хватает книгу с тумбочки и протягивает её мне.

— Ты прочитаешь мне мою сказку на ночь?

Я посмотрела на Маркуса, который всё ещё стоял у стены. Я никогда не встречала человека, мысли которого было бы так трудно прочесть.

— Конечно, — говорю я, надеясь, что всё в порядке. Я сажусь рядом с Лили на кровати и вытягиваю ноги перед собой.

— Иди сюда, папочка. — Лили похлопывает матрас по другую сторону от себя.

У меня перехватывает дыхание, когда кровать опускается и до меня доносится аромат одеколона Маркуса. В данный момент нам кажется, что мы задыхаемся в маленьком пространстве, в которое нас поместила Лили.

Вместе, с точки зрения постороннего, мы выглядим как семья, но на самом деле они семья, а я посторонняя. Я могу только надеяться, что моё присутствие не станет угрожать их пузырю счастья.

Когда я заканчиваю читать и закрываю книгу, глаза Лили уже опущены. Я прижимаю палец к её носу и получаю в награду тихий смешок.

— Спокойной ночи, Лили, — говорю я и встаю, чтобы выйти из комнаты.

— Спокойной ночи, мисс Кэт. — Она зевает.

Я поворачиваюсь к ней лицом и отступаю за дверь.

— Я обещаю принести что-нибудь интересное завтра.

— Ура, — говорит она, её взгляд переключается на отца, и взгляд говорит: завтрашний день будет потрясающим.

Я жду в коридоре возле её комнаты, пока Маркус закончит желать спокойной ночи.

— Давай снимем его на ночь, — слышу я голос Маркуса.

Я уверена, что они, видимо, говорят о браслете.

— Нет, папочка.

— Ладно, ладно. Спокойной ночи, Лили Лу, увидимся утром, — говорит Маркус, и прозвище Лили Лу меня удивляет. Маркус не похож на человека, который даёт кому-то прозвища, но, опять же, он не похож на человека, который мог бы нарисовать цитату о своей дочери, прижимающейся к его сердцу.

Словно он держит свои эмоции в плену внутри себя.

— Папочка? — спрашивает Лили.

— Да? — голос Маркуса прозвучал ближе.

— Может ли мисс Кэт стать моей мамой?

Все мои мышцы напряглись, и у меня перехватило дыхание. Я уверена, что моё сердце забилось на пару ударов быстрее.

— Мисс Кэт здесь как наша подруга, дорогая. Но мы поговорим об этом, когда у нас будет больше времени. Люблю тебя, Лили Лу.

— Люблю тебя, папочка.

Он выходит из её комнаты, держит руку на дверной ручке и замирает на месте, когда видит меня.

— Ты слышала? — шепчет он, отпуская дверную ручку и направляясь ко мне.

— Да, — шепчу я.

Если Лили чем-то похожа на моего племянника Александра, то она ещё не спит. Чёрт, она может увидеть нас через секунду, открыв эту дверь.

Маркус продолжил путь, схватив меня за руку и поведя вниз по лестнице.

— Пойдём выпьем ещё по бокалу вина.

Следуя за ним вниз по лестнице, я восхищаюсь тем, как движется его стройное, мускулистое тело. Его движения, как обычно, сдержаны и легки.

Моя кожа покалывает в предвкушении его прикосновений. Мои соски почти всю ночь могли бы резать стекло, а трусики промокли. Я так сильно хочу Маркуса, что у меня почти возникло искушение сделать первый шаг. Не думаю, что он стал бы жаловаться, но он отказал мне много лет назад, и это не то чувство, которое я могу легко забыть.

Он ведёт нас на кухню, достаёт из холодильника ещё одну бутылку вина, не отпуская мою руку. Он ведёт нас по кухне, пока не попал в гостиную, забрал одеяло с дивана и заканчивает тем, что возвращает нас на террасу.

Был захватывающий вид, хотя сейчас стало темно, за исключением света маяка и нескольких ресторанов и баров, всё ещё открытых в центральной части бухты Предела.

Маркус отпускает мою руку, и я подхожу к краю его террасы. Она находится так высоко на сваях, что некоторых это может заставить нервничать, но всё, о чем я могу думать, о том, какое это прекрасное место для рисования. Я слышу, как из бутылки с вином выскакивает пробка, но мой взгляд отказывается отвлечься от вида передо мной, так как мне хотелось бы иметь с собой краски и холст.

— Думаю, ты не станешь возражать, если я когда-нибудь ночью, запрусь здесь на несколько часов, чтобы нарисовать этот вид? — Я оглядываюсь через плечо и вижу Маркуса, сокращающего расстояние между нами, с одеялом в руках.

Он наматывает его мне на плечи и прижимает к перилам между своими руками.

— Добро пожаловать в любое время.

Я откидываюсь на него, его сильная грудь с легкостью принимает на себя вес моего тела.

— Что заставило тебя здесь поселиться?

Он убирает мои волосы с плеча.

— Я хотел стать королём Бухты Предела.

Прежде чем я успеваю спросить, серьёзно ли он, он засмеялся мне в шею.

— Мой отец владел этой землей, и это стало логичным решением.

Его губы касаются моего виска, и мои глаза закрываются, когда я наслаждаюсь его прикосновениями.

— Наверное, приятно быть так далеко от всех. — Хотя я не уверена, насколько дальше ещё можно было бы переехать от бухты.

— Приятно не слышать рыбаков утром. Раньше мы жили в центре города, недалеко от Мэйна. Рядом с вашей квартирой.

Я поворачиваю к нему голову, и он понимает намёк, его губы скользят по моей коже, его руки всё ещё лежат по обе стороны от меня, сжимая поручень ограды террасы.

— Да, они могут быть громкими по утрам, но мне нравится рисовать их, когда они приходят работать.

Он напрягается позади меня.

— Мне нужно беспокоиться, что тебе нравятся рыбаки? — тон его голоса светлый, но в нём всё же отразилась лёгкая нотка. Надеюсь, он понял, что я вижу только его.

Я поворачиваю голову, позволяя его губам оторваться от моей кожи.

— Мне больше нравятся мужчины, которые строят яхты.

Он делает шаг вперёд, прижимаясь ко мне грудью.

— Сейчас я очень стараюсь заверить себя, что ограждение здесь надёжное и я не разобьюсь насмерть.

Я смеюсь, но он лишь продвигается вперёд, заставляя меня наклониться через край.

— Поверь мне, Кэт, ничего плохого с тобой не случится, если я рядом. — В его глазах горит уверенность в своих словах, и, не думая о последствиях или отказе, я хватаю его за щеки и прикасаюсь губами к его.

Его напористость встретилась с моей, он проводит языком по моим губам, и я открываюсь ему. Чувствуется привкус красного вина, и я ныряю глубже, желая почувствовать больше. Как будто он слышит мои мысли, он обнял меня за талию, поднял на руки и перенёс на диван.

Мои руки скользят вокруг его шеи, мои пальцы сжимают пряди его волос на затылке. Разрывая поцелуй, он садится на диван, берёт меня за руку и тянет к себе, и я оседлала его. Его взгляд следит за моими движениями, и когда я опускаюсь на него сверху, он рыкнул, его руки оказались на моей заднице и Маркус прижал меня к себе.

Твёрдая эрекция, скрытая под его брюками цвета хаки, не оказалась сюрпризом, но я никогда не думала, что буду так желать. Я хочу расстегнуть его штаны и освободить зверя, который меня дразнит. Посмотреть, на что он действительно способен и как к концу ночи заставит меня задыхаться.

Не теряя ни секунды, рука Маркуса скользит вверх по моей спине, находит молнию моего платья и тянет её вниз. Прохладный ночной ветерок ласкает мою разгоряченную кожу, и я дрожу, выгибая спину.

— Если хочешь, чтобы я пососал твою грудь, просто скажи мне. — Ухмылка растянула его губы, и он тянет за рукава моего платья, оставляя на мне только бюстгальтер.

Я ношу бюстгальтер с полукруглой чашкой, так что мои соски находятся примерно в миллиметре от края ткани. Маркус, не теряя времени, опускает чашки вниз, его рот смыкается на одном соске, пожирая его, в то время как его большой и указательный пальцы сжали другой.

— А что насчёт Лили? — спрашиваю я, закрывая глаза и обхватывая его голову руками, пока моё тело раскачивается взад и вперёд, прижимаясь к его коленям.

Мой сосок выскакивает изо рта, и он посмотрел на меня, его волосы были всклокочены.

— Пожалуйста, не упоминай сейчас имя моей дочери.

Он улыбнулся, затем прячет голову в моей груди. Моя кожа никогда не горела так, как сейчас. Небольшая щетина на его лице щекочет мою кожу.

— А что, если она проснётся? — шепчу я.

Он отстраняется от меня и на этот раз откидывается на диванчик.

— Она крепко спит.

Его глаза говорят: «Поверь мне, я её отец», но я не могу избавиться от страха, что, выглянув через стеклянную дверь, я увижу её лицо, прижатое к стеклу. Мы разрушим всю её жизнь, и только годы терапии смогут всё исправить.

Он выдыхает.

— Ты ведь не сможешь расслабиться? — он спрашивает.

Я кусаю губу и качаю головой.

— Мне жаль. Я просто не хочу, чтобы она нас увидела.

Он отодвигается на несколько дюймов, и я поднимаю рукава платья, тянусь рукой к спине.

— Не застёгивай молнию. — Его мозолистая рука накрывает мою. — Это не совсем то, чего я хотел в первый раз, но мне нужно, чтобы ты расслабилась, когда я буду тебя трахать.

Он переплетает наши пальцы, хватает вино и одеяло и проводит нас через дверь. Он запирает её за нами, а затем тянет меня сквозь дом к другой двери — с засовом. Дверь открывается и передо мной открылся кабинет.

— Мы могли бы поиграть в терапевта и пациента, — говорю я, отпуская его руку и падая на коричневый кожаный диван у окна.

Он смеётся, ставя бутылку вина на стол.

— Я буду тем, кем ты захочешь. — Его решительные шаги направились прямо ко мне, и он снова смотрит тем крутым взглядом ловеласа, от которого у меня всё внутри покалывает, звенит и шипит. Можно подумать, что я какой-то ребёнок, у которого самая желанная игрушка вне досягаемости.

— Ну, доктор, — я снова высвобождаю руки из рукавов платья, выставляя свои груди напоказ, так как я так и не заправила их обратно в платье. — У меня есть нездоровая одержимость. — Я понижаю голос до соблазнительного тона и облизываю губы.

— Не все навязчивые идеи плохи, Катерина. — Он салится рядом со мной, его рука легла на спинку дивана, его одеколон заполняет пространство между нами.

— Он, — я наклоняюсь вперед, — старше меня, — шепчу я.

Его палец скользит по моим обнажённым плечам, и дрожь пробегает по затылку.

— С возрастом приходит опыт. — Я наблюдаю, как его взгляд падает на мою грудь, и пульсация между моих ног отдаётся во всём моём теле.

— Значит, это нормально — желать мужчину постарше? — я сдерживаю улыбку, потому что, честно говоря, я не считаю Маркуса стариком. Я понимаю, что он на десять лет старше, но он всё ещё чертовски горяч.

Его голова наклоняется ко мне, его губы захватывают мою мочку уха, и я выгибаю спину. Я тянусь к его губам, мурашки покрывают каждый дюйм моей кожи.

— Думаю, я могу лишь полностью поддержать твою одержимость.

— Мужская солидарность. Все мужики одинаковы. — Я выпадаю из роли пациента, нуждаясь в том, чтобы он прикоснулся ко мне и успокоил разбушевавшееся возбуждение, горящее внутри меня.

— Мы прожорливый вид. — Он кусает мою мочку уха, а затем кусает ещё, так, что я почти вскрикнула от боли. Его рот остался рядом с моим ухом, его рука скользит по моей спине, чтобы расстегнуть лифчик, а затем вдоль моей грудной клетки. Его большая ладонь накрывает мою грудь и сжимает.

— А теперь, Кэт, позволь мне показать тебе преимущества мужчины постарше. — Он давит на меня своим весом, пока я не оказываюсь на спинке дивана.

— Что ж, мистер Кент, покажите мне, что я упустила.

Мои глаза закрываются, когда его руки скользят по моей груди, а мои ноги раздвигаются, освобождая ему место между моими бёдрами.

Больше он ничего не говорит, хотя я знаю, что скоро из его рта начнут сыпаться грязные слова. Его рот накрывает мой, его локти легли по обе стороны от моей головы, а его губы прижимаются к моим неожиданно нежно и с любовью.

Когда я подумала, что Маркус будет нежен, его руки скользнули ниже к моим бёдрам. Его тёплые, влажные губы покинули мои, и он перевернул меня на живот.

— Задницу повыше, — приказал он.

Клянусь, у меня потекло по бёдрам.