Высокие ставки

Глава 17

Катерина

Чарли работает в баре «Приятный Сюрприз», а Ава встречается с Лэндоном в «Горячих красотках», где она взяла образцы глазури и кусочки торта, чтобы дать ему попробовать. Меня пригласили, и я обычно не упускала возможности попробовать некоторые творения Авы, но мне нужно немного личного времени.

Мне надоели взлёты и падения, которые случаются с Маркусом Кентом. Поцелуй был высшим достижением, а то, как он был так горяч и холоден по отношению ко мне, было наихудшим провалом.

Я заканчиваю надевать майку и домашние штаны и собирать волосы в хвост, насколько это возможно. Пицца была заказана, я остановилась и захватила коробку мороженого. Пусть же начнётся ночь жалости к себе.

Спустившись вниз по лестнице с телефоном в руке, я кладу деньги у двери для продавца пиццы и плюхаюсь на диван.

Едва я включаю телевизор, как раздается звонок в дверь. Сегодня удачный вечер. Опять же, они не забыли доставить пиццу, и это уже хороший знак.

Я хватаю деньги и открываю дверь, но за моей дверью не разносчик пиццы.

Как злоумышленник, Маркус забирает у меня то, что хочет, но я не жертва. Я охотно позволяю ему манипулировать своим телом, пока мои ноги обвивают его талию, сжимая и без того твёрдый член в его джинсах. Прежде чем я успеваю осознать происходящее, он отрывает свой рот от моих нетерпеливых губ. Его лоб прислоняется к моему, и мы оба тяжело дышим. Если он поставит меня на пол, я обязательно растекусь лужицей желания.

— Скажи мне, — его слова мягкие, но требовательные.

— Что? — спрашиваю я тихим голосом.

Он проводит нас к дивану и садится. Когда я пытаюсь встать с его коленей, он прижимает меня на себе.

— Чего ты хочешь от меня? — Он пальцем заправляет прядь моих волос за ухо.

Я смотрю на его твёрдую грудь и футболку, облегающую его грудь. Я не могу остановить пальцы, пробегающие по его широким плечам.

— Я не хочу быть игрушкой на лето.

Вот я и сказала это.

Улыбка растягивает его губы, обнажая идеальные белые зубы. Его голова отклоняется в сторону, и у меня такое ощущение, что он меня изучает. Мой желудок сжимается в ожидании того, как он отреагирует.

— Кэт, — моё имя медленно слетает с его губ. — Если бы мне нужна была игрушка, я бы не выбрал вожатую своей дочери.

Тяжесть в моём животе уменьшилась, но когда его рука поднимается и прижимается к моей щеке, она сжимается. Он хочет сказать ещё что-то, поэтому я молчу.

— Но я не могу ничего обещать. Я не знаю, получится ли что-то между нами. Лили для меня всегда на первом месте.

— Конечно. — Я киваю головой. Я никогда не мечтала стать выше его дочери.

— Ты мне нравишься, и так же сильно, как я люблю твоё тело… Я хочу посмотреть, к чему это приведёт, но нельзя отрицать, что я хочу тебя. — Его полуприкрытый взгляд падает на мою грудь, и мои соски твердеют.

Я проглатываю свою неуверенность и беспокойство.

— Хорошо.

Его большой палец касается моей щеки, и я опираюсь на силу его руки.

— Для меня это впервые, Кэт. Я ни с кем не встречался с тех пор, как родилась Лили, поэтому понятия не имею, как всё пойдёт. Если ты предпочитаешь подождать, чтобы установить физический контакт, я пойму.

Я хватаю его за запястье и провожу его рукой по верхней части моей груди. Его счастливые и искренние глаза становятся голодными. Его большой палец гладит мой сосок, и я выгибаю спину, желая большего.

— Говорят, нет времени лучше настоящего.

— Слава богу. — Одна рука скользит по моей спине, и он прижимает меня к себе, его губы мгновенно находят мою шею. Его пальцы скользят по вороту моей майки, скользя под ткань, дразня меня и заставляя мою грудь заныть от его прикосновений.

— Держу пари, что ты на вкус сладкая, — говорит он, следя за кончиками пальцев по моей коже.

— А что, если это не так? — шепчу я.

Его полные похоти глаза встречаются с моими.

— О, это так. Я знаю тебя. Тот факт, что я хочу попробовать тебя на вкус, только делает тебя намного слаще.

Его палец скользит мне в рот, и я провожу вокруг него языком. Когда он становится достаточно влажным, Маркус проводит им по моей коже, оставляя след, по которому, я надеюсь, будут следовать и его губы.

— Чего ты хочешь, Катерина? — он произносит моё имя медленно и тихо, и от этого звука у меня запульсировало между ног.

Я трусь о его джинсы, и он приподнимает бёдра над диваном, оказывая мне необходимое трение. Его палец скользит по моей майке, по груди, минуя сосок.

Я стону.

— Мне нужен твой член, — говорю я.

По его губам медленно расплывается улыбка. Я уверена, он удивлён, что я употребила такое ругательное слово.

— Твоё желание для меня закон. — Его пальцы скользят по краю моей майки, а затем он хватает ткань и стягивает её с моего тела.

Прохладный воздух моей квартиры касается моей груди, заставляя меня почувствовать себя ещё более незащищенной перед ним. Да, он видел меня топлесс шесть лет назад, но это до сих пор не заставляло меня задуматься, нравится ли ему то, что он видел.

Когда я чувствую, что он ещё больше затвердел подо мной, я получила ответ.

— Мне бы хотелось отыметь твою идеальную грудь — говорит он, не прикасаясь к ним. Он просто сидит, облизывая нижнюю губу, глядя на мою грудь. И, о боже, он потрясающе выглядит при этом. На самом деле, нет никаких сомнений в том, что Маркусу нравится то, что он видит. Он выглядит так, будто бы съел меня целиком, если бы мог прямо сейчас.

В конце концов, его руки задевают мою кожу, вызывая мурашки по коже, проходящие по ним, как волна по берегу. Когда его руки прижимаются к моей груди, а большие пальцы поглаживают мои соски, у меня в горле поднимается медленный стон. Он усмехается.

Мои руки теребят его ремень и пуговицу на джинсах, мне не терпится увидеть, с чем мы будем работать. Он поворачивает тело из стороны в сторону, позволяя мне снять с него штаны. Не имея выбора, я встаю и стягиваю джинсы, пока они не упали ему на щиколотки.

При этом его руки не отрывались от моей груди, и я снова оседлала его. Я чувствую тепло его твёрдого члена, несмотря на то, что мои пижамные штаны и его синие трусы-боксеры служат нам барьером. Он прижимается ко мне, и я обнимаю его за шею.

— Думаю, пришло время попробовать тебя, не так ли? — Он поднимает бровь.

Прежде чем я успеваю ответить, я оказываюсь на спине. Его губы дразнят мой живот, и я втягиваю воздух, закрывая глаза.

Он стягивает мои пижамные штаны с моих ног и колен, глядя вниз. Неуверенная в себе девушка внутри меня хочет сомкнуть ноги. Чтобы спрятаться от его удовольствия от просмотра.

Но его взгляд мог обжечь каждый сантиметр кожи, на который он приземлился. Его потребность во мне не ослабла, поэтому я раздвигаю ноги шире и провожу рукой вниз по телу, пока не накрываю свой опухший клитор.

Его глаза горят огнём, но он не двигается. Его твёрдый член натягивает ткань его боксеров, и, как будто он способен проникнуть в мой разум и узнать, что я хочу сделать, он наклоняется и поглаживает себя.

Я убираю палец и протягиваю его ему.

— Я думала, ты хочешь попробовать, насколько я сладкая?

Он не убирает руку со своего члена, приближаясь на несколько дюймов, пока его горячий рот не накрывает мой палец, посасывая и вращая языком во рту. Мой палец выскакивает изо рта, и в уголках его губ появляется удовлетворенная улыбка.

— Ммм, — стонет он. — Это отличный аперитив.

Наклонившись, он толкает мои бёдра вверх и расставляет ноги шире.

Он груб и не извиняется, и, боже, меня это возбуждает.

— Смотри на меня, — приказывает он требовательным голосом.

Я пробую извиваться под его сильной хваткой, отчаянно пытаясь почувствовать на себе его язык. Моё сердцебиение забилось в горле, и я задыхаюсь, когда смотрю, как он всасывает мой клитор в рот. Его работа языком — полное совершенство. Я не могу представить ничего лучшего, пока это не стало сочетаться с его следующими словами.

— Если захочешь кончить, ты должна посмотреть на меня.

Его голос угрожающий и немного снисходительный, и к черту женскую свободу, потому что это чертовски заводит.

Я приподнимаюсь на локтях и восхищаюсь человеком, о котором думала больше раз, чем хочу признаться, с момента нашей первой встречи много лет назад. Я почти достигла нирваны, пока я наблюдала за тем, как Маркус Кент пирует у меня между ног.

Всё время, пока он играет с моим клитором, его пальцы ласкают сердцевину, ни разу не нарушая границ. Я отчаянно хочу заполучить хоть какую-то его часть внутри, и в конце концов он уступает моей непрошеной просьбе, когда я чувствую, как его пальцы погружаются в меня.

Я хнычу, отчаянно требуя большего.

Больше его, во мне, больше чего-либо.

Он дразнит меня языком, его пальцы всё ещё внутри меня. Мои глаза не слушаются и медленно закрываются, наслаждаясь эйфорией, которую может принести мне только он. Спустя несколько мгновений его большой палец массирует мой клитор. В комнате тихо, слышны только мои тихие стоны.

— Пожалуйста, Маркус. — Мне нужно облегчение, которое может принести только он.

— Тебе нужен мой рот? Открой глаза, — командует он, и я киваю, делая, как он говорит, всё моё тело горит.

Он опускает рот, и всё моё существо сотрясается от предвкушения снова почувствовать на себе его теплый рот.

Раздается звонок в дверь.

Маркус останавливается и смотрит на меня.

— Не останавливайся.

Он ухмыляется.

— Ты ждешь компанию?

Моему пронизанному похотью разуму требуется время, чтобы вспомнить, кто это мог быть.

— Просто пицца. Пожалуйста, Маркус, мне так нужно кончить.

Без дальнейших предисловий он сгибает пальцы и вводит их ещё глубже внутрь меня, в то же время его рот накрывает мой клитор, сосёт, кружит и безжалостно дразнит. Я сжимаю декоративную подушку, ткань сжимается в кулаках, когда понимаю, что раньше он относился ко мне ещё легко.

Через несколько секунд это происходит. Я лопнула, как передутый воздушный шар. Звёзды плывут передо мной, пока меня пронзает оргазм, мои стоны и всхлипы наполняют комнату, пока я свободно падаю обратно на землю.

В дверь снова звонят, и пальцы и рот Маркуса покидают моё тело. Я скучаю по ним мгновенно.

— Держу пари, что ты сейчас голодна. — Он смеётся, хватая джинсы и натягивая их.

Я сажусь на диван, быстро ищу свою майку и надеваю её обратно, затем набрасываю одеяло, висевшее на спинке дивана, на нижнюю часть тела.

Он открывает мою дверь с сексуальной ухмылкой и без футболки, так что я почти уверена, что продавец пиццы поймёт, почему нам потребовалось так много времени, чтобы открыть дверь.

— Деньги на столе, — кричу я.

Маркус не отвечает и не берёт деньги. Вместо этого я вижу, как он вытаскивает бумажник из заднего кармана. Минуту спустя он возвращается в гостиную с пиццей в руке и кладёт её на стол.

— Деньги у меня были наготове, — говорю я.

Он ухмыляется, направляясь на кухню.

— Ну, каким парнем я был бы, если бы не покормил тебя после того, как ты покормила меня?

Я смеюсь, отбрасываю одеяло и засовываю одну, а затем другую ногу в пижамные штаны.

Он возвращается в комнату с двумя тарелками на коробке пиццы и двумя бутылками пива.

— Твоё? — спрашивает он, держа в воздухе две бутылки пива, застрявшие между пальцами.

— Они принадлежат Аве, но я куплю ей немного, когда в следующий раз буду в магазине. — Я сажусь на край дивана и открываю коробку с пиццей. — Тебе действительно не обязательно было идти за моей пиццей.

— Ты гавайская девушка? — спрашивает он, заметив начинку из ветчины и ананаса. — Чтобы ты знала, я любитель мяса.

Меня это не удивляет. Есть что-то особенное в мужчинах из Бухты Предела. Они все гораздо более суровые и мужественные, чем те, что в Сан-Франциско.

— Возможно, нам придётся пойти на компромисс и разделить всё пополам, — говорю я с улыбкой, наслаждаясь тем фактом, что вижу новую сторону Маркуса.

На его лице появляется выражение притворного ужаса.

— Все знают, что ананас даже на половине пиццы портит всё.

Я смеюсь. Извечный ананас в дебатах о пицце.

Он открывает пиво и протягивает мне одно, одновременно делая глоток. Я наблюдаю, как его предплечья сгибаются от этого движения, и лёгкий прилив восторга охватывает мой живот. Эти предплечья только что помогли мне кончить пять минут назад.

— Ладно, может быть, тебе стоит начать питаться более здоровой пищей, — комментирую я, на что он изогнул бровь.

Он садится, и тогда я понимаю, что между нами всё теперь кажется другим. Нет никакого дискомфорта или неловкой тишины. Никакой враждебности по поводу того, что произошло много лет назад. Мы как друзья. Что ж, друзья с бонусами. Поразительными бонусами.

Взяв кусок пиццы, он кладёт его на тарелку и поворачивается ко мне. Поднеся его прямо к моим губам, он ждёт, пока я откушу. Мой рот открывается, и я откусываю небольшой кусочек. Он не отодвигает кусок пиццы.

— Ешь так, как будто меня здесь нет.

— Но ты здесь.

Он усмехается.

— Ешь, Кэт.

Я открываю рот и откусываю огромный кусок.

— Вот. — Наконец он убирает пиццу передо мной и сам откусывает.

Я проглатываю кусок и тянусь за пивом.

— Ты всегда такой властный? — Я делаю глоток и ставлю его обратно на стол.

Он пожимает плечами.

— Мне нравится контроль. — Выражение его лица становится серьёзным. — Не тот, что в стиле «ты ничего не можешь сделать, не сказав мне». Я не диктатор. Когда дело касается тебя, я просто думаю, что знаю, чего ты хочешь, и не хочу, чтобы ты боялась просить об этом и была рядом со мной самой собой.

— Как будто я разыгрывала какой-то спектакль.

Он доедает кусок пиццы, который мы, очевидно, сейчас делим, но наклоняется и хватает ещё один, поднося его к моим губам.

— Ты знаешь, как это может быть. Ты проводишь половину отношений с фальшивой версией кого-то, пока не проявится истинное лицо партнёра. Люди притворяются тем, кого, по их мнению, ты хочешь, пока они больше не могут этого делать.

Я кусаю пиццу и откидываюсь назад, наблюдая, как он откусывает свой кусок.

— Итак, — я указываю на него, всё ещё без футболки, расслабленно лежащего на диване, пока мы буквально делим каждый кусок пиццы, — ты настоящий?

Он снова пожимает плечами.

— Если не считать того факта, что я ем пиццу, которая мне не очень нравится, да. Но отношения — это всегда компромисс, верно?

Мы улыбаемся, и он снова кормит меня пиццей.

— Это намёк на то, что в следующий раз ты хочешь, чтобы я съела супермясную пиццу?

И снова чертово пожимание плечами. Когда этот человек стал таким равнодушным?

— Я не буду связывать тебя и морить голодом, пока ты не съешь её.

Мысль о том, что Маркус свяжет меня, вызывает у меня трепет. Но я откладываю это в сторону, поскольку мы пока лучше узнаём друг друга.

— Забавный факт, — говорю я. Он поворачивается на своём месте, доедая остаток куска, который его так глубоко обидел. — Раньше я была вегетарианкой.

Он съежился.

— О, это может нарушить условия сделки. — Поставив пиццу и взяв пиво, он устраивается в углу дивана, небрежно согнув ногу.

Если бы кто-то сказал мне шесть лет назад, что я буду делиться пиццей и приятной беседой с Маркусом Кентом, у них было бы больше шансов убедить меня, что шоу Кардашьян не было написано по сценарию.

Условия сделки?

Я посмеиваюсь.

Я покачала головой.

— Ты ешь Макдональдс?

Он поглаживает свой идеально плоский живот, чтобы подчеркнуть его, большинство мужчин часами проводят в тренажерном зале ради такой формы.

— Думаешь, я получил это, поедая фаст-фуд и «Орео»?

Мы оба засмеялись, и я надеюсь, что он не один из тех сумасшедших помешанных на здоровье, которые пьют только смузи и едят киноа и капусту.

Он ставит пиво на кофейный столик и наклоняется вперёд.

— Давай закончим говорить о наших предпочтениях в меню. Как насчёт того, чтобы ещё поговорить друг о друге, после того, как выплеснем немного лишней энергии?

Он приближается на несколько дюймов, и чем меньше места разделяет нас, тем сильнее учащается моё сердцебиение. Он уже на волосок от того, чтобы поцеловать меня, когда в кармане у него зазвонил телефон.

— Спас звонок? — спрашиваю я, и его голова падает мне на колени.

— Прости, — бормочет он мне в бёдра.

Он садится прямо, достаёт телефон из кармана, и его лицо меняется с спокойного на обеспокоенное и взволнованное.

— Эшли? — спрашивает он.

Помню, так звали няню, когда я заходила к ним домой, чтобы вернуть браслет Лили.

— Хорошо. Ага. Одень её. — Он показывает мне один палец, чтобы я подождала ещё секунду. Будто я собираюсь встать и решить, что сейчас самое время устроить еженедельную стирку. — Лили, милая, как дела? — Он ждёт секунду, кладёт телефон на сгиб шеи и тянется к футболке. И… Я понимаю, что ночь закончилась. — Ещё болит? — В его голосе нет ничего, кроме беспокойства и заботы. — Хорошо, милая, я сейчас приду домой. Я тебя люблю.

Он вешает трубку, накидывает футболку через голову и смотрит на меня.

— Мне жаль.

Я отмахиваюсь от его извинений.

— С Лили всё в порядке?

— Боли в животе. Эшли, вероятно, позволила ей съесть все конфеты с парада в честь дня памяти. — Он встаёт и кладёт телефон в карман, а затем протягивает мне руку.

Я принимаю её, и он поднимает меня в вертикальное положение. Его руки обхватывают меня за талию, притягивая к себе. Я не осознавала, насколько он был выше меня, но макушка моей головы доходила только до его подбородка.

— Перенесём? — спрашивает он, целуя меня в лоб.

— Конечно.

Я поднимаюсь на цыпочки, и он целует меня в губы — не слишком глубоко и долго, но достаточно, чтобы понять, что он желает остаться.

— Спасибо за понимание. Я тебе позвоню.

Я провожу его до двери и сажусь напротив неё, когда она за ним закрывается. Я не могу поверить в то, что только что произошло. Я только что развлекалась с Маркусом Кентом, мужчиной, которого много лет назад пыталась уговорить лишить меня девственности. И реальность оказалась куда лучше, чем все мои мечты.