Высокие ставки

Глава 26

Катерина

К счастью для нас, болезнь Эшли была кратковременной, потому в следующий четверг вечером Маркус пригласил меня на пикник. Мы уедем сразу после лагеря, отвезём Лили домой, а затем он отвезёт нас за город, к месту, где мы собираемся прогуляться к водопаду.

Я много чего повидала в своей жизни — путешествовала в Европу, Африку и Китай. Но ничто не смогло подготовить меня к зрелищу, когда мы пробрались сквозь густые деревья.

Водопад лился по скалам, а затем опадал в водоём, зеленый как изумруд.

— Откуда ты узнал об этом месте? — спросила я с трепетом, мои ноги всё ещё не двигались с места у кромки воды.

— Я нашёл его в походе и показал Лили в прошлом году.

Он поставил корзину для пикника на один из больших камней и уселся. Я присоединилась к нему, и он протянул мне бутылку воды. Поход, на который я жаловалась, стоил этого вида. Клянусь, он превосходит закат в Африке над равнинами и жирафами вдалеке.

— Спасибо, — сказала я ему, и он улыбнулся, доставая контейнер полный клубники.

Он протянул его мне, и я взяла одну.

— Пожалуйста. Я знал, что тебе понравится.

— Вокруг никого? — спрашиваю я, оглядывая окружающий нас лес.

Он качает головой.

— Вот почему я хотел приехать сюда на этой неделе. В выходные здесь может быть многолюдно. Давай поедим и поплаваем, пока не стемнело. А потом нам нужно будет уходить.

Я потянулась к нему над корзиной для пикника, его губы слишком соблазнительны, чтобы не поцеловать.

— Уйдем прежде чем нас съест медведь? — Я трясусь всем телом в притворном ужасе.

— Ты смеёшься, но это реальная угроза для нас. — Лицо у него стало холодным, как камень.

— У тебя есть с собой оружие?

— Я даже не подумала об этом.

— Да. — Он уверен в себе и дерзок, и меня почему-то возбуждает то, что он умеет обращаться с оружием. Или, может быть, мне нравится его защитная сторона. В любом случае, мне нравится чувство, что он присмотрит за мной, если что-то пойдёт не так. Городские мальчики, вероятно, просто вытащили бы пилочки для ногтей, чтобы попытаться защитить нас от диких животных.

— Итак, что у нас здесь? — спрашиваю я, роясь в корзине для пикника.

— Шампуры с антипасто-салатом, клубника, и если ты будешь хорошо себя вести, я приготовил своё собственное печенье с шоколадной крошкой. — Он подмигнул и мой желудок сделал то, что я, за последние несколько недель, начала называть «переворотом Маркуса».

— Ты хочешь посоревноваться со мной? — спрашиваю я, игриво прищуриваясь.

Он смеётся и покачал головой.

— Ни за что. Твои гораздо вкуснее.

Мы сидим на камне, а он кормит меня антипасто.

— Могу я задать вопрос? — Я хотела кое-что узнать, и сейчас, кажется, самое подходящее время спросить, поскольку мы одни.

— Конечно. — Он жуёт и сглатывает, отодвигает корзину для пикника в сторону и пододвинулся так, что мы оказались рядом друг с другом.

— Много ли у тебя было женщин после появления Лили? — Я изучаю свою бутылку с водой, ковыряя пальцем по этикетке.

— Нет. Если ты ещё не смогла понять, я её оберегаю от этого.

Интересно.

— Она спрашивала обо мне? Почему я стала больше проводить времени с вами?

Маркус обнял меня за плечи.

— Нет, я не думаю, что она действительно понимает, но, на удивление, ничего толком не сказала с тех пор, как ты впервые пришла. Думаю, это потому, что ты ей понравилась.

— У тебя есть планы рассказать ей о нас? — Я прикусила нижнюю губу. Для меня это неизведанная территория. Я даже не знаю, что сказать Лили.

— Да, — просто говорит он и наклоняется, чтобы поцеловать меня в висок.

Я тяжело сглатываю и задаю вопрос, на который мне действительно хотелось получить ответ, а тем более о том, со сколькими людьми он спал с тех пор, как родилась его дочь.

— Когда уехала её мама?

Его тело напряглось, а губы не сразу оторвались от моего виска.

— Через три месяца после её рождения.

Когда я представляю Лили новорожденной, лишённой материнской любви, у меня в желудке внезапно возникло чувство свинца.

— И она никогда её не видела?

Он кончиком пальца повернул мой подбородок, так что я теперь смотрю прямо на него.

— Я не хочу портить сегодняшний день разговорами о маме Лили.

Он рассказал о себе больше, чем раньше. Думаю, будем двигаться небольшими шажками. Тем не менее, тот факт, что он не хочет обсуждать со мной маму Лили, всё ещё ранит сердце, как зазубренный нож.

Я всё больше влюбляюсь в Маркуса с каждым днём, когда делюсь с ним частичкой себя. И Лили, она уже проникла в моё сердце независимо от того, расстанемся ли мы с её отцом сегодня или через несколько лет. Но если Маркус не может быть честен со мной о своём прошлом, я не уверена, что у нас есть будущее.

Пытаясь вернуть ситуацию на более безопасную территорию, я задаю, как мне кажется, обыденный вопрос и получаю обыденный ответ.

— Ладно, тогда скажи мне, что тебе так нравится в Бухте Предела?

Он длинно выдохнул.

— Я ненавидел её, когда впервые приехал сюда, но она мне приглянулась. Может быть, потому, что каждый тротуар, каждое здание и каждое время года или праздник напоминают мне о Лили. — Он на секунду посмотрел вдаль, прежде чем продолжить.

— Возьмём, к примеру, летний фестиваль… Я сидел за столом с Лили и качал её на коленях в такт музыке. Мы прекрасно провели время, а потом её стошнило первым тортом, который у неё когда-либо был, на мои ноги. — Он смеётся, и мне понравился блеск в его голубых глазах, когда он говорил о своей дочери. — Как бы я ни был расстроен, я всегда вспоминаю то время с улыбкой. Не пойми меня неправильно, люди здесь постоянно лезут не в своё дело, и ты никогда не сможешь просто выполнить свою задачу, не потратив на это час. Думаю, я привык здесь терпеть, чем получать от Бухты удовольствие. — Он наклоняется ближе. — Но не говори об этом Бетти, городской библиотекарше, обычно именно она меня останавливает.

Слеза колет уголок моего глаза. Я завидую тому, что Маркус нашёл свое место. Думаю, я всё ещё ищу свой путь. Это не Сан-Франциско, будь то моя школа или друзья из Беркли, я всегда чувствовала беспокойство. Просто никогда не было ощущения, что я принадлежу месту, как будто это был дом. Дом — это место, где тебя принимают такой, какая ты есть. Итак, мой дом — это студия, где я создаю своё искусство. Мои родители замечательные, и они привыкли к моему искусству, но я не уверена, что они чувствовали бы то же самое, если бы я была голодающим художником, продающим свои работы на блошиных рынках по всей стране.

— Хей. — Он продвинулся ближе, его рука погладила мою щеку. — Я что-то не то сказал?

Для человека, от которого то жарко, то холодно, он сейчас очень внимательный и теплый.

Я качаю головой.

— Нет, я просто… — я пожимаю плечами. — Должно быть приятно знать, что ты именно там, где хочешь быть.

Он одаривает меня лёгкой грустной улыбкой и пожимает плечами. Если бы я записал то, в чём он признался минуту назад, он бы не вёл себя так, будто Бухта предела может быть или не может быть его местом для него. Дело было не только в его словах, но и в сентиментальном тоне его голоса, когда он их произносил.

— И где же твоё место, Катерина Сантора? Где ты хочешь быть в мире искусства?

Разве это не вопрос года?

— Нью-Йорк, я полагаю. — В моём голосе нет той уверенности, которая была в его голосе, когда он говорил о Бухте.

— Думаю, это то место, где должен быть художник, верно? — Он взял свой пластиковый бокал и посмотрел в сторону.

— Ага. — Я ковыряю рыхлый гравий на вершине валуна. — У меня было несколько галерей, заинтересованных в проведении выставки, но они больше хотят проверить почву. Я не думаю, что мои произведения будут продаваться по очень высокой цене. Нью-Йорк словно Сан-Франциско. Много людей, много бетона и много микробов.

Боже, я говорю, как Ава.

Он посмеивается, протыкает вилкой клубнику и подносит её к моим губам. Я хватаю её и жую.

— Им с тобой повезёт. — Он подмигивает.

Я старалась не волноваться о том, что произойдёт с нами в конце августа. Есть вариант междугородней связи, который может закончиться успешно в одном случае на миллион? Или вариант «эй, это было по-настоящему круто, увидимся следующим летом». Но Лили всегда появляется перед её взором. Что она подумает, когда осенью я уеду в Нью-Йорк?

Чувствуя тяжесть всех неизбежных решений, которые нам придется принять, я решаю поднять настроение. Я перевожу взгляд с манящей изумрудной воды на Маркуса.

— Как ты относишься к купанию нагишом?

Глаза Маркуса расширились, и он покачал головой.

— Я бы предпочел, чтобы меня сегодня не арестовали.

Когда я начинаю снимать футболку и бросаю её на камень рядом со мной, его глаза расширяются ещё больше. На этот раз не от удивления, а от похоти.

— Да ладно, давай. Вокруг никого. Ты сам так сказал: «Всю неделю здесь тихо». — Я встаю и начинаю расстёгивать шорты, а его глаза следят за моими движениями. — Мистер Кент, — я понижаю голос на несколько октав, сбрасывая шорты вниз по ногам.

Он закусывает губу, его глаза тлеют, когда он рассматривает моё тело в лифчике и трусиках. Потянувшись, я расстегиваю бюстгальтер, и он падает на камни, соединяясь с моей рубашкой и шортами.

— Кэт, — произносит он моё имя с предупреждением. Мне нравится, как его обычно контролируемый фасад ускользает.

Я качаю головой, мои пальцы погружаются в трусики с обеих сторон и скользят ими вниз по бёдрам. Оставив их на носочках, я швыряю их, и они падают ему на колени.

— Иди и останови меня, мистер Кент. — Я подхожу к краю скалы. Мне не следует нырять, потому что я понятия не имею, насколько здесь глубоко. Честно говоря, мне следует медленно зайти в воду, пока не буду уверена, но я оглядываюсь через плечо и обнаруживаю, что Маркус всё ещё сидит с забавной ухмылкой на лице. Он знает все всплывающие вопросы, которые сейчас волнуют мою голову. Будь он проклят.

Я позволила одной ноге свеситься к воде и тут же убрала её.

Что за ледяная вода?

— Холодно? — он спрашивает.

Я оборачиваюсь.

— Нет.

Сделай это. Ну давай же. Ты можешь быть сексуальной, Кэт.

Повернувшись спиной, трепеща ресницами и стуча зубами, я вхожу в воду, каждый дюйм заставляя пальцы ног сгибаться ещё сильнее. И это не тот вид поджатия пальцев, который мне нравится.

Когда я полностью погружаюсь в воду, мурашки покрывают меня с головы до пят, пытаясь согреть тело, которое я наказываю.

— Присоединишься ко мне? — говорю я, стараясь не стучать зубами.

— Тебе нужно, чтобы кто-нибудь согрел тебя? — спрашивает он с ухмылкой типа «я же тебе говорил».

— Нет. Я просто подумала, может быть, мы могли бы что-нибудь сделать, чтобы отпугнуть рыбу.

— Здесь нет рыбы. — Он поднимает брови.

Умник.

— Хорошо, я просто буду наслаждаться водой.

Правда в том, что чем дольше я нахожусь в ней, тем теплее становится вода. Или, может быть, просто моя кожа замёрзла, и я больше не чувствую её.

— Ты уверена, что тебе не холодно? — кричит он мне, но я переплываю на другую сторону и опираюсь локтями на выступ скалы, так что моя грудь полностью обнажается.

— Я выгляжу так, словно мне холодно? — говорю я: благодарная солнцу, которое решило посветить сквозь деревья.

— Либо так, либо ты сейчас вспоминаешь, как каталась на мне прошлой ночью. — Он встаёт и снимает обувь, затем снимает носки.

— Решил присоединиться ко мне?

Он пожимает плечами.

— Может быть, я просто промокну ноги.

Вытащив что-то из-за спины, он бросает это в корзину для пикника.

— Только ноги? — спрашиваю я, погружаясь ниже в воду.

Он смотрит на меня долго и пристально, и мурашки возвращаются, но на этот раз дело не в температуре воды.

— Хочешь, чтобы я присоединился к тебе? — Его руки легли на застёжке брюк.

— Неа. Ты точно знаешь, чего я хочу, и если ты этого не хочешь, то это твоя потеря. — Я развернулась и поплыла назад, будто мне всё равно, присоединится он ко мне или нет.

Я возвращаюсь на другую сторону и задаюсь вопросом, как долго он позволит этому продолжаться, когда слышу всплеск за несколько секунд до того, как волны закачали меня взад и вперёд. Лёгкая улыбка скользнула по моим губам, затем две руки хватают меня за бедра, и большое, твёрдое тело притягивает меня к себе.

— Е*ать. Как холодно! — кричит он, качая головой из стороны в сторону. — Тебе определенно нужен большой сильный мужчина, который согреет тебя. — Он притягивает меня ещё ближе, так что между нами не осталось и миллиметра.

— Ты правда не собирался присоединяться ко мне? — Я ненавижу неуверенность в своём голосе, но мысленно я сравнила данную ситуацию с той, что случилось шесть лет назад, когда он мне отказал.

Он издал глубокий гортанный смех.

— О, Кэт, иногда парню тоже приходится играть недоступного парня.

— Думаю, что шесть лет — достаточно долгая игра, — невозмутимо ответила я.

После моих слов его губы накрыли мои, и я изо всех сил вцепилась за выступ скалы, потому что легко могу забыть, что мы находимся в воде — внешний мир просто исчезает, когда мы вместе.

— Эй, никто никогда не говорил, что большие сильные мужчины умны. — Через минуту он отстранился. — Иди сюда. — Он ведёт нас дальше по уступу скалы, и я понимаю, что вода становится глубже. К тому моменту, как он меня останавливает, я уже не могу коснуться дна, а он может.

Без предупреждения он хватает меня за талию и садит на край. Я вскрикнула от удивления, но быстро затихла, когда я увидела, как он смотрит на меня — как будто он голодающий, а я открытое кафе.

— Раздвинь ноги и подвинься к самому краю, — приказал он, и я сделала, как он сказал.

Потому что, чёрт возьми, почему бы и нет? Для меня это может означать только хорошее.

Он не теряет времени, облизывая губы, смотрит на моё лицо и наблюдает за моей реакцией, когда его губы опускаются на мой клитор.

— О, боже. — Я вскакиваю ему на рот, не в силах сдержаться.

— Почти. — Он подмигивает и продолжает доставлять мне удовольствие. После его чередования сосания и ласки, не думаю, что смогу выдержать большего.

Его голубые глаза всё время внимательно следили за мной, ничего не упуская. Когда он понимает, что мне что-то понравилось, он даёт мне ещё больше. За считанные минуты я превращаюсь в задыхающуюся и извивающуюся массу, и всё, чего я хочу, — чтобы этот мужчина трахнул меня до беспамятства.

Когда он сильно потянул мой клитор, я разваливаюсь на части, стону и выгибаюсь над камнем, переживая оргазм. Я кончаю ему на лицо, и он стонет, не торопясь слизывая всё до последней капли моего удовольствия.

— Прыгай в воду. Сейчас же.

Его команда заставляет мою киску сжаться, и я быстро окунаюсь в воду, на этот раз не обращая внимания на её температуру. Я не могу дотянуться до дна, поэтому хватаюсь за камни и гребу ногами.

— Повернись лицом к стене. Держись сбоку.

Маркус пристраивается позади меня, и я издаю нетерпеливый стон в тот момент, когда чувствую, как его твёрдый член прижимается к моей заднице.

— Я не собираюсь быть нежным. Обязательно скажи мне, если я причиню тебе боль.

Я киваю, чтобы он знал, что я его услышала, и через несколько секунд чувствую, как его кончик толкается в меня. Он продолжает, пока полностью не прижался к моей спине, а я не запрокинула свою голову ему на грудь.

Ощущение того, как он меня наполняет, я не могу описать, это просто… чистое блаженство. Он начинает входить и выходить из меня, вытаскивая из меня свой твёрдый член и при этом затрагивая каждое нервное окончание. Вокруг нас плещется вода, и звуки нашего соития, тяжелого дыхания и стонов наполняют воздух вокруг нас.

Он врезается в меня, и мне удаётся оказать достаточно силы своим рукам, чтобы не врезаться в каменный уступ. Его ступни расставлены широко, и я позволяю своим ногам откинуться назад и обхватить его за талию. Есть что-то в невесомом сексе в воде.

Маркус поворачивает своё тело по-другому, и я вскрикиваю каждый раз, когда он наносит удар, потому что он попадает в точку, которая лишает моего тела контроля.

— Давай, детка. Я хочу, чтобы мы кончили вместе.

Ещё несколько толчков, и Маркус исполнил своё желание, я стону, а он рычит, прижимаясь ко мне и опустошая свой член внутри меня. Моя киска сжимает его член, пока я кончаю, и через минуту мы оба трясёмся и задыхаемся от силы наших оргазмов.

Он наклоняется через моё плечо и целует меня в висок.

— Говорил же тебе, что тебе нужен большой сильный мужчина, который мог согреть тебя.

Я позволила своей голове откинуться назад на его плечо.

— Напомни мне никогда больше не сомневаться в тебе.

Мы оба смеёмся, а затем продолжаем плавание, счастливые от того, что происходит между нами.