Я научу тебя любить

Глава 10

Аню закрутило в водоворот. Рам-металлоискателей. Контролей. Талонов. Лент-транспортеров. Квеста снять-надеть. А еще людей-людей-людей. Не будь рядом Корнея, не придерживай он ее за руку со словами: «ворон не ловим, зайка. Принц марокканский во время пересадки украдет, что делать будем?», Аня непременно потерялась бы.

Но он был. Направлял. Отвечал на вопросы. Подсказывал. Без раздражения, закатанных глаз, терпеливо. Когда требовалось, говорил все сам — за двоих. Там, где Аня чувствовала растерянность, был привычно уверен в себе и своих действиях. Провел через огонь, воду, медные трубы… Позволил выдохнуть, когда оказались в практически пустом бизнес-зале. Предоставил возможность Ане выбрать место…

И она выбрала — на застекленной террасе с видом на взлетные полосы. Села в удобное кресло, подобрала под себя ноги, взяла в руки чашку с горячим шоколадом…

Корней предлагал и что-то из еды, но Аня запротестовала — не смогла бы. Слишком нервничала. Слишком была воодушевлена.

Даже о том самом шоколаде забывала, с затаенным дыханием следя за тем, как самолеты подкатываются к взлетным… Начинают разгоняться, отталкиваются от земли… И пыталась представить, что чувствуют в этот момент люди внутри, но пока не получалось… И даже не верилось, что совсем скоро и она окажется там же…

— Ты бабушке хотела позвонить, — Корней произнес ровным тоном, выдергивая Аню из собственных размышлений.

По нему было видно, что ни сами самолеты, ни их взлеты и посадки, совершенно его не интересуют. Мужчина сидел напротив — в таком же кресле, вытянув ноги немного в сторону от их стола. Рядом стоял еще один кофе. Вдогонку к тому, который выпил утром в квартире. Корней делал редкие глотки из чашки, но в основном был увлечен собственным мобильным.

— Уже девять. Думаю, стоит. — Когда понял, что Аня не рванула тут же набирать, поднял на девушку напротив взгляд, немного вздернул бровь…

Конечно же, видел, что Аня напряглась, что щеки немного порозовели, что глаза изо всех сил пытались «сбежать» из-под его прицела… И почему все это происходит — не мог не понимать. Но поблажек делать не собирался. Ей будет дискомфортно ровно до того момента, пока она все сама не объяснит бабушке. А пока…

— Да. Ты прав. Я…

Аня поставила чашку с шоколадом на стол, взяла в руки лежавший там телефон, собиралась встать, отойти к окну, сделать вид, что хочет совместить приятное с полезным — последить за взлетом самолетов и созвониться с ба, но…

— Тут звони. Я послушаю…

Высоцкий не дал. Снова пригвоздил к месту взглядом. Заставил замереть, покраснеть еще больше, вздохнуть…

— Ты хочешь слушать, как я буду врать? — и задать тихий правдивый вопрос…

— А ты собираешь врать? Зачем?

— Потому что… — Аня начала, и осеклась. В ее голове был миллион «потому что». Чтобы не волновать. Чтобы оградить. Чтобы защитить. Но Корней… Не воспримет ни одно. И будет прав. — Прости. Я не могу при тебе…

Аня произнесла, опуская взгляд, все же встала, все же отошла…

Знала, что Высоцкий смотрит вслед. Его взгляд практически прожигал спину по ощущениям… Но это было все равно лучше, чем ударяться в ложь при нем. А сказать бабушке все начистоту именно сейчас она все же была не готова. Глупо, но так…

Прислонившись плечом к стеклу, глядя на очередной самолет, Аня слушала гудки, строя ладно в голове… А когда услышала в трубке любимый голос — растерялась.

— Алло, ба… — произнесла, как самой показалось, испуганно, прокашлялась…

— Алло, ребенок. Ты чего так рано? Суббота же…

Получила ответ встревоженным голосом, занервничала еще сильнее…

Чувствовала, что ладони намокли, но сдержалась — не потянулась к бокам джинсов. Потому что…Корней по-прежнему смотрел. И все прекрасно понимал.

— Ба… Тут такое дело… Ты не нервничай только, пожалуйста, но я… В Вену лечу…

В разговоре наступила ожидаемая пауза. Сердце Ани отбивало чечетку. В голове — сумбур мыслей…

— Когда летишь, Ань? — и бабушкин вопрос… До невозможности предсказуемый… И будто способный открыть ящик Пандоры.

— Через час…

Аня произнесла тихо, прижимаясь к стеклу уже виском. Скривилась, продолжая чувствовать сердечную чечетку… И чувствуя вину из-за того, что на том конце провода сейчас, наверное, такая же…

— В смысле? — но Зинаида находит в себе силы хотя бы вопрос задать…

— Не волнуйся, ба… Это просто спонтанно получилось… Я… По работе…

И пусть Аня знала, что не стоит сейчас смотреть на Корнея, но оглянулась.

Он, действительно, неотрывно следил за ней. Не мог слышать, но знал же все… И ее, как облупленную… И пусть ночью был таким нежным, таким понимающим, но это ведь не значит, что станет таким во всем. И всегда. Да и неправильно это… Аня сама понимала, что неправильно, но врала.

Не выдержала долгого взгляда даже на расстоянии. Снова отвернулась, снова прислонилась виском к прохладному стеклу…

— Как это, через час, Ань? Ты… Ты чего? Ты шутишь так? Так же… Не делается…

— Ба… Просто… Все очень быстро решилось. Я… Я сказала бы раньше, если знала. Но ты правда не волнуйся. Я… Не одна буду…

Идти по тропке между правдой и ложью было очень сложно. И гадко. Но Аня… Шла.

Пыталась объяснить, как могла, привязываясь к работе. Пыталась успокоить так же. Потратила на это пять минут и тонну нервов. А когда скинула, захотела прижаться к стеклу уже не виском, а лбом. И шибануться им же пару раз. Потому что… Понимала, что ведет себя неправильно, но вела. И стыдно было. Перед ба. Перед Корнеем. Перед собой…

Но решать эту проблему она по-прежнему была не готова. На это «невозможное» в ней сил еще не нашлось.

Зато нашлись на то, чтобы пообщаться с непосредственным начальником. Этот разговор был куда короче и куда проще. Первый в жизни отгул Аня получила без проблем.

Только вот возвращалась к столу, Корнею, шоколаду, не весело в припрыжку, а понурив голову.

Остановилась у кресла, долго смотрела на вытянутые мужские ноги, преграждавшие путь… Вздохнула, все же рискнула посмотреть в лицо.

— Заврешься — не распутаешься, Аня. Понимаешь, правда?

И только после того, как она кивнула, Корней чуть подвинулся, позволяя пройти.

Снова не настоял. Снова не взял все на себя. Просто ткнул носом… В зону ее ответственности.

— Ольшанский не против… Работать не нужно будет…

Аня сказала, продолжая чувствовать противную тяжесть в груди, будто прощупывая реакцию Корнея. Он просто кивнул, отложил телефон, потянулся к чашке, сделал глоток, потом на Аню. Слегка румяную. Очень пристыженную…

И это так странно. Знает же, что делает глупости. Знает… И делает. Ну не дурочка ли?

— А тебе… Никто ничего не скажет из-за того, что я… С тобой? — еще и тему пытается перевести так очевидно…

— Нет. Никто ничего не скажет. У меня действительно будет довольно напряженный график. И ты действительно будешь проводить большую часть времени без меня. Я все же еду работать. Но насчет остального можешь не переживать. ССК ты ничего не должна. Я тоже…

Аня кивнула, несколько секунд молчала, а потом снова посмотрела в лицо мужчины. Становясь на тон темнее…

— А тебе? — спросила тихо, будто с опаской…

И почему-то это заставило Корнея усмехнуться. Ведь… Под завязку напичкана страхами и ошибочными представлениями. И только начинает казаться, что избавляется от одних — как разом вылезают новые.

— И мне. Не волнуйся. Я не буду требовать с тебя ничего, что ты сама не захочешь дать.

Корней произнес, Аня смутилась… Наверное, думала, что делает это незаметно, но не особо… Сжала с силой колени, попыталась спрятаться за новым шоколадным глотком… Позволила губам задрожать в улыбке, а глазам заблестеть…

И пусть Корней говорил чистую правду, но испытал удовлетворение из-за того, что, видимо, дать-таки захочет.

Полет прошел хорошо. Были ли сучки и задоринки — Аня не знала, но сама испытала дикий восторг. Замерев, переживала свой первый в жизни взлет. Следила за тем, как сначала отдаляется земля, а потом пушистой, словно усланной ватой, землей кажутся уже облака. Жмурилась от солнца, лучи которого в определенный момент начали попадать четко в иллюминатор. Убеждалась, что заметки не врут, и томатный сок на высоте действительно кажется немного другим на вкус. Пыталась читать, но то и дело отвлекалась. На вид в иллюминаторе и по правую руку.

Ане казалось, что лишенный доступа к мобильному интернету Высоцкий хотя бы на два часа станет обычным человеком, но с ним, видимо, это не случается в принципе.

Пока остальные люди в салоне пытались чем-то развлечься — он, очевидно, снова работал. Аня скашивала взгляд на экран включенного ноутбука, немного стыдясь собственного шпионства, но усиленно стараясь разобраться хотя бы немного в том, что он делает. К сожалению, не удалось. А спрашивать не рискнула. Даже не сразу поверила, когда он захлопнул крышку через сорок минут после начала полета, потянулся к лицу, провел по бровям пальцами, немного откидывая кресло…

— Устал? — Аня спросила, Корней кивнул, не открывая глаз. Впервые, наверное, не стал юлить. И это дико тронуло. Настолько, что Аня не сдержалась, пробежалась пальцами от локтя до кисти, переплела пальцы, не чувствуя сопротивления, потянулась носом к снова немного колючей щеке, коснулась ее губами… Снова рисковала, что он пресечет, но повезло — не стал. Стойко выдержал. Даже усмехнулся вроде как… — Я могу чем-то помочь? — еще раз усмехнулся, когда она спросила. Искренне. От чистого сердца готова была. Просто не знала, может ли. И чем.

— Есть один вариант. Позже обсудим.

Покраснела, когда Корней ответил, не сдержала улыбку, тоже прикрывая глаза…

И, как всегда, «нырнула» в прошлую ночь, позволила прокрутиться в голове событиям, пройтись мурашками по коже словам…

Которые, без сомнения, он больше никогда не повторит. И ждать этого — было бы глупо. Они были важны именно там. Именно тогда. И они навсегда останутся с ней. И наверняка еще не раз тронут до слез, когда Аня рискнет о них вспомнить. Но ждать… А тем более требовать… Бессмысленно. На людях он всегда будет сухой и жесткий. А горячий, близкий, родной — только наедине.

— Я хотел извиниться.

Услышав короткую фразу, Аня непроизвольно снова открыла глаза, подняла голову, посмотрела на мужской профиль. Поняла, что Корней более чем серьезен. Смотрит поверх спинки переднего сиденья на стюардессу, потом переводит взгляд на Аню. Видит непонимание, но не усмехается, как бы потешаясь над недогадливостью, а поясняет…

— За ругань. Я понимаю, что ты к такому не привыкла. Это не относилось к тебе. Я просто был очень зол. Прости.

Аня дернула головой, будто кивая, опустила взгляд, попыталась переваривать… Не ожидала. Совсем не ожидала. И теперь… Даже не знала, что сказать.

— У нас дома не ругается никто просто… Не ругался. Дедушка никогда… Мы с бабушкой тоже… И у меня язык не повернулся бы… Я пыталась… В школе… — Аня призналась, легко застенчиво улыбнувшись, глянув мельком Корнею в лицо, а потом снова вниз… — Не получается. Язык деревянным становится. И не понимаю, зачем люди…

— По многим причинам. Для кого-то — это неосознанная инфантильность. Желание во взрослом уже возрасте по-прежнему доказывать собственную дерзость. Для кого-то — неспособность сдержать эмоции. Вчера я сдержать не смог.

— Это нормально. Наверное. Я… Я все понимаю. Я не в обиде. Ты взрослый человек, у тебя проблемы на работе, ты…

— Буду стараться сдерживаться.

Корней произнес, Аня почувствовала, что сердце пропускает удар. Снова посмотрела, снова улыбнулась — благодарно. Кивнула… И очень хотела в свою очередь пообещать что-то такое же…

— Но прошу тебя, Аня. Если ты видишь, что я не в настроении — оставь в покое. Я остыну — сам подойду. Я не хочу чувствовать себя сволочью из-за того, что сорвался. А срывы у меня бывают. Я могу быть очень груб. И я не могу поменяться за день только потому, что для тебя это — слишком жестко. Договорились?

— Договорились, — Аня выслушала внимательно, сделала паузу прежде, чем ответить. Потом же… Согласилась совершенно искренне, делая важную зарубку в памяти. Раньше, может, нашла бы в просьбе повод для обиды, а сейчас только осознание ее уместности. Ведь действительно… Так будет лучше. — Можно спросить? — снова вскинула взгляд, немного опасливый…

— Рискни…

Мысленно выдохнула, когда Корней ответил…

— Из-за чего ты так злился? Это связано со мной? У тебя из-за меня проблемы?

Этот страх крутился в голове давно. Аня то ли чувствовала, то ли питала излишнюю мнительность, но постоянно ждала, что их отношения станут проблемой для Корнея. За себя не боялась, а вот за него… Очень.

— Нет. Это не связано с тобой. Это мои проблемы. И я их решу сам. Ты можешь не переживать.

И пусть он ответил твердо, уверенно, убедительно, а потом снова откинул голову, закрыл глаза, как бы давая понять, что время для разговоров окончено, но Аня почему-то не поверила…

Даже рот открыла, чтобы сказать об этом… Но не решилась. В конце концов, ему ведь всегда виднее…

По прибытию в пункт назначения Аню снова закрутил водоворот. И снова Корней провел ее через новый огонь, воду и медные трубы за руку, не позволил впасть в панику или растерянность.

После прохода по зеленому коридору произнес: «ищи табличку, у нас трансфер до гостиницы», похвалил, когда именно она выцепила взглядом нужного человека…

И они снова шли через толпу людей к раздвижным дверям, Корней перебросился парой фраз с улыбчивым мужчиной-водителем, а сама Аня жалась к боку Высоцкого, то и дело одергивая себя, чтобы не увлекаться слишком сильно. Разглядыванием и прислушиванием.

Ведь вокруг — такие разные люди… Такая непривычная речь… Так все ярко, так все пестро…

Когда неслись в машине в сторону города, изо всех сил сдерживалась, чтобы не достать телефон и не начать фотографировать виды за окном…

И пусть сама понимала, что виды-то наверняка более чем типичные… Ни разу не примечательные… Во всяком случае, для человека бывалого, но для нее все было в новинку. Все было интересно.

Когда въехали в город — и вовсе пробрало до дрожи… И впервые в жизни Аня почувствовала такую жадность… Желание впитывать взглядом все-все-все. Все запоминать. Все фиксировать. Всему восторгаться…

Еще раз пробрало, когда машина остановилась у здания, больше напоминающего королевскую резиденцию, а оказавшегося… Гостиницей. В которой, очевидно, им предстояло провести две ночи…

— Выдыхай, пульс частит…

Корней прокомментировал, сжимая ее запястье после того, как они вышли из машины… И пусть Аня кивнула, собираясь исполнить указание… Но прекрасно понимала — с приближением сначала к ступенькам, потом к двери, которую перед ними отворяют, с тем, как открывается вид на холл с высоченными потолками, он только ускоряется.

Особенно сильно, когда они с Корнеем подходят к стойке регистрации, улыбчивая женщина-администратор их приветствует, Высоцкий бегло, по-деловому, на чистом английском уточняет, что хотел бы изменить уровень номера и количество гостей…

Ане становится безумно неловко, она предчувствует новый оценивающий взгляд… Но не получает его. Женщина кивает, улыбается еще шире, отвечает… И Высоцкий улыбается в ответ, благодаря…

Им выдают конверт с магнитными картами, провожают до номера, желают хорошего отдыха…

Аня, давно и безнадежно потерявшая дар речи еще на въезде в город, просто молча крутит головой, совершенно потерявшись в декорациях… Номер не был вычурным, но будто бы… Аристократичным, что ли. Высоцкому, несомненно, подходит. А вот ей? Двадцатилетней соплячке в кроссовках и потертых джинсах?

И снова стало немного страшно… И снова самое время впасть в вечные сомнения о том, что они не пара, но Аня не успевает.

Потому что слышит щелчок дверного замка, поворачивает голову, дожидается, пока мужчина, взявший на себя и разговор с портером, заходит в основную комнату…

Тоже окидывает ее взглядом, но тратит на это не так много времени, как понадобилось Ане, довольно быстро подходит к ней… Забрасывает девичьи руки к себе на шею, притягивает, раскрывает губы, без особых церемоний пробираясь под свитер…

Несомненно, чувствует новую дрожь. Несомненно, это именно то, что ему хотелось бы сейчас чувствовать…

И Ане тоже. Потому что они наедине меньше минуты, а он снова такой же, как ночью.

Разворачивает, толкает на кровать, нависает сверху, греет дыханием губы, снова ныряет языком между ними…

— Опоздаю…

Отрывается, себе же говорит… Себе же противоречит, потому что вместо того, чтобы откатиться, сесть, быстро переодеться и уехать, тянет Анин свитер вверх, снимает через голову, наклоняется к животу, начинает выцеловывать… Вызывая просто бурю…

И невозможно сильное желание запустить пальцы в темные мужские волосы, позволяя губам плыть в улыбке…

Пока он целует живот, поднимается выше, касается шеи, подбородка, снова губ… Не сопротивляться, когда без проблем расстегивает пуговицу на джинсах, справляется с молнией, скользит по белью, под белье…

— Ну и черт с ним…

И сам же себе отвечает, вызывая у Ани невероятно счастливую улыбку, которая быстро гаснет под новым напором губ и пальцев.