Яд иллюзий

Глава 22

Наверное, мне следовало закричать, поднять шум, звать на помощь.

Я же только схватилась, прижимая к себе простыню, влипла в изголовье кровати и неотрывно смотрела на него.

Кирилл сделал предостерегающий жест рукой:

– Все нормально.

Он сидел на стуле напротив моей кровати.

– Что вы здесь делаете, – с силой выдавила я из себя.

– Отнюдь не то, что вы подумали.

Я оглядела свою спальню. Свет, бьющий из окна, свидетельствовал о том, что день наступил уже давно. Но я все еще не сбросила с себя липкую паутину сна и пребывала под впечатлением своих странных сновидений.

– И все же…

– Я пришел поговорить, – спокойно объяснил молодой человек. – Звонок на двери не работал, видимо, вы его отключили. Когда постучал, дверь оказалась открыта. Я подумал, что-то случилось. Может, вломились грабители… Вошел в коридор, осмотрелся, понял, что все тихо, никого постороннего нет, в гостиной тоже пусто. – Он сделала незначительную паузу. – А тогда увидел вас. Дверь в спальню распахнута и кровать видно, как на ладони. Конечно, вы спали. Но я, уж простите, вошел и сюда, убедиться, что это действительно так, что вы не лежите мертвой…

– Мертвой? – удивилась я.

Его брови многозначительно взлетели вверх:

– Мы не живем на острове «Утопия», верно? И уйти просто так было бы уже не честно с моей стороны. Вы бы и не узнали, что кто-то приходил. Таким же образом кто угодно мог войти и выйти. Вот я и решил остаться, посторожить ваш сон. Спали вы, к тому же, очень неспокойно.

Я взглянула на него с откровенным недоверием.

– И как долго вы «сторожите» мой сон?

– Не беспокойтесь, я здесь не больше двух часов.

– Целых два часа! И что же вы делали?

Он был готов к подобному расспросу.

– Ждал вашего пробуждения.

– Разве вас не учили предварительно звонить и предупреждать о визите? – проворчала я сонно и недовольно.

– А вас не учили запираться на ночь, – парировал молодой человек все так же беспристрастно. – Думаете, будь я вором, насильником или, к примеру, убийцей, меня бы заботили тонкости этикета?

– Я правда могла не запереться, с кем не случается... Но вам нужно было сразу же меня разбудить.

Он невольно усмехнулся.

– Чтобы на крики сбежался весь дом?

– По-вашему, я такая пугливая? Что мешало мне сейчас заорать? Да и кто бы сбежался? Не смешите. – Я нетерпеливо заерзала в постели. – Может, объясните, наконец, что вы здесь делаете?

– Конечно, – серьезно ответил Кирилл. – Надеялся встретить достойного собеседника.

– Наверное, вы разочарованы.

– Нисколько. – От его взгляда у меня по коже пробежали мурашки. – Но, если хотите, чтобы я сейчас же ушел…

Я почувствовала себя злой и невоспитанной девчонкой, промямлила что-то малоразборчивое, толи в знак протеста, толи извиняясь. Стала усиленно протирать глаза, чтобы уж наверняка проснуться, получив тем самым возможность полноценно изучить ситуацию.

Кирилл встал. Высокий, мужественный, с гибким как у кошки телом.

Снял курточку и предложил приготовить кофе. Я невольно задержала на нем взгляд.

– Кофе закончилось. Не умею обращаться с ним рационально.

– Ничего, в этот раз я угощаю, - отозвался он загадочно и побрел на кухню.

Что тут происходит, спрашивала я себя, вставая с кровати, одевая поверх пижамы длинный вязаный джемпер. Человек, которого я знаю всего-то пару дней, готовит мне кофе в моей же кухне? Я, наверное, все еще сплю!

Когда я решила взглянуть на себя в зеркало, меня пробила внезапная дрожь…

Там я тоже стояла в белом, во сне…

О, мой сон!

ЕГОР!!!

Я не заметила, как в комнате снова появился Кирилл и подал мне горячую чашку. Рука подвела меня, обмякла – и чашка полетела на пол. На белоснежном ковре мгновенно возникло уродливое темное пятно.

Я смотрела на это словно через небольшую призму.

Потом на пятно упало полотенце, и мужчина прикоснулся к моим плечам:

– Анна? У вас тремор рук.

– Еще не полностью проснулась. – Проговорила чужим, отдаленным голосом. – Пойду в душ…

Холодные струи резко впились в кожу, дыхание сковало, мышцы на секунду парализовало. Я быстро выдохнула и горячая волна ударила в голову, появился приток внезапной энергии, а вместе с ней – ошеломляющая боль в груди…

Я присела в ванной, сжалась комком и поняла, что плачу.

Егор не снился мне уже больше года!

Но через несколько минут заставила взять себя в руки.

Насухо обтерлась полотенцем, одела халат.

Не думать о нем. Не думать, приказала себе мысленно.

Не сметь!

Нельзя!

Ты понимаешь?

НЕЛЬЗЯ!

Там, в гостиной, тебя ждет человек, который ничего об этом не знает. Он просто хочет поговорить.

Пускай.

Ты его выслушаешь.

Главное, не давать волю тому, что так болит…

Не думай о сне!

Не думай! Не думай!

Кирилл стоял у балкона и смотрел на улицу. Услышав шаги, он обернулся и окинул меня изучающим взглядом.

Я натянуто улыбнулась.

– Ну, о чем вы хотели поговорить?

Заметив на столике свежую порцию кофеина, я взяла чашку и примостилась на край дивана. Молодой человек продолжал внимательно следить за моими движениями.

– Все в порядке, – уверяла я жизнерадостно. – Уже проснулась.

Он подошел и сел рядом.

– Может, я вас смущаю…

– Глупости! Говорите.

Он какое-то время молчал. Мрачный, темный, загадочный. Лоб прорезала глубокая вертикальная складка.

– Вы ходили на похороны из любопытства, или знали Миру?

– Не обязательно знать человека, чтобы просто сочувствовать…

Кирилл кивнул, будто именно на такой ответ и рассчитывал.

– А где были вы? – спросила я.

– Есть одно тайное место за городом. Мы там часто прятались с Мирой, чтобы побыть вдвоем.

– Мне очень жаль, – сказала я то, что подобает в такой ситуации. – Но почему вы выбрали меня для беседы? Мы ведь почти не знакомы.

– Вы правильно заметили тогда, я чужак в этом городе. Выгляжу подозрительно, веду себя подозрительно, хотя все прекрасно знают, что это тот самый актер из столицы, и с радостью просят автографы... Вы кажетесь мне такой же чужачкой здесь, как и я, а потому внушаете доверие. После того, как человек едва не погиб под твоими колесами, трудно утверждать, что мы не знакомы… Еще мне известно, что вы лишь немногим меня младше, из чего следует, что было бы логичнее перейти на «ты».

– Согласна. Глупо продолжать выкать, изображая манерности. Но чем я могу быть полезна? Криминальными новостями я больше не располагаю, ты знаешь.

– Ни за что бы не согласился говорить с журналистом, не думаю, что стоит объяснять причину… Хорошо, что ты не имеешь отношения к той никчемной газетке и к той смехотворной рубрике про угоны машин и кражи кошельков.

– Межу прочим ту рубрику я выбрала сама, и не такая уж она была смехотворная, – заметила я с максимальной беззаботностью.

– И главное, не касалась театра, правильно? – Он смотрел на меня в упор.

Меня насторожил этот вопрос, тон показался слишком категоричным. Тема заходила в опасную зону, и я поспешила ее оборвать:

– Так или иначе, в мои планы не входило делать карьеру в «Информе», – заключила я с ударением.

– Понятно. И как давно ты приехала из столицы? – Он продолжал сверлить меня глазами.

Дальше должно было последовать: «Почему ты вернулась?». Но я не собиралась обсуждать с ним подробности своей личной жизни.

– Давно. Но ты же здесь не для того, чтобы говорить обо мне.— И тут же постаралась увильнуть в другом направлении. – Я слышала, ты сам пишешь пьесы, ставишь спектакли. И вроде бы недавно делал новую версию «Снежной Королевы». Мне об этом рассказывал один знакомый, сама я не имела возможности посмотреть, все время занята переводами…

– Этот знакомый – рыжий клоун из «Информа»?

– Федя не клоун, слегка… эксцентричен, вот и все.

– Он написал рецензию. Хвалебную, но, в целом, без сути. Наверное, потому, что во время интервью в большей степени говорил он сам. Основой постановки была знаменитая сказка, но называлась она «Голос сердца», чего твой Федя не заметил, надо думать, просто не усмотрев афиши, и банально описал ее как «Снежная королева». Я всегда по-своему понимал эту историю. И потому предоставил свою версию. Герда – символ чистоты, ума, терпения, неимоверной силы духа! Образ хрупкой девушки с бесстрашным сердцем не может не восхищать. Не каждый согласиться пройти буквально все круги ада, чтобы вернуть свою любовь…

– А Мира? Она была похожа на Герду?

– На сцене? Да, она отлично подходила на эту роль, я сразу же принялся за постановку, только ее увидел…

– Но в жизни все наоборот?

– В жизни… получилась Шекспировская трагедия.

Его глаза стали холодными и неподвижными, устремившись в невидимое пространство, черты лица резко обострились.

– Не могу поверить, что все кончено. И не могу смириться… Не понимаю, почему планета до сих пор не рухнула. Все стало отравленным, безжизненным, пустым. Одна фальшивка вокруг – декорация из картона и пластилина! Как можно продолжать жить? У кого я еще могу спросить об этом. – Он повернул ко мне лицо, которое не просто вопрошало, а молило. – Как найти силы, чтобы жить дальше?

Кровь едва не закипела у меня в ушах от внезапно подскочившей температуры. Острая боль, похожая на судорогу пронзила все тело, от чего я сцепила руки в замок, чтобы окончательно не потерять над собою контроль, превозмогая эмоции с невероятным трудом… и все же пытаясь сделать вид, что не понимаю, о чем он говорит.

– Почему у меня? – выдохнула чуть слышно.

Всего лишь несколько секунд Кирилл раздумывал, но тот момент показался мне несравним даже с вечностью. Наконец он произнес:

– Я знаю, что случилось с тобою два года назад.

Теперь, на смену пульсирующего пожара, явился пронзительный холод. Я перестала одновременно ощущать и собственное тело, и собственное дыхание, и почву под ногами, и вообще все вокруг.

– Когда-то я взахлеб читал все статьи Анны Гром – неповторимого театрального критика. Но вдруг они просто исчезли, как и сама автор. Газеты кричали о страшном происшествии, ходили слухи, что журналистка покончила с собой… И совершенно неожиданно, при таких странных обстоятельствах, я встречаю ее здесь, в далекой провинции. Неужели это тот же человек? И… Каким образом? Я хочу знать, как ты сумела найти силы, чтобы жить дальше после всего, что случилось? Объясни мне, Анна! Никто не поймет меня так, как ты. Я слышал сегодня, как во сне ты звала его по имени. Егор! Но как ты сумела смириться… смириться с тем, что его убили просто на твоих глазах, в день вашей свадьбы…

– Замолчи!!! – Закричала я в истерике, закрывая уши руками, стараясь заглушить стук вырывающегося из груди сердца. – Пожалуйста, замолчи! Уйди! ОСТАВЬ МЕНЯ! УЙДИ!!!

Он не знал, он не мог знать, что слова его послужат детонатором…

Но когда бомба взорвалось, было уже слишком поздно.

Реакция последовала необратимая.

В тот миг я его возненавидела.

Кирилл коснулся того заветного места в моей памяти, что жила все это время, как раковая опухоль, всегда оставаясь со мной, никуда не исчезая… но была заглушена и притуплена тысячью нечеловеческих усилий…