За туманными вратами

Деревня у реки

– Как быстро! – воскликнула я, впервые после спора взглянув Виру в глаза. Он молча кивнул.

Всего час пути – и мы добрались до деревни. Штук двадцать обшарпанных хижин спрятались в пролеске между холмами. Пустые улицы и ветхие строения делали это место похожим на декорации из фильмов ужасов, которые я всегда опасалась смотреть до конца. Над крышами нависли тяжелые тучи, изредка сбрасывая капли. Что-то беспокоило меня, но я не сразу поняла, что. Пение птиц. Его здесь не было.

– Жутковато, – сказала я.

– А чего ты ждала? – Вир пожал плечами.

Я обернулась, услышав шаркающие шаги. Невысокий старик шел навстречу, опираясь на кривую палку. В руках он нес корзинку с растениями.

– Отец! – Басанти подошла к старику и забрала ношу. Только теперь он увидел нас. Прищуриваясь, потер щеки землистого цвета.

– А это кто такие? – скрипучий голос резанул по ушам.

– Я Вир Джавери, если вы не узнали, – громко сказал Вир.

Старик хмыкнул и подошел ближе.

– И зачем ты пожаловал, Вир Джавери?

Басанти поглядывала исподлобья, словно чего-то ожидая. Из дома на дальней окраине вдруг выбежал ребенок – худенький мальчишка лет восьми, босой, с растрепанными волосами. Он весело скакал на одной ножке, направляясь к нам, не замечая напряженной атмосферы. Звонкий смех разлетался в настороженной тишине.

– Мы пришли поговорить о детях, – вмешалась я, и старик всмотрелся в мое лицо.

– А ты кто, девочка? Точно не из наших.

– Меня зовут Мила. Я приехала к тете. Моя сестра заболела.

– Откуда же ты, светлоглазая? – старик с интересом разглядывал мои глаза.

– Из России.

– Ух ты! Слышал, слышал.

– Я хотела поговорить… – я решила начать с главного, но старик меня опередил.

– Ты думаешь, что это мы виноваты? – он цокнул языком.

– Я… Я не знаю.

Мальчик наконец допрыгал и начал кружить, с любопытством рассматривая меня. Его руки то и дело тянулись ко мне, как будто он хотел убедиться в моей реальности. Басанти, нахмурившись, схватила его за руку и резко притянула к себе, одарив легким подзатыльником. Мальчишка на мгновение замер, поджав губы и косо поглядывая на меня, но спустя несколько секунд его непоседливость снова взяла верх, и он опять начал прыгать и бегать кругами, словно этот тихий мир был для него чем-то вроде большой игровой площадки. В итоге мальчик схватил меня за руку и, заглядывая в глаза, сказал:

– Я хочу с тобой!

И рассмеялся.

– Пойдемте к нам, – сказал старик, – Там и поговорим.

Мы медленно шли по узкой пыльной улочке, вдоль хижин, когда-то выкрашенных белым, но теперь облезлых и грязных от времени. Казалось, они не просто простояли здесь десятки лет, а впитали в себя все беды и радости, выпавшие на долю их хозяев. Иногда я замечала лица людей, мелькающие за грязными окнами, но едва наши взгляды встречались, они моментально исчезали в темноте, как будто боялись быть замеченными. В одном доме дрогнула занавеска, в других стекла были обнажены.

Многие окна вообще оставались без стекол, и ржавые решетки не защищали хозяев даже от ветра. Но окна нескольких домов на окраине не имели даже решеток – проемы закрывала только выцветшая ткань, натянутая в жалкой попытке отгородиться от внешнего мира.

Посреди улицы виднелся старый, круглый бетонный колодец, а рядом с ним валялись два дырявых ведра.

Поднялся ветер, и пыль полетела в глаза. Я зажмурилась, почувствовав, как мелкие частицы царапают веки, а через мгновение с неба стали падать редкие капли дождя. Внезапно рядом оказался Вир. В который раз он молча набросил мне на плечи накидку. Сразу стало теплей. Я посмотрела на него, пытаясь поймать его взгляд, но он оставался непроницаемым. Меня вдруг охватила тревога. Словно Вир был здесь, но где-то далеко. Я вновь обратилась к темному небу, чувствуя, как капли дождя смешиваются с холодом внутри меня. Почему Вир стал на меня так сильно влиять?

– Спасибо, – сказала я и плотно завернулась в накидку.

Босоногий мальчик убегал вперед и возвращался обратно, не в силах медлить. Мы шли осторожно, подстраиваясь под хромающего старика, чьи шаги были тяжелыми и прерывистыми. Мальчишка казался полной противоположностью этой процессии – его энергия буквально пульсировала в воздухе, а ноги стремительно мелькали по пыльной дороге, поднимая мелкую пыль.

Вскоре мы остановились у маленькой хижины, одиноко стоящей на краю деревни, у самого обрыва над рекой. На крыльце валялись осколки разбитого кувшина, дверь покосилась и облезла, а ржавые петли для навесного замка скрипели при малейшем дуновении ветра.

Сумерки быстро опускались над лесом, пожирая остатки поблекших красок.

– Проходите, не брезгуйте, – старик ткнул палкой дверь, и та со скрипом открылась.

В темноте хижины царила давящая тишина, глубокая и мертвая, как в бездне Марианской впадины. Басанти юркнула внутрь, оставляя за собой шлейф из сладковатых благовоний.

– Можно зарядить телефон? – я полезла в рюкзак и нащупала бесполезный прямоугольник.

– У нас нет электричества, – тихо сказала Басанти, зажигая глиняные лампады.

Значит, живем без связи дальше. Ладно, я уже почти привыкла.

Сын Басанти влетел в дом, словно ветряная мельница с ногами, размахивая руками и издавая хаотичные звуки. Старик, раздраженный издаваемым им шумом, стукнул палкой о земляной пол, но осознав, что тот не производит звука, резко ударил по стене. Мальчик временно притих, устроившись в углу со старой машинкой.

– Присядешь, Вир Джавери? Или для тебя слишком грязно? – в глазах старика отражался маленький огонек. Он улыбнулся, глядя на меня: – Садись, дочка, не стой.

Я села на циновку напротив старика, а Вир устроился рядом. Басанти вышла на улицу, оставив дверь открытой, и я увидела, что она развела огонь среди камней, замесила тесто и стала печь лепешки. Аромат прокрался в хижину, и я только теперь поняла, что голодна.

– С чем пришли? – старик переводил глаза с меня на Вира и обратно.

– Я хотела поговорить, – начала я, поглядывая на Вира, а потом выпалила на одном дыхании: – В городе говорят, что причина странной детской болезни здесь.

– Посмотри, как мы живем. Есть ли у нас силы управлять таким большим и нехорошим делом?

Раньше я об этом не подумала. Если жители деревни такие всемогущие, почему живут в такой ужасающей нищете, грязи и голоде.

– Тогда кто же?

– Как бы мне знать, – задумался старик, – Но тот, кто это делает, точно имеет многое и знает, как всех обмануть. – Старик долгим взглядом посмотрел на Вира, затем на меня. Он сказал: – Не верь всему, что видишь. Ищи, что укрыто от глаз.

Басанти принесла лепешки и воду, тихо извинившись за скромное угощение. Рассказала, что в деревне давненько даже буйволиц не водится. Зато свежей воды из реки всегда вдоволь.

– У моей невестки было трое детей, – продолжил старик, – Остался один. Бедная вдовушка.

– Что случилось? – осторожно спросила я.

– Тот, кто разжег эту ненависть – великий грешник. Люди штата давно отвернулись от проклятой деревни, – старик вздохнул, – Жители голодны и запуганы. Двое моих любимых внуков умерли от истощения. Сын ушел на поиски еды и пропал. – немного помолчав, он добавил: – Мы просто хотели спокойно жить. Со всеми в мире и согласии. Это проделки проклятых ракшасов! Только кто ими управляет?

Я не знала, что сказать. Столько горя выпало на долю одной семьи. В каждом слове старика ощущалась такая безысходность, что от нее перехватывало дыхание. Как они могли выжить здесь, среди этого отчаяния и боли? Эти люди, потерявшие своих близких, обитали на краю пропасти – в буквальном и переносном смысле.

Голос старика становился все тише, а паузы все продолжительней. Лунный свет прорвался сквозь рваную занавеску и упал на потемневшее от старости и горя лицо. Одна-единственная слеза скользнула по щеке, медленно прокладывая путь сквозь лабиринты глубоких морщин и оставляя за собой влажный след.

– Сегодня спите здесь – в лесу опасно, – сказал старик, и крикнул Басанти: – Дочка, достань-ка пару лежанок в углу, там еще были!

Басанти проворно исполнила просьбу, постелила нам на полу, накормила сына, погасила лампаду. Хижина погрузилась во мрак.

Старик захрапел минут через десять, следом засопел неугомонный ребенок, Вир лежал неподвижно и, казалось, тоже спал. Басанти коснулась моего плеча холодной дрожащей рукой. Я вздрогнула от неожиданности

– Я знаю, кто виноват… – Она замерла на мгновение, словно проверяя, слушает ли кто-то еще, губы ее едва шевелились, когда она добавила: – Приходи через час к колодцу. Одна.

По спине пробежал холод. Что-то в ее голосе заставило сердце сжаться. Но я кивнула, хотя все внутренние инстинкты подсказывали мне не идти туда.

***

В назначенный час я тихонько ускользнула из хижины. На улице было темно: деревня утонула во мраке, а луна спряталась за кронами деревьев. Я огляделась, стараясь не шуметь, и осторожно двинулась вперед. Шум реки заглушал звук моих шагов. Миновав пять дворов, я добралась до колодца и остановилась, настороженно прислушиваясь к ночи. Вокруг никого не было. Я замерла в ожидании.

Ветер тихо колыхал листья, а я подставляла лицо ночной свежести, пытаясь успокоиться. Из леса раздался звук. Он стал нарастать. Когда я поняла, что что-то идет не так, было уже слишком поздно. Обернувшись, я увидела горящие в темноте глаза. Неизвестная сила резко потянула меня к колодцу. Я потеряла равновесие, упала и со всего маху ударилась спиной о холодный бетон. Боль вспыхнула и разлилась по телу. Я оцепенела. Все, что я могла – это сидеть на земле и с ужасом наблюдать, как существо с огнем в глазах неумолимо приближается.

Способность двигаться вернулась, когда существо с горящими глазами нависло надо мной, протягивая когтистые лапы. Его черная, лоснящаяся кожа извергала искры, которые, падая на землю, превращались в сводящий с ума шепот: «Ты никто. Ты ничего не можешь. Бесполезная! Бессмысленная». По щеке скатилась слеза, а к горлу подступил ком. Деревья, холмы, небо, птицы – все подхватили эти мерзкие слова и по горам понеслось: «Бесполезная! Никчемная!». Голоса слились в единый хор, словно вся вселенная узнала о том, какая я ничтожная. Я снова стояла перед классом, пытаясь найти слова, но голос предательски дрожал. Учительница математики смотрела с разочарованием и качала головой: «Зачем наговариваешь на ребят? Если сама не в состоянии наладить с ними контакт, то признай это и постарайся лучше». Все ждали, но я не смогла произнести ни слова, пряча синяк на запястье. Тот же ком подступил к горлу, сковав дыхание. Никчемная. Бесполезная.

От отчаянья тело ослабело. Даже если бы я смогла бежать, я не двинулась бы с места – во мне не оставалось смысла. Вдруг глаза чудовища завертелись с бешенной скоростью. Ракшас покачнулся, схватился за голову и закрутился вокруг своей оси. Его тело начало дымиться, и в одно мгновение ракшас исчез, как будто его и не было.

Я сидела на земле, опустошенная, глядя перед собой. Ладони намокли, как в первую встречу с ракшасом, и я не могла отдышаться. Сделав глубокий вдох, я почувствовала острую боль в ребрах, что вернуло меня к реальности. Потерла грудь и живот, нащупывая синяки и кровоподтеки. Волосы спутались и растрепались, прикрывая лицо.

Я медленно встала, держась за бетонный колодец дрожащими руками.

Почему Басанти до сих пор не пришла? В груди начало скрести, тревога нарастала. Отправила ли она меня сюда специально? Может, жители проклятой деревни действительно не так просты, как пытаются казаться? Или… возможно, с ней что-то случилось. Я должна выяснить это. Но как?

Из леса снова донесся шорох. Я резко обернулась – никого. Но что-то явно происходило. Присмотревшись, я заметила, как тени под деревьями начали пропадать одна за другой. Точнее, исчезал свет, а тени сливались друг с другом, превращаясь в густую непроходимую черноту. Это были уже не те привычные тени, что я видела раньше. Чернота надвигалась, проглатывая все на своем пути.

Я резко развернулась в сторону хижины, где спал Вир, и собралась бежать.

Не успела сделать и нескольких шагов, как меня окружили змеи. Они выползали из колодца, шипя и извиваясь вокруг моих ног. Я застыла. Что, если попробовать перепрыгнуть, успею ли убежать или они меня покусают? Пути к спасению не осталось. Я оглянулась – чернота приближалась все быстрее. Через мгновение я провалилась в пустоту.

Я открыла глаза. Ночь. Мрак. Неужели это все? Попыталась встать, но тело как будто парализовало. Скосила глаза – змеи застыли, как памятники, будто кто-то превратил их в камень. Из-за колодца выползало нечто, таща свое странное тело, оставляющее тусклый переливающийся след. Что еще в этом лесу хотело моей смерти?

Я вгляделась в это существо. Оно напоминало гриб – уродливый, светящийся, медленно ползущий в мою сторону. Он приблизился к моей руке. Я попыталась пошевелить пальцами, но тело не слушалось. Гриб, будто обнюхивая меня, задержался у запястья. На мгновение он замер, словно раздумывая, стою ли я его внимания. К сожалению, я ему понравилась.

Гриб вскарабкался на мою руку и начал кататься по коже от кончиков пальцев к локтю и обратно. Через минуту я почувствовала, как по руке ползет… плесень. Плесень! Она прорастала под кожей, захватывая все тело. Воздух наполнился запахом гнили, от которого меня затошнило. Становилось невыносимо мерзко от осознания, что этот отвратительный запах исходит от меня.

Вир предупреждал, что лучше вернуться домой. Говорил ведь. Но разве могла я его послушать!

Я снова попыталась пошевелиться, но все так же безрезультатно. Окружающая тьма сдавливала со всех сторон, небо над головой казалось черной пустотой – ни единой звездочки. По холодным щекам текли горячие слезы.

Земля подо мной стала раскачиваться. Деревья закружились в безумном танце. Все превратилось в хаос. Внутри меня все дрожало. И вдруг – словно из самого далекого уголка сознания – я уловила тонкий мятный аромат.

Тряска стала понемногу стихать. Деревья расступались, хаос пятился. Теплая рука удерживала меня за талию. Другая растирала лицо. Мокрая футболка липла к дрожащему телу. Я почувствовала мятный аромат. Вир.

Зрение постепенно прояснялось, и я увидела, что мы с Виром стоим по пояс в бурлящей реке. Холодная вода ледяными потоками обтекала наши тела, а мелкие брызги, разбиваясь о камни, били по коже, будто проливной дождь. Руки заледенели. Мы находились у самого берега, но течение было настолько сильным, что мои ослабевшие ноги все время подкашивались, и я теряла равновесие.

– Держись крепче, скоро станет лучше, – тихо прошептал Вир, едва коснувшись моего уха.

Он подхватил меня за талию и, словно невесомую, посадил на камень. Его дыхание мягко касалось моей щеки, оставляя покалывающие, почти болезненные ощущения на коже. Мои пальцы давно утратили чувствительность – они казались чужими, я не могла ими пошевелить, и Вир принялся растирать их теплыми ладонями.

Я тяжело дышала. Плесень! Резко взглянула на руки, но плесени не было. Посмотрела на ноги – тоже чисто. А может, и не было ее? Но ведь… я видела ее, чувствовала! Или это было только иллюзией? Моя голова была слишком затуманена, чтобы понять разницу между реальностью и страхом. Вир, заметив мои сомнения, посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

– Что бы ты там ни видела, это не по-настоящему. – Его голос был спокойным, словно он уверял меня в чем-то привычном для него, но невероятном для меня. – Ты уже пришла в себя. Теперь важно согреться, – продолжил он, бережно вытащив меня из воды.

Мы стояли на мокрых камнях, и я впервые за долгое время почувствовала землю под ногами, пусть даже мокрую и холодную.

– Что ты там делала одна? – спросил Вир, прищурив глаза, как будто пытался разгадать тайну, которую я сама до конца не понимала.

– Я… меня… – губы дрожали, – Басанти позвала.

– Зачем?

– Хотела что-то рассказать.

– И что же?

– Не знаю. Я ждала, но она так и не пришла. Зато явился ракшас. И тени. И… – меня накрыла тошнота, как только я вспомнила о плесени.

– Ведь я говорил! – сквозь зубы прошептал Вир, и я опустила глаза.

Кончики пальцев посинели. Вир приподнял край футболки. Он аккуратно просунул мои руки под мокрую ткань и положил на теплую кожу своей груди. Я потянула руки назад, но он меня остановил.

– Грейся, – глухой голос растворился в шуме ветра.

Вир взял меня за плечи. Сердце его грохотало под моими ладонями, как барабан. Он неотрывно смотрел на мое лицо. Темные глаза завораживали. Тепло его тела через пальцы проходило прямо в сердце.

Я наконец согрелась, но меня по-прежнему трясло, только я уже не могла разобрать, от чего: от пережитого ужаса или от близости Вира. Я не могла понять, чего боюсь больше: повторения произошедшего или привязаться к Виру.

Мокрая прядь упала мне на глаза, и Вир нерешительно ее убрал. Пальцы задержались на моем лице, медленно стирая с кожи капли воды. Вторая рука соскользнула с плеча на спину, и Вир крепче меня прижал.

– Басанти!

Я вздрогнула, услышав крик. Глаза Вира прояснились. Он отстранился, схватил меня за руку и повел за собой.

Обогнув хижину, мы увидели обезумевшего старика. Глаза его покраснели, он стучал палкой о землю, размахивая руками.

– Где Басанти? Вы видели Басанти?

– Что произошло? – Вир подошел ближе, не отпуская моей руки.

– Вы видели ее?

– Объясните, что случилось! – твердо сказал Вир.

– Я не могу найти невестку! – кричал старик срывающимся голосом. – А внук не просыпается!