За туманными вратами

Послание в ночи

В Дехрадуне начался сезон дождей – город встретил нас ливнем.

Обогнув округлый холм, напоминающий верхушку глобуса, мы углубились в лес. Путь лежал в пещеру Видений. Оставив мотоцикл на краю леса, мы снова погружались в этот таинственный мир, где густые облака никогда не показывают солнца и даже в самый жаркий сезон стоит прохладная погода.

Дело шло к вечеру, и сумерки медленно опускались на покрытые лесами горы. Мы шли не больше часа, когда я заметила черные тени. Порой они подступали совсем близко, хватая за пятки, и я каждый раз предупреждала Вира об опасности. К моему удивлению, он прислушивался. До пещеры оставалось не меньше двух часов.

– Так что это за черные тени, Амла? – спросил Вир, помогая мне переступить через корягу.

– Они чернее ночи, Паттха. Уничтожают все, к чему прикоснутся. Даже ракшасы их боятся.

– Почему так меня назвала?

– Возможно, когда-нибудь я тебе расскажу.

В груди загорелся огонек. Даже такого грозного человека, как Вир, было порой приятно подразнить. К тому же я больше его не боялась. Мое доверие к Виру росло с пугающей скоростью. Никогда и никому я не доверяла так сильно, и это меня тревожило.

Каждый раз я обещала себе перестать о нем думать, но его взгляд рушил все мои планы.

– Если ты закончила думать, – внезапно сказал Вир, – то расскажи про черноту или как ты ее там называешь. Опиши подробней.

– Я устала.

– Расскажешь – и мы долетим до пещеры за несколько минут.

На губах Вира расцвела улыбка, а глаза весело засверкали. Редкое зрелище, заставляющее мое сердце чаще биться. И как я так вляпалась!

– Точно! – сказала я, – Мы же можем быстренько долететь.

– Ходить пешком полезно, – сказал Вир, наслаждаясь моим недоумением. А потом добавил: – И не забудь, что об это не знает никто, кроме тебя.

Теплая волна зародилась где-то в области живота и разошлась по телу. Ну вот, снова я расплылась. Во всяком случае, я точно смогу скрыть любые чувства, и никто ничего не узнает. Не то, что Соня, которая готова вцепиться в Друва мертвой хваткой в любую минуту.

Я рассказала подробно о черной тени. Вир внимательно выслушал, не сводя глаз с моего лица.

– А раньше ты видела что-то подобное? – спросил он, когда я закончила.

– Нет, конечно. Впервые увидела в этом лесу и надеюсь никогда больше не увижу.

– Где это случилось?

Я пыталась вспомнить первую встречу с чернотой, но точного ответа не находила. Кажется, это случилось по пути к учителю, а может, у колодца, или даже раньше, ведь я не сразу поняла, что чернота – это не какие-нибудь обычные тени.

– Почему ты сразу ничего не рассказала? В голове не укладывается. Разве не понимаешь, как это опасно!

– Понимаю, наверное… – начала я оправдываться. – Но я и сама не сразу поняла, что это может быть что-то необычное. Ты ведь не станешь кому-то говорить, что твой дом отбрасывает тень? Это и так понятно.

– Теперь говори сразу, что бы не случилось. Даже если это кажется неважным.

– Попробую, – вздохнула я.

– Послушай, Амла. Здесь у тебя не получится сделать все в одиночку. Ты, наверное, привыкла жить в безопасном месте, но здесь все иначе.

Я открыла рот, чтобы ответить ему как-нибудь остроумно и смело, как всегда мечтала, но никогда не умела. Однако один лишь взмах его руки заставил меня замолчать.

– Тебе придется действовать сообща с кем-то из нас. – Добавил Вир, – И лучше это буду я.

– Почему это?

– Потому что у нас с тобой накопилось несколько общих секретов. И теперь придется сотрудничать. – Вир улыбнулся, а я снова засмотрелась. – Теперь, когда ты знаешь, что не такая, как все, должна понимать ответственность. В будущем можешь даже получить интересные предложения. – Вир понизил голос.

– О чем это ты?

– Необычные люди всегда получают интересные предложения.

– Мне не нужны никакие предложения. Я просто хочу, чтобы сестра встала с постели, и мы вернулись домой.

– Не торопись. Бывают предложения, от которых невозможно отказаться.

– Что ты имеешь ввиду?

– Да ничего, просто размышляю о возможностях.

Вир говорил загадками, и я путалась все больше.

– Теперь полетим? – я сменила тему.

Вир снова ухмыльнулся. Подошел совсем близко ко мне, распахнул накидку и сказал:

– Держись.

Я обняла Вира, просунув руки под его накидку, которая почти полностью накрывала нас обоих, включая рюкзак. Вир крепко прижал меня к себе, обхватив талию. По телу пробежал знакомый ток, а сердце забилось так быстро, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Я старалась не думать о том, что Вир может заметить мое волнение, но, конечно, он заметил. Успокаивало то, что его сердце колотилось в том же ритме – похоже, у нас был еще один общий секрет. Мы мягко оторвались от земли и полетели, скользя по воздуху, словно корабли по волнам. Пахло дождем. Мелькали холмы, горы, поляны, а между ними извивалась река, взбираясь по холмам и с грохотом обрушиваясь с уступов. С другого берега Бхагирати доносилось птичье пение. Если бы я была одна, закричала бы: «Смотрите, крылатые создания, я тоже могу летать!». Голова закружилась, и я чуть не рассмеялась от собственных мыслей. Вир улыбался, наклоняя голову к моей щеке, и я чувствовала на коже его горячее дыхание. Вскоре ноги коснулись скалистой вершины, утопающей в зелени. Я пошатнулась, но, быстро восстановив равновесие, выпрямилась.

Уже знакомое дерево на пути ко входу помахало ветвистыми лапами, будто приветствуя. Мы прошли внутрь.

Снова коридор с неровными шероховатыми стенами. Я радостно махнула светлячкам. Первый грот, с которого начиналась пещера, окутал теплом, словно мягкое облако. Мне захотелось присесть на камень у стены, но Вир схватил меня за руку и потянул дальше – через внутренний ход. Даже теперь он не отпустил моей ладони, хотя, сколько бы не размышляла, не находила причин держать меня за руку. Я не стала сопротивляться.

Мы прошли мимо наскальной живописи, собственноручно выполненной Виром, но он не позволил полюбоваться рисунками, уводя все дальше. Наконец, он остановился у одной из дверей и отпустил мою руку, которая тут же замерзла. Сняв накидку, Вир обнажил запястье, на котором вспыхнули алые буквы.

Мы вошли в зал, по размеру напоминающий небольшую кухню. Светлячки замерли у входа, будто незваные гости, и сколько бы я ни махала рукой, пытаясь их заманить внутрь, они меня не послушали.

– Внутри слишком тяжело для них, – Вир показал на увешанные табличками с непонятными знаками стены, – Но у меня есть лампады.

Он скинул тряпку с корзины, стоящей в углу, и вытащил несколько лампад, расставил их по залу, зажег и закрыл дверь.

– Что значит – у тебя?

Неужели я в его личном гроте?

– Даже у тебя здесь есть свой угол. У каждого допущенного есть. Почему же у меня не может быть?

– А есть в этой пещере кто-то один самый главный?

– Конечно, есть.

– И кто это?

– Это никому неизвестно.

– Как так? – удивилась я.

– Много лет назад у пещеры была хранительница. Потом пришло ее время, и она ушла в другой мир. Теперь пещера ждет новую хозяйку.

– А может, ее и вовсе не существует? – спросила я, скользя пальцами по стене.

– Конечно, есть, – сказал Вир, – Иначе и быть не может. Если есть пещера, значит есть и хозяйка, кем бы она не была. И однажды пещера ее узнает.

Я пересчитала знаки на стене – семь. Семь странных знаков, выбитых красным на клочках льняной ткани. Это ведь лен? Протянула руку, чтобы проверить, но Вир остановил.

– Нельзя. Ничего не трогай.

Ну вот, опять тоже самое. Дэв ничего не разрешал, а теперь и Вир.

В дальнем от входа углу стоял кривой стеллаж. Наверное, его смастерили на скорую руку, не думая о внешнем виде. Две верхние полки занимали книги. Почти все на деванагари. Пара книг на английском и одна, почетно развернутая передней стороной наружу, на непонятном мне языке.

– Это санскрит, – пояснил Дэв, угадав мой вопрос. Получается, он за мной наблюдал.

– Можно посмотреть?

– Бери.

Я дотянулась до книги и бережно ее взяла. Пыли не было. Значит, книгу часто брали в руки. Кожаная обложка. Я полистала странички. Внутри оказалось много картинок, похожих на те, которые так любила бабушка.

– Так выглядит санскрит?

Палочки, кружочки, загогулинки – эти буквы выглядели очень древними и загадочными.

– Это называется письменность Брахми.

– Брахми?

– Чему вас только в школе учат? Санскрит очень древний. У него даже письменности не было. Это устный язык. Просто в какой-то момент его записали письменностью Брахми. Это именно такой экземпляр.

– Интересно. Но знаешь, санскриту нас в школе и правда не учили. Как и вас не учили древнерусскому. А впрочем, этому вообще в школе не учат.

Вот так ему, чтобы не умничал.

Вир ухмыльнулся.

Удивительно, как хорошо сохранилась книга, тем более, в пещере. Наверное, все дело в этих знаках на стене или в одном из них, иначе книга пострадала от времени. Я рассмотрела несколько картинок. Река, груды камней, птицы, монстры, чего только не было, и все это нарисовано рукой какого-то древнего талантливого художника.

– А что эти картинки означают?

– Ничего интересного, чья-то больная фантазия.

Не поверила. Даже мне, видящей книгу впервые, сразу стало ясно, что она хранит в себе много удивительного. Вир явно не хотел говорить. Интересно, почему?

– Могу я ненадолго позаимствовать ее? Перед сном почитаю.

– Ее нельзя отсюда выносить. Развалится и исчезнет.

Жаль. Значит, надо изучить ее здесь, когда появится время. Я поставила книгу на место. На нижней полке в коробочке Вир аккуратно разложил карандаши, мелки, угольки, сепию и какие-то неизвестные мне материалы.

– Так вот чем ты рисовал снаружи. А это что? – я указала на длинные палочки, похожие на сепию, но ярко-оранжевые и бледно-кремовые.

Вир хмыкнул, подошел ближе.

– Ты можешь взять и поразвлечься. Ни в чем себе не отказывай. – Сказал он, доверительно наклоняясь ко мне и прищуриваясь.

– Разве сейчас до рисования… И все-таки, что это?

– Сурья кирана, – Вир показал на оранжевую, а потом взял кремовую и добавил: – Чандра кирана.

– А для чего?

– Этим можно нарисовать солнце и луну.

– Но ведь солнце и луну можно нарисовать чем угодно! – удивилась я.

– Да, но тогда они будут не настоящими, – Вир подмигнул.

Я ничего не поняла и, подумав, что Вир пошутил, перестала об этом думать.

Огонек лампады, догорая, трепетал, отражаясь на каменных стенах. Маленькое угасающее пламя напоминало о быстротечности времени. Там, в розовом доме на холме, лежала Дана, а в проклятой деревне среди леса усталый старик сидел около больного мальчика, имени которого я так и не узнала. Если… Нет! Когда все это закончится, перед отъездом я обязательно вернусь в деревню и узнаю его имя.

А сейчас я была почти одна, среди гималайского леса, без интернета, без связи, без уверенности в успехе.

– А сегодня ты можешь просто порисовать, – Вир вырвал меня из размышлений, а я даже успела забыть, о чем мы говорили, – Все равно ночь, что еще делать.

– Как это что? Проводи меня в мой грот. Или, может, я сама дойду. Я должна спать на вуали. Это очень важно!

– В том гроте не безопасно.

– Но мы пришли сюда именно за этим. И я не вижу смысла тянуть. Мы даже съездили за куркумой! – Сказала я и вспомнила, что у нас нет молока буйволицы.

– Послушай, Амла, – Вир подошел совсем близко, и мне стало тяжело дышать, – Я тебе такое завтра покажу! Обо всем забудешь!

– Какое?

– О таком ты и подумать не могла.

– Что это ты такой щедрый?

– Не такой уж и щедрый. Я должен отвести тебя в Асанну, как сказал твой учитель, но если не хочешь…

– Хочу, – ответила я поспешно и почувствовала, как сверток учителя прожигает спину даже через рюкзак. Я понятия не имела, что это за Асанна такая и зачем мне туда идти, но, если так сказал учитель, значит, действительно нужно. Ну вот, я стала истиной его ученицей.

Я сделала шаг к двери, но Вир оказался быстрее. Он молча встал передо мной, словно стена. Каждая моя попытка схватиться за ручку заканчивалась тем, что он менял позицию так, чтобы я не могла пройти.

– Тогда выходим прямо с утра, не забудь.

– Это все завтра, а сейчас мне надо к вуали. И так придется без куркумы спать. Молока-то забыли достать.

Вир не пропускал, и я почувствовала беспокойство. Его глаза отражали свет лампад. Он взял меня за плечи обеими руками.

– Чем бы ты хотела заняться? Давай поедим.

Странное подозрение прокралось в голову, словно незваный гость с огромным подпорченным тортом в руках.

– Я уже почти подумала, что ты не хочешь пускать меня к вуали, – сказала я, прищурившись.

– Не хочу. Там может быть опасно. Помнишь, как я тебя украл?

Вир смотрел прямо мне в глаза.

– Помню. И что? Давай вместе пойдем, если ты боишься, ведь это очень важно, – глаза Вира бегали, и я добавила: – Или я правда подумаю, что ты меня специально не пускаешь, Паттха.

Вир прихватил вещи, погрузил в мешок рисовальные палочки, достал со стеллажа несколько разноцветных мешочков и, подмигивая мне, отправил их вслед за всем остальным. Покинув зал Вира, мы прошли уже знакомым ходом мимо множества закрытых дверей и открытых проемов, поднялись по лестнице и вошли в мой грот.

***

– Чего-то не хватает, – сказала я, осматривая зал с дырой во внешней стене.

– Например?

– Дай, пожалуйста, уголек.

Вир вытащил из мешка длинную черную палочку толщиной в пять карандашей и протянул мне. Прихватив пень, оказавшийся довольно тяжелым, я вышла из грота. Поставила ношу перед входом снаружи и, взобравшись на пень, отогнала светлячков с каменной стены над проходом. Жирно вывела углем: «Mila ka teremok», что означало «Теремок Милы». Вот так, теперь мне нравилось.

– Что еще за теремок? – Спросил Вир.

– Домик такой. Русский. Как-нибудь нарисую и покажу.

– Ты должна была написать «Теремок Амлы», – сказал Вир, но поразмыслив, добавил: – Нет, никто не должен знать твое секретное имя.

Сердце ускорило ход, как автомобиль, несущийся по трассе, и, не справившись с управлением, я потеряла равновесие. Пень закачался во все стороны, но я все еще пыталась удержаться, однако уже через пару секунд поняла – падение неизбежно. Размахивая руками, я пыталась сообразить, как лучше упасть, чтобы не разбить голову и не переломать ноги, а на краю сознания маячила мысль – точно будет больно. Я полетела вниз.

Я зажмурилась. Теплые руки подхватили меня в воздухе. Когда я открыла глаза, вздрогнула и покраснела – Вир неотрывно смотрел на мои губы. По коже пробежала дрожь, а сердце затрепетало.

– Допрыгалась, Амла? – Голос Вира сорвался, а глаза его блестели, словно отражая десятки солнечных бликов. Молчание затянулось. Его дыхание коснулось моей щеки. Лицо приблизилось, и напряжение между нами стало ощутимым. На мгновение прикрыв глаза, Вир лишь едва коснулся моих губ своими. Нет, не поцеловал – лишь коснулся, затем глубоко вдохнул мой аромат. Оставив на моей коже электрические разряды, Вир опустил меня на землю и отвернулся. Кажется, в тот момент я забыла свое имя.

Когда Вир снова посмотрел на меня, его лицо казалось совершенно спокойным, но в глазах полыхали языки пламени, и где-то в глубине таилась нежность, которую он так и не сумел спрятать. А я опустила взгляд, чтобы он не заметил переполняющих меня чувств.

Оказавшись в гроте, Вир вытащил из мешка что-то блестящее. Подойдя ко мне, взял за руку и надел на нее еще один браслет, только на другое запястье. Круглый, тонкий и изящный, с бирюзовыми камнями, как на первом браслете, этот отличался тем, что в центре выделялся камень побольше. Я ощутила его вес – прохладный металл касался кожи, даря чувство защищенности.

– Это… зачем?

Голос мой дрожал.

– Это будет тебя охранять, – сказал Вир таким тоном, как будто это и так всем понятно.

– Но у меня уже есть браслет…

Я растерялась. Столько драгоценностей, да еще и таких красивых, на мне никогда не было. Пусть даже это для дела, но я не привыкла… Мысли метались, словно бабочки. Я не знала, как реагировать: восхищаться его мастерством или бояться того, что браслет потеряется. Вряд ли тетя мечтает отдать кучу денег ювелиру за пропавшее золото.

– Так надо. Просто носи. Этот тоже сделал я сам.

Вир избегал моего взгляда, впрочем, и я его тоже.

– Когда ты его сделал?

Вир быстро посмотрел на мои сережки, и сказал:

– Давно.

– Как он называется?

– Это все «Капля росы».

***

Той ночью я впервые осознанно спала на вуали. Вспоминая наставления учителя, перед тем как лечь, я попыталась сосредоточиться и отправить запрос вселенной. Я очистила ум от посторонних мыслей, подумала и сформулировала вопрос: «Что здесь происходит?» Позже я поняла, что он был неправильным и даже глупым, ведь космос не мог знать, что именно из происходящего меня интересует. Но, как известно, понимание приходит с опытом.

Какой вопрос, такой и ответ. Мне приснился совершенно бесполезный сон – так я подумала тогда. Все, что я увидела, казалось либо бессмысленным, либо просто отголосками того, что я и так уже знала.

На берегу стремительной реки гуляет теплый ветерок. Брызги, летящие от воды, ласково щекочут кожу. Капля падает на губы, просачиваясь внутрь и разливаясь сладким нектаром. Благотворная энергия гор и лесов сплетается с потоками солнечных лучей, одаривая радостью все живое: ароматы цветов звенят над рекой, разноцветные попугаи заливисто щебечут, сбиваясь в стайки, резвясь над холмами. Повсюду снуют беззаботные животные.

Темноволосый парень на другом берегу смотрит на меня – я знаю, хоть и не вижу его лица. В груди нарастает тоска, волнами расходится по телу, проникает в каждую клеточку и оседает соленой горечью. Набегают тучи. Дует леденящий ветер, разнося колючие брызги. Парень на том берегу растворяется в пространстве, оставляя лишь мерцающие следы, которые расходятся в разные стороны.

По ветру гуляет шепот. Вкрадчивые голоса пробираются в сознание, предрекая страшные дни. Птицы падают в темные воды, и их уносит течением. Животные разбегаются.

Позади раздается плач. Я оборачиваюсь – сестра. Она теряет телесную оболочку и исчезает в черной воронке, протягивая ко мне руки и соединяясь с десятками теней. Я стремлюсь к сестре всей душой, но не могу и пошевелиться. Не хватает веры в себя. Я так слаба. Совсем одна.

В нос бьет запах гари, желудок сводит от тошноты. В воздухе разлетаются горящие страницы толстой книги, тяжелая обложка которой оказывается в моих руках и больно обжигает пальцы.

Вдруг все затихает. Над горами разлетается звук, подобный тиканью часов. Он сводит с ума, и я ищу пересохшими от дыма глазами источник. На многоствольном дереве висят выросшие втрое настенные часы из моей спальни. Они дышат, словно живые. Стрелки плавятся и стекают черными каплями в реку, окрашивая воды.

В воздухе висит ожидание.

***

В ночной тишине раздался грохот. Я подскочила так резко, что ударилась рукой о каменную стену. Возможно, я еще не до конца проснулась, а может, это действительно было так – сквозь дыру на меня смотрел монстр. Он не походил на тех ракшасов, что я видела прежде, но явно был с ними связан. Грязно-синяя шерсть покрывала морду вокруг пронзительно зеленых глаз. Он смотрел на меня, или мне так казалось, а затем исчез, отдаляясь и растворяясь в ночном тумане.

Вир, который дремал неподалеку, уже склонился надо мной, когда я пришла в себя.

– Посмотри туда, – сказал он, показывая на вуаль рядом с моими коленями, а потом отошел к окну.

Увесистый камень, обернутый в большой тетрадный лист, оказался у моих ног, а я этого даже не поняла. Я взяла его и развернула. Красивые, аккуратно выведенные буквы превращались в слова, как будто накрепко прилипшие к бумаге. Я расправила лист и начала читать:

«Послушай, дорогая девочка!

Я не желаю тебе зла, напротив, хочу, чтобы все у тебя сложилось хорошо. Мечтаю, чтобы ты благополучно добралась до дома и жила долго и счастливо. Поверь, именно этого я и желаю. Исполни мои мечты!

Иначе не проклинай меня за то, что с тобой произойдет дальше».

Как только я дочитала до конца, слова отлепились от листа и разделились на буквы, перемешались и замерли в воздухе, капая клеем. Некоторые буквы выбились из стайки и вновь устремились на лист.

«Уезжай или не высовывайся».

Буквы снова взлетели и, прихватив с собой те, что висели в воздухе, быстро улетели в дыру.

– Что там?

Вир медленно подошел, поглядывая на серый камень, оставшийся от послания.

– Ничего.

– Уверена?

Он изучал мое лицо, пристально вглядываясь в глаза.

– Да.

Чтобы не слушать наставления о возвращении домой, рассказывать о послании я не стала.

Мы больше не ложились спать. За ночь можно получить только один сон, а даже если повезет увидеть еще, учитель строго запретил это делать: – Только раз в три ночи – сказал он в белой хижине на берегу Бхагирати, – Иначе привыкнешь и больше не сможешь спать без вуали. Никогда.

Я записала бессмысленный сон в дневник. Теперь стоило фиксировать все, что могло пригодиться в будущем. У меня появилось немного времени, чтобы обдумать следующий запрос для сна, а заодно посетить Асанну.

Луна висела над лесом, выхватывая из темноты заснеженные вершины, а сонные птахи еще не возвестили о приближении рассвета, когда мы вышли из грота.