За туманными вратами

Сделать выбор

В тот момент я еще не собиралась принимать предложение ювелира. Я даже думать об этом не хотела. В тот день в голове развернулась настоящая битва, и примерно до обеда сторона, которая по-прежнему верила в легкую победу добра над злом, казалась серьезно вооруженной и натренированной. Самоуверенная командирша по имени Надежда и ее подруга Вера со сверкающими глазами взывали со сцены так громко и уверенно, что за этим криком потерялись голоса других. Однако, вскоре они нашли способ достучаться, посылая гонцов: Сомнение, Расчет, Прогноз, и каждый из этих бойцов приводил безрадостные аргументы. У нас было слишком мало сил и возможностей, чтобы играючи победить ювелира и не имелось никакого плана, а вот он знал о нас и вряд ли собирался тихонько ждать, пока мы придумаем что-то годное.

Да мы и не сможем ничего придумать. Не сейчас. Я в подземелье и отпускать меня никто не собирался. Тогда как же о роли ювелира в этой истории узнают остальные? Да я и сама пока мало что об этом знала. Ситуация получалась такая, что никто ни о чем не догадывался, а я как будто просто пропала где-то в лесу. Не повезло девочке. Вир придумает, что угодно, а его отец все подтвердит, и его никто не заподозрит. А дети продолжат спать безо всякой надежды на спасение. Все.

Но даже теперь я еще не собиралась принимать предложение ювелира.

После обеда гонцов выслушали и информацию приняли к сведению, но на этом ничего не закончилось. Когда Веру и Надежду заставили говорить тише, оказалось, что есть и другие желающие высказаться, и уж их-то слушать не стоило вовсе. Только они оказались настоящими хитрецами и, чем ближе становился вечер, тем больше они захватывали внимание всех сторон. Отчаяние, Грусть, Упадок. Сколько их скопилось в моей голове – не сосчитать.

К вечеру я была готова принять предложение ювелира. Теперь я попеременно впадала в крайности, от «стану его союзником, Дана проснется, а остальное не мое дело» до «притворюсь его союзником, спасу Дану, а потом узнаю о нем побольше и подумаю, как здесь все исправить».

Знаете, такое состояние, когда где-то глубоко ты уже принял решение, понимая, что другого пути не существует, но еще какое-то время продолжаешь себя обманывать, что стоишь перед выбором, что все зависит от каких-то там притянутых за уши аргументов и твоей свободной воли. На самом деле ничем ты не управляешь и вообще от тебя мало что зависит. Конечно, можно сделать вид, что это твое собственное решение. Неважно, каким путем все утвердится, но лучше сделать это поскорей, чтобы сохранить душевные силы для того, что последует дальше.

Я до последнего делала вид, будто обдумываю варианты, и к наступлению темноты оказалась настолько вымотана, что уснула, так и не поев.

Я лежу на траве, а вокруг резвятся пестрые бабочки. Ноги не двигаются, как будто их залили бетоном. Их обернули банановыми листьями и перевязали веревками. Подходит учитель, качает головой, цокает языком и говорит:

– Мила, на тебя упало дерево, когда ты собирала опавшие листья. Кто же тебе сказал, что там есть листья? Ох. Теперь тебе нельзя шевелиться, ты изранена. Скоро придет врач. Он поможет.

Потом подходит Дэв. Он кладет мне под спину камень. Больно.

– Послушай, Мила. Тебе говорят, что приедет врач, так?

– Да, – шепчу я.

– Я скажу, как есть. Ты только не переживай.

– Говори.

– Дело в том, что на самом деле ты упала со скалы.

Я силюсь вспомнить, что же произошло, но ничего не выходит. В голове пылают алые буквы, и она болит так, как будто вот-вот лопнет.

– Как это произошло? Где?

– К северу отсюда. Ты искала крыжовник. Кто же тебе сказал, что там есть крыжовник?

– Крыжовник… – зажмуриваюсь, пытаясь сосредоточиться.

Когда открываю глаза, Дэв удаляется. У меня остается много вопросов, я зову его, кричу, но он даже не оборачивается. Не могу пошевелиться. Не могу ничего вспомнить. Лежу и смотрю на бабочек с пестрыми крылышками, перелетающих с цветка на цветок. Хочу так же! Цветочный аромат щекочет нос.

– Амла! – передо мной стоит Вир. Я краснею и распускаю волосы – они немного скрывают горящие щеки.

– Они тебя обманывают. Все, – он ухмыляется, так, как делает это всегда.

– Почему же?

– Я знаю. Да и все знают, – Вир подмигивает.

– Что?

– И листья есть, и крыжовник существует. Надо лишь поискать. Но сейчас ты… – Вир опускает глаза, вздыхает и продолжает: – Тебя больше нет.

– Вот же я. – Смотрю на руки, но они становятся прозрачными. – Почему я должна тебе верить?

– Потому что я никогда тебе не врал, – Вир ласково смотрит мне в глаза.

– Ты-то? – я усмехнулась, – Вспомни.

– Но не в этом. Никогда, – лицо Вира становится серьезным, – Это же я, ты видишь? Ты должна увидеть.

Я вижу. Не знаю, почему после всего, что произошло, я все же вижу его, но не хочу сознаваться даже самой себе.

– Так что же произошло? – спрашиваю я.

Вир молчит, опустив глаза. Руки его дрожат, кудри растрепались и лезут в глаза. Потом он смотрит на меня.

– Ты…Ты…

– Я умерла? – теперь я понимаю это ясно, и дыхание пропадает. Я хватаю воздух ртом, слезы текут из глаз, и мне становится очень одиноко.

– Не бойся, я пойду с тобой. Мы вместе найдем дорогу.