Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ)

Темная и злодей

Рабынь потихоньку приводили.

— Надо ли заниматься этим сейчас? — возмущался Муни. — Неужели это кажется тебе первостепенным, госпожа?

— Перестань, — откликнулась Даримора, — или присоединишься к ним, раз сомневаешься в моей силе. Весь мир у моих ног, как ты не поймешь. Я хочу музыки! Хочу разбить войско Айдвариана под сладчайшие стоны и болезненные хрипы. Хочу достойного сопровождения. И это занимает совсем мало моего внимания. О… Как же приятно ощущать такое могущество. Пара часов, и я буду леди Сантарии, а через неделю — императрицей этого кусочка суши!

Хризами не посмел ей возражать. Бой кипел у подножья замка. Их атаковали лучшие маги, но завеса Темной была непоколебима.

— Тебе надо взять другое имя. Твое наводит ужас, — сказал он, меняя тему.

— И пусть наводит, — напевно заметила Темная, немигающим взглядом проходя по обнаженной рабыне.

— Знаешь, мир изменился за то время, что ты была в заточении.

— Знаю, — Даримора высокомерно посмотрела на него. — Все нити вероятности я вижу одновременно.

Хризами закашлялся. Как ей объяснить?

— Вероятности — это еще не все. Ты слышала что-нибудь про пиар?

— Про что? — Даримора повернулась к нему, поражая своей жуткой красотой.

— Ну мы должны сделать тебе новый позитивный образ. Не Темной ведьмы, а… жертвы произвола власти. Тебе нужно менее кричащее имя…

Муни задумался.

— Дарюшка? Нет? Ты права, слишком мягко… Это для простолюдинок. Дара? Тоже не нравится? А почему? Красиво и можно обыграть это тем, что ты даришь миру свободу. Мора? Нет, пугающе звучит…

Он ходил по комнате не замечая, как Даримора злится всё больше. Остановился перед зеркалом поправляя прическу.

— Слушай может поменять слоги в твоем имени — Моридара, а что — неплохо. Но тоже что-то не похоже на имя светлой освободительницы…

Он не заметил, как на лице его госпожи пролегли мрачные тени, а глаза заволокло магией.

— Ты решил меня вывести, Хризами? — поинтересовалась Темная. — Мир погрузится в хаос и кошмар, а когда я ослаблю удавку на его шее, примет это как избавление. И любое мое имя будет для него устрашающим и внушающим уважение. Каждый будет стоять передо мной на коленях! Все простолюдины станут рабами, а маги будут править ими как скотом. И знаешь, Хризами, я буду решать, кто маг, а кто раб. Вот твоя магия, например, такая сильная, потому что я все эти годы вкладывала в тебя крупицы моей тьмы. Хочешь стать первым рабом-мужчиной?

Муни отступил от нее на несколько шагов.

— Госпожа, будем считать это неуместной шуткой. Профессионалы из пиар-отдела справятся с задачей намного лучше. Но что ты собираешься делать с твоими рабынями?

Он тревожно осмотрел несколько перепуганных рабынь, которых согнали в помещение.

— То, что хотела давно, — прорычала Темная. — Все мучения имеют финал. Когда человек страдает, то от него исходит сила. Страдания рабынь подпитывают меня. В этом и есть смысл моего зелья. Поэтому я и была могущественна все это время. Мое условие — содержать в замке рабынь, было не только прихотью. И издевалась я над ними не только из любви к искусству, но и подпитывалась тайком, пока мои тюремщики и не подозревали, что я получаю намного больше, чем позволяет яд.

Муни кивнул, не осмеливаясь снова заговорить.

— А нет большего страдания, мой друг, чем то, которое продолжается долго и ведет к неминуемой жестокой смерти. Избавления не будет. Эту партию мы играем до конца, девочки, — Даримора обратилась к рабыням.

Зазвучали рыдания.

— Стражи замка, — Темная давно мечтала приказать это вслух. — Берите их. Они ваши. Отпустите тьму, отдайтесь мраку и бездне. Вы не люди, вы монстры и мои марионетки.

Мукар закрыл глаза. Он противился приказу. Думал о Котани. Его не было в зале. Сбежал ли друг, или, возможно, уже был мертв, в любом случае жгучая зависть переполняла сердце. Перед ним на полу стояла зареванная девчонка, которую он прекрасно знал. Ничего плохого к ней не чувствовал, только жалость. Если Котани сопротивлялся, то и он может попытаться. Мукар ушел своими мыслями глубоко в себя. Вспомнил детство, вспомнил мечты. И пожелал всей душой оставаться человеком как можно дольше. Темная вела бой за пределами замка, держала купол защиты, отвлекалась на нити вероятностей. Возможно, она не так уж и готова делать все это одновременно.

Он склонился к девушке, предназначенной ему:

— Держись, Тифира. Я постараюсь не делать того, что желает эта ведьма, — прошептал он одними губами.

Зал наполнился стонами и криками. Творилось безумие.

Муни Хризами наблюдал за происходящим с интересом хищника.

— Можешь присоединиться, развлекись, — хмыкнула Даримора. — Я почти закончила с Айдварианом. Он скоро будет мертв. Его силы готовы сломаться. Арьянми не пришли, Мобанары тоже. Забавно, получается — победа будет стоить мне дешево.

— Арьянми не пришли, потому что Эритар погиб в битве со мной, — заметил он. — Правда странно погиб, почему-то был взрыв пламени. Нехарактерная магия для Арьянми. Но мне грех жаловаться. На месте, где он был не осталось даже пепла.

Тяжелый вздох разнесся по помещению.

Хризами оглянулся и столкнулся с зелеными глазами Беатрис, ворвавшейся в помещение.

— Не осталось даже пепла? — хрипло произнесла она. — И ты говоришь об этом так? Вы же были знакомы и даже дружили…

— Моя шлюшка пожаловала, — усмехнулся Муни. — Я так желал тебя, а ты устроила побег, вздумала бунтовать. Но сейчас я привяжу тебя с этими, — он кивнул на рабынь замка, — и пропущу через твое тело всех присутствующих мужиков. Так ты лучше поймешь, чего стоишь. А потом лично займусь твоим воспитанием.

Даримора смерила гостью тяжелым взглядом.

— Как ты тут очутилась? — спросила она удивленно. — Я не почувствовала колебаний защиты.

Вид Темной был по прежнему гордым и хищным, но в душе у нее поселилась тревога. Она не видела нитей вероятности вокруг Беатрис. Не могла рассчитать и предугадать поведение девчонки.

— Ты сказал, что видел, как погиб Эритар, — тихо произнесла Беатрис. — Ты сказал, что убил его.

— Да, проткнул грудь насквозь ледяным шипом, — Муни сделал к ней шаг. — Ты потеряла его. И сейчас потеряешь себя. Знаешь, сколько всего я сделаю с тобой до того, как ты сойдешь с ума от боли и унижений? Сломаю. Растопчу. Превращу в ничто.

Он с торжеством заметил, что Беатрис отступила на шаг. Кто говорил, что она яростная и непредсказуемая? Обычная баба, раздавленная горем и страхом.

Пришла одна, видимо, мстить за любимого. Какая же глупая! Муни видел ее в бою и понял, что девчонка совершенно не владеет своей силой.

Да ничего. Сейчас Даримора выпьет ее или накачает рабским зельем и дальше все будет очень красиво. Муни жаждал сделать с девчонкой все, что так давно задумал. Она слишком много бегала от него, слишком возбудила своим сопротивлением. Нарушила планы.

— Уверен, что пока он исдыхал, то думал о том, как я получу тебя. Сходил с ума от беспомощности и отчаяния. Представляешь, как бы выглядел его жалкий труп? Мне жаль, что я не могу запереть тебя с его мертвым телом в каменном мешке, чтобы ты как следует проследила все стадии разложения. И вместе с ним разложилась бы твоя душа.

Беатрис презрительно улыбнулась. Ее голова чуть склонилась вниз, скулы сжались.

— Какой ужас, — прошептала Беатрис, будто бы находясь в шоке. — Глупо было сюда приходить… — ее тон внезапно изменился, переходя в безумный смех. — Ты так думаешь, жалкий упыреныш? Раскрыл рот на то, что тебе не по зубам, но идеи у тебя, конечно, оригинальные. Я бы поиграла в твои игры. Обязательно. Но только сначала надо распределить роли «мучитель» и «жертва». По моим правилам, «мучитель» — я. Ты не представляешь, как зря открыл свою грязную пасть и осквернил воздух звуками!

Помещение затопила изумрудная магия. Беатрис будто бы наполнила огромный зал водами океана. Темная отчаянно закричала, отвлекаясь на атаку. Девушки и стражи обменялись взглядами и почувствовали, что могут попробовать бежать.

Мукар подхватил Тифиру на руки и понесся к двери. Его примеру последовало несколько человек.

— Оргия, насилие, — вздохнула Беатрис. — Вы ничего не понимаете в эстетике. Мне интересно, Муни, если я убью тебя без изысков, то почувствую ли такое же облегчение, как если бы ты отчаянно страдал неделями?

Он хотел ответить, но вдруг почувствовал, что не может произнести ни звука. Челюсть свела безумная боль, не получалось ни открыть, ни закрыть рот. Эта мелочь сводила с ума, а затем по его пальцам побежали судороги.

— Твоя жертва, та которую ты опалил и изуродовал, — прошипела Беатрис, — сказала, что ты попытался заставить ее забыть свое собственное имя. Но у тебя не получилось. Ты не смог! Слабак и ничтожество. А давай я попробую то, что мне тогда пришло в голову? На тебе. Получится ли у меня покопаться в твоей голове и заставить забыть имя, которое дали тебе при рождении. У меня есть несколько идей. И думаю, что Темная мне не помешает, ей приходится удерживать купол, который я разрушаю изнутри. Как думаешь, это легко? Ведь она неспроста не вмешивается в наш разговор.

Муни умоляюще застонал. Он рухнул на колени и попытался протянуть к Беатрис руки.

— Не думаю, что тебя трогали страдания твоих жертв, — вздохнула она. — Почувствуй себя на их месте.

Она сделала шаг вперед, оплетая его всего по рукам и ногам своими зелеными вихрями.

— Я позабочусь, чтобы твое тело выглядело жалко, — прорычала она. — Но сначала, ты скажешь мне, как тебя зовут.

Он почувствовал, что сведенные челюсти пришли в движение. Кости лица будто бы ломало. В голове был хаос. Темная не реагировала на ситуацию, видимо, действительно занялась починкой барьера.

— Мууниии, — провыл он, боль при произнесении этих звуков была уничтожающей.

— Еще. Повтори пятьдесят раз.

Он почувствовал, как сводит даже язык, но продолжил выть, подчиняясь ее магии.

Беатрис повернулась к Дариморе. Та как раз обратила на нее свой взор.

— Мы можем договориться, Беатрис, — сказала Темная.

— Не можем, — покачала головой девушка. — Мой план предполагает, что выживет только одна.

Муни продолжал выть. Темную это раздражало, но еще больше раздражало то, что пришлось вносить коррективы в свой план. А еще… Она совершенно не видела, как сформировалась эта вероятность. Но сдаваться было рано. Даримора собрала силы и ударила.