Заклятие – (не)покорная для бывшего (СИ)

В плену страсти

Беатрис открыла глаза и не сразу поняла, что происходит. Она успела потянуться, перевернуться на бок, и только потом почувствовала, что руки прикованы к изголовью кровати. Вдох рассек воздух спальни, затем звякнула цепь. Очень громко для этой тишины.

Она прощупала оковы магией. Эритар предусмотрел это и наложил заклятье. Судя по всему, он держал связь напрямую, зная, что ей будет не сложно найти изъяны и собирался менять тактику в зависимости от действий пленницы. Трудозатратно, но что же. Вступить с ним в противоборство означало спровоцировать приказ не использовать силу. Беатрис переживала, что он и вовсе лишит ее магии за такое. Дергаться не имело смысла.

«Упивается властью», — подумала она.

На душе скребли кошки. Последние дни казались глупым сном, который начался в этой комнате, на этой кровати.

Взгляд Антари все еще прожигал память. Так смотрят на предателей, неверных возлюбленных и лживых друзей. Ничего незаслуженного, все по делу. Все вышло неправильно, гадко, как и всякий раз, когда она пыталась завести нормальные отношения с нормальным человеком. Наследственные черты Луцерос накладывались мрачными тенями на личные особенности. Поэтому с добряками ей было не по пути. Мягкий характер, доброе сердце, понимающее отношение — все это вело ее мужчин к страданиям.

Да, им человеческие добродетели сыграли во вред. Всем. Кроме Эритара. Его к страданиям привели другие качества.

Беатрис поняла, что волос попал в глаза и подползла к руке, чтобы поправить, но пока укладывалась назад, пряди снова неприятно защекотали лицо.

— Сволочь! — выдохнула она.

Цепи громко зазвенели, почему-то вызывая стыд. Из-за попыток убрать волосы, одеяло сползло и грудь обнажилась. Это бесило. Беатрис повертелась, пытаясь укрыться обратно. Еще несколько находчивых идей, как именно можно это сделать, пошли прахом.

Не сон. Она ему действительно принадлежит. Он придет и только с ним появится возможность что-либо сделать. Только он решит, можно ли ей укрыться или встать. В его воле позволить ей одеться и скрыть тело от вожделеющих глаз. Слабый вздох выдал не то раздражение, не то желание. Скинуть оковы нельзя, сопротивляться тоже, быть непокорной не выйдет.

Девушка зарычала, как пойманная в клетку кошка. Злилась на себя, на него, на судьбу и особенно от того, что с каждой минутой росло желание. Реакция на цепи, на власть, на унижение, которому ее подвергал хозяин.

— Эритар, гад! — вскрикнула она, скрывая свои чувства.

Ей послышались мягкие шаги. В отчаянной попытке сесть и оглядеться, девушка поцарапала руку об элемент кованного изголовья.

— С добрым утром, — поприветствовал ее мужчина.

— Зачем ты так сделал? — спросила она, пытаясь придать голосу возмущения и не выдать возбуждение.

— Исполнял свою мечту, — честно ответил он. — Было наслаждением видеть, как ты просыпаешься прикованная к кровати, осознаешь, как бесполезны попытки вырваться из плена, потом злишься. Чувствуешь все эти мелкие неудобства и готовишься к крупным.

Он обошел кровать и встал за изголовьем. Рука проникла сквозь решетку, захватила волосы и прижала голову к подушке.

— Эритар, — прошептала она слабеющим голосом. — Не надо!

— Как ты мило умоляешь, — ответил он. — Где же угрозы и крики тем гадким тоном, что обычно тебя отличает?

— Что собрался делать? Зачем приковал меня?

Мужской смех прозвучал слегка тревожаще:

— Беатрис, ты же не наивна. Зачем мужчина приковывает обнаженную женщину к кровати? Я хочу, чтобы ты непременно ответила.

— Вот еще, — хмыкнула девушка и тут же почувствовала, как жестко он тянет ее волосы.

— Неужели не будет ни единой попытки облегчить свою участь? — удивился он. — Хочешь, чтобы я сделал тебе больно?

— Нет!

— Тогда, может быть, мы договоримся? Ты говоришь то, что я хочу. А я за это не делаю того, что мог бы.

Беатрис кивнула. Он тут же отпустил ее, обошел кровать и встал сбоку от нее, так чтобы видеть лицо.

— Так зачем обнаженных девушек приковывают к кровати? — Эритар коварно улыбнулся.

— Чтобы они не могли бежать, — ответила Беатрис.

— Да, — согласился ее хозяин. — Чтобы не бежали. А еще?

— Сломить волю? — предположила она.

— Есть способы быстрее и надежнее, — покачал головой мужчина.

— Значит, чтобы не жрали в библиотеке, — Беатрис скривила губы, чтобы не засмеяться, но было сложно.

— Я рассмотрю этот вариант. Странно, что мне раньше не пришло это в голову, — в его глазах плескались искры, не выдающие своего характера — то ли гнев, то ли смех. — Будут еще попытки?

— Чтобы их трахать без помех, — сказала Беатрис, следя за огнем в его глазах. — Их приковывают к кровати без одежды, чтобы входить в комнату, откидывать покрывало, раздвигать ноги и насиловать, не спрашивая согласия, не отвечая на мольбы, не замечая криков и слез. Таких девушек просто используют как место для слива похоти. Множество долгих и мучительных раз к ним входит мужчина и берет, имеет, овладевает, пока желание сохраняется в его чреслах. У несчастной жертвы один путь — принять ласки.

— Другого ей никто не предложит, ты права, — согласился Эритар. — И мы с тобой проведем так этот день. Будешь ждать меня здесь, а я пользоваться тобой. Иметь тебя столько раз, сколько захочу. И куда захочу, безусловно.

— Тар, — прошептала девушка, теряя силу голоса.

— Будешь умолять меня не трогать тебя, рабыня?

Беатрис почти пошла пятнами от этих слов. Смущение, возбуждение, стыд, возмущение. Кровь закипела, стало жарко. Ноги сжались, пытаясь унять пожар и желание.

— Я прошу тебя, — слабо сказала она. — Прошу не трогать…

Эритар сделал шаг от кровати, повернулся к ней спиной и пошел к дверям своей спальни.

— Хорошо, не трону.

Беатрис усилием воли заставила себя не окликать его. Она издала неправдоподобный вздох облегчения и с шумом откинулась на подушку.

Эритар дошел до дверей. Наступила тишина.

Беатрис подумала, что он действительно ушел.

— Да как же ты мог?! — возмущенно прошипела она, поворачивая голову так, чтобы разглядеть дверь.

— А что тебя не устраивает? Цепи на руках или то, что ты поверила в мой уход?

Он вернулся к ней быстрым шагом, сел на край кровати и склонился к лицу.

— Я знала, что у тебя не хватит духа покинуть меня, — сказала она, сочетая интонацию с таким выражением лица, что мужчина со сладким стоном поцеловал ее.

Оба тяжело дышали. Беатрис не сдержалась и завозилась, призывая ласкать себя.

— Буду трахать свою собственность, пока не устану, — прошептал он, касаясь ее губ при каждом звуке.

Одеяло полетело в сторону. Его сорочка, брюки, белье — все оказалось на полу почти мгновенно.

— Не называй меня собственностью, — попросила Беатрис.

— Но это так и есть, — возразил он, наслаждаясь нежностью ее кожи.

— Тогда я буду звать тебя хозяином, — издевательски выдохнула она, замечая, как скрипнул, проминаясь под его весом высокий матрас.

— Беатрис, в следующий раз я заткну тебе рот кляпом, а пока придется целовать, чтобы не слышать этого слова, которое ты даже закованная в цепи умудряешься делать унизительным и жалящим.

Он взял ее за подбородок и слился с ее губами своими. Язык проник в рот, заглушая звуки и совершая движения, от которых Беатрис издала тихий стон, расплываясь под его телом.

— Ноги раздвинешь или мне сделать это силой? — спросил он с трудом отрываясь от нее.

Беатрис молчала, отвечая лишь огромными, поплывшими от страсти глазами. Это был призыв к действию. Такое выражение лица было и в тот раз, когда он впервые связал ее по рукам и ногам и требовал подчинения. Было сложно покориться, сложно переломить себя, сказать что-то вслух. И тогда, и сейчас девушка хотела, чтобы он действовал несмотря ни на что.

— Еще раз приказываю, — рыкнул он, с наслаждением отмечая, что она не подчиняется.

Это было прекрасно, знать, что ее воля принадлежит ей. А теперь и желание — если она хочет его, то не из-за действия зелья. Стоило проверить. Эритар взял ее пальцами за сосок, отмечая, каким твердым он становится от прикосновения. Рука мягко легла на живот, устремляясь к узкой полосе темных волос. Палец легко скользнул между сомкнутых бедер. Жарко, влажно, нежно.

— Если ты не хочешь, то я отпущу, — тихий шепот коснулся мочки ее уха.

— Не отпускай, — чуть слышно выдохнула она.