Защитить свою собственность

Глава 4

Его крольчонок много времени провела в душе.

Одетый в джинсы и футболку, Нолан прислонился к кухонной столешнице, попивая чай со льдом. Когда он зашёл из патио, то понял, что она в ванной. Странно. Обычно она будила его, если он спал, когда она уходила или когда возвращалась домой.

Что происходило с его Бет?

Ее истощение и потеря веса, хотя и вызывали беспокойство, не были неожиданностью. А вот дистанция между ними было в новинку. Черт, он жалел, что не отказал Раулю и не остался дома на лето. Конечно, услышав все обстоятельства, его мягкосердечная Бет настояла на том, чтобы он поехал. И жители деревни нуждалась в нём. Он видел убогое жилище, в котором они жили, видел больных и раненых, лежащих в грязи, страдающих от жары и насекомых.

Теперь ему нужно выяснить, что здесь произошло, пока его не было.

Он взглянул на холодильник и подумал, не приготовить ли ему ланч. Он против того, чтобы она пропускала еще несколько приемов пищи. Но, возможно, лучшей стратегией будет поймать её сразу после душа.

В спальне он сел на кровать и, ожидая, пошевелил плечом. Алисса хорошо поработала, и боль уменьшилась. Жаль, что она рассталась со своим Мастером. Некоторые сабмиссивы плохо себя чувствуют, когда с них снимают ошейник.

Потягиваясь, Нолан прислушивался к звукам из ванной.

Душ выключился. Она вытерлась. Нанесла лосьон. Открыла дверь.

Бет появилась с мокрыми и спутанными волосами, обернутая вокруг тела полотенцем. Увидев его, она остановилась как вкопанная.

Нолан улыбнулся. Забавно, что иногда она казалась ему великолепной, а иногда — просто трогательно красивой. Однако он должен был признать, что ее большие бирюзовые глаза всегда были самыми красивыми из всех, что он когда — либо видел. Ее кожа была слегка загорелой, лицо, руки и плечи покрыты веснушками, а грудь — безупречно белой.

— Иди сюда, сладкая.

Пока она стояла, он внимательно изучал её. Учитывая, что в прошлом она пережила насилие, он остерегался пугать ее, однако ему нравилось немного заставлять ее нервничать. Это было частью их отношений. Точно так же, как его умная Бет не была слепо послушной сабой — неважно, насколько сильно ей нравилось служить ему — она предпочитала держать поводья в его руках, но все равно время от времени дергала их.

И они оба наслаждались тем фактом, что он не ослаблял хватку.

Когда он взял её за руку и притянул между своих ног, она нервно прикусила губу. Её нагретая в душе кожа излучала тепло вместе с запахом клубничного шампуня и мыла.

Ммм. С тех пор как он встретил ее, запах клубники вызывал у него возбуждение.

Одним пальцем он провел по бархатистой коже над краем полотенца. Несколько блестящих белых шрамов свидетельствовали о пытках, которым подвергал ее бывший муж. Было бы наслаждением убить этого ублюдка снова, и на этот раз сделать это медленно. Когда понял, что задержал взгляд на шрамах, он поднял глаза.

В ее глазах читалось страдание. В ее опухших, покрасневших глазах. Какого черта?

— Ты плакала. — Он обхватил ее руками за талию, прижимая к себе. — Скажи мне почему?

Дёрнув головой, она прикрыла шрамы руками.

Чёрт, он облажался. Она была чувствительна насчёт отметок прошлого насилия, отчасти из — за воспоминаний, отчасти из — за повреждений на коже. И он забыл про её шрамы, будь он проклят за то, что был дураком.

С разговорами придется подождать. Хорошо, что он был именно тем мужчиной, который смог заставить ее смягчиться.

— Всё нормально. Мы поговорим о слезах позже.

Под его ладонями её мышцы расслабились.

— У тебя закончились месячные, крольчонок? — Из — за того же синдрома, из — за которого она стала бесплодной, у нее были очень короткие месячные, которые шли всего несколько часов, а не дней.

Она кивнула, отведя взгляд.

— Всё ещё больно? Слишком чувствительна?

— Нет, — прошептала она.

Последний раз он видел ее такой неуверенной в их первую встречу. Ему нужно было выяснить причину такого ее поведения. И он, черт возьми, обязательно выяснит. Осторожно.

— Рад это слышать. — Он потянул её полотенце вниз, игнорируя её слабую попытку удержать его, обнажилась ее грудь. Он безжалостно сжал ноги, удерживая её на месте, чтобы он мог использовать руки.

Ему нравилось все ее тело, но, да, он был любителем груди, и у нее она была потрясающей. Такая маленькая и упругая. Ее крепкие мышцы поддерживали грудь так, словно ей было двадцать, а не за тридцать с небольшим. Наслаждаясь чистой белой кожей, он провёл костяшками пальцев по каждой, и маленькие соски цвета малины сжались. Он наклонился вперед и провел языком по сладким пикам, пощекотал и почувствовал, как она начала дрожать.

Она попыталась отстраниться.

— Ошибка, — подумала Бет, когда Сэр поднял голову и пронзил ее своим черным взглядом.

— Ты думаешь, я позволю тебе уйти от меня сегодня? — спросил он очень тихо. Его чёрные волосы были распущены, касаясь широких плеч, и он ещё даже не брился. Неровный шрам на скуле и тёмная, короткая щетина придавали ему особо угрожающий вид.

У нее пересохло во рту, колени задрожали. Она покачала головой.

— Мы займёмся любовью, крольчонок. — Его твердые губы изогнулись, напомнив ей о том, каким безжалостным Мастером он мог быть, когда решался на что — то. — Ты помнишь своё стоп — слово?

Её глаза расширились. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз задумывалась о стоп — слове, но то, что ему нужно было напомнить ей об этом, означало, что он собирается надавить на неё… сейчас, когда ей так плохо. Когда она не хотела говорить с ним или…

— Бет?

— Красный. Это красный, Сэр.

— Хорошо. — Ногами удерживая её на месте, он не спеша продолжил свои действия, обводя языком вокруг каждого соска и облизывая кончики. Такие влажные, скользкие и теплые.

Дрожь пробежала по её телу. О, Боже.

Его зубы сомкнулись на одной из вершинок, сжимая до боли, прежде чем взять в рот и пососать.

В ее тазу пробудилась медленная пульсация возбуждения.

Чередуя соски, он потерся своей щетиной о чувствительную кожу, пробуждая незнакомое эротическое ощущение. Он кусал. Он сосал. Зубы. Язык. Губы. Щетина.

Её груди набухли. Кожу покалывало. И под кожей разлилось приятное тепло.

— Теперь поцелуй меня, саба. — Он не ждал, когда она подчинится, а обхватил рукой её затылок и притянул её голову к себе. Ее холодные мокрые волосы рассыпались по разгоряченной коже грудей.

Когда он прикоснулся губами к ее губам, из — за щетины он ощущался незнакомо, и она напряглась. Его рука сжалась сильнее. Но, когда он прикусил её нижнюю губу, её рот смягчился, позволяя ему завладеть ею. В его настойчивых, уверенных поцелуях не было ничего незнакомого, и у неё вырвался вздох.

Нолан глубоко овладевал её ртом, собственнически и требовательно, не останавливаясь, пока он поднимался на ноги и наклонял её назад, прижимая к себе ее таз своей стальной рукой. Его эрекция упиралась ей в живот, его тело было твердым, как камень.

И он продолжал целовать ее, пока все мысли не вылетели у нее из головы, а ее тело не растворилось в его объятиях.

Когда он отстранился, её ноги подкосились, и только его руки удерживали её вертикально. Его глаза светились весельем, пока он ждал, когда она снова обретет равновесие.

Как только она смогла стоять самостоятельно, он полностью снял с нее полотенце и открыл ящик прикроватной тумбочки.

— Раз уж мы убрали оковы с кровати, давай воспользуемся этим вместо них. — Он достал темно — красный кожаный жгут и начал обвязывать вокруг её торса.

— Откуда это взялось? — Вертикальные ремни, проходившие по ее телу спереди и сзади, соединялись с двумя горизонтальными. Один проходил вокруг талии. Другой обхватывал шею, как ошейник. Бет задрожала, когда он застегнул его.

— Перед моим отъездом в Африку, во время встречи Мастеров в «Царстве теней» приходил торговый представитель. Он продемонстрировал инвентарь, и мне понравилось вот это. — Он не торопился, затягивал и примерял, прежде чем добавить манжеты на лодыжках и запястьях. Наконец, он обернул более широкую манжету вокруг ее правого бедра выше колена и продел то же самое с левым.

Хотя сбруя была не такой… чувственно приятной, как веревка, которую предпочитал Сэр, кожа быстро согрелась от её тела.

— Это не верёвка, но иногда скорость — это хорошо. — Тёмный жар в его глазах обещал наслаждение… и другие, более зловещие вещи… и её тело отреагировало так, словно было готово к этому всё время. Он пристегнул её манжеты на руках к ошейнику и ещё немного поиграл с её грудью, намеренно показывая, что она не сможет остановить его.

Ее сопротивление и беспокойство медленно таяли под его уверенным контролем.

Он выпрямился и похлопал по матрасу.

— Вот сюда и на спину.

Не имея возможности пользоваться руками, она была вынуждена, извиваясь, забраться на кровать и неуклюже перевернуться. Злыдень.

Его одобрительный смешок по поводу шоу был низким и хрипловатым, и она почувствовала, что краснеет.

Притянув её к краю матраса, он пристегнул её левую лодыжку к задней поверхности бедра, прижимая ногу к груди, и закрепил переднюю сторону бедра к ремню на поясе. Когда он проделал то же самое с правой ногой, ее согнутые ноги оказались раздвинуты по обе стороны от тела. Ему всегда нравилось, чтобы ее киска была доступна для всего, что он захочет сделать.

Понимание этого послало пульсирующее желание вниз живота.

Он достал из тумбочки еще несколько предметов. Еще больше новых девайсов. Боже милостивый, ей нужно почаще проверять ящики с его стороны кровати.

Первая игрушка была маленькой анальной пробкой с двумя аксессуарами — пультом на проводе и трубкой, похожей на шланг, с грушей на конце.

Шланг?

— Что это? — У нее участилось сердцебиение. Они иногда занимались анальным сексом, но… это было так давно. И он нечасто пользовался игрушками.

Его спокойный взгляд встретился с ее взглядом и сказал, что она перешла все границы дозволенного.

— Я дам тебе знать, когда ты сможешь говорить… или шуметь. Понятно, сладкая?

О, Боже, он собирался настаивать на своих чертовых правилах.

— Да, Сэр, — прошептала она.

— Хорошо. — Без дальнейших разговоров он смазал анальную пробку и плотно ввел ее внутрь, минуя ее тугие кольца мышц. Та встала на место с тихим хлопком. Лёгкое жжение и дискомфорт были компенсированы эротичным ощущением его мозолистых рук на её теле, решимостью в его взгляде. Она принадлежала ему, и он мог делать с ней все, что хотел, и это знание переполняло ее. Возбуждало ее.

Делало её цельной.

Он взял другую игрушку — крошечный резиновый треугольничек с тонкими ремешками. — Помнишь это? Давненько я им не пользовался. — Вибратор — бабочка. Он заставил её надеть такой, когда в первый раз взял её.

Воздух вокруг нее казался таким горячим, что обжигал кожу; возможно, кондиционер вышел из строя.

Он надел на неё «бабочку», расположил эластичную резиновую часть прямо над клитором и включил ее на медленный режим.

Когда начались мучительно слабые вибрации, она дернулась, и вся ее нижняя часть тела быстро пробудилась от желания. Поскольку ему не нравилось, если она баловалась без него, она ужасно долго не кончала.

— А теперь давай немного поболтаем. — Он улыбнулся и скользнул пальцем в неё.

— Ч — что?

Он отрегулировал вибратор так, чтобы тот пульсировал у правой стороны клитора и стимулировал новую зону нервных окончаний.

— Ты несчастна. Подавлена. Не ешь. Я волнуюсь, дорогая. — Другой рукой он обхватил её грудь. — У тебя опять начались кошмары о Кайлере?

Его пристальный взгляд блуждал по ее лицу, плечам, рукам, читая ее мысли в своей опасной манере. Судя по его сурово сжатым челюстям, на этот раз ей не удастся уклониться от его вопросов.

— Кошмары по большей части прекратились. Теперь, когда ты дома, уверена, они полностью исчезнут. — Ее губы задрожали, когда чувство вины подняло свою уродливую голову. — Мне жаль, что была такой… такой нуждающейся. Не думала, что у меня будут проблемы из — за твоего отъезда, и…

Он фыркнул.

— Я тоже плохо спал без тебя, сладкая. Если бы ты сказала, что прекрасно справляешься без меня, я бы разозлился.

— Правда? — Ее руки разжались. Он лучше спал, если она была с ним. Это, должно быть, был один из самых приятных комплиментов, которые она когда — либо получала.

— Тебе нравится слышать, что я тоже в тебе нуждаюсь, да? — Его низкий мужской смешок позволил ей расслабиться… а затем он скользнул в нее двумя пальцами, наполняя ее и возвращая к состоянию неумолимого желания. К серьезному, нешуточному желанию.

— Мастер, — прошептала она. Её бёдра бесконтрольно задвигались.

Он легонько шлёпнул по внутренней поверхности бедра.

— Не двигайся, саба.

Жжение пронзило кожу, посылая эротичный ожог прямо к её центру, и его беспощадный приказ заставил желание петь в её венах.

Он медленно повернул руку, и его опытные пальцы так сильно потёрли точку G, что у нее подогнулись пальцы ног.

— Черт, как же я люблю твою киску, — его голос стал ниже. — Теперь я дома, а ты всё ещё подавлена. Что тебя гложет, сладкая?

Она пыталась думать сквозь туман возбуждения. Ответить ему? Но это было их особое время, они впервые занимались любовью после долгой разлуки, и она не хотела все испортить. Если она скажет ему, что потеряла всякий шанс зачать ребёнка, он будет несчастен. Ему будет больно. Но он не примет «ничего не случилось».

Однако, если она может дать ему другой ответ, и он тоже будет правдивым.

— Вчера Коннор и Грант уехали домой со своей матерью.

— О, чёрт. Мне жаль, детка. Я тоже буду по ним скучать. Нехорошо, что у них такая хреновая семейная жизнь. — Он пару раз пересекался с их матерью и позже отмечал явные признаки употребления метамфетамина — истощение, гнилые зубы и то, что она выглядела на десять лет старше своего возраста.

— Может быть, все наладится. Друзилла, возможно, не будет употреблять наркотики, и Джермейн прошёл курсы по управлению гневом. — Она пыталась надеяться, но точно не могла поверить в это.

Жёсткая линия его рта отвергала простой ответ.

— Думаю, нам стоит их проверить, да?

Боже, она его любила.

— Я планировала подождать денек другой и заглянуть к ним. Они… — Её голос затих, когда его лицо окаменело.

— До того, как узнала о моём возвращении?

— Ох…

— Ох? — зарычал он. — Ты знаешь, что я думаю о визитах к агрессивным придуркам без сопровождения.

У нее не было ответа; она и так знала. Упс.

Выражение его лица смягчилось. Опираясь на здоровую руку, он наклонился и потерся носом о ее висок и щеку, прежде чем очень нежно поцеловать. Он приподнял голову, проникнув в неё взглядом.

— Их отъезд это единственное, что тебя беспокоит?

Когда она поморщилась, то поняла, что выдала себя.

— Я так и думал. Расскажи остальное, сладкая, прежде чем мы займёмся другими вещами.

— Ничего страшного. Я не хочу говорить об этом. — Не сейчас. Не тогда, когда она в конце концов расплачется. Он заслуживал лучшего, чем рыдающую истеричку.

— Это не тот ответ, на который я надеялся. — Его темные брови сошлись на переносице, губы сжались, а непроницаемый взгляд заставил ее забеспокоиться. Ох, у неё проблемы. Не говоря ни слова, он щелкнул выключателем анальной пробки.

Низкие вибрации от анальной пробки и от игрушки над клитором встретились где — то в глубине ее тела. Не совсем сильных пульсаций было достаточно, чтобы свести ее с ума… и его вопрос тут же вылетел из головы.

Когда она подняла голову, собираясь умолять его, он расстегнул джинсы и высвободил свой член. Он был так великолепен. Расстёгнутые джинсы обнажали мускулатуру внизу его живота. Его член был под стать ему — такой же твердый и мощный.

Он прижался головкой к её входу и толкнулся… на один дюйм.

Ооох, это ощущение. Это обещание большего заставляло её ёрзать, из — за чего она заработала ещё один шлепок и рычание. Она стала ещё более влажной.

Но он не двигался. Его взгляд скользил по ней, темный, горячий и… безжалостно решительный.

— Сэр. Мастер. Мой любимый Господин, — прошептала она, пытаясь… пытаясь не двигаться, когда вибрации заводили её сильнее и сильнее. Она хотела, чтобы он был внутри нее. — Пожалуйста.

— Это довольно легко исправить, сладкая. Просто будь честной со мной.

Честной. Ее дыхание стало прерывистым. Ее ноги задрожали и напряглись в неподатливых наручниках. Он ненавидел ложь и увертки. Но сказать ему сейчас — это причинит ему боль. Это разрушит их воссоединение. Что она может сказать? Разочарование и нужда разрывали её мысли.

Как тучи, предвещающие бурю, беспокойство сменилось еще более мрачной печалью, даже когда ее тело пронзили молнии. Она не могла думать.

— Если я скажу тебе… — По щекам потекли слезы. Она нуждалась в нем, в его объятиях, в нем глубоко внутри нее — в их особом единении. Разговоры могли все испортить.

— Ты скажешь мне. — В его голосе звучала решимость.

Он не понимал.

— Сначала мне нужно быть с тобой. Пожалуйста… Мне нужно это… ты и я… сначала — Она закрыла глаза, не способная думать. — Если я пообещаю все объяснить позже, можем ли мы…

— Посмотри на меня.

Её взгляд встретился с его тёмным, спокойным взглядом.

— Я понимаю. Мы давно не были вместе. — Он коснулся её щеки. — Потом, когда ты будешь в моих объятиях, ты расскажешь мне все.

— Да. — У неё вырвался вздох. Он никогда не хотел, чтобы его защищали. Даже если это причинит ему боль, он хотел бы всё знать. — Да, Мастер.

Его твёрдые губы изогнулись в одобрении и удовлетворении.

— Хорошая девочка. — Его член входил в неё, не жёстко, но неуклонно, наполняя ее до краев. Густое наслаждение разлилось по ее телу долгим, сладким потоком.

Но он продолжал входить. Слишком много. Это было слишком давно. Её ноги протестующе дёрнулись. Всхлипнув, она попыталась освободиться от наручников — бесполезно.

Он замедлился, совсем немного.

— Прими меня, Бет, — сказал он нежно… безжалостно… потому что точно знал, сколько она может выдержать. Знал ее сильные и слабые стороны.

И он всё ещё любил её.

Её тело сдалось, отказавшись от инстинктивного желания бороться, и он погрузился в нее, пока его тёплые бёдра не прижались к её ягодицам.

Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, борясь с беспомощностью, которая пугала ее и в то же время наполняла, с потерей контроля, которую она ненавидела и в которой нуждалась. Только с Ноланом она могла полностью расслабиться, потому что доверяла ему всем своим умом, сердцем и душой. Всем, чем она была.

Я люблю его.

Внимательно наблюдая за ней, он ласкал её груди. Каждый раз, когда он перекатывал сосок между пальцами, её киска сжималась вокруг него. И, наконец, он начал двигаться, сначала короткими толчками, затем более продолжительными и настойчивыми.

Ох, ох, ох, так чудесно. Короткий, неожиданный оргазм потряс её.

На его загорелом лице сверкнула белая улыбка.

— Мило. — Он медленно входил и выходил, пока спазмы утихали. Его эрекция все еще была большой и напряженной внутри нее, когда он выключил вибраторы. — Но ты можешь лучше.

— Лучше? — Она говорила медленно. Голос охрип.

— Да, крольчонок. Я хочу большего, — он улыбнулся. — Я уже давно не слышал твоих криков.

Большего? Она не кричала, если только не… кончала. Когда он доводил её до грани безумия. О, Боже.

Под его веселым, обжигающим взглядом она почувствовала, как ее соски затвердели, превратившись в крошечные пики, а внутренности сжались.

— Но я уже кончила. — Она уже знала его ответ.

— О, я не думаю, что это будет проблемой. — Опираясь на здоровую руку, он наклонился вперёд и завладел ее губами, медленно и с убийственной тщательностью. Она никогда не встречала никого, кто целовался бы как он, терпеливо продолжая, пока она не отдавала ему всё, чего он хотел. Как раз то, что он планировал сделать с ней сейчас.

Осознание этого было пугающим — и чувственным.

Нолан выпрямился и начал медленно входить и выходить, двигаясь сильнее, одновременно поворачивая «бабочку». Вибратор ожил, снова издав низкий гул. Он нахмурился.

— Давай поднимемся ещё на уровень выше.

Выше? Она отрицательно покачала головой.

Когда он увеличил скорость на вибраторе, ее и без того чувствительный клитор набух и затвердел, и Бет снова почувствовала потребность.

К её ужасу, он почти вышел из нее.

— Мастер, — простонала она и запоздало сомкнула губы. Ей не разрешено было говорить.

Его улыбка была такой короткой, что она ее почти не заметила.

— Ну разве это не мило звучит? А теперь давай серьезно попросим. — К ее тревоге, он схватил трубку, идущую от анальной пробки, и накачал резиновую грушу на конце.

Анальная пробка в ее заднем проходе начала увеличиваться, как воздушный шарик.

— Нет!

— Боюсь, что да, сладкая. — С каждым нажатием на грушу эта штука внутри неё увеличивалась. Слишком много. Слишком заполнена. Игнорируя её протесты, он также включил вибратор в пробке.

Нервы ожили с болезненной силой, ощущение было таким странным, таким приятным.

— О, Боже, пожалуйста… — Хотела ли она, чтобы он остановился… или продолжал? Ей нужно было кончить… сейчас.

Его смешок был грубым и сексуальным, и она задрожала от удовольствия, что он был дома. Что его руки были на ней. Что она была под его контролем.

— Так лучше. Давай покричим.

Надутая анальная пробка уже наполняла её, поэтому при входе его члена в ее киску у нее перехватило дыхание. Он был невероятно большим, и все вибрации усилились, как будто они неслись взад и вперед, сотрясая ее изнутри. Её ноги задрожали и безуспешно боролись против ограничений. Она была бессильна предотвратить любые его действия. Она смотрела на него снизу — вверх, тяжело дыша, возбужденная и встревоженная, в то время как желание кончить росло все сильнее и сильнее.

Он вышел, снова вошёл.

— Черт, как хорошо тебя чувствовать. Тебе лучше потерпеть, милая.

Серьёзно? Она была на грани, как тут удержаться. Ее свирепый взгляд рассмешил его.

Затем он взял ее, жестко, быстро и безжалостно. Он остановился только чтобы включить вибратор на клиторе. Вибрации от анальной пробки каким — то образом сливались с вибрациями «бабочки», пока не стало казаться, что его член тоже вибрирует, пока вбивается в неё.

Каждый безжалостный толчок поднимал ее все выше и выше.

Каждый толчок казался вершиной изысканного удовольствия.

Ее дыхание остановилось, а вместе с ним и весь мир, когда она застыла, каждая мышца напряглась, когда давление нарастало и нарастало.

Он очень медленно выходил из нее, растягивая мучения с садистским изяществом. Его взгляд задержался на ней на мгновение, длившееся целую вечность.… Резким толчком он вошел в нее по самое основание.

Ее нервы воспламенились, посылая наслаждение в каждую клеточку. Восхитительный фейерверк заискрился в ее теле и заплясал у нее перед глазами. Ощущения взлетали все выше и выше, пока весь мир не померк, и у нее не вырвался каскад криков.

Когда все ее мышцы расслабились, Мастер схватил ее за бедра, приподнимая ее задницу для большего проникновения, чтобы взять ее, сильно и быстро. Полностью погрузившись, он кончил, навалившись на нее, придавливая ее к кровати своим весом и членом.

Тепло наполнило её — чудесный жар его семени. И всё же… из его дара ничего не получится. Когда она посмотрела в его пристальные, темные, как ночь, глаза, ее сердце пронзила боль. У нее не будет ребенка с такой красивой кожей и темными глазами. Не от неё.

— О, Нолан. — Ей захотелось прикоснуться к нему. Не смогла. Её голос надломился, её сердце было разбито. — Этого… этого не случится. — У неё перехватило дыхание, и глаза наполнились слезами.

— Чего не случится, милая? — Тёплой рукой он коснулся её щеки.

Ей показалось, что первые рыдания вот — вот сломают ей ребра — о, как больно! — и за ними последовали новые, когда она погрузилась в печаль. Она почувствовала, как он выскользнул из нее. Почувствовала, как он снял с нее все оковы. Почувствовала, как его осторожные руки расстегнули ремни. Она заплакала еще сильнее.

Затем он оказался на кровати рядом с ней, удерживая её в своих сильных руках.

— Н — нет! — сопротивлялась она. — Твоё плечо, ты…

Он хрипло рассмеялся.

— Черт возьми, я люблю тебя, Бет. — Он притянул её ближе, ложась на бок, наполовину возвышаясь над ней, удерживая её одним своим размером. Когда он убрал её влажные волосы от лица, она поняла, что слёзы всё ещё текли из её глаз. — Теперь расскажи мне всё, сладкая.

У неё перехватило горло, слова застряли, она задыхалась.

— Бет. — Его рычание оттолкнуло горе.

— Пока тебя не было, я прошла последний курс лечения. — Её слова были едва слышны. — Это не сработало. Врач посоветовал мне найти суррогатную мать или усыновить ребенка.

— Ах, сладкая. — Несмотря на выражение лица Мастера, его эмоции были очевидны. Гнев из — за того, что она действовала в его отсутствие. Печаль… из — за нее.

— Мне жаль. Прости. — Она снова расплакалась, желая — нуждаясь — извиниться перед ним. Моё тело бесполезно. Я безнадежна, ни на что не гожусь, ни…

Раздался треск, и боль обожгла ее ягодицы. Шокирующий ожог расколол ее мысли на части. Вздрогнув, она встретилась с его раздражённым взглядом.

О, Боже, она говорила вслух.

— Если я услышу еще что — нибудь из того дерьма, что Кайлер вбил тебе в голову, я положу тебя к себе на колени, и выпорю так, что неделю не сможешь сидеть. — Его голос был низким и хриплым.

Она закрыла опухшие от слез глаза, благодарная за то, что он освободил её из этого круга. С прерывистым вздохом она прижалась лбом к его плечу, запустив пальцы в его распущенные волосы.

— Мне жаль.

— Тебе должно быть жаль из — за того, что вбила себе в голову эту чушь, Бет. Что касается остального… — Его вздох эхом отозвался на ее вздох. — Мне тоже жаль. Я знаю, как сильно ты надеялась на другой результат. Но, сладкая, доктора говорили, что ты вряд ли сможешь выносить плод, даже если забеременеешь.

— Я знаю. — Она всхлипнула. Так много надежд. Все исчезли. Ей нужно было произнести эти слова, принять их истинность: — Мастер, я не смогу подарить тебе твоего собственного ребёнка. От твоей крови. У нас не будет…

Его фырканье остановило её.

— На Рождество ты считала, сколько у меня племянников и племянниц?

Казалось, что вокруг бегали сотни детей.

— Очень много.

— К слову сказать, они все моей крови. Роду Кингов не грозит вымирание. — Его тёплая рука лежала на её спине. — Твоей тоже. У твоей матери есть братья и сёстры на Среднем Западе, и у них есть дети.

— Да.

— Мы ведь уже планировали усыновить ребенка, рано или поздно, не так ли?

Она кивнула, и ее мышцы начали расслабляться. Очень многим детям нужен дом, но она чувствовала себя виноватой, что сначала хотела выносить ребёнка Нолана.

— Ты уверен, что не хочешь собственного ребёнка?

— Бет, любой ребёнок, который войдёт в нашу семью, будет моим собственным.

Когда он прижал ее к себе, она положила голову ему на грудь и прислушалась к медленному стуку его сердца — достаточно большому, чтобы полюбить любое количество детей.

*****

Сидя рядом с Бет в их закрытом патио, Нолан пил пиво и смотрел лучшее шоу на Земле — шумный, грохочущий послеобеденный шторм. Дождь лил так сильно, что он едва мог разглядеть озеро. Трава на берегах была примята. Ослепительно — белая полоса превратила мир в полдень, и через несколько секунд раскат грома сотряс его до костей. Прохладный ветер доносил запах зелени и озёрной воды.

Чертовски отличное развлечение. Ещё лучше, когда мужчине было с кем это разделить. Он слегка сжал ее пальцы, переплетенные со своими, и повернул голову.

Бет сидела в кресле рядом с ним, подтянув ноги к груди и положив подбородок на голые колени. Выражение ее лица, когда она смотрела на клубящиеся облака, было… умиротворенным. Она была чем — то особенным. Его жена. Его саба. Его любовь.

Когда он познакомился с её матерью, он попытался выразить свою признательность за воспитание Бет. Несмотря на ущерб, причинённый Кайлером, она продолжала двигаться вперёд. Лизбет рассмеялась и сказала, что ее дочь тот еще крепкий орешек. На самом деле, когда умер муж, Бет поддержала свою обезумевшую от горя мать.

У этих двоих было много общего. Например, то, как они расправляли плечи, когда сталкивались с проблемой. Как внимательны они были к другим, проявляя изящную честность, редко встречающуюся в этом нецивилизованном мире.

Но, в отличие от Бет, Лизбет не скрывала своих эмоций. Она плакала легко и часто. Нолан вспомнил, как позвонил ей из больницы и сообщил, что Бет спасли от мужа — садиста. Лизбет разрыдалась.

Несомненно, Бет была более открытой до того, как пережила годы насилия. Консультации помогли ей разобраться со своими проблемами, но психотерапевт предупредил их обоих, что во время стресса старые установки Кайлера будут всплывать на поверхность.

Так и случилось.

Ему было больно слышать, как Бет называет себя никчемной. Она, должно быть, была самой прекрасной женщиной, которую он когда — либо встречал, и его бесило, что она не могла признать, какой удивительной она была. Он никогда не встречал никого столь же щедрого и энергичного, сильного и заботливого. Черт, даже сейчас ее сердце разрывалось не из — за нее самой, а из — за того, что она не могла родить ему ребенка.

Он сделал глоток пива. В следующий раз, когда они будут в Техасе, он покажет ей всех своих родственников, кто был усыновлён… если, конечно, вспомнит, кто из его кузенов были приёмными.

Проклятье, она прошла через последний курс лечения без него. Чертовы гормоны, которые вводили врачи, всегда заставляли ее испытывать эмоциональные скачки. По крайней мере, теперь он вернулся и мог присмотреть за маленькой Мисс Независимость.

Наклонившись вперед, он придвинул к себе низкую скамеечку для ног, раздраженный тем, что его плечо отозвалось болезненным сопротивлением при движении. Проклятая травма. Он не обращал внимания на боль, пока держал Бет в постели, но с тех пор оно не переставало болеть. Откинувшись на спинку стула, он положил ноги на стол и отставил пиво в сторону.

— Иди сюда, сладкая.

Она поднялась и встала рядом с ним, босая, в бледно — голубом халате, от которого слегка пахло хлоркой после купания в бассейне. Взяв её за руку, он притянул её к себе на колени. Она идеально подходила ему по размеру. Выше, чем Джессика Зета, и ниже, чем Андреа Каллена. Она называла свой рост «средним». Чертовски идеальный, по его мнению. Достаточно крупная, чтобы он мог быть с ней груб, и она могла бы постоять за себя, и достаточно маленькая, чтобы она идеально помещалась у него на руках и коленях.

Более того, они снова были на одной волне. Он чувствовал связь между ними, крепкую и открытую, без каких — либо путаниц или узлов.

Он понимал её желание подарить ему ребёнка, похожего на него, поскольку он и сам хотел бы увидеть маленькую девочку с глазами Бет… и ее упрямым, милым характером. Суррогатное материнство могло бы сохранить их гены, но, чёрт возьми, он не мог так рисковать другой женщиной. Его друзья обратились к суррогатной матери — другому другу — и у них родился прекрасный сын. Их счастье было разрушено, когда суррогатная мать попыталась оставить ребёнка себе, и, потерпев неудачу, впала в депрессию и покончила с собой. И еще была Фаун, его двоюродная сестра, которой нравилось быть суррогатной матерью, но она умерла во время родов после третьего контракта. В двадцать четыре года. Черт возьми, она сама была совсем крошкой.

Бет понимала, почему он отказывался. Его маленькая саба всегда сопереживала и сочувствовала. Она была во многом храбрее него.

Он потерся своим свежевыбритым подбородком о ее макушку.

— Мы завтра позвоним соцработнику, который помогал нам получить сертификаты по усыновлению. Также позвоним частному адвокату по усыновлению.

Её плечи напряглись и расслабились.

— Да, Мастер. — Её смиренный выдох сказал, что она с ним, и она поняла, что пришло время двигаться дальше. — Ты хочешь попробовать начать с опекунства?

Согласно законам штата, приоритет был у родственников ребёнка, а приемные родители были на втором месте. Однако до тех пор, пока родительские права не были аннулированы, дети могли вернуться к своим родителям, что часто и происходило. Хотя он и Бет получили лицензию на опекунство, он не хотел подвергать её большему разочарованию. Не сейчас.

— Оставим опекунство на крайний случай.

— Хорошо. — Когда влажный ветер отбросил её волосы, она потёрлась об него головой, как котёнок.

— Чего мы не сделали прошлой весной, — потому что она не была готова сдаться, — так это наши спецификации.

— Спецификации? Ты же не заказываешь пиломатериалы для строительства, сэр. — Ее хриплый смешок был заглушен его рубашкой. Это была его Бет. Она могла плакать так, будто мир рухнул, но потом расправила бы плечи и выжила — и позаботилась о том, чтобы все вокруг нее тоже хорошо себя чувствуют.

— Хотя любой ребенок был бы подарком, агентство по усыновлению спросит, есть ли у нас какие — либо предпочтения. — Он провёл костяшками пальцев по её подбородку. — Что касается меня… хотя мальчики это хорошо, сначала я хотел бы девочку. Если у неё будут рыжие волосы, как у её будущей мамы, я бы точно не возражал.

Она наклонила голову, как будто никогда прежде не задумывалась о таком выборе. Вероятно, она не думала об этом, потому что чертовски сильно хотела родить ребёнка сама.

— Маленькая девочка… — она улыбнулась. — Да. Абсолютно точно, да.

— Что насчёт тебя, Бет? У тебя есть предпочтения?

— Эм…

— Выкладывай, сладкая. Я побью тебя, только если мне не понравится ответ.

Её глаза засветились смехом. Да, она чувствовала себя лучше. Двигаться вперёд было правильным решением.

— Я бы хотела младенца, если это возможно. Чтобы почувствовать всё с самого начала. — Руками она изобразила покачивание.

— Имеет смысл. Одна малышка. Теперь у нас есть план.

Малышка. Он почти видел ее крошечное личико. Притянув Бет ближе, он поцеловал ее в макушку.

— Ты готова к этому?

Её кивок был уверенным.

— Мы не молодеем, и, — появилась настоящая улыбка, — Если ты хочешь заполнить все комнаты наверху, нам лучше поторопиться.

Когда он строил дом, то планировал иметь большую семью. Хотя усыновление могло оказаться не таким простым делом, как беременность Бет, это не имело значения. Было важно наполнить их дом шумом и смехом. Ссоры, битье посуды и шалости. Домашняя работа на столе и рисунки на холодильнике. Девчачья болтовня и хихиканье. Добавь сюда мальчишек, и в ванной были бы лягушки, а на лужайке — футбольный мяч.

Черт, да.

— Я недавно упоминал, как сильно я люблю тебя?

Она улыбнулась.

— Думаю, прошло уже много часов с этого момента. — Его сердце наполнилось радостью, когда он услышал, как легко она добавила:

— Я люблю вас, Сэр.