Лондонский туман. Здесь нет места любви

Глава 19 Гребаное похищение

Рождество прошло. Родственники разъехались, а родители наслаждались любимой ими тишиной, каждый в своем кабинете. Рождественские огни, гирлянды и украшенные витрины Нориджа превращали город в место, где можно жить. К счастью, с прошлого года я появлялась только на праздники и больше не видела все дерьмо, что здесь происходило в остальное время.

От скуки этого дома можно было сойти с ума. Родители-интроверты, помните, я говорила? Как только закрылась дверь за последней тетушкой, они переглянулись и дружно замолчали. Так что единственным развлечением, которое я могла себе позволить, стали праздничные распродажи. Да, пришлось залезть в отложенные на адвоката деньги, но с учетом моих новых договоренностей с Рэем это выглядело не катастрофично.

Школьные друзья не звали меня в пабы, но я никогда особенно не держалась за людей. Всегда есть кто-то, с кем можно будет пообщаться, если станет скучно, хотя прямо сейчас я бы не отказалась от пары человек, оставшихся в Лондоне. Например, было бы весело пойти на шопинг с Фелисити и обсудить работу с Гавом и Хэмом. И даже смотреть телевизор с Брендой было веселее, чем проводить время с родственниками.

Отдельно я скучала по Эрику. Во-первых, потому что уже больше недели жила без секса, к которому привыкла, а во‑вторых, потому что выходные у него дома никогда не выдавались скучными. Но у Эрика была диссертация, а у меня – Норидж.

Покупать одежду здесь было бы глупо, в Лондоне выбор куда больше. Я уже выпила кофе в книжном, листая свежую книгу об Анне Болейн и Елизавете Первой в тщетной надежде найти для себя что-то новое. Из вежливости съела сэндвич с фалафелем на ярмарке веганов, которую перепутала с инди-производителями бус из говна и палок. Неудивительно: запах там стоял одинаковый. И все же до второй ярмарки я тоже добралась: нашла браслет из маленьких вагин в подарок для Бренды.

Когда уже собиралась уходить, глаз зацепился за небольшой стенд с брелоками. На нем лежали безделушки из полимерной глины, монстрики и животные, но мне больше всего понравился Цербер. Трехголовая псина без тела на довольно длинной цепочке, но каждая из голов очень напоминала добермана. Я подумала об Эрике и решила: ему срочно нужен брелок.

Рядом с Цербером лежало что-то вроде лысого кота, но с такой невозмутимой мордой, что сходство с Рэем было практически семейным. Шопинг подарков удался. Я прихватила еще несколько смешных монстров для друзей с работы и решила, что пора побаловать себя.

Родители подарили мне на Рождество немного денег, потому что не представляли, что я люблю. Предсказуемо. Нет, я не жаловалась на них, в отрыве от меня они были прекрасными людьми, которые многим пожертвовали ради моего образования. Просто хотелось-то ноутбук.

Девочка хочет – девочка получает. Недалеко от ярмарки, как я помнила, находился магазин техники. Крепко сжав в руках кредитку, я вошла туда и выбрала самый свежий бежевый макбук. Я не разбиралась в их технических нюансах, так что все, что рассказал мне парень с бейджем «Джерри», прошло мимо ушей.

На этом каникулы можно было считать завершенными, но билеты домой я взяла только на первое января, потому что до второго в офисе нас никто не ждал. Чем заняться еще пять дней, я не представляла.

Поэтому когда у дома я увидела до боли знакомую БМВ, первой реакцией была радость, а не страх. Да, Эрик вполне мог незаконно откопать мой адрес, и да, это можно было назвать как угодно, но не здоровым поведением, однако… это был мой личный сталкер, такой привычный и родной. Не какой-нибудь урод в маске в лесу, а Эрик.

Я подошла к машине и постучала по стеклу, которое тут же опустилось.

– Ты потеряла телефон? – без предупреждения напал Эрик.

– Нет, он мне сегодня не нужен.

– Садись, – кивнул он на соседнее сиденье.

Разговаривать, находясь в машине, было действительно удобнее. Так что я со своим большим пакетом последовала за открывшейся пассажирской дверью.

– Ты должен был писать диссертацию, – напомнила я.

– Иди на хер, – вспылил Эрик. – Я тут уже час торчу. Сообщения ты не читаешь, на звонки не отвечаешь, что я должен думать?

– Зашел бы внутрь, подождал там. Родители дома.

– Серьезно? – резко обернулся в ту сторону он. – Там ни шторки не колыхнулось.

– Ага, они просто читают. Устали от социума, – терпеливо объяснила я. – Так что, ты еще хочешь поорать, или расскажешь, зачем приехал?

Эрик нахмурился и оглядел меня.

– Придержи язык, – угрожающе произнес он. – А то оставлю тебя здесь до конца каникул.

– Нашел чем пугать, я вообще-то отлично провожу время, ладно, молчу, – без остановки ответила я, передумав на середине предложения. – И все-таки зачем ты здесь?

– Если я скажу, что соскучился, поверишь?

– Нет.

– А зря, потому что я соскучился. Хочешь потрахаться? Можем заехать в местный отель, а потом вместе рвануть в Лондон. Вижу, ты от тоски начала тратить деньги.

Почему это звучало так легко? Словно мы были не в Норидже, а где-нибудь в Кроули, пригороде Лондона. На машине Эрик ехал сюда не меньше трех часов, и это просто чтобы потрахаться? Мог заехать в любой бар, буквально в любой.

– Если быстро, то можем у меня, – ответила я. – И тихо, а то родителей удар хватит.

– Не хочу пробираться тайком в твою маленькую комнатку.

– Тайком и не надо. – Я потянулась к двери. – Идешь?

Эрик посмотрел на меня с сомнением, но в глубине глаз заплясали огоньки интереса.

– Только если ты сама сможешь сделать это тихо.

– Завяжем мне рот. В первый раз, что ли.

Я открыла дверь и заглянула внутрь нашей небольшой гостиной.

– Мами! Папи! – позвала я. – Мы с другом зашли и будем в моей комнате!

Когда я обернулась к Эрику, он даже покраснел. Так и стоял в проходе, оглядываясь, словно мы школьная парочка и он впервые пришел в гости.

– Не стесняйся, – посоветовала я.

Дверь слева приоткрылась, и оттуда вышел папа с очками на носу и старой книгой в руках. Судя по наличию свитера, они с мамой решили сэкономить и уменьшили отопление.

– Добрый вечер, – спокойно кивнул он Эрику. – Спасибо, что предупредила, дочка. Если что-то понадобится – еда в холодильнике.

Он быстро скрылся обратно: слишком много сказал для своего обычного состояния, видимо, из вежливости. Мама из кабинета даже не вышла. Я махнула Эрику следовать за мной и поднялась в свою спальню.

– У вас очень странные традиции, – заметил он тихо, закрыв за собой дверь. – Если бы я привел гостей в дом так же внезапно, мать бросила бы в меня нож.

– Моим плевать, пока я не заставляю их взаимодействовать с гостями. Так что… добро пожаловать.

Эрик огляделся и, словно обретая уверенность, прошел вглубь комнаты, осматривая шаг за шагом каждую из ее частей.

– И все-таки – почему так? – повернулся он, стоя у книжного шкафа.

– Я единственный экстраверт в семье интровертов. Родители привыкли, что мне другие люди нужны больше, чем им, так что если меня носит где-то вне дома или появилась острая необходимость пообщаться с кем-нибудь здесь, то все в порядке. А вот в лондонскую квартиру тебе не стоит заявляться без предупреждения.

– А туда почему?

– Бренда может испугаться и тогда точно метнет в тебя нож.

Я поставила на стол пакет с макбуком, и любопытный нос Эрика тут же повернулся в его сторону.

– Подумала, что тоже хочу попробовать себя, – объяснила я. – Поможешь мне настроить первую инвестиционную стратегию?

– Ты хочешь попробовать торговать на бирже?

– А почему нет? Возьму пару тысяч и посмотрю, что можно с ними сделать.

Эрик продолжал изучать мою комнату, в которой, впрочем, не было ничего особенного. Кровать, письменный стол, книжный и платяной шкафы, зеркало. Классическая комната единственного ребенка. В семье ходила теория, что родители не решились на второго из-за огромной усталости от меня. Не повезло им.

– Думал, у тебя вся комната будет оклеена кем-то вроде «Ван Ди»[14].

– Нет, они не выдержали и полугода.

– Что?

– В школе я любила перескакивать с одного увлечения на другое, – объяснила я, поднявшись, чтобы раздеть Эрика. – Иногда заставляла родителей накупить кучу всего для занятий очередной херней. Не поверишь, но у нас в подвале даже лежат костюм для фехтования и шпага.

– И долго выдержало фехтование? – поднял брови он.

– Год.

Когда на нем остались только брюки, я с удовольствием пробежалась пальцами по большому мускулистому телу, чувствуя, как загораюсь изнутри. Тоже скучала по этим плечам, по мышцам, по… о да. По пронизывающему взгляду, темнеющему за секунду.

Мой друг Эрик, с которым было смешно и интересно, исчез. На его месте стоял мой властный, безумный и не терпящий возражений любовник Эрик.

Он поднял мои руки и одним движением стащил с меня и свитер, и топ, что был под ним. Увидев, что на мне нет лифчика, довольно улыбнулся и опустился, захватывая один из сосков зубами. Пришлось прикусить губу, чтобы не застонать.

Пока язык Эрика дразнил по очереди мои соски, его руки разделались с брюками. Едва отметив это, я осталась абсолютно обнаженной, с кружащейся головой и отсутствием сомнений в том, что все сделала правильно.

Я скучала по нему. По каждому прикосновению, по жадным поцелуям, по ощущению себя маленькой в его руках. В тишине, нарушаемой только шорохом одежды, мы опустились на кровать и не стали задерживаться на чертовой прелюдии: она была лишней.

Эрик расстегнул свои брюки, я помогла их стащить и, как обезьянка, обхватила его руками и ногами.

– Мне тебя не хватало, – прошептала я ему на ухо.

Шумно выдохнув, он вошел в меня одним движением и задержался, чтобы дать к себе привыкнуть. Чуть отстранившись, Эрик безумным от страсти взглядом посмотрел на меня и тихо произнес:

– Я дома, кроха.

Тихий стон вырвался из меня против воли. Эрику пришлось заткнуть мне рот рукой, прежде чем он начал двигаться. Это было быстро, мы торопились, как школьники, к которым в любой момент могут заглянуть родители. Но каждый знал тело партнера настолько хорошо, что это не становилось проблемой.

Мы могли вернуться в Лондон и устроить долгий и мучительно приятный марафон, с его специальными штучками, погонями и прятками. Мы могли снять отель и разнести там номер. Мы могли даже отъехать ближе к лесу и заняться сексом в машине, но мы уже были здесь ради одного: почувствовать друг друга. Прямо сейчас, на моей узкой подростковой кровати, при свете и настолько тихо, насколько это было возможно.

– Не тяни, – попросила я, сама касаясь клитора. – Потом еще…

В ответ Эрик убрал мою руку, заменив ее своей, и чуть поменял угол – так, как мне особенно нравилось. Не понадобилось и пары минут – и за секунду до того, как я застонала, мое лицо ловко накрыли подушкой.

Однако даже отдышаться мне не пришлось – Эрик ускорился, приближая собственный оргазм. Прикусив губу, чтобы не выдать ни звука, я перехватила подушку и приготовилась затыкать ей уже самого Эрика, но это не понадобилось.

Он застыл, зажмурившись, тяжело дыша, пока обе его руки опирались на кровать, и отсюда, снизу, выглядел еще красивее. Раньше не видела, чтобы его лицо во время оргазма искажалось – Эрик был потрясающим во всем.

– Мы справились, – произнесла я, вытирая с его лица пот. – Даже если родители что-то заметили, они ничего не скажут.

Эрик коснулся моего лба своим и рассмеялся, оставляя на моих губах поцелуй. Мы застыли так ненадолго, наслаждаясь моментом чистого удовольствия. Вопросы, которые я отбросила как ненужные, перед тем как привести его сюда, начали постепенно возвращаться, и стало страшно, что они отравят воспоминание целиком.

– Иди в душ, а потом собирайся, – приказал Эрик. – Я отвезу тебя в Лондон.

Смысла спорить не было: он словно Санта, который приехал исполнить заветное желание. Сначала я быстро привела себя в порядок, потом, пока закидывала вещи в дорожную сумку, ванную занял Эрик. Мы были отличной командой, интересно, когда это срослось – когда вместе готовили у него на кухне? Когда строили планы в кабинете? Когда играли с собаками?

В любом случае Эрик оказался отличным другом. По крайней мере, в бытовом плане. Я не забыла, что он удерживал меня шантажом и угрозами, но это ведь было в самом начале. С тех пор как меня затянула работа в офисе, эта тема больше не поднималась. Мы не были жертвой и абьюзером, мы были настоящей командой. И мне уже самой становилось интересно все, что мы делали.

А вот я была так себе другом. Эрик подхватил мои сумки и понес их в машину, пока я зашла к маме и папе, чтобы предупредить, что уезжаю. Они не удивились. Казалось, были даже рады – все-таки я производила достаточно шума и уже выполнила дочерний долг. Теперь я могла уехать в город, который любила, а они могли остаться наедине. Вин-вин.

Но как только я села на свое сиденье и пристегнулась, воспоминания о Рэе заполнили душу виной и стыдом. Мне стоило рассказать все, вместе придумать решение проблемы. Так было бы честно и правильно: это Эрик открыл мне огромный мир трейдинга. Заставил его полюбить. Всегда приходил на помощь и объяснял, что делать, когда задачи казались невыполнимыми.

Сердце виновато сжалось, как и все внутри: я обманывала, даже когда молчала. Нет никакого «не говорить – значит, не врать», это чушь, выдуманная моралистами, чтобы стыдливо прикрывать свое бесчестье.

Но с другой стороны – в чем именно заключалась проблема? Эрик пытался нажиться на Рэе. Рэй пытался нажиться на Эрике. По-хорошему этим двоим стоило снять себе комнату и оставить меня в покое. Все, что происходило, касалось в первую очередь их самих, а я была, скорее, сопутствующим уроном. Инструментом в чужих руках.

– Как прошло Рождество? – поинтересовался Эрик, когда машина выехала за пределы города.

– Шумно, весело, а потом закончилось, – бездумно ответила я. – Кстати о Рождестве.

Брелок, который я ему купила, был в сумке. Я порылась там, выуживая нужный, и протянула Эрику.

– Прости, что без упаковки, ты слишком рано меня забрал.

– Цербер?! – с восторгом воскликнул Эрик. – Офигенно! И так похож на моих… Боже, ты заставляешь меня задуматься о третьей собаке.

– Незачем. Третья голова – это ты.

Он повернулся ко мне, с подозрением сузив глаза.

– Я псина?

– Самая большая и страшная, – успокоила его я. – Вы с парнями правда очень похожи.

– Спасибо, – тепло улыбнулся Эрик. – Буду считать комплиментом.

Мы быстро двигались по трассе и, судя по указателям, могли оказаться в Лондоне даже раньше, чем я прикидывала.

Сказать или нет? Рэй ведь не брал с меня никаких обещаний… Нет, брал. Я вспомнила, как он, высаживая меня на той же парковке, тихо предупредил не трепаться о нашем разговоре. И как сама уязвленно сообщила, что не собираюсь.

Теперь стоило определиться, что можно отнести к категории «трепаться», а что – ко вполне допустимой беседе. Предупредить об опасности – это трепаться? Или вообще опустить наш разговор с Рэем и сообщить, что схема раскрыта? Нет, тогда без подробностей не обойдется, а если промолчать, можно оказаться где-нибудь в подвале в наручниках. Черт его знает, что у Эрика на уме.

А если вести двойную игру? С одной стороны, следовать инструкциям Рэя, с другой – Эрика, а если бы они столкнулись – выдумывать свой путь. Наверное, у меня получилось бы, особенно если учесть, что всей правды не знал ни тот, ни другой.

Или предупредить Эрика и после этого вести двойную игру? Тогда это было бы максимально честно. Если подумать, что он сделал бы со мной, если бы узнал? Вряд ли организовал бы для меня безопасный выход из ситуации.

– С тобой все в порядке? – встревоженно спросил Эрик.

– Да, просто… Помнишь всю ту историю с телефоном?

– Конечно.

– Я все праздники думала, что будет, если меня вычислят. Они точно пытаются что-то выяснить – это настолько очевидно, даже тошно.

– Мы же уже обсуждали, – спокойно повернул руль Эрик, – тебя выгонят с позором.

– И я сяду.

– Возможно. Но для этого им нужно доказать, что ты мне что-то рассказывала.

– У нас вся информация в телефонах.

– Мы же договаривались удалять переписки.

– Думаешь, они их не восстановят?

– Думаю, нет, – улыбнулся Эрик. – Я улучшил твой телефон, раз в неделю он полностью вычищает историю.

– Ты меня не защитишь, – осознала я.

– Я сделал все, чтобы в этом не было необходимости, так что… нет, если тебя поймают на шпионаже, лезть не буду. Но и они в полицию не пойдут, потому что у тебя больше компромата на них, чем у них на тебя.

– Вот такие мы друзья, – мрачно подытожила я.

Стало неприятно. Что за больной ублюдок, я ведь делала все почти бесплатно и достигла даже большего, чем мы договаривались! И теперь чертова болезненная и до хамства неприкрытая искренность его слов ранила больнее, чем сотня злых взглядов Рэя.

– Нет-нет, не путай, – быстро произнес Эрик. – Я всегда тебе рад. Готов подсказать, объяснить, накормить, дать крышу над головой и подарить любой вид оргазма, какой попросишь. Мы друзья, но работа – это другое. Ни ради какого друга я не положу собственную голову на плаху. И тебе не советую.

– То есть если тебя схватят и потащат в тюрьму, мне сидеть на жопе ровно?

– Нет. Приехать, снять свое имя с двери, забрать собак и отвезти их в Бристоль, – спокойно ответил Эрик. – А после этого сидеть на жопе ровно. Мы повязаны так, что не поможем друг другу, а только утащим на дно.

– Хорошо тебе говорить, когда есть деньги на адвоката.

– А вот это аргумент, – кивнул он. – Скинешь мне номер Бренды. Если тебя возьмут, я передам наличку на адвоката. Будешь считать комиссией.

Ну и пошел ты на хер, Эрик Чесмор. От обиды хотелось разреветься, но вместо этого я выбрала месть: играть против них обоих. Пусть не знают всего, что знаю я, пусть строят догадки и ошибаются.

Уна Боннер выигрывала в «Обратный отсчет» даже у чемпионов. Могла победить и сейчас.

– Я тебя услышала, – бесстрастно сообщила, стараясь дышать ровно. – Могу задать еще вопрос?

– Не злись, – Эрик положил ладонь мне на колено, – это просто логично и правильно.

– Согласна.

Хотя я вообще не была согласна! И на адвоката могла заработать сама. Часть денег уже лежала на счету.

На пару минут в машине повисла тишина, которая помогла успокоиться. Он ведь прав: мне не на что обижаться, если с самого начала условия работы установлены именно так. Ничего не изменилось. И я права: раз Рэй раскрыл меня, а Эрик не собирался помогать, значит, я стояла в одиночку в этой битве. И нефиг ему что-то рассказывать.

– Какой у тебя вопрос? – нарушил молчание Эрик.

– Зачем на самом деле ты приехал?

– Не нужно подозревать меня во лжи, – покачал головой он. – Сказал же, что соскучился.

Мы проехали мимо Ипсвича, отмерявшего половину пути до Лондона.

– Ты мог трахнуть кого угодно.

– В «Тиндере» скучно, – откинулся на спинку он, – и я не врал, когда говорил, что теперь считаю это опасным местом.

– В барах весело.

– А я хотел трахнуть именно тебя. Это что, преступление?

– Бегемотик… – настороженно протянула я. Дело принимало опасный оборот. – Мы, кажется, кое-что не обсудили.

– Что именно?

– Мы ведь не обязаны спать только друг с другом, правда? Это не отношения, не любовь, ничего подобного.

– Присмотрела кого-то в офисе? – рассмеялся он. – Нет, ты права. У нас нет отношений, а значит, нет эксклюзивности. Но есть и другая сторона вопроса.

– Какая?

– Мы с тобой сдали анализы, и будем делать это регулярно. Если ты притащишь хоть что-то, наши развлечения закончатся.

– Это касается и тебя.

– Естественно. Полагаю, что в моем случае ты меня еще и собакам скормишь. Моим же, – попытался вставить шутку Эрик.

– Если что, я никого не присматривала.

Он сам меня присмотрел. Только трахаться не давал.

– Не вздумай приходить ко мне хвастаться достижениями. – Его тон изменился. – Мы оба свободны, но вызывать у меня ревность – плохая идея. Тебе может не понравиться итог.

О беременности я не беспокоилась: не доверяя мужчинам с их презервативами, которые то маленькие, то некомфортные, то делают их несчастными, я в какой-то момент выбрала таблетки. А вот история с анализами звучала очень хорошо.

На самом деле мне не нужно было разрешение Эрика на секс с другими, меня больше пугали его внезапные признания. Приехать черт знает куда, потому что соскучился? Это не было похоже на отсутствие привязанности.

– Тебе сложно? – вдруг спросил он. – В таком формате?

– Скорее, не очень понятно, – призналась я. – У нас нет чувств, но ты не хочешь ревновать. Мы вольны спать с кем захотим, но ты предпочитаешь приехать в Норидж. Как это все работает?

– Довольно просто. Я – так себе материал для серьезных отношений и никогда в тебя не влюблюсь. Полагаю, с тобой та же история.

– Насчет любви – да.

Я уже была влюблена в Эрика в самом начале нашего знакомства. И во второй раз не получилось бы.

– При этом я живой человек, и у меня есть нормальные человеческие реакции. Ревность. Чувство собственничества. Здоровая эмоциональная привязанность к той, с кем мне нравится проводить время. Но это все не то, что стоит принимать за фундамент для будущей семьи.

Чем дольше он говорил, тем больше я понимала, насколько мы похожи. Ведь если зажмуриться, выключить шумящий вокруг мир и остаться наедине с собой, ответ на вопрос, кто для меня Эрик Чесмор, оказывался очень простым.

Друг с привилегиями, которому нельзя было доверять.

Это дома, в Норидже, все жили по простым правилам. Понравились друг другу – встречайтесь. Выдержали несколько лет вместе – женитесь. Обменялись кольцами – покупайте дом и заводите детей. Понятная, расписанная до самой смерти жизнь.

Мы были другими. Бродили внутри стелющегося по земле лондонского тумана, не зная, кто в следующую минуту окажется другом, а кто врагом. Наша привязанность была настолько хрупкой, что лишь отсутствие ожиданий спасало от разбитого сердца. Тонкий лед доверия, где каждый шаг мог оказаться последним, утянуть под воду, стал нашим полем боя.

Нужно быть осторожной.

– Хорошо, – откинулась назад я, – значит, друзья.