Злой рыцарь

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Себастьян

Чертовски вовремя.

Мои губы кривятся, когда убийственные глаза Тоби находят мои после того, как он улучил момент, чтобы оценить сцену, разыгрывающуюся перед ним.

Возможно, я хотел бы обратить внимание на трех придурков, которые дрочат перед нами при виде того, как моя Чертовка разваливается под моими руками, но на самом деле есть только один человек, которому нужно увидеть это предупреждение таким, какое оно есть.

Она принадлежит мне.

Возможно, Тоби был единственным, кто не почувствовал ее вкус прошлой ночью, но он также тот, кто смотрит на нее по-другому, как будто она не просто игра. И это чертова проблема, потому что он все мне испортит, если продолжит. Если он продолжит пытаться защитить ее и относиться к ней должным образом.

Она, блядь, не заслуживает ни того, ни другого.

Я знаю, что, вероятно, мне следует просто быть честным в своих причинах, стоящих за всем этим, но к черту это. Он должен верить, что я знаю, что делаю. Он мой чертов брат во всех отношениях, которые считаются. Он должен, черт возьми, доверять мне.

Его губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, попытаться разорвать меня по-новому, но я двигаюсь первый, засовывая пальцы глубоко во влагалище Стеллы и прижимая тыльную сторону ладони к ее клитору. И, как чертов дьявол, которым она является, она падает прямо на сигнал. К большому ужасу Тоби.

«Себ». Ее крик эхом разносится в почти невыносимой тишине подвала, когда ее тело сжимает мои пальцы, а ее соки стекают по моей руке.

Чертовски идеально.

Глаза Тоби расширяются больше, чем я думал, что это возможно, его кулаки сжимаются по бокам от гнева, когда узнаваемый звук одного из парней, заканчивающих, перекрывает протяжные всхлипы удовольствия Стеллы, когда она дрожит в моих руках.

Вытаскивая свои пальцы из нее, я поднимаю руку и засовываю их в рот, продолжая удерживать взгляд Тоби. Ее вкус взрывается на моем языке, заставляя мой член жаждать ее.

«Какого хрена ты делаешь?» он срывается. Я не знаю, почему он выглядит таким чертовски испуганным. Не похоже, что это наша первая групповая вечеринка. И я случайно помню, что в прошлом он был включен. Он может пытаться выглядеть так, будто он весь в кружевах и перьях, но это гребаная ложь. Он такой же чокнутый и злой, как и все мы, когда снимаешь несколько слоев.

«Присоединяйся или отвали, братан. Мы наслаждаемся жизнью».

Его челюсть тикает, когда он пытается принять решение.

«Отпусти ее», — требует он, делая предупреждающий шаг к нам, хотя я не совсем уверен, что он собирается делать, если только он не планирует вытащить пистолет из штанов, что маловероятно, поскольку он почти никогда не носит оружие.

«Как насчет того, чтобы спросить ее?»

Скользя рукой по ее телу, я сжимаю ее грудь, ущипнув сосок через ткань.

Она подавляет стон, поэтому я повышаю ставку, опуская руку вниз по ее животу, обводя ее набухший клитор.

«Что скажешь, Чертовка? Должен ли я отпустить тебя?»

Ее ответом является громкий стон, поэтому я снова погружаю пальцы в нее.

Глаза Тоби впились в мои. Они никогда не опускаются ниже, чтобы посмотреть, что я делаю с ее телом. Уважаю его самоконтроль, потому что черт знает, что у остальных троих вообще ни хрена его нет.

«Правильный ответ», — рычу я ей на ухо. «Теперь встань на колени».

Она замирает, когда мои слова регистрируются в ее тумане после оргазма.

«Э-э-э».

«Встань на свои гребаные колени передо мной, Чертовка».

В ту секунду, когда она выполняет приказ и опускается между моих раздвинутых бедер, Тоби поворачивается к нам спиной и вылетает из подвала, оставляя за собой только эхо захлопнувшейся двери.

«Кто нассал в его хлопья?» — Нико язвит.

Игнорируя его, я сосредотачиваюсь на женщине между моих ног.

Откинувшись назад и потянувшись, я приглашающе приподнимаю бедра и поднимаю брови.

Ее взгляд отрывается от моего очевидного возбуждения, ее глаза скользят по моей обтянутой рубашкой груди, пока она, наконец, не встречается со мной глазами.

Я проглатываю стон, который хочет вырваться из моего горла при виде нее.

Черт возьми, она прекрасна.

На ее лице нет вчерашнего макияжа, а глаза горят желанием, светло-голубой цвет теперь напоминает самый глубокий океан. Ее губы приоткрыты, позволяя вырваться резким вздохам.

«Чего ты ждешь, Чертовка?»

В минуту слабости она оглядывается через плечо на дверь, за которой исчез Тоби.

Протягивая руку, я беру ее за щеку, заставляя ее вернуться ко мне.

«Трахни его, принцесса. Он слабак. Сейчас», — говорю я, расстегивая ремень, чтобы помочь ей высвободить меня.

Ее руки поднимаются, и через несколько секунд мои джинсы обтягивают мои бедра, а мой ноющий член оказывается в ее ладони.

«Запомните это, мальчики. Это самое близкое, что вы когда-либо сможете испытать на себе».

Запустив одну руку ей в волосы, я веду ее вперед, а другую кладу на спинку дивана.

Ревность пронизывает воздух, когда она засасывает меня в свой рот, и я, блядь, наслаждаюсь этим, потому что она вся, блядь, моя.

В отличие от прошлой ночи, я позволяю ей делать свое дело, и, черт возьми, я рад, что делаю это. Трахать ее в горло было здорово, но ощущение того, как она облизывает мой член по всей длине, поклоняясь мне, как будто я ее гребаный король, — это все, блядь.

Мои пальцы сжимаются в ее волосах, но я никогда не беру себя в руки, поскольку мои глаза следят за каждым ее движением.

Я знаю, что делают ребята вокруг нас. Краем глаза я вижу их движения. Но моя единственная реакция на то, что они заводятся из-за этого, — это ухмылка, потому что они, блядь, никогда этого не испытают.

«Моя», — рычу я, когда она снимает мою длину, мои пальцы скручиваются до боли.

Ее глаза вспыхивают желанием, прежде чем я толкаю ее обратно вниз и теряюсь в ее горячем маленьком рту.

Я хочу держаться вечно, но все происходит слишком быстро, когда мои яйца начинают подтягиваться, знакомое покалывание возникает у основания позвоночника.

Чувствуя это тоже, она ускоряет темп, посасывая меня сильнее и посылая меня по спирали с головой в интенсивное освобождение, которое я не забуду какое-то время, если вообще когда-нибудь забуду.

Мой член дергается, когда я стону от удовольствия, моя сперма покрывает ее язык.

Ее глаза удерживают мои, когда она глотает, облизывая мой кончик, выпивая каждую каплю, которую может достать.

Отпустив меня, она остается на коленях, ее губы красиво припухли от моего члена.

Моя грудь болит при виде ее у моих ног, и мои мышцы горят от желания протянуть руку и посадить ее к себе на колени. Но это не то, что сейчас происходит.

«Теперь ты можешь уйти», — заставляю я себя сказать, натягиваю джинсы и ухожу от нее, как будто она ничто.

Бросаясь в ванную, я твердо намерен не оглядываться назад, но мое тело предает меня. Как раз перед тем, как дверь за мной захлопывается, я, блядь, оборачиваюсь.

Вид ее на коленях со склоненной от стыда головой что-то делает со мной, но это не то, что я могу признать прямо сейчас.

Прислонившись спиной к закрытой двери, я прислушиваюсь к движению или голосам с другой стороны, желая, чтобы мое сердце перестало колотиться в груди и чтобы мои сомнения исчезли.

Ей это было нужно.

Им, блядь, это было нужно.

Она моя. И только мой.

Образ ее в моей власти между моих бедер возвращается ко мне, и самодовольная, удовлетворенная улыбка растягивается на моих губах.

Да. Теперь она, блядь, тоже это знает.

Отталкиваясь от двери, я включаю воду, прежде чем с сожалением смыть ее запах со своих пальцев, задаваясь вопросом, как скоро я смогу заставить ее снова выкрикивать мое имя.

Ее трусики прожигают дыру в моем кармане.

Да, возможно, я скоро нанесу еще один небольшой визит другой паре.

Я не удивлен, хотя, по общему признанию, немного разочарован, когда выхожу из ванной и обнаруживаю, что она ушла.

В конце концов, я действительно сказал ей это.

Три пары заинтригованных глаз следят за мной, когда я иду на кухню за новой чашкой кофе, видя, что моя последняя чашка стоит на столе, холодная и заброшенная.

«Что?» — я лаю, когда снова падаю на диван.

«Это, — начинает Нико, — было чертовски горячо, но совершенно не нужно».

«Действительно?» — спрашиваю я, мои брови почти на уровне линии роста волос. «Я стоял рядом прошлой ночью, наблюдая за каждым из ваших языков у нее во рту. Извините, что чувствую необходимость высказать свою точку зрения.»

«Она дерзкая стерва», — радостно говорит Алекс. «Она мне нравится».

«Да, это гребаная проблема», — бормочу я, потягивая свой слишком горячий кофе.

«Братан, мы поняли это. Мы действительно, блядь, хотим, но…»

Я бросаю на Тео взгляд, который обрывает его слова. Нико не знает того, что знаем мы, и, что касается меня, я хочу, чтобы так и оставалось.

«Все в порядке. Вы трое можете устроить свою маленькую встречу по WI-FI, если хотите. Я собираюсь принять душ. Я весь в девчонках», — фыркает Нико.

Алекс смеется над его комментарием, но не указывает на очевидную гребаную причину этого, и мы втроем смотрим, как он исчезает в ванной.

«Я знаю, что я делаю», — говорю я им твердым, уверенным голосом.

Они оба смотрят на меня, их глаза говорят все, чего не говорят их рты. Я благодарен, потому что, по правде говоря, я понятия не имею, что я делаю.

Я думал, что да, но Стелла удивляет меня на каждом шагу, и планы, которые у меня были только вчера, идут прахом, потому что прямо сейчас, единственное, о чем я могу думать, когда речь заходит о моей маленькой чертовке, — это о том, как я собираюсь вблизи рассмотреть свои инициалы на ее коже когда-нибудь в ближайшее время.