Злой рыцарь

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Себастьян

Я откидываюсь на спинку кровати у Тео, только что из душа, с полотенцем на талии, с волос капает на грудь, подношу банку к губам, чтобы выпить, и беру телефон.

Я чуть не подавился своей колой, когда увидел, что она действительно ответила. Я не ожидал услышать что-нибудь в ответ на мои фотографии — ну, по крайней мере, до утра понедельника, когда она меня кастрирует. Я с нетерпением жду этого.

Я делаю еще один глоток, когда изображение загружается благодаря дерьмовому Wi-Fi Тео, но в ту же секунду я выплевываю колу на телефон и руку.

«Святое дерьмо».

Я придвигаю телефон ближе, не обращая внимания на жидкость, капающую с его дна, когда смотрю на изображение.

В истинной манере Стеллы она снова шокирует меня до чертиков.

— Господи, детка, — бормочу я, ставя банку и пробегая глазами по каждому дюйму ее тела.

Она сидит голая на закрытом унитазе в своей ванной, раздвинув ноги, показывая мне все, чем я был одержим с той первой ночи на кладбище. Ее рука прикрывает мое клеймо на бедре, она склонила голову набок с выражением ‘пошел ты' к подбородку, и у нее в руке телефон, делающий снимок.

На зеркале есть сообщение в ответ на то, которое я оставил для нее.

В той же красной помаде, которую я оставила на раковине.

Я никому не принадлежу.

Пизда.

Она даже нарисовала маленькое сердечко, что заставляет меня улыбаться. Она может думать, что она полная задница, но в глубине души она такая девушка. Сочетание этих двух угрожает поставить меня на колени — не то, чтобы я когда-либо признаюсь в этом кому-либо, кроме себя.

Вытащив из-под себя полотенце, я наконец вытираю липкое месиво с руки и телефона, прежде чем приступить к ответу.

Она начала эту маленькую игру, и я более чем счастлив продолжить ее.

Обхватив пальцами свою твердую длину, благодаря ее грязному сообщению, я делаю снимок и набираю ответ.

Себ: Не искушай меня, Чертовка. Я точно знаю, где ты и как к тебе добраться.

Я добавляю смайлик «Маленький дьявол», потому что почему бы и нет, прежде чем вернуться к этому изображению и устроиться поудобнее, ожидая ответа.

Это занимает у нее максимум тридцать секунд.

Чертовка: Не стесняйся. У меня наготове пистолет и твой нож. Представь, что тебя убивает твой собственный нож. Как неловко.

Себ: Я готов рискнуть ради еще одного вкуса того, что принадлежит мне.

Я почти слышу ее стон разочарования на другом конце провода. Предсказывая, что она больше не ответит, я сосредотачиваюсь на образе ее тела, позволяя своему воображению увлечься тем, что на самом деле может произойти, если я прямо сейчас войду в ее спальню.

Это заманчиво, действительно чертовски заманчиво. Но после того дня, который у меня был, все, что я действительно хочу сделать, это упасть в обморок. Особенно после того, как я произнес ее имя почти с мольбой на устах.

Я просыпаюсь от того, что мой телефон вибрирует где-то в моей постели.

Со стоном я двигаюсь, провожу рукой по матрасу, пока не нахожу его, и в самую последнюю минуту я открываю глаза, чтобы посмотреть, кто это.

Я старался не надеяться, что это может быть ее призыв к раннему утреннему сеансу секса по телефону после изображений, которыми мы обменялись прошлой ночью, но все же мое сердце немного замирает, как и мое волнение, когда вместо этого я нахожу свою сестру.

«Кайфоломщица», — бормочу я, проводя пальцем по экрану и прикладывая телефон к уху.

«Что-то забыл, братан?»

«Э-э…» Я колеблюсь, пытаясь заставить свой мозг сосредоточиться на чем-нибудь другом, кроме Стеллы и ее сексуальных изгибов задницы. «Я-я не…»

«Время воскресного обеда, Себастьян», — рычит она, в ее словах сквозит разочарование. «Ты сказал, что будешь здесь».

Я сажусь, отрываю телефон от уха и смотрю на экран, чтобы посмотреть время.

«Черт. Черт. Мне жаль. Я сейчас иду».

«Если я сожгу все это дерьмо, то это твоя вина».

«Зои там, верно? Я уверен, что вы можете разобраться между собой. Я всего лишь ребенок, помнишь?» — я говорю со смехом, зная, как часто им нравится разыгрывать эту карту на мне.

«Да, да, только не жалуйся, когда йоркширский пудинг не соответствует вашим стандартам, хозяин».

«Ты забавная. Скоро увидимся.»

Натягивая какую-то одежду, я провожу воском по волосам и выбегаю из дома. Тео нигде не видно, но след от его и женской одежды, который, кажется, исчезает в его спальне, подсказывает мне, что он действительно здесь.

Как, черт возьми, крепко я спал прошлой ночью?

Я предполагаю, что это то, что происходит, когда вы проводите всю предыдущую ночь, наблюдая, чтобы убедиться, что некая пьяная принцесса не подавилась собственной блевотиной. Это и тот факт, что ты хотел убедиться, что больше никто, блядь, к ней не прикасался.

Я подъезжаю к своему дому всего через несколько минут и нахожу машины Софии и Зои припаркованными у входа.

Волнение бурлит у меня в животе, моя великолепная племянница будет ждать меня внутри.

Толкая дверь, я направляюсь прямиком на кухню. Я разберусь с тем, в каком состоянии находится мама, позже — сейчас у меня на прицеле другая женщина, и она гораздо более привлекательна.

«Ах, смотрите, что притащила кошка», — бормочет Зои со своего места у плиты.

«Где моя девочка?» — спрашиваю я, едва удостоив ее взглядом, пока осматриваю множество игрушек, разбросанных по кухне. «Фиби!» — взволнованно говорю я, когда нахожу ее и делаю шаг к ней.

«Нет», — откуда-то кричит София. «Подожди, пока она сама придет к тебе».

«Э-э, ладно».

Огромные темные глаза Фиби не отрываются от моих, когда из ее горла вырывается бульканье возбуждения. Я помню, как София на днях сказала мне по телефону, что она почти ходит. Она сделала это, а они мне не сказали?

«Тогда давай, Фиби», — говорю я ободряюще, опускаясь на корточки и протягивая к ней руки.

Она встает на руки и ноги, как будто собирается совершить какое-то странное ползание ко мне, но затем она тянется к дверце шкафа и подтягивается.

«Вот и все, малышка. Иди к дяде Себу. Давай.»

Она делает один шаг, ее лицо напряжено от сосредоточенности, прежде чем она отпускает шкаф и делает еще один шаг.

«О Боже, она может это сделать», — выдыхаю я, с изумлением наблюдая, как она делает один неуверенный шаг за другим. Моя сестра выбегает из кладовой и встает позади нее на случай, если она поставит все это на мраморный пол, но ей не нужна поддержка. Она абсолютно, блядь, убивает это.

Просунув руки ей под мышки, когда она подходит ко мне, я сбиваю ее с ног и кружу, заставляя ее визжать и смеяться.

Вид ее счастья и звук ее радости успокаивают что-то внутри меня, о чем я и не подозревал, что все так запутано.

«Ты такая умная, Фиби. Я так горжусь тобой». Притягивая ее к себе, я крепко обнимаю ее и вдыхаю ее невероятный детский аромат.

«Ты, кажется, приободрился», — говорит София, подходя и целуя меня в щеку.

«Ты разбудила меня».

«Было без четверти двенадцать, Себ».

«Вчера было… Да. Мне это было нужно.»

София морщит лоб. «Все в порядке? Джейсон сказал, что что-то случилось.» Беспокойство и за меня, и за ее мужа явно читается на ее лице.

«Да, все хорошо. Не о чем беспокоиться.»

Я улыбаюсь ей, прежде чем вернуть свое внимание к Фиби, но я знаю, что она не верит ни единому моему слову.

«Так маме и тете Зои уже удалось уничтожить ужин?» — я спрашиваю ее.

«Заткнись. Мы более чем способны», — бормочет Зои.

«В его словах есть смысл», — добавляет София. Возможно, сейчас она домохозяйка и мать, но я бы никогда не стал использовать слово «одомашненная» для описания моей сестры каким-либо образом. К счастью, она отличная мать для Фиби, так что это полностью компенсирует отсутствие у нее кулинарных навыков.

В детстве мы в основном питались едой на вынос, пока все не обнаружили, что я могу готовить, почти не сжигая дом дотла. Было облегчением съесть что-то еще, кроме пиццы, бургеров и жареной курицы.

«Может, мы покажем им, как это делается?» — спрашиваю я свою племянницу, подходя к холодильнику, чтобы достать яйца и молоко для моих йоркширских пудингов. Они могли бы сделать все остальное, но я и близко не подпущу их к этому.

«Где мама?» — наконец спрашиваю я, взбивая тесто с Фиби, прикрепленной к моему бедру.

«Принимает душ и одевается», — объявляет София, к моему большому удивлению.

«О?»

«Она уже проснулась, когда мы приехали сюда».

«Ха». Я не хочу говорить ничего положительного, что-то вроде того, что это хороший знак, потому что прошлый опыт подсказывает мне, что это не так. У нее будут дни, недели, иногда даже месяцы, когда мы все начнем верить, что жизнь может вернуться в какое-то нормальное русло, но потом все рухнет к нашим ногам.

Всего через три минуты появляется сама женщина. На самом деле мне приходится дважды взглянуть на нее, потому что она выглядит почти живой.

«Привет, мам», — говорю я.

«Мой мальчик. Как поживаешь?»

«Все идеально, как всегда».

Налив себе стакан воды, она садится за стол, и мы все немного неловко стоим, ожидая, когда упадет вторая туфля.

Наши воскресные обеды раз в две недели — это всегда сюрприз. Мы можем устроить что-то похожее на обычную семейную трапезу, к которой мы готовимся сегодня, или это может стать полной катастрофой. Я благодарен, что сегодняшний день может пройти в обычном русле, потому что я не уверен, что у меня хватит сил на еще какую-нибудь драму. Я почти насытился за последние несколько дней.

По мере того, как тянутся секунды, мы погружаемся в повседневный разговор о нашей жизни, пока я опускаю Фиби на пол и сажусь рядом с ней, играя с ее игрушками.

«Итак, мы собираемся поговорить о беспорядке, который какая-то бедная девочка устроила с твоей шеей, или как?» — спрашивает Зои, ее голос полон поддразнивания и озорства.

«Нет. Я уже сказал, что вчерашний день был интересным.»

«С точки зрения работы, да. По-моему, это не очень похоже на работу», — присоединяется София.

«Ты с ней не знакома», — бормочу я, в основном себе под нос, но они оба это слышат.

«Ну, мы не можем дождаться этого».

«Чертовски маловероятно».

София роняет лопатку и свирепо смотрит на меня.

«Сколько раз? Никаких „Ф“ перед ребенком».

Я закатываю на нее глаза. «Она вряд ли повторит за мной».

«Однажды она это сделает. Я уже убеждена, что это будет ее первое слово».

«Она будет крутой задницей. Конечно, так и будет.»

Мои слова вызывают в воображении образ еще одной крутозадой принцессы, которая мне действительно не нужна в моей голове. Мой телефон прожигает дыру в кармане, когда я снова думаю об этом образе.

Черт, она действительно попала в точку с этим сообщением.

Я — надеюсь — незаметно одергиваю свои джинсы, надеясь, что моя реакция на разговор о Стелле не очевидна для всех остальных взрослых в комнате.

«Она так же пыталась убить тебя?» — говорит мама, будучи странно наблюдательной. «Похоже, кто-то приставил нож не только к зубам, но и к твоему горлу».

«Да, вообще-то. Она это сделала. Извините», — говорю я, вскакивая с пола и покидая кухню, в то время как звуки их дразнящих голосов преследуют меня до самой ванной.

Я стою перед раковиной и стону, когда оцениваю состояние своей шеи. Неудивительно, что они не могли оставить это в покое.

Когда я вчера вернулся, я принял душ, чтобы смыть с себя остатки крови этой суки, но я не обращал особого внимания на свою внешность, кроме этого. И я слишком торопился этим утром. Явно гребаная ошибка, потому что ее ярко-красные засосы и следы зубов портят мою кожу.

Я провожу кончиками пальцев по самой сердитой отметине, и у меня слюнки текут, чтобы броситься туда и дать ей такую же — при условии, что она уже не выглядит так, будто на нее напал голодный медведь, что возможно после того, как я взял ее в ванной Нико.

Понятия не имею, сколько времени я провожу в ванной, пытаясь собраться с мыслями, но когда я возвращаюсь, все трое бросают на меня любопытные взгляды.

«Теперь ты в порядке, или тебе нужно еще немного побыть наедине?» — Зои невозмутима.

София сдерживает смех.

«Что? Я там не дрочил, если ты об этом думаешь.»

«О Боже мой», — скулит мама. «Мой милый малыш».

«Моя задница милая», — бормочет Зои. «Ни один милый мальчик не выглядит так после ночи с девушкой».

«Мы можем, пожалуйста, остановиться? Никому из вас не нужна пьеса за пьесой об этом». Или как я разрезал ее кожу, чтобы никто другой не добрался до нее.

«Конечно. На духовке только что прозвенел звонок. Возможно, ты захочешь ее проверить.»

«Отлично. Давай просто сосредоточимся на еде.»

«О, мы можем весь день говорить о том, что ты ел».

Я хватаю кухонное полотенце, и Зои визжит, как маленькая сучка, когда я хлещу ее им.

«Потому что ты такая невинная, Зо. Так случилось, что я очень отчетливо помню, как вошел к тебе с твоим ли…» — ее рука зажимает мне рот, обрывая мои слова.

«Прекрасно», — шипит она. «Мы оставим твою сексуальную жизнь в покое».

«Боже милостивый, вы двое, пожалуйста, прекратите?» — София умоляет.

Мы хорошо проведем день вместе. Слишком мило.

Ладно, мама настаивает на том, чтобы достать бренди после того, как мы все поели, и к тому времени, как мы уходим, она уже в трех простынях, но пьяная — это чертовски лучше, чем в некоторых состояниях, в которых я ее застал за эти годы, так что я ухожу почти уверенный что утром мы не найдем ее мертвой в собственной блевотине.

Когда я возвращаюсь к Тео, его машины припаркованы в гараже, но его нет наверху. Выглянув из окна гостиной, я понимаю, почему, когда нахожу его сидящим со своей семьей, когда они притворяются нормальными.

Мы все знаем правду. Все мы чертовски далеки от нормы.

Пока Дэмиен и Эван Чирилло сидят там, поедая свой жареный ужин, они молча замышляют смерть каждого члена семьи Мариано. Тео и Нико, вероятно, хмуро смотрят друг на друга за столом, их постоянная борьба никогда не бывает более очевидной, чем когда они вынуждены быть вместе в подобных семейных ситуациях. Обе их матери суетятся вокруг, следя за тем, чтобы у всех было все необходимое, с вымученными улыбками на лицах, несмотря на то, что их экономка уже сделала все, чтобы все были счастливы.

Это подделка. Все это. И именно этого я не хочу.

Слабая степфордская жена, претенциозные семейные мероприятия.

Чушь. Все это.

Я готов выслушать, как Зои допрашивает меня о моем сомнительном выборе в любой день из-за этого.

Достав пиво из холодильника, я направляюсь в свою спальню и беру школьную сумку со всеми благими намерениями сделать все за неделю. В условиях надвигающейся войны есть очень хороший шанс, что школа вот-вот отойдет на второй план.

Вставляя свои AirPods, я пытаюсь отгородиться от окружающего мира.

Это работает добрых несколько часов, пока у меня не отключается музыка и не звонит телефон.

«О, здорово», — бормочу я, зная, что меня вот-вот поджарят.

«Тобс, как дела?» Я легко пою.

Его раздраженный рык разносится по линии.

«Во что, черт возьми, ты играешь, Себ? Ты перешел гребаную черту.»

Отодвигая ноутбук в сторону, я откидываюсь на подушки.

«Тебе потребовалось так много времени, чтобы позвонить мне и сказать это? Ты теряешь хватку.»

«Я-я…»

«Выкладывай это. Или отрасти пару яиц, приди и выбей из меня все дерьмо, если считаешь себя достаточно мужественным».

«Ты можешь повзрослеть хотя бы на гребаную секунду? Стелла сделала с тобой все, что могла, Себ. Она не заслуживает такого дерьма».

«Ты даже не знаешь ее», — шиплю я.

«А ты это делаешь? Просто потому, что ты прикоснулся к ней, это не значит, что ты ее знаешь.»

«Ты даже не знаешь, кто она, Тоби. Все, что ты видишь, это ее милое личико и сладкую пару сисек, и ты сражен. Вытащи голову из задницы на несколько минут и, возможно, поищи какие-нибудь факты».

«Какого хрена, по-твоему, я делаю?» он гремит. «Кто она, Себ? Почему ты так сильно ее ненавидишь, что так ее унижаешь?»

Улыбка растягивает мои губы, когда я мысленно возвращаюсь к событию, о котором он говорит.

«Я мог бы ненавидеть ее, Тобес. Но ей это чертовски нравилось. Ты бы почувствовал, какой мокрой она была, когда все мы смотрели на нее.»

«Ты гребаная пизда».

«Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. А теперь, если у тебя больше нет ничего интересного, чтобы сказать, я могу идти? У меня есть дела поважнее, чем слушать, как ты пытаешься выдать мне новое, когда не знаешь всех фактов.»

«Держись от нее подальше, Себ. Я серьезно.»

«Да, да. Знаешь, теперь, когда ты так говоришь, я мог бы пойти и нанести ей неожиданный визит. Я уверен, она будет в восторге, обнаружив меня в своей комнате посреди ночи.»

«Даже не думай об этом», — кипит он.

«Слишком поздно, ублюдок».

Я вешаю трубку, идея уже прочно засела и пускает корни.