Золотой перстень с рубином

Глава 56.

- Откуда ты знаешь подробности того, что происходило на квартире графа Терепова? – Спросил Николя, неожиданно возникая рядом с Лилит.

Они стояли в гостиной, где в очередном танце кружились пары. Однако офицер не приглашал любовницу на танец, а только задавал неудобные вопросы. Лилит судорожно сглотнула. Неужели она прокололась? О том, что будет происходить на Рождественской, она знала лишь по описанию от Цыгана.

- Ты это сам говорил там, в гостинице. - Обворожительно улыбнулась женщина.

Но он ей не поверил. Лилит врала и выкручивалась, это было ясно как белый день. Уж ее-то повадки он изучил хорошо.

- Возможно я и говорил о мужчинах, но с чего ты решила, что Аннет устроила в квартире дядьки дом свиданий? - Глаза Николая гневно сверкнули. Это не предвещало ничего хорошего.

- Не дави на меня, милый, - Лилит попыталась сменить тему. – А лучше приезжай после бала на то же место, где мы расстались вчера вечером.

Воспоминания о том, что было между ними в гостинице, тяжелой волной прокатилось по обоим. Но если Оболенская не прочь была продолжить, Николай словно вновь наступил в грязную лужу, из которой сам себе неоднократно обещал выбраться.

- Не думаю, что это - хорошая идея. – Буркнул он и отвернулся.

Лилит сцепила зубы. Опять он ускользает. Что бы она ни делала, никогда не получалось поймать Ильинского в свои сети. Он всегда появлялся ниоткуда и так же неожиданно пропадал. Он давно не принадлежал ей, даже если проводил с ней ночи.

Слишком долго Николай и княгиня стояли рядом. Начался очередной танец, но граф так и не пригласил ее. Музыка лилась и Лилит, напрочь забывшая о приличиях, не спешила отойти от своего возлюбленного.

Не выдержал князь Оболенский, стоявший на другой стороне залы. Нетвердой походкой он подошёл к Лилит и, бесцеремонно взяв ее под локоть, процедил:

- Мы уходим. – А затем повернулся к Николаю и, еле сдерживая себя кивнул. - Разрешите откланяться.

Николай учтиво поклонился в ответ. Он не заметил испепеляющего взгляда несчастного мужа. Мысли его занимала Аннушка.

***

- Захватил то, о чем я просил? – Спросил Цыган, когда они с Иваном отдышались, вдруг появившись в арке одного из домов на Обводном.

На улице уже было темно и малолюдно. Почему Цыган перенес их именно сюда, Иван не знал. По большому счету ему было все равно. Важнее то, что он снова дома, в 1912 году. Неприятным осадком плескалась где-то в глубине души ссора с Аськой. Но еще никто не указывал Ивану Плутову, а уж тем более баба.

- Принес. – Ответил парень и, вынув из кармана темный тяжеленький прямоугольник, передал тот Цыгану. – Когда акт?

- Не торопись, дружище. – Усмехнулся мужик, оглядываясь. Кажется, все прошло гладко и их никто не приметил. – Пойдем, дам переодеться. А то в таких кроссах фурор тебе обеспечен.

Они прошли вглубь двора и свернули к неказистому флигелю, что приткнулся к соседнему дому.

- Ты не ответил. – Не унимался Иван. – Надолго я здесь?

- Ох, Ванюша, - нараспев протянул Цыган, открывая дверь на лестницу. Пахнуло затхлостью и нищетой. – Насколько надо, настолько и останешься. Схрон обнаружили легавые, так что придется нам попотеть и заново собрать все ингредиенты. Завтра пойдем на фабрику устраиваться.

- В чем сложность вернуться и набрать все там?

- Нет, я сказал. – Цыган обрубил на полуслове. Не мог же он признаться, что часам осталось совсем немного, и он точно не знал, сколько еще переходов они выдержат. – Завтра идем устраиваться в химическую лабораторию.

Иван пожал плечами. Завтра так завтра. Они поднялись по грязной лестнице и вошли в одну из квартир на четвертом этаже.

***

С тяжелым сердцем Аня приехала в дом на Рождественской улице. С трудом сориентировавшись, какую из квартир арендует Порфирий Георгиевич, отомкнула ключом, переданным ей лично концертмейстером, темную и пустую квартиру. Граф Терепов не держал слуг, так как почти постоянно отсутствовал. Бегло окинув обстановку, девушка сделала вывод, что квартира была отлично меблирована, но имела вид нежилой. Оно и понятно, большую часть времени та пустовала. Аня отворила форточки, проветривая помещение. Печь решила не топить – все равно скоро уходить отсюда. Но ей нужно было сделать еще одно дело, поэтому девушка поставила саквояж в столовой и принялась искать письменные принадлежности.

***

После того, как Оболенские удалились, Николай решил выйти на улицу – подышать свежим ночным воздухом. В кабинете было накурено, многолюдно. Мужчины обсуждали политику, спорили, сплетничали не хуже дам. А ему требовалось уединение. Николай хотел подумать.

Никак не отпускало ощущение, что он обидел Аннет незаслуженно. И все больше казалось, что к тому, что он видел за окном квартиры, каким-то образом причастна Лилит. Она пошла ва-банк, решив унизить Анну перед матерью, лишить ее работы и честного имени. Несмотря на то, что после он был пьян как сапожник, Николай четко помнил – об увиденном они с Лилит не говорили.

Николай задумчиво спустился по лестнице в вестибюль. Как и всегда, уже который год подряд на посту дежурил верный Кузьмич. Прикорнул в кресле. Николаю стало жалко старика – возраст брал свое и шумные балы вряд ли были ему под силу.

- Устал, Кузьмич? – Тихонько позвал Николя.

Швейцар дернулся и подскочил с кресла.

- Прости, не хотел тебя пугать.

- Ох, батюшка-Николай Павлович! Простите, Христа ради! Пригрелся у печки, вот и сморило. – Оправдывался старик. – Не серчайте, ваше сиятельство!

- Да брось ты. Ну уснул, с кем не бывает! – Рассмеялся Николай и остановился рядом с Кузьмичом. – Что там погода, не сильно ли испортилась?

- Отличная погодка, ваше благородие. Совсем не так как давеча, когда метель мела. – Болтал старик, радуясь возможности поговорить хоть с кем-то. – Вон как кружило, как мело! Бедная наша Анна Алексеевна в Стрельне застряли, до Петербурга добраться не смогли.

Кузьмич вдруг запнулся, поняв, что сболтнул лишнего. Уставился на молодого хозяина, крутившего в руках папиросу.

- В Стрельне? Это когда же?

Швейцар замялся, не желая продолжать разговор. Но было уже поздно.

- Я ей обещался не говорить, да растрепал, старый дурень! – Хлопнул себя по бокам. – Да уж что теперь, Анна Алексеевна расчет попросили и уехали, вряд ли приедут сюда сызнова.

Новость за новостью! Николай никак не мог собрать мысли в кучу. Получается, если метель застала Аннушку в Стрельне, значит, она ему не лгала? Ее не было в столице в тот вечер, никак не могло быть. Тогда кто же мелькал в окне квартиры ее дяди на Рождественской? Что за пара целовалась напоказ, совершенно не стесняясь быть случайно увиденной? Николай не знал, кто это, но понял совершенно точно, все это действо организовано специально для него – именно поэтому окна были расшторены. Именно поэтому словно бы случайно его нашла в «Палкине» Лилит. Очередная интрига. Но мысль о том, чтобы вывести княгиню на чистую воду возникла и исчезла стремительно. Это потом. А сейчас главное – найти Аннет и поговорить с нею.

- Говоришь, Анна Алексеевна расчет попросила?

- Так и есть. – Кивнул старик.

- И куда же она отправилась?

- Вестимо куда, на квартиру к дяде. Больше им ехать-то и некуда.

***

Пролетка тряслась и подпрыгивала на мостовой. Вместе с нею тряслась и Лилит – то ли от холода, то ли от дикого, леденящего душу страха. Муж ее, князь Александр Евграфович Оболенский был пьян и очень зол. Когда он практически за шкирку впихнул ее в экипаж и грубо приказал вознице трогать, Лилит поняла, что его терпению пришел конец. Она могла творить что угодно – тратить тысячи на наряды и проведение вечеров, отдыхать за границей и покупать себе дорогие украшения, усыпанные брильянтами, могла даже устраивать небольшие адюльтеры, но того унижения, что она доставила ему сегодня, он простить не смог. И теперь Лилия Сергеевна яростно обдумывала, как себя вести дома.

Они вошли в особняк на Английской набережной, когда часы пробили полночь. Словно чуя в этом дурной знак, Лиля пыталась скрыться от мужа в своих покоях.

- Идемте в кабинет.

- Ах, Александр, я устала и жутко хочу прилечь. Эти балы так выматывают. – Притворно зевнув сказала она.

- Понимаю. – Нехорошо усмехнулся князь и, схватив ее за локоть, потащил за собой. - Блдство уматывает, дорогуша. Но это лечится!

Лилит испугалась не на шутку. Мало того, что на руке синяк останется от лапищ грубияна-мужа, так еще и оскорбления придется проглотить. Она не знала, как себя вести: то ли устроить истерику со слезами, то ли умолять о пощаде.

Двери кабинета захлопнулись оглушительно, будто подписывая ей приговор. Лилит вздрогнула и затравленно посмотрела на князя. Что он задумал? Что взбрело в его шальную голову? Не у кого даже помощи попросить! Как назло, ни одной живой души. Лилит знала, что слуги не спят, просто попрятались, боясь попасть под горячую руку хозяину.

- Ложитесь на кушетку сейчас же! – Приказал Александр Евграфович.

Лилит было подумала, что отделается супружеским долгом. Конечно, не самая приятная процедура, но пережить можно.

- Как скажете. – Смиренно прошептала она, слегка улыбаясь, и опустилась на диван. Руки ее мелко тряслись, но Лилит не подала и виду. Так уже бывало за их совместную жизнь – наказание за ее выходки. Не часто, надо признать. Обычно Александр Евграфович прощал Лилит. Кроме, разве что, того раза, когда Николай прилюдно заявил об их отношениях в дворянском собрании.

Но когда муж взял со стены плетку, Лилит остолбенела. Улыбка сползла с ее лица. Не мог он поступить с нею так! Не мог! Но, видимо, князь считал иначе.

- На кушетку! – Рявкнул он так, что в воздухе, где-то под самым лепным потолком зазвенели капли хрусталя в люстре.

- Вы не сделаете этого! – Прошептала женщина, словно, не веря в то, что сейчас происходило. И взглянув на него, пьяного и с перекошенным злобой лицом, поняла - сделает.

Накрыла паника, неконтролируемый страх, захотелось бежать отсюда. Но Лилия Сергеевна знала – будет только хуже. Обреченно вытянулась она на кушетке, вцепившись руками в один из подлокотников. Судорожно сглотнула, стискивая зубы.

Плеть взвилась, рассекая воздух, и опустились каждой из девяти косичек на ее плечи и тонкую, нежную кожу спины, раня ее.

***

Аня почти собралась. В передней в ожидании висел салоп, в столовой стоял собранный саквояж. Она решила взять домой любимое платье, то зеленое, что надевала в театр. Пусть и штопанное, но чинила его Глаша, поэтому пусть останется на память. Тогда Аня сможет иногда доставать его и вспоминать всё, что с ней было. Словно сказочный сон, словно исторический фильм с её участием. А ещё Аня взяла книги и подарок Гнездилова - леденец в виде цветка в коробочке из магазина Елисеевых.

Сама она переодеваться не стала. Как была в бальном, цвета шампанского, платье, так в нём и решила идти в будущее. Какая в сущности разница, ведь дома всё равно придется переодеваться в джинсы и футболку. Ее время прекрасных платьев в пол завершилось.

На столе в столовой горела лампа. Аня присела на краешек стула и развернула белоснежный лист. Обмакнула перо в чернила и, чуть не сделав кляксу с непривычки, принялась выводить письмо для сыщика.

Она не знала, поверит ли ей Александр Сергеевич? Верным ли было писать ему? Но, Боже, она так привязалась к Ильинским, так была им благодарна за доброе отношение, что решила предупредить сыщика о грядущей Революции. Пусть он и не поверит, но, когда события начнут происходить, он поверит. Обязательно поверит. И сможет позаботиться о Натали и её родителях, сможет уберечь их. Дописав письмо, Аня нервно заходила по комнате. В полутьме она спотыкалась, не зная обстановки. Для неё эта квартира была чужой. Наконец, чернила просохли, и девушка запечатала конверт. Отдаст дворнику, когда пойдет в дворницкую.

Было ещё не очень поздно, чуть за полночь. Наверное, бал у Ильинских в разгаре. Жаль, что всё так вышло! Но, наверное, так и должно быть, с горечью подумала девушка. Ей не место в этом мире, не место рядом с Николаем. Как бы не хотелось, придётся смириться с этим. Да, она проиграла Лилит. Но разве ради победы она сражалась за его сердце? Она лишь хотела чуточку счастья, хотела просто быть любимой. Глупая. Не стоило и начинать, но разве можно приказать сердцу?

За окном шёл то ли снег, то ли дождь и капли яростно стучали в окна. Тусклый свет от лампы бросал на стены тени. Неуютно и незнакомо. Быстрее уйти отсюда! Спуститься в дворницкую, вдохнуть сухой, раздирающий легкие воздух, учуять запах пыльных вещей в чулане, услышать тихий разговор на кухне, обнять Аську и Порфирия Георгиевича. Рассказать им обо всём. Или не обо всём. Нет, точно не обо всём. Лучше оставить некоторые вещи в сердце и никогда, никому их не показывать.

Тишина и потрескивание масла в лампе убаюкивали. Пора? Или посидеть ещё минутку? Странное дело, но, когда в последний раз Аня спешила перейти в будущее, скрываясь от Гнездилова, она и подумать не могла, что может тянуть и медлить, стараясь задержаться в этом времени на лишнюю секунду.

Громкий стук в дверь заставил её подпрыгнуть на стуле. Кто бы это мог быть? Испугавшись, что это Цыган явился по её душу, Аня схватила со стола перо. И сама же рассмеялась про себя - да уж, то ещё оружие!

В дверь продолжали тарабанить настойчиво и громко, не заботясь о соседях. Аня положила перо на стол, оправила платье и вышла в переднюю. Сердце билось где-то в горле. На автомате, не думая и не предполагая, она просто отворила дверь. На пороге стоял Николай.

Аня забыла, как дышать. Отступила на два шага назад, впуская ночного гостя. Ей казалось это сном. После танца и выплюнутых в её адрес обвинений и оскорблений, после сцены в кабинете он посмел явиться сюда? Обида и гнев захлестнули.

- Еще не все гадости сказали, Николай Павлович? - Язвительно отметила и вздернула подбородок. - Пришли договорить?

С безумным видом он вошел в квартиру, не сводя с неё взгляда. Дышал тяжело, словно за ним гнались черти.

- Нет, хочу поговорить с вами. - Сверлил он её взглядом. – А еще я хотел попросить прощения!

Пригвождённая его взглядом, она и вдохнуть не смела. Дверь хлопнула, закрываясь за мужчиной. Этот звук прозвучал как выстрел, развевая морок. Аня приблизилась к нему на шаг.

- Убирайтесь! Не хочу вас видеть, ясно?

- Я не уйду! - Николай опасно приблизился к ней. Его манили её губы, плотно сжатые. Его дурманил её запах. Он ещё витал в ноздрях, несмотря на долгую скачку под дождём. – Вы простите меня, Аннет?

- Мне нечего вам ответить. - Аня усмехнулась. Разве это легко: простить то, что он бросал ей, кружась в вальсе? Да и что это изменит?

Она развернулась, чтобы отойти от него подальше. Но не успела. Николай зацепил её у талии и потянул к себе. Аня задохнулась от неожиданности. Паника накрыла. Нельзя так! Нельзя!

- Отпустите меня, слышите!? - Пыталась сохранить самообладание она. - И убирайтесь вон, вас ждёт любовница, Лилия Сергеевна.

Это прозвучало с такой горечью, с такой болью, что у Николая сжалось сердце. Он не смог противиться себе, не смог преодолеть одуряющего желания уткнуться ей в макушку, вдохнуть запах этих кудрей. Притянул к себе, приник к ней. Плечи её подрагивали то ли от холода, то ли от нервного напряжения. Между ними только что молнии не летали. Тусклый свет лампы, стоявшей в соседней комнате, бросал на стену передней слабую тень от их силуэтов. Тени слились в размытое пятно, соединились в одно целое.

Николя держал крепко, дышал в ее затылок, и Аня не рискнула даже пытаться выбраться. Сейчас он отстранится и тогда она воспользуется моментом. А пока он прижимал её к себе, и девушка лопатками чувствовала его сердцебиение.

Николай поднял голову, но хватку не ослабил.

- Уходи, прошу! - Прошептала она чуть слышно, игнорируя светское обращение. - Пожалуйста!

Закрыла лицо руками. Плечи задрожали с большей силой, а по щекам текли сами собой слезы. Она не знала, почему плачет. Отчаяние - жгучее, острое охватило её. Он пришёл, нашёл её.

- Моя Аннет, моя девочка, - шептал Николай, легко развернув её к себе лицом. Аня уткнулась ему в фалды фрака, не переставая реветь. Ильинский убрал её руки, поднял лицо, заглянул в глаза полные слез. Какой он все-таки дурак! Совсем потерял голову, поверил в ту чушь, что несла Лилит. Он не знал, кто был в квартире в тот вечер, но совершенно точно это была не Аня.

- Прости меня, - шептал он, целуя её мокрые глаза. - Прости, я такой дурак. Аня подняла к нему глаза. Почему она его любит? Почему за одно слово готова всё забыть и простить? Она тоже хотела свой кусочек счастья, пусть мимолетного. Пусть потом она пожалеет о том. Разве это важно? Николай словно уловил её мысли, прильнул к губам, крепко притянул к себе.

Этот поцелуй, долгий и тягучий, всё глубже, всё страстнее, уже обжигал и требовал продолжения. Всего один раз. Всего одна ночь счастья, вот что ей осталось. Так разве может она ею пренебречь? Разве может отказаться? Вместо ответа на свои же вопросы Аня только потянулась к нему, обняла Николая за плечи. Почувствовала, как он приподнимает её над полом и несёт вглубь квартиры, натыкаясь на мебель и косяки дверей. Но какое это имело значение?

У кровати в спальне он поставил ее на ноги и стал целовать, развязывая бант на платье. Спустил с плеч тонкую кружевную ткань лифа и платье соскользнуло вниз и стекло на пол лужицей. Это последнее, что Аня запомнила. Дальше её закружил вихрь чувств и ощущений, когда сильные мужские руки ласкали её тонкую нежную кожу, гладили, а губы целовали каждую клеточку её тела. Она и сама отвечала взаимностью. Дрожащими пальцами расстёгивала пуговицы на рубахе, украдкой касалась его плеч, отвечала на поцелуи. Как истосковалась по нему! Как соскучилась! Как хотела перейти уже ту грань, за которую заходить опасно. Но сейчас даже разум её молчал. И она просто целовала, ласкала, касалась, просто была с ним, проживая каждую секунду, запоминая её, бережно складывая их в своё сердце. Будь, как будет! А сейчас он только её и только с ней.

В спальне было темно. Света из столовой не доставало, но так было даже лучше - можно полностью положиться лишь на ощущения. Аня не хотела света. При нем всё станет прозаичнее. А пока её обнимают сильные руки самого любимого человека на свете, пусть будет темно...