Зоомагический факультет. Болотные хроники

Глава 16

Я шла, не разбирая дороги, будто пытаясь убежать от острой, колющей боли под ребрами. Каждый шаг отдавался глухим ударом в висках. Я сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладони. Это помогало сдерживать предательскую дрожь в коленях и следы, бушующие за тонкой плотиной самоконтроля. Воздух, еще недавно свежий и сладкий, теперь казался густым, удушливым, пахнущим пылью дорожек и горькой полынью.

Вышла к дальним, служебным воротам, сваренным из толстых металлических прутьев, уже покрытых рыжей ржавчиной.

Здесь царила деловая суета, резко контрастирующая с сонным спокойствием утренней станции. Несколько Стражей Природы в практичных кожаных костюмах цвета мха и земли проверяли снаряжение. Их лица под капюшонами были сосредоточенными, руки уверенно перетягивали ремни на огромных рюкзаках, набитых до предела. Рядом суетились зоомаги станции и наши преподаватели. Профессор Гримм в удобном сером костюме пересчитывала пузырьки с целебными зельями, ее тонкие пальцы быстро и точно скользили по стеклу. Верн, массивный и грозный, как скала, вручал студенту-защитнику, коренастому парню с решительным взглядом, маскировочный плащ, сотканный из теней и лунного света. Воздух вибрировал от низкого гула. Дирижабль Стражей, приземлившийся чуть поодаль на расчищенной площадке, готовил двигатели к старту. Его обшивка, покрытая маскировочными рунами, мерцала, сливаясь с предрассветными тенями.

Сердце бешено колотилось, горло сдавил ком. Но боль кристаллизовалась в неожиданное, ясное решение.

– А возьмите меня с собой, – вырвалось у меня, голос прозвучал громче, чем я ожидала, но слегка дрогнул на последнем слоге.

Несколько пар глаз с удивлением уставились на меня. Я почувствовала, как жар заливает щеки под этим вниманием.

– Я же была там, – добавила я, стараясь говорить четче, опираясь на логику, а не на эмоции. – Видела лагерь своими глазами. Знаю расположение входов, где часовые. И лисы… – Я сделала шаг вперед. – Лисы меня знают. Они доверяют. Это может помочь при эвакуации.

Профессор Борк, только что проверявший карту у штурмана дирижабля, обернулся. Его седая борода колыхнулась.

– Мы планировали взять Ксандра, – произнес он весомо, его глубокий голос перекрыл гул двигателей. – Он тоже был там. Его опыт…

Имя прозвучало как пощечина. Я сглотнула, ощущая вкус меди на языке.

– К нему… родители приехали, – ответила я, глядя куда-то поверх плеча Борка, на темный лес за воротами. И невеста, – добавила тихо, но так, что слова прозвучали отчетливо в внезапно наступившей тишине между ревом моторов.

Борк прищурился. Его взгляд, старый и мудрый, скользнул по моему лицу, будто читая не только слова, но и боль, спрятанную за ними. Он перевел взгляд на Гримм, на Верна. Молчаливый диалог промелькнул между ними. Верн, обычно такой резкий, лишь слегка кивнул. Гримм пожала плечами, словно говоря: «почему бы и нет?».

– Аргумент решающий, – хрипло заключил Борк. Он махнул рукой в сторону дирижабля. – Готовься. У тебя пять минут.

Следующие минуты пролетели в тумане. Кто-то сунул мне в руки компактный, но невероятно тяжелый рюкзак с базовым снаряжением. Кто-то набросил на плечи прохладный, струящийся маскировочный плащ – его ткань тут же начала переливаться, подстраиваясь под цвет земли у моих ног. Я автоматически затягивала ремни, проверяла крепление ножа на поясе, не видя ничего вокруг, кроме образа Ксандра с его матерью и Элиночкой. Эта картинка горела в мозгу, но теперь она вызывала не слезы, а странную, ледяную решимость.

Через пять минут, как и сказал Борк, я уже стояла на узкой площадке в гондоле дирижабля. Металл пола вибрировал под ногами от мощи работающих двигателей. Воздух внутри пах маслом и озоном. Дверь с шипящим звуком герметично закрылась. Борк что-то скомандовал штурману.

Дирижабль, огромный и грозный, но ставший почти невидимым благодаря заклинаниям, дрогнул и плавно оторвался от земли. Я смотрела в узкое иллюминаторное стекло, как знакомые корпуса станции, ворота, фигурки людей стремительно уменьшались, превращаясь в игрушечные. Сердце бешено колотилось, но уже не только от боли. Было страшно. Было неизвестно. Но главное – я улетала. От него. От них. От невыносимой реальности. Через час мы должны были опуститься в ущелье, рядом с лагерем браконьеров. Там, в темноте, среди опасности и легендарных лис, можно было на время забыть о разбитом сердце. Мне хотелось сделать что-то весомое и важное, чтобы доказать себе, я что-то стою.

Дирижабль, огромный и жужжащий, как разъяренный шершень, коснулся земли в глубокой, сизой тени скалы, с едва слышным шипением, выпустив пар. Его маскировочные руны, мерцая последними каплями энергии, сливали темную обшивку с каменной громадой. Мы вывалились наружу быстро, словно вытряхнутые из улья, стараясь не грохотать тяжелыми сапогами по камням. В лицо ударил воздух: ледяной, сырой и пропитанный запахом мокрого, старого камня и едкой, жирной гарью от далеких костров. Этот запах висел в ущелье, как грязная завеса.

Профессор Гримм, не теряя ни секунды, сделала несколько пассов. Ее тихое бормотание слилось с шумом водопада где-то впереди. Вокруг нас мгновенно сгустился воздух. Он дрожал, как марево над раскаленными камнями. Вокруг нас возник «Шатер Теней» невидимый купол, за его пределами мир поплыл и исказился, как в кривом зеркале. Далекий, пьяный хохот браконьеров, злобный, отрывистый лай сторожевых псов стали приглушенными, доносящимися словно из-под толстого слоя ваты. Напряжение внутри купола стало осязаемым, тяжелым и липким как смола. Тишина была обманчивой, звенящей от невысказанной тревоги.

Самый главный стражник, Ариэль – метнулся вперед. Он двигался бесшумно, сливаясь со скалами. Его тень, длинная и угловатая в косом утреннем свете, мелькала между валунов. Он вел нас не по тропе, а выбирая каждый камень, избегая хрустящего под ногами гравия с хищной осторожностью. Верн замыкал группу. Его массивная фигура в практичном, потертом костюме смотрелась грозно и надежно. Он методично сканировал каждый выступ скалы, каждую темную расщелину на склонах ущелья над нами. Его рука постоянно ложилась на рукоять кинжала

Дорогу неожиданно преградила стена колючего шиповника. Переплетенные ветви, усыпанные острыми, загнутыми крючьями шипов, казались непреодолимыми. Ариэль замер, жестом показав на преграду. Верн шагнул вперед. Его лицо оставалось каменным. Он не стал применять грубую силу. Вместо этого вытянул руку. Пальцы сложились в точный, скупой жест. На кончиках вспыхнул сфокусированный луч магии – «Тихий Резак». Он не гудел, не искрил, лишь испускал едва слышное шипение, как раскаленный металл, опущенный в воду. Луч прожигал колючие ветви, не оставляя пламени, лишь тонкую струйку белесого дыма, который тут же развеял ветерок. Верн работал аккуратно, медленно, стараясь не выдать себя ни шумом, ни жестами.

Мы скользнули по расчищенному Верном коридору, и на нас почти сразу обрушился мощный и низкий шум падающей воды. Он заполнил все пространство и заглушил звуки. Воздух стал влажным, ледяным. За шиповником открылся вид на сам водопад – невысокий, но мощный поток, срывавшийся со скального уступа белой пеной. Нам предстояло пройти под ним. Камни у самого входа в пещеру, скрытую за этой дрожащей стеной воды, были гладкими, отполированными веками, и покрытыми скользким, черным мхом. Каждый шаг требовал невероятной осторожности. Я прижималась к мокрой, холодной скале, чувствуя, как ледяные брызги летят в лицо. Вход в пещеру зиял за водяной пеленой. Узкая, темная щель была словно пасть какого-то древнего чудовища, скрытая за бурлящей водой.

Именно здесь, у самого входа, на единственном относительно сухом клочке глинистой земли, Ариэль резко замер. Он присел на корточки, его пальцы в кожаной перчатке осторожно изучили отпечаток. Он выглядел очень свежим и принадлежал, судя по всему, грубому сапогу с глубоким протектором. Грязь по краям еще не успела засохнуть. Кто-то из браконьеров был здесь совсем недавно. А, возможно, до сих пор находится внутри Ледяная волна страха обожгла меня сильнее брызг водопада.

Тишина в пещере стояла абсолютная, звенящая. Ее нарушал лишь мерный звук, капающей воды. Она падала с потолка в лужи, которые образовались в углублениях пола. Звук эхом отражался в каменных гулких пустотах, усиливая ощущение изоляции. Мы зажгли магические фонарики. Их тусклый, рассеянный свет не пробивал тьму, а лишь отбрасывал дрожащие желтоватые круги на влажные, темные стены, покрытые скользкими наплывами минералов. Казалось, сама пещера нехотя подпускала нас, сжимаясь узким туннелем.

Шли осторожно, пригнувшись, стараясь не задеть стены. Сапоги скользили по мокрому камню. Ариэль шел впереди, его фигура в камуфляжном костюме сливалась с тенями. Страж внезапно замер, подняв руку в предупреждающем жесте. Фонарик выхватил из мрака тонкую, блеснувшую на миг волосяную нить, натянутую поперек туннеля на высоте щиколотки. К нити были привязаны крошечные, черненые колокольчики, готовые залить пространство предательским звоном при малейшем касании. Дыхание замерло. Ариэль, не шелохнувшись, достал тонкий инструмент. Его движения были плавными, точными, как у хирурга. Он что-то поддел под нить, ловко перерезал ее в двух местах быстрым движением миниатюрных ножниц. Колокольчики беззвучно упали стражу на ладонь. Он сжал их в кулаке, гася возможный звук, и кивнул. Опасность миновала. На лбу Верна, сжимавшего рукоять кинжала, выступила капля пота, смешавшаяся с пещерной влагой.

Туннель расширился, выведя нас в небольшой грот. И там мы обнаружили дрожащую семью Лунных лис. Взрослая лиса стояла перед логовом – углублением в полу, выстланным сухим мхом и перьями. Ее шерсть, когда-то сиявшую лунным светом, теперь покрывала серая пыль пещеры, и лишь слабые, тусклые всполохи пробегали по загривку и хвосту. Она казалась меньше и выглядела изможденной, но все еще была готова к бою. Спина выгнулась дугой, как у кошки, лапы напряжены и полусогнуты. Глаза, обычно такие глубокие и умные, превратились в узкие, горящие щелочки чистого янтаря, полные первобытного страха и готовности разорвать любого, кто подойдет к ее детенышам. Три лисенка жались к ее бокам, напоминая дрожащие, мерцающие комочки. Их сияние было едва заметно в тусклом свете фонарей. Лисята тихонько повизгивали, зарывшись мордочками в шерсть матери. Мне стало их так жаль, что на глазах выступили слезы.

Сердце бешено колотилось. Я сделала шаг вперед, ощутив леденящий холод камня сквозь ткань брюк, когда опустилась на колени. Вода и грязь мгновенно пропитали одежду.

– Помнишь меня? – прошептала я, и мой шепот был громче, чем хотелось, в гнетущей тишине грота. – Мы пришли вас спасти. – Я очень медленно протянула руку вперед, ладонью вверх, показывая, что не представляю угрозу. Я не приближалась, просто предлагала контакт. И почувствовала слабый, но отчетливый отклик. Моя магическая энергия, теплая и знакомая, как солнечный луч после долгой ночи соприкоснулась с затухающей энергией лис, наполняя их силой. Лиса-мать вздрогнула всем телом, ее рычание стало глубоким и предупреждающим.

Она втянула носом воздух, ее ноздри дрожали. Да, она узнавала. Вспоминала наше знакомство в подземельях и то, что я уже один раз помогла ее семье. Взгляд лисы, прикованный к моей ладони, смягчился на долю секунды. Пока еще не доверие, сомнение, осторожность. Я сосредоточилась, посылая через ладонь волну чистого спокойствия и обещания защиты. Это было как теплая ванна, как шелест листьев в безопасном лесу. Лиса тихо зарычала, низко, где-то глубоко в горле, но не напала. Ее напряженная поза стала чуть более расслабленной, и лиса позволила мне приблизиться на полшага.

Пока я удерживала этот хрупкий контакт, Ариэль и профессор Гримм действовали быстро и беззвучно. Они достали переносные клетки, сплетенные из гибких, живых лоз, обработанных успокаивающими рунами. Клетки светились мягким зеленоватым светом, обещая безопасность и покой. Я начала осторожно направлять лис, голосом и легчайшими касаниями магии, помогая им понять, куда идти. Лисят взяли первыми. Они почти не сопротивлялись, убаюканные магией клеток и моим присутствием. Мать смотрела на это, дрожа всем телом. Она сопротивлялась до последнего, отбивалась лапой, когда Ариэль попытался мягко подтолкнуть ее к клетке, где уже сидели малыши. Глаза лисицы метались между мной, клеткой и входом в грот. И только когда она увидела, как ее самый маленький лисенок с любопытством обнюхивает прутья, и услышала его тихое, спокойное повизгивание, сопротивление сломалось. С глухим рыком она впрыгнула в клетку, прижимаясь к детям. И всем видом показывая, что не даст их в обиду.

Профессор Гримм уже защелкивала последний запор на клетке. Лицо женщины в тусклом свете было сосредоточенным и усталым, но на нем читалось облегчение. Ариэль проверял крепления. Верн стоял у входа в грот, его спина была напряжена, как тетива. И в этот миг, когда казалось, что самое страшное позади, из-за стены водопада, приглушенный маскировочным куполом, донесся пугающий звук.

Сначала громкий, яростный лай нескольких псов. Грубый, злобный, рвущий тишину ущелья. Потом лай слился в протяжный, жуткий вой, полный азарта и тревоги. Сторожевые псы. Они что-то учуяли. Запах чужаков? Запах лис, пробившийся сквозь магию? Или просто случайный порыв ветра донес до них наш след? Неважно. Они подняли тревогу. Вой эхом ворвался в грот, ударив по нервам. Глаза лисы-матери в клетке снова вспыхнули диким страхом. Верн резко обернулся. В его руках уже был зажат кинжал. – Выходим! – его голос, сдавленный и жесткий, как удар камня, разрезал влажный воздух пещеры. – Сейчас же!

– Подождите, – остановила я команду и обратилась к лисе. – Открой нам проход в пространстве. Как ты уже выводила меня и Ксандра. Я знаю, ты можешь… на этот раз мы заберем вас с собой.

Лиса посмотрела на меня усталым, пристальным взглядом и мир вокруг нас начал меняться. Нас затягивало в радужный коридор, отделяющий от реального мира.

Вокруг меня раздалось восторженное перешептывание стражей, которые подхватили переноску с лисами, приближающийся лай, который, однако, звучал, словно, из другого мира, лисы уводили нас прочь от опасности.