Звезда эстрады

Глава 13

Небо набухло снегом и неторопливо размывалось зарозовевшим от холода близким рассветом. Бессонная Лёка смотрела в окно на чужие шторы напротив. Они сейчас оставались темными. Ей абсолютно нечего делать дома… Ее сюда никогда и не тянет. Весь мир — в одной точке, «горячей точке» Кир… Вся жизнь сбилась в один большой нескладный ком… Она всегда летела к Кириллу, как жеребенок к матери, и становилась радостной лишь в одном-единственном случае — держась за большую надежную мужскую ладонь…

Но ведь нельзя жить, замкнувшись на одном человеке… Себе дороже… Или можно?.. А может, как раз так и нужно?.. Но она живет как бы сбоку припека, лепниной на чужом здании, задуманной для собственного развлечения глупым фантазером-архитектором, считавшим себя обязанным нацепить на дом множество лишних деталей… Со стороны они смотрятся довольно нелепо, жалко прилепившись к стенам… Она никогда не будет жить с ним под одной крышей. Никогда… Но почему?..

— Справедливости захотела? — усмехнулся бы сейчас Кирилл. — Вот чухня…

Да, захотела… А что в этом необычного?.. Все хотят… Но далеко не все получают… Или думают, что не получили, а на самом деле все тип-топ, как положено, всем по заслугам, всем сестрам по серьгам…

Лёка перевернулась на бок и снова взглянула на темные шторы соседнего дома. Что делать дальше?.. Сколько еще лет ей жить рядом с Кириллом, держась за его руку и зная, что он ей не принадлежит?.. И никогда не будет принадлежать… Хотя неизвестно, кому он действительно принадлежит… А дом… Ну, мало ли у кого какой дом… Или даже несколько домов… Но Дольников — большой и сильный. А она — маленькая и слабая. Она ничего не понимает, не умеет, не знает… Кроме одного — без него пропадет… Но он тоже пропадет без нее… И еще неизвестно, кто быстрее и страшнее.

Хотя, скорее всего, это просто фантазии и преувеличение опасности. Ничего такого не произойдет. Никто из них не сгинет, с пути не собьется, не изойдет слезами и мечтать о добровольном и скоропостижном, необдуманном уходе из жизни не станет. И она, Лёка, его единственная отрада — а ты забыла о дочках? — просто уедет, наконец, за бугор, к отцу… За славой, за деньгами, за покоем… А он… Ну что он?.. Он останется здесь, рисуя свои декорации, тусуясь с двумя женами и множеством других разноцветных юбочек…

Лёка скоро получит музыкальное образование… И начнет петь с ансамблем «Маятник»… Почему он так называется, Лёка еще выяснить не успела. И очень скоро ей придется жить абсолютно самостоятельно… Самой… Значит, без него… Как это она сможет так жить?! А ведь это неизбежно…

После приезда в Москву Лёка, снова тайком от родственников, попробовала петь в ресторанах. Ее сразу же взяли в «Москву». Но продержаться там Лёке удалось два с половиной месяца. Немногим больше, чем на своей малой родине. Здесь начались откровенные приставания каждый день. Липли и вязались и подвыпившие посетители, и музыканты, и официанты… В довершение всего пристал метрдотель…

Но интерес к мужикам, который так жарко горел в ней после развода с ангелоподобным Сашенькой, угас. Никакие страсти Лёку больше не томили, словно исчерпанные до конца.

«Посмотрела бы сейчас на меня мамочка, какая я стала примерная, порядочная, скромная… Прямо настоящая Тихая! — радовалась про себя Лёка. — И редкая дуся…»

«Их много, а я одна», — подумала Лёка о своих новых ухажерах и бросила ресторан. Ей даже не доплатили положенных денег. Но Лёка уже боялась идти туда и требовать свое законное… Кабацкая певица, думала она с горечью, ты и в кабаке не в силах удержаться долго… Тебе нет места нигде… Но разве «нет» — это ответ?.. Стоило подыскать другой… И поскорее…

Предметы в комнате понемногу обретали свои цвета, сбрасывая ночные тени, как пижаму. Ночь бережно хранили только углы комнаты, пряча черную неподвижность, как преступник скрывает до поры до времени нож.

Пора вставать и собираться — сначала на учебу, потом на репетицию… Тут тютюхаться некогда…

Земля круглая, попыталась неловко утешить себя Лёка. Так что обязательно, хочешь не хочешь, вернешься обратно… А каждому из нас нужно кого-то любить, чаще всего того, кто окажется под рукой, и жить на своем острове.

Она теперь чудненько освоилась и прекрасно живет в этом мире. Ну, местами-периодами не очень прекрасно…

Очевидно, от перенапряжения Лёка тогда простудилась и заболела, чем вызвала страшный гнев лохматого руководителя «Маятника».

— Лева, я охрипла, — сообщила Лёка и услышала в ответ жуткий звериный рев в соответствии с именем. Она перепугалась и затрещала: — Но это всего только на два-три дня. К концерту я поправлюсь…

Первое Лёкино выступление с ансамблем планировалось через десять дней.

— Знаешь, у Льва Толстого есть о Пьере Безухове такая фраза: «Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел». Кажется, единственная у него юмористическая. Гений психологии и философии к юмору не тяготел.

— Какой уж юмор при тринадцати детях! — рявкнул тезка великого писателя и в бешенстве швырнул трубку.

А потом… Потом Лёка позвонила Кириллу поделиться своими впечатлениями от репетиций и всего остального… Потом позвонила ему второй раз и услышала…

Нет, она вообще-то всегда подозревала, что от него вряд ли можно дождаться хороших новостей, но такого все же не ожидала…

— Они уезжают! — мрачно и отчаянно крикнул Кирилл в трубку.

— Кто? — не поняла Лёка.

— Все! — гаркнул Дольников. — Они все одним махом! Галина со своей мамашей и с Наташкой! Это прямо какой-то рок, фатум!

— Куда? — вновь удивилась Лёка. — В Штаты к Варваре?

— В Израиль! Я ехать отказался. И рассчитывал, что Галя одумается, но она просто озверела и увозит дочку! Навсегда, понимаешь, она увозит ее навсегда!

Лёка ошеломленно примолкла. Размышляла… Хорошо это или плохо для нее?..

— Времена изменились… Все куда-то едут… — неуверенно пробормотала Лёка. — Разве ты не заметил?

— А время всегда — проверка на вшивость! — проорал Кирилл. — Жизнь не стоит на месте, а течет себе помаленьку, смывая и нас с тобой!.. Разве ты не заметила?

— Она у тебя еврейка? — несмело поинтересовалась Лёка. — Тогда этого следовало ожидать…

— Да ладно, не возникай!.. Есть только две национальности — порядочные люди и непорядочные. И я больше ничего обсуждать с тобой не намерен. И так сказал слишком много. Если ты ничего этого понять не можешь, то и не поймешь, как говорит Чапаиха!

Но Лёка не отставала.

— А почему ты не едешь? — осторожно спросила она.

Этого делать не следовало. Кирилл тоже швырнул трубку, точь-в-точь как недавно Лев…

Свой первый концерт Лёка запомнила слабо. Память отказала ей в своих милостивых услугах точно так же, как руки и ноги.

Лева нервно и неприятно потирал ладони. Противная, прямо-таки отвратительная привычка…

— Ну, странная дамочка… Готова? Ты что вся в каких-то нервных трепыханиях? — обратился он к Лёке. — Впрочем, вы все, как одна, часто в таких.

Им дали возможность выступить в знаменитой на всю Москву «Горбушке» — в Доме культуры имени Горбунова. Лева утверждал, что добился этого исключительно с помощью могучих связей. Кроме того, «Маятник» уже пару раз выступал на «Горбушке», только без солистки, поэтому музыкантов здесь уже немного знали.

Кириллу о своем дебюте Лёка не сообщила. Решила рассказать позже, если все пройдет удачно. Да и ему сейчас было ни до чего: Галя с Наташкой собиралась улететь со дня на день. Ее резвая мамаша уже была в Израиле, где активно переводила книги и готовилась к приезду дочери и внучки.

Побоялась она пригласить и Вику.

Лёка не запомнила ни сцены, ни зрительного зала, показавшегося ей просто черной страшной дырой, ямой без дна, куда так легко провалиться… И Лёка обязательно провалится.

Ударник Миша лихо подмигнул ей:

— Не дрейфь, Леокадия! Все будет тип-топ!

Какой там тип-топ… Лёка не могла, как ни старалась, унять противную дрожь. Стало жутко холодно, словно внезапно налетел очередной незапланированный циклон, по обыкновению провороненный метеорологами. Как это парни собираются выступать в одних футболках?!

Лёка смотрела на них с ужасом. Зачем она надела новое, специально купленное для концерта декольтированное платье? Сюда бы свитер… Хотя кто в нем поет?.. Неприлично… Не принято…

— Давай! Пошла! — махнул рукой Лева.

Неужели их уже объявили?! Лёка даже не слышала… Следовательно, она заодно и оглохла… А если вдруг еще вдобавок и онемела?!

На несгибающихся ногах (хорошо, что их не видно под длинным платьем) Лёка вышла на эстраду. И остановилась с краю.

— Дура! Двигай в центр! — зашипел Лева.

И кивнул музыкантам.

Лёка медленно двинулась вперед под знакомую мелодию, зажав в ледяных пальцах микрофон. И запела…

Сделала она все автоматически, уже ни о чем не думая. Думать она тоже не могла. Да и зачем ей сейчас думать? Ее дело — петь…

Иногда краешком глаза Лёка ловила подбадривающие одобрительные взгляды музыкантов. В зал старалась не смотреть.

И с трудом вспоминала все, что говорил ей Лева на репетициях, все его замечания и крики, все реплики в ее адрес других «маятничков»… Надо постараться выполнить их пожелания, сделать все так, как они говорили и учили, как требовали… Иначе они ее вышибут вон сразу же после концерта… Куда тогда она денется, куда пойдет?..

Вначале, начав репетировать с ансамблем, Лёка побаивалась, что музыканты начнут к ней приставать, осыпая непристойными предложениями. А попробуй откажи тому же Левке! В жизни не простит и не перенесет отказа! Но пока все обходилось. Очевидно, Лёка оказалась, на свое счастье, не во вкусе «маятничков»… И они давно пристрастились к хорошо развитым, видным формам — все напоказ… Берешь в руки — имаешь вещь…

Как закончилась песня, Лёка даже не заметила. Только уронила руки вдоль тела… И зал вдруг взорвался аплодисментами…

Лёка стояла в недоумении — истукан истуканом! — и в замешательстве изумленно слушала их. Ударник Михаил приветственно помахал ей руками, сложив их над головой. Лев снизошел до улыбки.

Лёка ни на что не реагировала и очнулась, лишь когда Лева вновь зашипел ей:

— Пой! Пой снова, дура…

И Лёка опять запела…

Ее не отпускали долго. Это единственное, что она хорошо запомнила…

Собиралась заехать Вика, но что-то опаздывала.

После скучных развлекалочек, натужных острот и бессмысленных песен великих мастеров российской эстрады, разгулявшихся по всем каналам ТВ, Лёка устало зевнула, посмотрела на часы и решила позвонить Кириллу.

Мобильник был отключен. Дома к телефону тоже никто не подошел. Молчала и мастерская. И Лёка задумалась, в удивлении вздернув тонкие бровки-колоски. Что-то случилось?..

Когда должна улететь Галя? Или резвый Кир уже приобщился к новому дамскому обществу?.. Так быстро?.. Не может быть… А почему, собственно, не может?.. Ведь Галина не случайно всегда ревновала его так яростно и отчаянно…

Женские мысли и догадки повторялись с неизбежной выразительностью.

Мобильник нахально твердил о недоступности абонента. Окончательно озверев, Лёка вновь набрала домашний номер Дольниковых.

На этот раз трубку сняла Галя и даже не удивилась, а, кажется, обрадовалась Лёкиному звонку и очень дружелюбно и охотно объяснила, что они улетают завтра на рассвете, а Кирилл до сих пор на работе. Пашет ради пользы дела и успехов российского искусства. Лёка изумилась:

— Как на работе?

— А вот так! — с наигранной веселостью отозвалась Галина. — Ему тяжело нас видеть. И провожать нас он едет только в силу необходимости.

Лёка помолчала.

— А я вас поздравляю с успехом! — вдруг заявила Галя. — Слышала о вас по радио. И оставляю на вас своего мужа! Пусть он останется с вами навсегда!

— Пусть! — помрачнев, отозвалась Лёка. — Ничего не имею против…

Галин беспорядочный муж… На редкость дикий и противоестественный расклад событий… Снова очнулись не дремлющие в тревоге бессонные подозрения.

— Спасибо!.. — пробормотала Лёка. — Я вам желаю всего самого доброго!

— Он в этом деле вроде ржавым никогда не был!.. — продолжала постепенно заводившаяся Галина. — Не успеешь оглянуться, опять сподобился… Гондон штопаный!.. Непотопляемый… Все ждала, когда он взрослым станет… Да никогда! Разве можно то, чего нельзя?!

Можно, подумала Лёка. Еще как можно…

— Извините… — пробормотала она. — Я слишком не вовремя…

Лёка положила трубку и побродила по комнате. Как ухайдакала Кирилла жизнь… Укатали сивку крутые горки…

Ее первый успех очень неудачно совпал с отъездом Галины и Наташки. И Кирилл потерял всякий контроль над собой.

Не в силах выловить его по телефону, Лёка рванулась к нему на работу. Прямо в театр, где не была никогда.

Но вход ей заслонил мощной юной грудью охранник, напуганный взрывами. Лёкины проблемы его не волновали. Его поставили часовым у дверей, и свое дело он знал туго, а исполнял тупо. Впрочем, выполнение должностных обязанностей на разум не сильно рассчитано и часто требует именно откровенной бездумности. Иначе ничего не получится.

Объяснения быстро зашли в темный душный тупик. Лёка стала там задыхаться, психанула от недостатка кислорода и обилия дурости, взвинтилась до резкости и перешла к другим интонациям.

— Представь себе, я не террористка-смертница! И за мою поимку тебе награды не дождаться, не надейся! — вспылила она, гневно выпятив нижнюю губу. — Если не веришь, можешь осмотреть мою сумку и обыскать меня! Пожалуйста, я готова все с себя снять, даже бельишко, мне для тебя ничего не жалко!

И она с готовностью выбросила содержимое сумки на стол и расстегнула жакетик. На стол посыпались тушь, помада и записная книжка. Во взгляде охранника затеплился живой интерес. Его пламя горело ровно и спокойно, наполняя своим теплом длинный коридор.

— Ну, так что? — продолжала провоцировать секьюрити Лёка. — Тебе мой вариант годится? Раздеваться дальше?

Ему предложение явно подходило, но готовящуюся процедуру обыска случайно неосмотрительно разрушил сам Дольников, возникший рядом.

— Что здесь происходит, Леля? — мрачно спросил он. — Ты что здесь делаешь?

— Пытаюсь соблазнить вашу охрану, — призналась честная Лёка. — Но она никак не сдается. Тренированная!

— Это интересно! — пробормотал Кирилл. — Пойдем…

И пошел впереди нее, отмеряя коридор огромными косолапыми шагами.

В кабинете Лёка села напротив Кирилла.

— Так в чем же дело? — снова нетерпеливо и недобро спросил Кирилл.

— Да вот, случайно пролетала над вашей территорией… У тебя почему-то не отвечают телефоны… — принялась объяснять Лёка. — А я соскучилась… И стала беспокоиться…

— Неужели? — буркнул Дольников. — Это странно…

Лёка стала медленно нагреваться — вилку вогнали в розетку. Щеки изнутри пропитались летней жарой.

— Почему ты мне не веришь? Ты обожаешь корчить из себя идиота!

Ее глаза словно столкнулись с его глазами, сейчас спрятанными, уворачивающимися… Цвета мокрой поздней осенней травы…

Она не подозревала, что у человека могут быть такие глаза… Мертвые, страшные…

Лёка в отчаянии стиснула маленькие кулачки. Ну что она может сделать для него?! Что?! Она готова на все, но нужно ли ему сейчас это ее «все»?

— Прости, что я не смог приехать тебя поздравить, — монотонно сказал Кирилл. — Не сумел все бросить…

— Да ну, какая чепуха! — весело отозвалась Лёка. — Еще тебе мотаться ко мне в Тушино чокаться пузырьками паршивого шампанского!.. Я бы эти праздники взяла да отменила… Только ради тебя! Кир… А почему ты все же не поехал с ними?

Лёка нервно хихикнула. У нее начинала привычно болеть голова.

— Туда отправляются те, кому там что-то надо, кто что-то там ищет…

— А ты ищешь здесь? — спросила Лёка. Догадливая… — И что же именно?

Если бы он сам понимал что… Впрочем, она уже немного прозревала… Но просто не хотела об этом говорить…

— Я закурю, можно? — И Лёка вытащила сигареты.

Да, она — еще совсем девочка, настоящий ребенок, думал Кирилл, глядя на нее. Но именно эти девочки и ребенки часто дают прикурить зрелым дамам так, что искры из глаз сыплются…

Они нередко оказываются опытными партнершами в постели, моментально обучают любимых всему, что умеют и знают, и так же стремительно остывают к продолжению уроков повышения квалификации.

Лёка тоже искоса посматривала на него и удивлялась: у Кирилла был крайне смущенный вид, как у восьмиклассника, застигнутого матерью за первым поцелуем соседки по подъезду. Бабу, что ли, другую нашел?.. Скоренько подсуетился… Может, у него нынче строгий график? И Лёка, приехав в его контору, сорвала планы распаленного любовника, четко программирующего свои страсти?..

Ей стало даже смешно. Так вляпаться может лишь совершенно неопытная в любовных делах, дебютирующая леди, но не она.

— Леля… — с трудом выговаривая ее имя, начал Кирилл, — Леля, роди мне, пожалуйста, дочку… И поскорее… Иначе я свихнусь…

Лёка растерялась от неожиданности. В ее планы рождение ребенка ну никак не входило… Тем более срочно…

— Я… мы… — залепетала она. — Понимаешь… я хочу петь… И пока… Я ведь только начала…

Кирилл посмотрел на нее недобро.

— Да, Леля, дети всегда мешают карьере и славе. Это истина. И здесь каждый должен сделать свой выбор. Ты, кажется, его уже сделала…

— Кир, подожди, не торопись с выводами… — забормотала Лёка. — Я просто об этом не думала… Понимаешь…

— А ты подумай, — серьезно произнес Кирилл. — Подумай хорошенько. Я подожду. Но не слишком долго. Не тяни кота за хвост, Леля… У меня не осталось времени на пустые разговоры… И так уже полжизни прокулемался…

Но у Лёки тоже не было времени. Лев подписал какой-то немыслимый контракт на концерты по стране и велел Лёке немедля собираться в дорогу дальнюю.

— Тебе на сборы три часа, — отчеканил он в телефонную трубку.

— Ты что, принимаешь меня за солдата? — возмутилась Лёка.

— Почему за солдата? — удивился Лева. — Конечно нет. Тому дается всего несколько минут, а у тебя в запасе уйма времени! Встретимся на вокзале в восемнадцать нуль-нуль!

— А училище? — крикнула Лёка.

— Оно тебя подождет, — холодно объявил Лева. — Точно так же, как тебя ждет впереди слава великой эстрадной певицы. Это я тебе говорю! А то, что я говорю, — железно! Только не зарывайся!

— Ладно, так и быть, не зарвусь! — пообещала довольная Лёка.

И позвонила Кириллу. Странно, но он ответил тотчас и сразу спросил:

— Ну, ты разобралась там у себя, Леля?

— Чтобы разобраться — жизни не хватит! — объявила Лёка. — Сижу и самой себе советую: пилите, Шура, пилите… Ты бы пролетел как-нибудь над моей территорией, посидели бы, выпили хорошенько… Пора выйти из тени! Пока дождь не пошел кирпичами. Я тут неплохой бутылец припасла на черный день. Могу специально для тебя и сухого прикупить, командир.

Она паясничала из последних сил. Полоскала ему мозги…

— Да, оттянуться со вкусом не помешает! — согласился Дольников.

— Я все-таки хорошо пою… И ты ошибся…

— Не ошибается только мертвый, — объяснил Кирилл. — А об что речь? Разве я когда-нибудь говорил, что плохо?

— Не говорил… Но слишком выразительно молчал…

— Молчание — чухня! — объявил художник. — Не обращай внимания! Лучше выкладывай подробности своей и моей будущей жизни. Нашей общей. Есть нынче такое модное слово — концепция. Слыхала? Вот ею и поделись.

— У меня все не так просто… — мялась Лёка.

— Да когда у нас бывает просто? Слушай, ты сильно тянешь на Незнайку — дурой побыть захотелось? Завидная ролевая партия! И любимая обстановка стабильной неопределенности. Под вечным вопросом «куда ж нам плыть».

— Кир, я уезжаю на гастроли, — решилась, наконец, Лёка. — Не скучай тут без меня. Когда вернусь, не знаю. Лева говорит, через месяц. Тогда и будем решать…

— Отлично, — пробурчал Кирилл. — Ты идешь вперед семимильными шагами. В режиме нон-стоп… Ну ладно, будь здорова! Не простужайся и не мучайся там мигренью! Не забудь взять с собой побольше таблеток. На всякий случай. Успехов!

— А здоровья теперь не желают, не принято! — мрачновато пробурчала Лёка. — Отстал ты от жизни! На «Курске» все были очень здоровенькие… — И, закончив разговор на этой оптимистической ноте, положила мобильник на стол и притихла.

«Обиделся, — подумала Лёка. — Он надеялся, что я ему немедленно, не сходя с места, рожу третью дочку… Просто отстегнутый от жизни декоратор… Ему бы только картинки малевать… Художник ищет себе новые замены… А заменимых нет и быть не может…»

И Лёка бросилась собираться…