Звезда эстрады

Глава 5

Лёкина мать Нина Петровна отличалась редкой невезучестью. С этой элегантной дамой в любом возрасте, даже «за сорок», вечно происходили какие-то неприятности, прямо как заколдовали. А сама она еще оставалась хоть куда, обаятельная, респектабельная, шикарно одетая жена высшего милицейского городского чина… С ходу ей давали не больше тридцати, и лишь потом, присмотревшись, понимали, что чуточку ошиблись. Свою жизнь Нина целенаправленно посвятила самой себе и поэтому свою жизнь ненавидела.

С мужем они жили по разные стороны забора. Давно и словно обо всем договорившись, хотя не сказали друг другу об этом ни слова. Нина Петровна привыкла к своему непонятному одиночеству при муже, но не смирилась. Ей, да и не только ей, часто казалось, что такая женщина, как она, не может, не должна оставаться одна даже ненадолго. Разглядывая себя в зеркало, Нина каждый раз искренне недоумевала, почему она никому не нужна. Где ее поклонники и воздыхатели? Удивлялись по этому поводу и окружающие.

Многолетний роман с женатым управленцем закончился, как и следовало ожидать, ничем. Иногда Нина грустно размышляла, что, вероятно, слишком умна и красива, мужчины ее просто побаиваются. Но думать так о себе было нехорошо. Нина отметала пустые домыслы, снова терзалась в догадках и опять жила сама по себе, отрешившись от дочери и общаясь по вечерам исключительно с телевизором. А муж допоздна пропадал на работе. И жаловался, явившись домой ближе к ночи:

— Совсем задолбала работа! До потери пульса! Прямо заела! Никак все бандитье не выловлю! Размножаются почкованием. Надоели!.. Далеко не узок круг этих революционеров! Действуют своей сплоткою… Что несложно в нашей стране непуганых идиотов… Прямо с утра голова уже кругом. Может, подать в отставку?

Все УВД города давно подсчитывало вслух, сколько раз начальник собирался уходить. Шутка такая…

Начальник был большой любитель зацепиться языком. И часто поздними вечерами изливался перед молчаливой, думающей лишь о своем, личном, женой. Она понимала, что это монолог самому себе, и никогда не вмешивалась, не мешая мужу исповедоваться.

— На нашу так называемую зарплату, мать, не проживешь. А семью как кормить? У меня с утра милиционеры почти все, как один, с ног падают, глаза сами закрываются. Допоздна еще пахали где-то. А тут служба… И дорога домой — час, а то и больше… Много пригородников… Дома — жена с ребенком. Хорошо, если с одним. И родители-пенсионеры. И у всех, объективно или субъективно, не суть, но у всех свои несчастья: только у одних жемчуг мелкий, а у других щи жидкие. — Полковник тяжело сопел. — Так осточертело быть нужным лишь при каких-то разборках! У меня в УВД прямо зона слез и поцелуев. Центр общественных связей! А так, мать, хочется, чтобы во мне нуждались просто так!.. Но это все химеры и миражи. Хоть зашибись! Совсем зачмырили своими проблемами! Не обижайся, это я ворчу по-стариковски.

Нина ничего не отвечала. Да и что говорить?.. Она все это слышала столько раз, что давно могла без запинки повторять вечерние горевания мужа…

Нина сосредоточенно смотрела в окно. Серый какой-то денек… И все лето было невыразительным и тусклым. Оставалось надеяться на сентябрьское тепло бабьего лета.

— Дознавателей не хватает… — тоскливо тянул начальник милиции. — Парни чуть ли не по сотне дел тянут. Недавно одного схоронили — сердце не выдержало, тридцать шесть лет… Все давно всем известно. Но правительство мастерски притворяется глухим и слепым. Там одни инвалиды. Бессилие власти, матушка… Ха-ха-ха… Мы — государство ненужных людей. Но всех не перевешают…

«Неужели у меня так никогда и не будет настоящей, большой любви? — думала Нина. — Неужели я обречена слушать эти разглагольствования всю жизнь?! Я не вынесу… У меня нет больше сил…»

— Участковые с бабок, торгующих у метро сигаретами и всякой другой мелочовкой, деньги берут, слыхала? Все в одной замазке… А тут еще миллионеры местного значения… Когда денег много, их всегда мало… Люди торопятся затоварить свою жизнь. И все давным-давно перестроились по-новому и рассчитались на первый и двадцать девятый. Разрыв слишком велик.

Нина вздохнула. Почему она так несчастна и одинока?.. Вот выпал бы ей на долю богатей… Пусть даже не слишком олигархистый, самый не миллионный… Ей этих денег хватит с лихвой… Она небалованная…

— Участковых недобор… Я еще двоих уволю — совсем хана… — продолжал жаловаться муж. — Да и как моим гаврикам не брать взяток, когда им скоро жрать будет не на что? Попробуй запрети! Все сами убегут! Тогда хоть зашибись! Говорят, я мягкий… Взяточники! Всех выгоню к чертовой матери!.. Надоели!

Любимая политика начальника милиции была тоже хорошо всем знакома. Он даже пробовал увольнять. Минут на двадцать, а на двадцать первой брал обратно. На большее твердости у Ананова никогда не хватало.

Но однажды вечером он неожиданно сменил тему разговора с женой…

— Нина, скажи честно: тебе со мной очень тяжко жить? Совсем невмочь? Как ты меня столько лет терпишь? — вдруг спросил Андрей.

Жена взглянула удивленно:

— Что это тебе пришло в голову? Я никогда ни на что не жаловалась…

Она усердно скрывала от мужа свои похождения и приключения. Хотя порой думала, что он давно все прекрасно знает, но тоже молчит. Так они и играли друг с другом в молчанку много лет. Пока не проигрались в пух и прах… Оба двое…

— Вот-вот, в том-то все и дело, — пробормотал Ананов. — Ты, мать, никогда ни на что не жалуешься… Почему? Это плохо… Нужно протестовать, кричать, топать ногами, качать свои права… А ты даже не звонишь в диспетчерскую, когда отключают воду…

— Зачем? — Нина непонимающе взглянула на мужа. — Топать ногами… Для чего, Андрюша?

Начальник милиции вздохнул:

— Тебе непонятно? Как и всему русскому народу… Тебя иногда так же трудно понять, как Леокадию. Удивительное существо… И полная противоположность тебе… У нее ничего нет положительного, один сплошной негатив…

«У меня тоже», — подумала Нина, но объяснять не стала.

— Девка вечно всем недовольна… Разве так должно быть?.. Радости не дождешься… Все не в масть! Хотя, может, жизнь ей малость мозги вправит, не знаю… Или мужики — это всегда гаранты стабильности…

Какие глупости, подумала Нина, все как раз наоборот…

Но возражать по обыкновению не стала.

Профессию отца Лёка не любила, не признавала и его выбора понять не могла. Когда-то она спросила:

— Как ты можешь так жить? Ведь для тебя мир состоит только из бандитов и преступников!

Отличный вопрос… И папахену надо найти на него разумный ответ…

— Состоит. Ну и что? Это просто широкие яблочные последствия! Удачный фруктовый эксперимент! — согласился отец. Он с сомнением относился ко всем партиям, особенно почему-то к правозащитным. — Хотя это неполная правда, дочка… Полную ты узнаешь нескоро. Если вообще узнаешь… А изначально все люди хорошие — будем исходить из этого.

Лёка скривилась. Она слышала такое слишком часто.

— Я не живу по ту сторону добра. Все это пустые разговоры типа «как ты можешь!». Не надо пилить опилки! Человек ко всему привыкает. Потом смотришь и любуешься — как ловко и замечательно освоился, просто за милую душу… Главное — выйти на тропу войны… И туда бросаются многие. С разных сторон.

Лёка мало что поняла из его объяснений. Она давно уяснила одно — взрослые, в том числе родители, почти всегда говорят для себя, а не для детей, словно убеждая себя в чем-то и беседуя сами с собой. В этом основной порок старших. Если бы они действительно говорили с детьми… Но это оставалось несбыточной мечтой Лёки…

После долгих лет горькой замужней, но не развеивавшей одиночества жизни Нина решила, что ее прокляли и нужно снять наговор и попытаться развеять чары с помощью потусторонних сил. Да чем, собственно, она рискует? Несколькими сотнями рублей? Деньги у нее есть. Чародеи многим помогли… Вон сколько в городе подобных фирм. Главное — верить…

И Нина Петровна попробовала это сделать.

«Верну любимых», «Приворот на сто процентов», «Отворот соперниц»… Нина задумчиво положила газету на колени. Позвонить? Но кому? Можно ли полагаться на случай в таком деликатном деле?..

Приятельница дала адрес знаменитого колдуна и заверила, что этот не подведет.

— У каждого в жизни есть свой звездный час! — заявила подруга. — Но наступает он у всех в самое разное время. У тебя он уже пришел! Я в это верю!

И Нина тоже поверила.

Чародей жил неподалеку и оказался худощавым мужчиной лет шестидесяти с маленькими глазками-точками. Он сразу заявил:

— Ваша проблема разрешима, но одним сеансом не обойтись. Мне нужна фотография вашего любимого человека и что-нибудь из его личных вещей, например носовой платок.

Нина растерялась, ведь драгоценный управленец исчез, не оставив на память о себе ни одного сувенира. С трудом она раздобыла паспортный жуткий снимок бывшего ухажера и отыскала в шкафу случайно забытый галстук.

Взяв за первый сеанс пятьдесят долларов, колдун сообщил, что управленец живет с женой очень плохо, дело идет к разводу, так что результат вполне предсказуем: немного терпения и еще сто баксов — и он у ваших ног!

Денег Нина Петровна не жалела. В ней затрепетала, как пламя спички на ветру, надежда на счастье.

Вторая встреча с магом выглядела куда интереснее. Используя весь свой богатый арсенал — свечи, иконки и хрустальный шар, чародей сообщил, что в сознании управленца вот-вот произойдет переворот и через пару дней все наладится. Остается только кое-что подкорректировать… ну, доплатить еще немного… и подсыпать ему в чай или кофе приворотное зелье.

— Но я не могу… — пролепетала потерянная Нина. — Я же вам говорила, мы с ним сейчас не видимся…

Колдун стал суровым и окинул Нину Петровну железным взглядом.

— Иначе ничего не выйдет! — заявил он. — Расстарайся, красавица, для себя же труды праведные!

Унижаясь, Нина договорилась о встрече с бывшим возлюбленным у него на работе. В перерыв. Посидеть в буфете, поговорить, выпить кофе…

Управленец еле-еле ронял слова, оставался в далеком далеке, смотрел неподпускающе и холодно… Нина удивилась — а как же близкий результат? Но, улучив момент, когда любимый пошел по ее просьбе за пирожными, быстро и ловко вылила ему в чашку зелье старика. Никто ничего не заметил.

Однако на следующий день управленец позвонил Нине на работу и попросил впредь его никогда больше не тревожить.

Рыдающую Нину пришел утешить начальник, а когда она, совсем забывшись, стала плакать у него на плече, резво ее облапил и предложил сейчас же поехать к нему домой, где никого нет. Видимо, чародей что-то напутал… Перемешал по старости Нининых поклонников, несмотря на фотографию и волшебное зелье. Или надо было старикашке еще приплатить?..

Нина не удержалась и влепила патрону звонкую пощечину. И лишилась не только возможного любимого мужа, но и работы. Последняя быстро нашлась. С любовью дело обстояло куда хуже.

Но веры в свое будущее Нина терять не хотела и по-прежнему надеялась и надеялась. Хотя ее призрачные надежды жизнь с каждым годом разбивала все безжалостнее…

Когда дочь выросла, Нина Петровна стала отдыхать на югах одна. И как-то ее попутчиком оказался на редкость располагающий молодой человек, представившийся Евгением. Что значит благородный, не без удовольствия подумала она. Евгений, работающий менеджером, ехал в Краснодарский край по делам. Он занимался заключением сделок на поставки продовольствия в столицу.

Сгущались сумерки. Спутник предложил почаевничать и принес кипяток. Нина Петровна вытащила из пакета салями, салатики, лаваш… Евгений начал рассказывать о своих крайне запутанных, сложных отношениях с любимой девушкой, просил совета опытной дамы, как быть. И ей почему-то казалось, что юноша очарован ею и не знает, как теперь поступить. Нина Петровна улыбалась, кокетливо поводила плечиком…

Дальнейшего она не запомнила… Разбудила ее проводница незадолго до конечной станции, открыв купе служебным ключом. Евгения рядом не было. Вместо него осталась сумка, набитая старыми газетами, распотрошенные чемодан и сумочка Нины Петровны.

— Опять клофелин, — со вздохом констатировал муж, к которому примчалась забывшая о своем отдыхе и санатории Нина.

— Откуда? — изумилась не по возрасту наивная дама.

— В чай подлил, — объяснил начальник милиции. — Поди, сам наливал, умка? Ну вот… Ничего нельзя брать из чужих рук, мать, и в это время разговоры разговаривать! И вообще, ездила бы ты лучше в купе, это безопаснее. А таких Евгениев по вагонам СВ целая рота работает. Учти на будущее! Ты прямо как белая бумага: кто хочет — тот и пишет! И твой кораблик под алыми парусами опять оказался из вчерашней газеты. Матушка, все твои песни давно пропеты!..

— Андрюша, давай разойдемся! — размазывая по щекам слезы, предложила Нина. — Ты ведь сам любишь повторять, что нельзя всегда жить по ту сторону забора…

— Нельзя, — согласился начальник милиции. — Но иногда очень хочется. Разводиться не будем! Не хочу, мать, позориться перед всем городом на старости лет! А знаешь, что самое плохое в воскресном вечере? Это утро понедельника! — поделился он с женой давно выстраданной истиной. — Вот ты рассказываешь, что твой юный попутчик показался тебе интеллигентным. А как ты думаешь, что такое интеллигенция?

Жена равнодушно пожала плечами. Ее волновали совсем другие вопросы…

— Это интеллект, помноженный на нравственность! — растолковал полковник. — По-моему, интеллекта у нас пока еще, слава богу, в достатке, но нравственность… Здесь настоящий напряг, это я тебе как милиционер со стажем говорю… Так откуда же взяться интеллигенции?..

Через год Ананов уехал. Навсегда. И больше всего потряс городскую милицию не своим отъездом, а тем, что все-таки выполнил давнишнюю угрозу и подал в отставку.

Нина осталась одна. Андрея она не любила, но привыкла к нему, прикипела, смирилась со своим положением… Без мужа затосковала по-настоящему. Тем более, что примерно в то же время намылилась из дома и дочь.

— Что тебе делать в этой Москве? — печально спросила Нина Петровна, отлично понимая, что Лёку ей не удержать никакими силами.

— Москва мамочка, очень приятная и такая пухлая! — расхохоталась дочь. — И ценная по жизни. Я сама выбирала!

Что она там могла выбрать?.. Мужа себе уже выбрала…

Нина Петровна махнула рукой.