Беременная для Зверя

Глава 13. Арина

С трепетом ожидаю окончания ужина. Мужчины переговариваются вполголоса. Потом Зверь меня шлепком прочь отправляет. Я посуду со стола прибираю, страшась того, что будет. Сейчас тарелки грязные и казан отдраю, стол протру — и нет мне спасения от внимания мужчины.

Подонок то и дело дырявит меня своим взглядом. Насквозь пронизывает. Я голову ниже пригибаю и стараюсь не смотреть. Но Зверь то и дело ко мне обращается.

— Эй, Малая…

Ему нравится называть меня так. Малая. Иногда крошка или малышка. Но чаще — Малая. Грубовато. Неотёсанно. Он и есть такой — огромный мужлан, бандит с дороги.

Взгляд на него осторожный вскидываю. Его пухлые губы раздвигаются в ухмылке нечеловеческой. И каждый раз так. Стоит мне только прикинуться невидимкой, как Зверь окрикивает меня. Приказывает держаться рядом.

Он просто дёргает меня на себя. Вертит. Пальцами своими клеймит. Ладонями талию стискивает. Как вещь. Крутит словно чётки перекидные, не задумываясь. Но права свои чётко заявляет.

Он трогает меня как предмет. Его щипки и тычки — не объятия и не прикосновение как к женщине. Это пугает меня. До дрожи. Я словно человеком быть перестаю и в тварь бессловесную превращаюсь. Зверь лепит он из меня куклу послушную, пластмассовую.

Хочется спросить про неизвестного мне Пороха, родством с которым Зверь меня попрекает.

Жутко. До дрожи. До икоты. Поджилки трясутся.

Ризван сказал — Зверь сам расскажет. Если захочет. Но как спросить этого монстра и не нарваться на очередное унижение?

— Завтра выдвигаемся? — предлагает Зверь.

Ризван задумывается. Я замечаю, что для Зверя слово Ризвана многое значит.

— Думаешь, стоит? — Ризван хрустит костяшками пальцев. — Я бы затаился. Выждал. Осторожность не помешает, но…

Зверь напрягается. Я вижу, как каменеют его плечи. Линия тела становится жёсткой, угловатой. От него веет опасностью и близостью смерти.

— Но что?

— Ты многих взял. Наши, Пятый и Немец со своими бригадами. Ещё пару сошек мелких. Вроде Тахира и Вялого… Но и у них люди есть. В итоге много нас. Чересчур много.

Ризван расставляет на столе предметы — хлебницу, солонки, перечницу, просит подать ему ещё парочку столовых приборов.

— Спасибо, Арина.

Ризван по имени ко мне обращается. Словно напоминает мне, что я существую. Цепляюсь за своё имя как за соломинку. Я должна быть сильной. Выстоять. Как ива — гнётся, но не ломается.

— Видишь?

— Вижу, что ты весь стол заставил, — усмехается Зверь. — И что дальше?

— А то, что вся деревня гудит, как улей. И если мы ломанёмся завтра, шума будет много.

— Мы и так пошумели, когда приехали, — скалится Зверь. Белозубая усмешка на его лице пугает.

— Вот именно. Надо было действовать тише.

— Нет, брат. Девка была без охраны. Но вдруг всё было бы по-другому?

Я замираю на месте. Стою по левую сторону от Зверя, едва дыша. Получается, это всё… только из-за меня? Нет… Зверь точно психопат. Сумасшедший. Не иначе.

— Как видишь, не охраняли, — пожимает плечами Ризван. — Теперь свалить бы надо. По-тихому. Думаю, тачки не зря рыскали чужие. Ждут нас.

Ризван вилками на столе выкладывает линии, как дороги. Зверь усмехается. Ныряет в карман, доставая дорогой смартфон. В его огромной руке последняя модель американского телефона кажется игрушечной.

— Ты как древний дед, брат. На карте бы показал, — машет Зверь телефоном.

Снимает блокировку экрана отпечатком. Я осторожно через плечо заглядываю. На главном экране фото. Девушка. Совсем молодая, как школьница вчерашняя. Мальчик маленький у неё на руках. Темноволосый. Глаза огромные, тёмные. Это всё, что я успеваю разглядеть.

Зверь меня резко за шею обхватывает и к столу пригибает.

— Посмотреть хочешь? — ядовито шепчет. Хрипло и низко. Прямо в ухо. Дыханием своим опаляет, как кипятком плещет. — На меня лучше посмотри. И лицо моё запомни. Это последнее будет, что ты перед смертью увидишь. Мне ты принадлежишь. В счёт многих жизней пойдёшь.

Зверь отпускает ладонь и легонько меня толкает прочь.

— В угол забейся, чтобы не видел! А то шея твоя так и просится, чтобы её сломали.

Прочь бросаюсь, как мышь, мечтаю в нору забраться, чтобы не видели и не слышали.

— Куда? — настигает окрик резкий. — В этот угол сядь, чтобы я тебя видел.

Приходится сесть между холодильником и стеной. На стул. К стене прислоняюсь плечом.

Небольшая кухня быстро наполняется гулом голосов.

Зверь позвал главарей — Пятого, Немца, Тахира и Вялого. Пятого я уже знала. Немец оказался татарином. Невысокого роста, но крепкий и широкоплечий. Вялый внушал опасения — говорит мало, сидит боком. Но взгляд у него мутный и сам мужчина — скользкий, как угорь или мурена.

Из разговоров я поняла только то, что бандиты решили уехать через день на рассвете, разделившись.

Мне никто не разрешал вставать. Поэтому я сидела. Кажется, сидя уснула. Под бубнёж, громкий смех и грубый мужской говор. Потом вдруг пол покачнулся под ногами. Но быстро перестал качаться. Мягким стал. Пушистым, как одеяло.

Дёрнулась в сторону. Но резко меня обратно прижали. К кровати или к полу — не понимаю уже, что и где. Только теплом веет отовсюду. Пахнет пряно и резко. Мускусно.

— Спи! — тяжёлое дыхание обжигает затылок.

Сопротивляться сил нет. Меня выжали и выпотрошили.

Скомандовали спать — и засыпаю.

Только понимаю, матрас прогибается. Рядом Зверь вытягивается во весь свой огромный рост. Не человек, а гора живая, жаркий вулкан.

Ладонь свою на шее мне кладёт. Тяжёлый гнёт. Чтобы выбраться не смела даже во сне.