Беременная для Зверя

Глава 65. Арина

— Правду она говорит. Не люблю, когда моё трогают! — раздаётся голос Зверя позади меня.

Я разом обмякаю в руках ублюдка незнакомого. Голову поворачиваю в сторону Зверя. Кажется, ещё ни разу не была так ему рада. Смотрю на него сквозь пелену слёз выступивших и улыбаюсь, шепча одними губами кличку его.

— Отпусти её, Палач, — просит Зверь. — Или ты за ней пришёл?

— Нет. Не за ней. И если уж вопрос встал, то и не за тобой.

Палач? Тот самый? Я мельком его фигуру исполинскую окидываю и зажмуриваюсь. Громила-убийца. Реально Палач. От страха обмереть можно.

Палач медленно пальцы разжимает. Я ласточкой скорой к Зверю лечу. Сама прижимаюсь тесно и обнимаю за торс его мощный. Лицом в грудь, чтобы не видеть и не слышать ничего. Только стук его сердца. И запах пряный вдыхать. Он, может быть, сам не из лучших. Но единственный, с кем я себя чувствую защищённой от всех прочих угроз.

Зверь одной рукой мои плечи оборачивает, пальцы сжимает. Словно успокаивает. А я его запахом дышу, как кислородом.

— Вцепилась, — хмыкает Палач. — Не оторвать. Твоя, что ли?

— Моя.

— Мелкая. Ладная… Симпотная мордашка. Надолго она у тебя? — лениво интересуется Палач.

Зверь напрягается всем телом. Словно к прыжку готовится.

— Тебе зачем?

— Я таких малышек драть люблю. Выглядит аппетитно. Взял бы попользоваться.

— Ты трупы трахать любишь? — холодно интересуется Зверь. Но в спокойном голосе ярость медленно обороты набирает.

Я хорошо знаю эти интонации. Как затишье перед бурей.

— Чё? Какие трупы?

— Такие. Она — моя. И от меня уйдёт только мёртвой, — чеканит Зверь.

— Серьёзное заявление… — Палач меня разглядывает. Взгляд его чувствую всей кожей. — Покажи ещё раз мордашку её, а?

— На другие смотри.

— Знакомой мордаха показалась. Глаза, если быть точнее… — растягивает слова Палач.

— Тебя это сейчас касается? — обрубает наглеца Зверь.

— Нет. Твои тёрки — только твои. Расслабься, — усмехается Палач. — Я здесь по другому вопросу. След проверял. Ищу хмыря одного. Тёмный кличка его…

— Не знаю такого.

— Ну, его мало кто знал… Только начал путь наверх пробивать и уже пожадничал, — хмыкает Палач.

— Нашёл?

— Нет, — с сожалением произносит Палач. — Гнида умеет следы затирать или просто сдох. Придётся к родственнице его близкой нагрянуть, стрясти долг.

Мужчины не двигаются с места, сверля друг друга взглядами. Словно проверяют на прочность.

— Ты размяться хочешь? Выйти подышать свежим воздухом? — лениво интересует Палач и как бы невзначай шею разминает, хрустнув позвонками.

— Можно и выйти. Или предлагаешь глаза закрыть, что ты на МОЁ посягнул?

Я царапаю ногтями ткань рубашки Зверя. Хочется привлечь его внимание. Мне боязно находиться между молотом и наковальней. И не хочется стать причиной лишнего мордобоя. Я всего на мгновение это представляю. Тошно становится. Страшно. Будет кровь. Много крови.

— Не надо, — шепчу одними губами.

Зверь взгляд вниз переводит, губы мои цепляя. Услышал? Или просто оценивает, стою ли я того, чтобы из-за меня вцепиться врукопашную с другим волчарой, не менее опасным, чем он сам.

— Знал бы кто, что это Твоё, — делает упор на последнем слове Палач. Пауза. — Не трогал.

— Это извинения? — уточняет Зверь. Но напряжение колоссальное не спадает. Так и глушит энергетикой с двух сторон.

— Вроде того. И могу тебе дать братский совет…

— Усмановы — слишком дальняя родня, — обрывает Зверь.

— Но всё же родня, — скалится Палач.

Они родственники, выходят? Зверь следующей фразой догадки подтверждает.

— Не настолько ты мне близкая кровь. И разбавленная к тому же.

— Но всё-таки кровь. Если девка твоя, то своё обозначать надо иначе. И не отпускать гулять в одиночку. Даже на нейтральной территории, — Палач наклоняет голову вперёд, смеряя Зверя пристальным взглядом. — Нейтралитет — хуже войны. Эта шалава, которая даёт всем, кто платит. Всегда найдётся тот, кому плевать на установленные этой блюдью нормы.

— По ходу, сегодня в роли плюющегося верблюда ты сам, — подводит итог Зверь.

Палач смеётся в ответ раскатистым громом.

— Остришь? Не припомню, чтобы ты шутил при прошлой встрече, — Палач мажет по мне взглядом, словно точку ставит. — Твоей крале от меня ничего не стало. Пропищала вовремя, что с мужиком. Только имя назвать не успела… Всё-таки твоя. Кто? — уточняет Палач. — Сам знаешь, что с жёнами тут не ходят. Только со шлюхами. Она — твоя… кто?

Зверь плотнее челюсти сжимает. Чувствую, что его терпение на исходе. Он не привык долго разговаривать. Немногословность — его вторая натура. Палач же хочет получить ответы, на которые Зверь и сам ответить не может чётко. Кто я для него?

— Моя, — роняет скупо. — Просто моя.

— Хорошо, — Палач делает шаг назад, словно решив не испытывать терпения Зверя. Рубеж отдаёт. — Вернусь к поискам Тёмного. У Эмира гниды не обнаружилось

— Удачных поисков! — говорит Зверь, словно прощается.

— И тебе… Не хворать…

Зверь разворачивается к устрашающему Палачу спиной. Я бы по стеночке ползла и взгляда с него не сводила. Но Зверь из другого теста сделан. Не из теста. Из камня. Из раскалённой стали.

Я до сих пор к нему — всем телом. И только спустя секунду понимаю, что мои ноги в воздухе болтаются, а он несёт меня. Прочь. Покидает тёмный коридор, минует шумный зал. Шагает к лифту.

— Я испугалась… — выдыхаю облегчёно. Глаза прикрываю, когда лифт стремительно вверх взмывает. Звонко тренькает, выпуская нас.

Шаги Зверя во мне барабанным стуком отдаются. Я сейчас неспособна ни на что. Только к нему прижимаюсь. Как будто смерть меня миновала. И я испытываю жгучее чувство благодарности к нему.

Дверь номера тихо захлопывается. Зверь меня на кровать опускает. Мои пальцы по ткани пиджака скользят и судорожно хватаются.

— Ты чего? — удивляется он. — Так сильно труханула, что ли?

— Да. Он меня напугал…

Зверь осторожно пальцы мои расцепляет и наклоняется, выдыхая в самые губы:

— Я тебя, значит, уже не пугаю?

Чего он хочет в ответ от меня ждёт? Он меня впечатляет. Порабощает. Размазывает. Даже так. Да. Ничего своего не остаётся. Или остаётся, но им изменённое. В моей жизни он теперь навсегда фигура значимая. Из тёмного оникса высеченная.

Не дождавшись ответа, Зверь резко распрямляется. Мои пальцы соскальзывают по широченным плечам, на грудь и… на границе ремня его замирают, подрагивая.

Во рту сухо становится. Как в пустыне.

— Можно? — спрашиваю. И хлястик ремня вытягиваю. Распускаю.

Судорожный вздох. Жаркий выдох. Пальцы Зверя платок резко сдёргивают и причёску мою треплят.

— Делай…