Беременная для Зверя

Глава 31. Арина

Через стекло наблюдаю, как машины одна за другой с места срываются. Я цепляюсь пальцами за ручку специальную. Чтобы не упасть. Мне кажется, как будто подо мной пропасть разверзается. Бездонная. Сожрать хочет. Это неизвестность пугающая. Тварь алчная и безжалостная. Силы выпивает по капле. Чтобы не сходить с ума, спрашиваю у Ризвана:

— Почему Зверь говорил, что тебе «красный тюльпан» массажем покажется?

Мне страшно знать о таком. Не могу представить даже, что за обозначением этой пытки скрывается. И знать не хочу. Но это последний крючок, за который я могу зацепиться. Чтобы Ризвана на разговор вывести.

Кавказец молчит упорно. Управляет автомобилем. Губы сурово сжаты в линию прямую. Почти бескровную.

Я провожаю взглядом лоснящиеся бока чёрных машин, гадая, в какой из них сидит сам Зверь. Мне почему-то знать нужно, что он рядом. Может быть, потому что беречь для нужд своих обещал? Страшусь остаться с кем-нибудь из его банды один-на-один. Кроме Ризвана, возможно.

— Ты на себе это испытал?

Мой очередной вопрос остаётся без ответа. Ризван выбрасывает руку вперёд и врубает радио. Какая-то местная радиоволна. Звучит попса. Ризван громкость прибавляет так, что в ушах басить начинает.

— Куда вы меня везёте? — пытаюсь перекричать музыку. Но похоже, что у Ризвана терпение для меня закончилось. Он не обращает внимания на меня.

Я словно место пустое. Могу сорвать голос до хрипоты — ответа не будет. Не могу себе представить, что меня ждёт. Куда меня везут. Что со мной будут делать?

В голове ужасы всякие проносятся. Подвал сырой. Цепи у стены каменной. Постель продавленная с матрасом скрипучим. Пружины торчащие. Скрип. Мерный. Частый. Крики мои. Неужели так всё и будет? Зверь меня будет каждый раз оприходовать, пока не забеременею? И всегда ли это будет так, как в первый раз — сучка на вязке. Или так, как было потом — грязно и пошло. Но сладко.

Это морок. Дурман. Пытаюсь из головы ростки дурной похоти с корнем выдрать. Я не такая. Не шлюха и не подстилка. Не стану этого амбала ублажать. Ни ртом, ни другими местами. Пусть себе другую дырку найдёт для удовлетворения аппетитов своих огромных и жарких.

Машину потряхивает на ухабах. Знакомые пейзажи быстро остаются позади. Мы выбираемся на трассу.

Внезапно в машине тихо становится. Оглушающе тихо. Ризван музыку выключает и ныряет одной рукой в карман. Достаёт телефон.

— Да. Нормально. Смирная…

Ризван бросает на меня колкий взгляд через зеркало заднего вида.

— Хорошо. На М-29? Будет сделано…

Я не задаю ни одного вопроса. Просто перебираю в голове сказанное ранее и добавляю к нему то, что услышала несколько мгновений назад. Зверь говорил, что разделяться надо будет или пересаживаться. М-29 — трасса региональная, но старая. Дорога там дрянная. Все местные предпочитают по новой трассе разъезжать. Но Зверю надо следы замести. От кого-то спрятаться.

Глаза прикрываю, представляя атлас дорог. Память у меня хорошая. Гадаю, в каком направлении двинемся. Да в каком угодно… Если добраться до крупной транспортной развязки, можно считать, что весь мир на ладони.

— Не спишь? — спрашивает Ризван.

— Нет. Не сплю.

— Хорошо. Сейчас на трассу выберемся. Мимо поста патрульных светанёмся. Остановят — молчи. Ты немая, ясно?

— Ясно, — киваю. — Зачем показываться патрулям, если вы скрыться хотите?

— Затем и показываемся, чтобы потом эту тачку искали, а не другую.

— Теперь понятно… Долго будем ехать?

— А что? — спрашивает Ризван. — В туалет приспичило?

— Нет. Приспичило узнать, что со мной дальше будет. И где. Но отвечать никто не собирается, да?

Я молчу. Мысли беспокойные крутятся в голове. Хоть и понимаю, что ответа нормального не добьюсь, но потом вопрос задаю Ризвану. Будто нарочно к пропасти подхожу добровольно. Гнев вызываю. Самоубийца, наверное.

— Ты говорил, что у тебя жена есть.

— Есть, — не отказывается от своих слов Ризван.

— Дети? — спрашиваю я.

— Сын.

— Жена и сын. Семья. Но ты головорез же. Скольким ты дорогу перешёл? Око за око. Зуб за зуб. Что, если кто-то придёт и навредит твоей семье в отместку. За то, что ты другим навредил, а? По вашему кровавому закону у того, обиженного есть ублюдское право уничтожить твою семью, да?

Ризван крепче руль сжимает. Так что костяшки побелели. Я наблюдаю за лицом мужчины через зеркало заднего вида. В густой бороде мелькает белозубая усмешка.

— Вот и гонор прорезался. Всё-таки Зверь прав был. Насчёт тебя, Порохова.

Стискиваю зубы почти до хруста.

— Намекаешь, что гиен Пороха по следу моему пустишь? — ледяным тоном интересуется Ризван.

— Я не о себе говорю. Понятия не имею, кто такой Порох. И даже если я подкидыш, как сказал участковый, то о делах чужих ничего не знаю. И знать не хочу. И уж тем более никого против вас послать не могу. Только богу молитвы. Но он похоже меня не слышит. Я просто рассуждаю. Понять пытаюсь. Ты сеешь зло. Кто-то может добраться до твоей семьи и причинить им вред… Ты отступишься? Покачаешь головой, сказав, что у них было право?

— Нет! — резко отвечает Ризван. — Я отомщу.

— И всё утонет в крови… Не надоедает?

— Послушай, Арина. Лепишь ты правильно и красиво. Но когда сама кровь почуешь, тогда ты мнение своё поменяешь. Порох тебя нефигово спрятал, постарался. Выглядишь ты блаженной и… — Ризван кривится, выплёвывая это слово. — Чистой. Но я людей хорошо нутром чую. Другая бы под Зверем уже сломалась или прогнулась, все щели подставляя добровольно. А ты — нет. Характер даёт о себе знать, гены ублюдские. Настанет момент — и ты глотку зубами перегрызёшь. Когда надо будет. Как твой папаша.

Думаю над словами Ризвана. Но губы сами размыкаются, чтобы ещё один вопрос задать.

— Это просто выражение красочное? Про глотку?

Ризван издаёт странный звук. Булькающий. Смеётся так удивлённо, что ли.

— Нет. Папашу твоего хрен поймаешь. Один раз только ментам удалось его словить. Отчаянный какой-то сунулся один-на-один и даже смог Пороха вырубить. Руки заковал за спиной. Думал, звёзды, блять, ему за поимку ублюдка прямо с неба на погоны посыплются…

Замолкаю, прислушиваюсь к низкому голосу Ризвана. Шорох шин. Мерное покачивание автомобиля. Спокойные, глубокие интонации мужского голоса картины рисуют. Мрачные. Жестокие. Но завораживающие.

— Что дальше?

— Недолго он о звёздах мечтал. Порох угондошил мента, будучи раненым и скованным. Повалил и глотку ему зубами перегрыз. Реально. Так что тяга к выживанию любой ценой у тебя в крови, Арина.

— Всё-таки ты Шехерезада, — отвечаю дрожащим голосом. — Заслушаться можно.

— Зубы мне не заговаривай, лиса, — бросает мрачно Ризван и внезапно напрягается. — Впереди патруль.

Ризван застёгивает куртку так, чтобы не было видно ножей, но быстрым жестом один из них в рукаве прячет.

Я смотрю на дорогу. По правой стороне вдалеке красно-синие шашечки мелькают. Полицейские.

— Сиди смирно. Ты немая, помнишь? — гулко спрашивает Ризван.

Он напряжён. Его напряжение и мне передаётся. Как вирус по воздуху. Мгновенно прошибает до самого основания. Ладони потеют. Хоть и не сделала ничего дурного, но обмираю на месте. Едва дышу.

Оглядываюсь назад. Помню, что в начале пути за нами машины следовали. Сейчас пусто. Мы одни на пустынной, ухабистой дороге. И только впереди этот патруль.

Яркое утро уже в права вступает. Но мне жутко становится. Как будто кругом ночь, чернильная темнота и твари за каждым кустом…