Беременная для Зверя

Глава 43. Арина

— Готова? — спрашивает Зверь.

Я уже не вздрагиваю от голоса его низкого и хриплого. Ворон и то приятнее каркает, должно быть. Я перестаю вскидываться всем телом на звук голоса Зверя. Привыкаю. Быть с ним или просто существовать? Не ясно.

— Готова.

Я уже одета полностью — платье длинное, платок на голове. Утро раннее. Зверь меня разбудил сам. Но сам к тому времени уже почти собран был — волосы влажные после душа, штаны низко на бёдрах сидят. И по телефону с кем-то вполголоса общался. Завтрак стоял на столе.

Мне только умыться и одеться надо было. Он за мной наблюдал. Цеплял каждый мой жест и словно хоронил в себе. Не знаю, почему такое в голову мне приходит. Но он меня словно по кусочку собирает и изучает. Берёт эмоции, выпивает и прячет глубоко. Чтобы никто и никогда не понял, что он на самом деле обо мне думает.

Никто и никогда, даже он сам.

Я с охотой поела. Аппетит проснулся.

— После траха всегда на хавку пробивает, — едва заметно усмехнулся и не стал больше меня мучить порочными словечками.

Я как могу, стараюсь не думать о том, что было. Но это настолько сладко и волнующе, что становится страшно. Хочется ещё раз заглянуть в глаза этой суки, зовущейся наслаждением. И страшно. Страшно в нём себя потерять и стать одной из… Просто ещё одной дыркой. А дырками Зверь делится.

— Скоро поедем. Планы изменились. Кое-что забрать хочу. На этот раз ты со мной поедешь, Малая.

Я у окна стою и во двор выглядываю. Все уже собираются. Вот и Кристина видна. Непонятно, зачем Немец её всюду за собой таскает. Она такой заезженной кажется и под гогот мужской ногами передвигает.

— Не треснула ещё жопа? — слышится через стекло.

— Выносливая, прикинь… Золотой фонд.

— Золотая жопа! — гадко и грязно смеются.

Но если подумать, Кристина сама нарывалась. Никого же больше из деревни не тронули. Только она ходила и грудью напоказ светила, и прогибалась зазывно. За что боролась — за то и напоролась. Раздерут, как кусок мяса, и бросят. Толку что от количества цацок дорогих на её шее и пальцах. Мёртвым они ни к чему. Долго не протянет, кажется.

— Что со мной потом будет? — внезапно спрашиваю. — Даже если ты получишь желаемое. Ребёнка. Что потом со мной станет?

Зверь в этот момент футболку на своё тело мощное натягивает. Мышцы под бронзовой кожей перекатываются, как живые. Мощь, запертая внутри. Сила. Энергия. Вулкан яростный.

Я вновь взгляд в окно перевожу. Зверь рядом со мной становится и оправляет на себе одежду. Чудом каким-то направление моего взгляда перехватывает. Понимает, что я на Кристину смотрю.

— Не хочешь, как она, да?

— Лучше убей.

Зверь кивает и усмехается. Словно себе на уме, но потом пальцами за пластик подоконника хватается, спрашивая.

— Почему я не должен так с тобой поступать? Только потому что ты ни причём ты? Так и жена моя ни причём была. И я в дела отцовские нос свой не совал. Но по ней всей бандой, как катком. Пока не смогла даже орать.

Пластик под пальцами Зверя трещит. Кажется, он вот-вот сломает его. Сорвётся. И потом — меня. В отместку. Размочалит. Может быть, даже перед всеми. Око за око. И плевать, что то око не видело и не ведало о делах своего родителя.

Мне кажется, что я его, какого-то Пороха, уже начинаю бояться и ненавидеть даже больше, чем Зверя. Мотивы Зверя ясны и поняты — месть. А вот чем руководствовался тот страшный человек? Мне не ясно.

Атмосфера между мной и Зверем накаляется. Словно тучи над моей головой сгущаются. И вот-вот хлынет хлёсткий град. Ледяной. Болезненный.

— Отвечай. Ну.

Я к Зверю лицом поворачиваюсь и смотрю в его глаза. Там тьма беснуется. Крови требует. Жажда отмщения балом правит.

— Говоришь, Порох — мой отец, и он тебе жизнь изгадил. Отомстить хочешь? Так отцу и мсти. Если он — отец мой, конечно, а не ошибка какая-то, — заставляю себя сказать.

От его ответного взгляд мне в угол забиться хочется. Так и надо, судя по советам Ризвана. Но не стану. Пусть смотрит мне в глаза и помнит. Всё. Каждую эмоцию. Каждый взгляд.

С этого момента решаю не тушеваться перед ним. Пусть других мочалит и пригибает к земле. Прогибает под себя, перестраивает. Со мной не получится.

Ломать придётся. Он вообще-то меня и убить может, и отдать приказ измываться. Но пусть при этом смотрит мне в глаза.

И однажды они ему видеться станут в кошмарах.

Хоть и сказал Зверь при встрече первой, что имени у него нет. Только врёт он. Себе самому. Рад бы память свою отсечь, как конечность с гангреной, но только она ему покоя не даёт. Он себя забыть пытается, но не их. Не свою семью. Но забыть одно без другого не получится.

Конечно, глупо себя на одну доску с его родными ставить. Где они — любимые и потерянные, и где я — дочь заклятого врага?

В дверь стучат. Контакт зрительный прерывается.

— К двери встань. Выходим.

Зверь спиной ко мне поворачивается. Край футболки задрался. Я оправляю его, задевая кожу пальцами. Один из глубоких шрамов трогаю.

— Больно было?

Он моё запястье перехватывает клещами стальными.

— Не сейчас.

И непонятно, то ли разговор этот в долгий ящик откладывает, то ли тему эту вообще поднимать не хочет. Зверь поспешно футболку до конца одёргивает и куртку набрасывает кожаную. Подталкивает в сторону выхода.

— Говоришь, отцу мстить? Думаешь, не родной Порох тебе? — горячо шепчет в затылок. — Скоро мы это выясним.

— Покажешь меня ему? Что тебе это даст?

— Показать тебя? Ни к чему. У меня есть план получше…