Без стыда

Глава 54

– Тэя! Тэя! Очнись! – голос Ламберта звучит расплывчато и нечетко.

Он трясет мое тело. Веки начинают дрожать, и я приоткрываю глаза.

– Тэя, смотри на меня. Вот так. Умница.

По щекам снова текут слезы. Только теперь я плачу безмолвно, вздрагивая в руках доктора.

Помню звук выстрела. Помню, как он оглушил меня. Как я рванула в холл по битому стеклу. Я не чувствовала боли, я просто бежала за сердцем – оно колотилось и рвалось к Нэйту.

Помню, как взвыла. Как холл пронзил мой душераздирающий крик, когда я увидела Нэйта. Он лежал и не двигался, там, у входа, на полу. Лежал и не подавал признаков жизни. Он весь был в крови. В луже, которая сочилась из его тела.

Помню тот омерзительный запах крови. Как он проедал меня насквозь. Как пропитал стены дома и мои легкие. Навсегда.

Четко помню ее. Стоящую в дверном проеме с глоком¹³ в руках. Она оцепенела от страха и смотрела Нэйту в глаза, которые уже потухли.

Потом – вой сирен. Он охватил весь дом и сводил с ума. Бесконечное количество людей в форме. Они бегали туда-обратно. Носились по дому, как саранча. Что-то говорили. Кричали.

Помню, как обезумела я.

Врачи пытались увезти Нэйта, а я рвалась следом и бросалась на них. Дралась с полицейскими, которые пытались меня удержать.

Я свихнулась от горя. Не позволяла «скорой помощи» забрать его тело.

Потом я набросилась на нее.

Помню свои руки вокруг ее шеи. Помню, с какой силой давила. Пыталась задушить ее. Я хотела, чтоб эта сука сдохла. Я давила и давила, пока меня не оттащили полицейские. А она даже не сопротивлялась. Даже когда закатывались ее глаза. Я помню их. Она готова была умереть от моих рук.

Вся боль, стертая из памяти, вернулась. Все горе, вырезанное из сердца, как злокачественная опухоль, дало метастазы. Все восстановилось. И мое желание – умереть рядом с Нэйтом – тоже.

– Тэя, вспомни, что я тебе говорил, – Ламберт рядом и держит меня за плечи. – Не замыкайся. Говори со мной. Все, что у тебя в голове. Все, что угодно. Только говори. Не молчи, – голос Ламберта звучит сквозь стенки пузыря, а я внутри, и доктор не может достучаться. – Тэя, прошу, скажи хоть слово. Ты должна бороться. Ради себя и своих близких. Ради Нэйта, Тэя. Ты нужна ему.

– Нэйта больше нет. Она забрала его. Она лишила меня его. Мне не за чем больше бороться. Я больше не хочу.

– Тэя, Нэйт жив. Он в тяжелом состоянии, но он жив.

– Нет…

Чувствую пол под ногами. В руках появляется сила. Я сжимаю воротник рубашки Ламберта и смотрю ему в глаза.

– Нет… – мотаю головой. – Я видела… Я слышала… Его сердце не билось. Вы лжете. Зачем Вы лжете мне?! – из последних сил повышаю тон.

– Ты сама видела его в больничной палате. Вспомни. Мне не за чем тебе лгать.

Выпускаю из хватки белый воротник. Руки падают вниз.

Не могу поверить…

Я видела его мертвое тело. Видела своими глазами. Видела кровь. Клянусь, он не дышал.

– Нет-нет-нет… – бормочу, слабо отмахиваясь от рук Ламберта.

– Тэя, он все еще жив, но до сих пор не пришел в себя с той ночи.

Я пытаюсь встать, но ноги не слушаются. Они слишком слабые, и я снова падаю, но Ламберт придерживает меня. Упираюсь в стену плечом. Сердце грохотом отбивается в ушах. Меня лихорадит.

Ощущение такое, будто из головы вынули карту памяти, а потом резко засадили обратно. Мозг перегружен. Ошибка системы. Извлеките карту. Кто-нибудь. Пожалуйста. Мне больно.

Обхватываю голову ладонями и сдавливаю виски́. Стискиваю зубы. Чувствую, как пульсирует каждый нерв. Как бьет током под кожей. В сознании лишь одна четкая мысль:

«Я должна сейчас же увидеть его».

– Мне нужно к Нэйту… – шепчу, не узнавая собственный голос.

– Не сегодня. Ты слишком вымотана. Тебе нужно отдохнуть.

– Я должна быть рядом с ним.

– Понимаю, но мы не можем так рисковать. Есть вероятность, что ты снова вернешься к стадии отрицания, когда увидишь его. И вся наша работа будет проделана зря. Ты должна это понимать.

– Хотите сказать, что каждый раз все заканчивалось именно так? И наутро, после встречи с Нэйтом, я ничего не помнила?

– Не совсем. Ты ни разу не вспоминала подробностей той ночи. Ты просто не верила, что Нэйт в реанимации. И когда видела его, у тебя каждый раз случался нервный срыв. А после него мы начинали снова. Мы не теряли надежду на реабилитацию. Я не терял, Тэя. Я верил, что однажды ты сможешь принять правду и смириться с ней.

– Тогда какого черта не позволяете мне быть рядом с мужем сейчас?! – прикрикиваю.

Черт возьми, я обязана оказаться там, рядом с Нэйтом, чего бы мне это ни стояло. Я больше не забуду. Я выдержу.

– У меня нет гарантий, что история не повторится. Да, твоя память восстановилась полностью. Да, ты вспомнила все, даже переломный момент. Но я не могу быть уверен, Тэя. Риск слишком велик. Нужно возвращаться постепенно, понимаешь? На сегодня достаточно. Ты можешь не выдержать.

– Да к черту Ваши опасения! К черту гарантии! Вы сами сказали, что я могу уйти в любую минуту, когда посчитаю, что готова. Так вот, я готова. Как никогда готова. Даже если не смогу пойти – я поползу. Поползу на коленях до больничной койки, лишь бы быть рядом с Нэйтом.

– Тэя, я обещал проинформировать твою мать о последнем этапе восстановления.

– Делайте, что хотите, только позвольте увидеть его.

***

Последнее, что помню, как доктор Ламберт усаживает меня в машину, потом отключаюсь. Не знаю, как долго мы ехали и сколько я проспала, но моментально прихожу в себя, как только машина тормозит у больницы.

– Как ты себя чувствуешь? – Ламберт взволнованно оглядывает мое лицо.

– В состоянии, чтобы увидеть Нэйта. Скорее, пожалуйста.

Ламберт колеблется. Его губы сомкнуты в узкую полоску. Он прикусывает нижнюю и твердо заявляет:

– Пойдем.

Мои ноги дрожат. Дрожит и сердце, но я выносливо следую за доктором. Не отстаю ни на шаг. Мы надеваем белые халаты и бахилы и проходим в отделение больницы.

Ощущаю, как с каждым шагом все выше подпрыгивает сердце. Оно вот-вот выскочит из груди. Оно чувствует – хозяин рядом, и я будто иду на его зов. Я бы нашла ту самую палату даже без помощи Ламберта. Сердце бы привело.

Не замечаю, как снова начинаю плакать. Слезы льется по щекам, размывая силуэт Нэйта, подключенный к десятку монотонно пикающих аппаратов. Ноги сами несут меня к койке, и я падаю на колени, цепляясь трясущимися руками за поручень. Нащупываю его кисть. Она такая холодная.

– О Господи… – тихо всхлипываю и сжимаю ледяную руку. – Нэйт… Любимый… Я здесь. Я больше никуда не уйду. Слышишь? Я не оставлю тебя ни на секунду, – на меня накатывает истерика, я не могу прекратить реветь. – Ты обещал! Ты обещал мне, Фостер, что будешь делать меня самой счастливой, пока бьется твое сердце! А оно бьется! Я слышу, Нэйт, как оно все еще бьется в твоей груди! – трясусь у кровати, крепче впиваясь в его пальцы. – Поэтому вернись ко мне. Пожалуйста… – шепчу. – Прошу… Вернись…

Теплая ладонь Ламберта прикасается к моей сгорбленной спине между лопаток. Я стараюсь держаться. Стараюсь усмирить слезы, когда аккуратно дотрагиваюсь губами до неподвижной руки Нэйта. Но ничего не получается – горячие слезы текут и тают на губах.

– Как долго он здесь, доктор? – голос настолько ослаб, что я едва его слышу.

– Около двух месяцев.

– Два месяца… – крепко зажмуриваюсь и упираюсь лбом в холодную кисть Нэйта. – Я должна была быть с ним каждый день. Каждой недели. Каждого месяца.

– Тэя, ты не могла. Не вини себя. Тебе самой нужна была помощь.

– Я больше не оставлю его.

Медленно поднимаюсь с пола и сажусь на стул возле кушетки. Не могу оторвать взгляд от Натаниэля. Кажется, он просто глубоко спит. Веки прикрыты, а под ними – мои любимые голубые глаза, в которые я влюбилась в нашу первую встречу. Помню, как смотрела в зеркало заднего вида, как поймала его взгляд. Уже тогда я знала, что пропала. Спастись было невозможно. Я потонула уже тогда, как только села в его машину.

Как же хочется снова увидеть его глаза. Ощутить на себе этот взгляд, как раньше, который пробирает до глубины души.

– Почему он не приходит в себя? – шепчу, боясь причинить Нэйту боль даже своим тоном.

– Этот вопрос сейчас решают лучшие врачи. Но ответа пока нет. Натаниэль в стабильном состоянии, но оно не улучшается. Поверь, Тэя, специалисты делают все возможное.

– Верю…

Аккуратно касаюсь лица Нэйта. Оно безмятежное и такое красивое… Веду пальцами вдоль колючего подбородка к острым скулам. Щеки впали. Он сильно похудел… Я невольно зажмуриваюсь, чувствуя, что глаза опять мокрые.

– Нэйт, вернись ко мне… Умоляю… Вернись, – тихо повторяю одну и ту же фразу, как молитву. – Вернись… Ты нужен мне. Пожалуйста…

Не знаю, как долго я молила, пока не провалилась в сон.

Нэйт не ответил.

***

– Тэя, милая, проснись, – нежный женский голос возвращает меня в реальность.

– Мама? – потираю разлипающиеся глаза.

– Да, милая, это я.

– Как ты здесь оказалась? – оглядываю палату и убеждаюсь, что нахожусь рядом с Нэйтом. Я ничего не забыла.

– Я примчалась, как только доктор Ламберт сообщил о твоем прогрессе. Я так рада, что ты поправилась, девочка моя…

Мама крепко обнимает меня и не сдерживает слез. Чувствую, как за долгое время по телу разливается тепло. Вот бы согреть им и Нэйта.

– Как я могла забыть? Как могла допустить? Почему не была рядом? Как могла оставить его одного в таком состоянии? Я ведь так нужна ему, мам… Особенно сейчас… А я…

Снова плачу. Оказывается, выплакано еще не все. Слезы не закончились, а боль не утихла. Сердце по-прежнему ноет.

– Тише, милая. Все наладится. Теперь ты рядом. Все будет хорошо. Нэйт очень сильный. Он выжил. Он перенес сложнейшую операцию и справился. Осталось дело за малым. Он точно почувствует твое присутствие и придет в себя. Вот увидишь. Только верь.

– Знаю. Он сможет. Я больше ни за что не оставлю его в одиночестве.

– Он не был один. За ним приглядывала Эффи.

– Эффи? – отстраняюсь от мамы и пораженно смотрю на нее. Это шутка? – Она не выносит Нэйта.

– Вот как? Никогда бы не подумала. Она так усердно ухаживала за ним. Командовала его служащими. Честно, я даже подумала, не было ли у них ничего… Ну знаешь… Больше дружбы.

– Господи. Да там даже дружбы никогда не было. Только лютая ненависть со стороны Эфф.

– Пришлось потерпеть, – за спиной мамы раздается голос подруги. – Кто-то ведь должен был исполнять твои обязанности на время твоего отсутствия. Например, не подпускать к Нэйту его придурка дядю и надоедливых папарацци. Знала бы ты, как они задолбали.

– Эфф… – бросаюсь к подруге. – Поверить не могу…

– А я не могу поверить, что ты чуть не свела меня с ума во второй раз! Я поседела! На моем лице появились морщины! Ты должна мне поход к визажисту, ясно?! – Эффи кидается мне на шею и сжимает в объятиях. – Не представляешь, как напугала меня. Как вы оба напугали меня, идидоты, – начинает реветь Эффи, уткнувшись в мое плечо.

Больше никто из нас не произносит ни слова. Эмоции зашкаливают, а слезы унимались слишком долго, чтобы теперь оставаться внутри.

Во мне откуда-то появляются силы, и каждый день я верю, что Нэйт однажды почувствует это и откроет глаза. Я молюсь о его возвращении. Не отхожу от больничной койки. Не теряю надежду.

В какой-то момент слезы иссохли. Их просто больше не стало. И теперь у меня получается даже спокойно говорить с Нэйтом. Не плачу, даже когда касаюсь его лица и прикрытых глаз.

Доктор Ламберт продолжает навещать меня. Он все еще переживает о моем эмоциональном состоянии и периодически заглядывает в палату Нэйта. Не устаю уверять его, что я стабильна и больше не сдамся.

***

Каждый вечер я делюсь с Нэйтом нашими общими воспоминаниями. Ласкаю его холодные руки, сплетаю наши пальцы, убеждаю себя, что он все слышит.

– Помнишь, как эти похотливые пальцы мучили меня на заднем сидении твоей машины? Когда Фил в любую секунду мог обернуться и застукать нас? Но тебя это, конечно, мало волновало, извращенец Натаниэль Фостер. Ты всегда был плохим парнем и не соблюдал правила приличия.

Закусываю губу и вспоминаю, как его руки касались меня. Как скользили под подол красного платья. Как издевались надо мной, а я сдерживала стоны. Боже, мне было так стыдно… И так не хотелось, чтобы Нэйт останавливался.

– Тебе нравится ставить меня в неловкие положения, верно? Признайся, Фостер. Ты приходишь от этого в восторг, – усмехаюсь. – Как подумаю, сколько у нас их было… Не сосчитать. Новогодний маскарад FostTRA помнишь? Это был не корпоративный вечер, а какой-то ужас. Я готова была сгореть от стыда. Хотя, должна признаться, что буду скучать по тем шикарным банкетам. По твоему образу на них. Блин, ты выглядишь чертовски сексуально в этих смокингах, знаешь? Конечно, знаешь. Еще бы ты не знал. И наверняка знал, как я пожирала тебя взглядом. Да, черт возьми, я сгорала от желания. Смотрела на тебя и едва сдерживалась, чтобы не накинуться. О да, Нэйт, ты точно это знал. Поэтому всегда так умело пользовался моей слабостью. Ты всегда знал, что оказываешь на меня особенное воздействие. И… Да… Признаю. Я с самого начала знала, что ты особенный. Я почувствовала это сразу, как только поймала твой взгляд в зеркале заднего вида. В твоем мерседесе, помнишь? Уже тогда я пропала, Нэйт. Навсегда потерялась в твоих глазах.

Слабо улыбаюсь и скольжу взглядом по его спокойному лицу. Глаза закрыты, как прежде, как закрылись три месяца назад. Делаю вдох, чтобы продолжить. Воспоминаний так много, а говорить становится все сложнее.

– Нэйт… Я скучаю, – на мгновение зажмуриваюсь, чтобы не заплакать, но поздно – слезы уже катятся по щекам. – Невозможно скучаю по тебе каждый день, – шмыгаю носом и подтираю глаза. – Прости, я обещала больше не плакать. Обещала быть сильной для тебя, – голос дрожит. – Ты столько раз меня спасал. И я знаю, что запретила тебе это делать. Но, пожалуйста… Пожалуйста, Нэйт, спаси меня еще раз. Я не могу без тебя. Я не хочу. Я так же, как и ты, уже не умею иначе. Умоляю, спаси меня. Даже если ты просто двинешь пальцем – считается. Мне хватит даже этого.

Всхлипываю и замолкаю, перекручивая обручальное кольцо на его пальце.

– Ладно, прости… Что-то я совсем расклеилась к ночи. Давай поговорим о чем-нибудь более… Веселом.

Встаю со стула и подхожу к окну. За занавеской все та же беззаботная жизнь, все тот же город, усыпанный тысячами далеких огней. Мы с Нэйтом светились ярче. Чикаго все не по чем. Хотела бы я попросить у него взаймы еще стойкости. Чувствую, что сдаю позиции.

Уже сентябрь, и осень наступает решительно. Отбивается от последних летних попыток подарить людям еще тепла. А оно так необходимо нам. Уже который день осень не устает насылать дожди. Капли барабанят по окнам больницы, но не приносят умиротворения, а ведь раньше я любила дождь. Больше не люблю – такие дни нагоняют еще больше тоски, а сердце особенно сильно болит. Кажется, сегодня я не усну.

Тяжело вздыхаю и устремляю взгляд вглубь городских высоток, к мерцающим огням непоколебимого Чикаго. Там, как всегда, бурлит жизнь. Надо бы и мне отвлечься.

– Готов поспорить, вид из нашего пентхауса в разы лучше. Так что ты только зря теряешь минуты, которые могла бы провести рядом с любимым мужем.

Я застываю. Сердце замирает вместе со мной. Боюсь пошевелиться. Боюсь повернуться и убедиться, что мне не кажется. Я не сошла с ума, и это не звуковые галлюцинации, нет. Это точно голос Нэйта. Самый любимый и прекрасный голос во всем мире. И я снова слышу его.

– Миссис Фостер, такое чувство, что Вы увидели приведение, – хриплый, совсем слабый голос проникает в сознание, и я начинаю трястись. Хватаюсь руками за подоконник, чтобы не упасть, и не верю.

Разряд тока поразил позвоночник. Я не могу двигаться. Стою, как вкопанная, еще пару секунд, а потом резко поворачиваюсь на звук любимого голоса.

На меня смотрит пара глаз. Прекрасных, голубых, полуоткрытых глаз. И они по-прежнему горят.

– О Господи! – сжимаю ладонями рот и бросаюсь к кушетке.

– Ты обещала больше не плакать, – на уставшем лице Нэйта образовывается слабая улыбка.

– Я знала, что ты слышишь меня. Нэйт, я знала, – обхватываю ладонями его лицо. Да, я обещала, но не могу не плакать. Сейчас слезы не унять.

– Я слышал тебя. Каждый раз мысленно отвечал…

– И каждый раз я чувствовала, что не одна, – склоняюсь над его лицом, едва касаюсь желанных губ. Они еще холодные, но дыхание такое жаркое, что жжет кожу.

– Скучала по мне, красавица? – его слабая рука находит мою ладонь.

Улыбаюсь, проглатывая слезы.

– Каждую минуту. Молила, чтобы ты вернулся и снова спас меня.

– Нет, – шепчет мне в губы. – В этот раз ты спасла меня, Тэя, – его ладонь уже теплая и сжимает мои пальцы. – И всегда спасала.