Биение истинного сердца

Глава 11. О тренировке, странном рассказе и кошачьем

Дом Петра Алексеевича. Временное обиталище Арсения и Есении. Вечер.

— Это безрассудство!

Арсений стоит возле стены, сверля взглядом Есению, усевшуюся на стол возле окна. Под ногами мягкий ковёр с причудливыми узорами, за спиной ещё один ковёр на стене, за диваном тоже ковёр висит, а напротив дивана огромная советская «стенка». В центре этой ковровой вакханалии висит огромная хрустальная люстра, с многочисленными висюльками, которые отбрасывают на стены причудливые узоры. В общем и целом, красивенько и даже уютно, но мозг, привыкший к холодным современным интерьерам, душевно так коротит из-за контраста.

А Арсения коротит из-за Есеньевского предложения испытать на ней боевую магию. Сидит ещё с таким беззаботным выражением лица, словно Арсений сценку юмористическую показывать будет, а не уничтожать её. А Арсений сейчас может только уничтожать, ибо он даже теорию по боевой магии знает так себе, а уж если на практике начнёт применять заклинания, то совершенно точно что-то сломает, покалечит или вообще дом снесёт.

— Это всё равно придётся сделать.

Есения пожимает плечами и ёрзает на столе, в попытках устроиться поудобнее. Арсению кажется, что ещё немного и она начнёт как кошка крутиться вокруг себя, чтобы «вытоптать» уютное местечко и устроиться там калачиком. Впрочем, она и есть кошка.

— Я не знаю ни одного заклинания.

— А зачем они тебе? — Есения хмурится и слезает со стола, так и не устроившись там.

— В смысле «зачем»?

— В прямом, Арсений. — Есения вздыхает и подходит ближе, заглядывая в глаза. — Тебе не нужны заклинания. Они и остальным не особо-то и нужны, если честно. Слова придуманы для простоты. Для систематизации, контроля, упрощения. Всё, что тебе нужно, — она тыкает указательным пальцем Арсению между рёбер, — здесь. Раньше маги не пользовались этими вашими заклинаниями. Не шептали ничего над зельями, не проклинали словами. Слово — это инструмент, но никак не магия, не сила. Тебе не нужен тостер, чтобы поджарить хлеб. Тебе нужен огонь. Конечно, ты можешь пользоваться и тостером. Или сковородкой. Чем угодно. Но нужно-то не оно, понимаешь?

Арсений слабо кивает, всё ещё чувствуя Есеньевский палец, который она будто и не собирается убирать. А Арсений оторваться не может от голубых глаз. В них жизнь. В них огонь. В них столько энтузиазма, что Арсений просто тонет. Есения словно дорвалась наконец до разговоров, до возможности действовать, до жизни.

— Тебе необходимо научиться управлять стихиями. — Есения всё же убирает руку и делает шаг назад. — Смотри.

Она поднимает указательный палец кверху, и Арсений замечает, как на самом кончике вспыхивает крохотный голубой огонёк. Он мечется, пытается разгореться посильнее, но через пару секунд будто успокаивается и просто горит.

— Но как… — Арсений с почти детским восторгом смотрит на то, как Есения ловко перекидывает огонёк на указательный палец другой руки. — Ты же фамильяр…

— Звучит как оскорбление. — Есения цокает и задувает огонёк. — Я не маг, да. Но стихиями управлять умею. Поэтому если надумаешь и дальше оскорблять, то подумай получше. Могу и утопить посреди пустыни.

— Я не… — Арсений поджимает губы и опускает взгляд. Ну он правда не хотел.

— Я знаю, что ты «не». — Есения закатывает глаза и делает ещё пару шагов назад. — Пробуй.

— Что? — Арсений в шоке смотрит на Есению.

— Кинься в меня огненным шаром, сдуй, намочи… — Есения разводит руками, мол вариантов — миллион.

— Да это бред, Есь! — Арсений с тяжёлым выдохом разворачивается, запуская руки в волосы и замирает.

Он хотел продолжить возмущаться, рассказать Есении, что та самоубийца, раз просит о таком, и вообще, лучше завтра с Серёжей в учебном зале на манекенах попрактикуется, тех хоть не так жалко, если сгорят, но случайно вылетевшее «Есь» что-то шевельнуло внутри. Словно он так уже говорил, так же возмущался, был такой же разговор на повышенных тонах. Дежавю.

— Я не против, чтобы ты меня так называл. — Есения подскакивает к Арсению, заглядывая в глаза. Не хватает только, чтобы головой боднула как кошка. — Главное не Сенькой, ладно? Давай сюда руку. — Она, не дожидаясь, пока Арсений хоть что-то сообразит и скоординирует свои действия, хватает его за запястье и приподнимает руку. — Кончик пальца. Почувствуй его. Мысленно нарисуй там небольшой кружок и представь, как зажигается пламя. Будто зажигалкой чиркнул, или спичку зажёг, и оно горит.

Арсений чувствует. И кончик пальца, и воображаемый кружок, и себя идиотом. Пламени как не было, так и нет, хотя он исправно его представляет. Вот как Есения зажигала, так и себе представляет. Более того, во время обучения Арсений изображал эти фокусы с огоньками на ладони. А там сил у него было… Ну намного меньше, чем чувствует в себе сейчас. И то, там он это делал через заклинание и направление силы. Заклинания Есения запретила, а направлять силу… Ручки Арсению хватило, если честно.

— Бояться силы всё равно, что бояться собственной ноги. — Есения недовольно цокает. — Молчи и чувствуй.

Есения зажигает огонёк на пальце свободной руки и подносит его к Арсеньеву. Пламя вопреки всем ожиданиям и законам физики совсем не обжигает. В нём сосредоточено что-то большее, глубинное. Оно даже не греет в привычном понимании слова. Арсений прекрасно знает ощущение, когда подносишь руку к огню. Чем ближе, тем сильнее обжигает кожу. Есеньевский огонь прогревал глубже. Её тепло с лёгкостью проникало под кожу и согревало до самых костей. Лёгкое движение и этот огонёк уже на кончике Арсеньевского пальца. Вспыхивает, искрит, волнуется, пытается затухнуть, дёргается из стороны в сторону.

Арсений честно хочет бросить эту затею. Задуть, убрать руку, пойти к Серёже, чтобы тот как первокласснику объяснил, как закорючки писать, а лучше к Петру Алексеевичу, чтобы тот стену выстроил и опустил обратно на шестой ранг. Арсений знает, так можно. И он почти решается дунуть, но чувствует, как под рукой Есении теплеет, и это тепло медленно ползёт вверх по ладони и прямо к кончикам пальцев. Второй рукой Есения расправляет Арсеньеву руку так, чтобы все пальцы смотрели вверх, и на них тоже вспыхивают крохотные огоньки.

Арсений не верит ни своим глазам, ни ощущениям. Есения явно спятила, раз решила тратить свои силы на такую мелочь. Когда управляешь энергией внутри себя — это может быть затратно, но не так уж сложно и критично. А вот когда пытаешься своей энергией вертеть внутри другого мага… Тут ещё на этапе передачи ощущения так себе могут быть. Не очень приятно, когда из тебя что-то выходит в местах для этого не особо-то и предназначенных. Хотя с Есенией Арсений дискомфорта почти не ощущал… Но дело даже не в этом. Фамильярам вертеть своей энергией внутри мага полегче, конечно, но всё равно требует концентрации и сил. А у Есении с ними не так давно капитальные проблемы были.

— От той капли, что я в тебя влила, не умру. — Есения недовольно вздыхает и медленно убирает от Арсения руки. — К тому же, ничем я не управляла, это всё ты сам.

— В смысле? — Арсений в шоке переводит взгляд со своей руки на Есению.

— В наипрямейшем. — Есения отходит в центр комнаты. — Огонь на ладонь, Арсений. И лепи из него шарик. Как из пластилина. Отключи свою человеческую думалку. Ты — маг. Сильный. Твои способности — безусловный рефлекс. Не можешь же ты не дышать или не моргать. И магией не пользоваться не можешь. Она в тебе. Ты сам есть магия.

— Почему это звучит как какая-то исповедь инфоцыгана? — Арсений хмуро отрывается от созерцания Есении и вновь смотрит на руку, пытаясь переместить пламя на ладонь.

То, что оно всё ещё горит, уже достижение. Второе достижение — это то, что ещё ничего не рвануло. И кажется, что самое время на этом остановиться, ведь в запасе целая неделя и безопасные залы в офисе для отработки боевой магии, но что-то Арсению не даёт опустить руки. Или кто-то.

— Кого?

— Это… — Арсений задумывается над формулировкой, пытаясь согнать огоньки с пальцев на ладонь. Пока получается только бесить их, заставляя вспыхивать то сильнее, то вновь затухать. — Кто такие цыгане знаешь?

— Тебя интересует информация об этнической группе или сложившаяся в народе совершенно дурацкая ассоциация с этим словом, как с чем-то подлым и нехорошим?

— Второе. — Арсений сосредоточенно хмурится на один из огоньков, всё же заставляя его сместиться на пару миллиметров в сторону ладони.

— А-а… — Есения понимающе кивает. — Опять оскорбляешь, значит.

Арсений не успевает ничего возразить, как на его руку с огоньками издевательски дует ветер и всё тушит, а следом на голову капает мерзко-холодная жижа. Прямо на макушку. Кап-кап. Пару капель на осознание причастности к этому хихикающей Есении, и Арсений честно готов убивать. Как минимум взглядом. Столько времени, столько концентрации, и всё это так просто задуть?!

— Воздух, Арсений. — Есения коварно улыбается, и капать начинает сильнее. — Создай вокруг себя купол, иначе оно так и будет капать. Либо сбивай меня с ног. Отвлекай. Атакующий не сможет причинять тебе дискомфорт, если будет сосредоточен на защите себя.

— Есения, прекращай. — Арсений морщится, ибо льётся на него уже что-то ледяное. Отход в сторону не помогает, как и попытки прикрыться руками.

— Нет. — Есения качает головой, и Арсения в добавок ещё и сковывает льдом. — Каждая секунда бездействия усугубляет ситуацию. Ты мёрзнешь. Врагу плевать на твою готовность и подготовленность. Плевать на твои сомнения. Они не станут щадить и ждать, пока ты сообразишь, как бы погуманнее вести бой. Тебя уже отвлекли на физический дискомфорт. Следующим шагом могут стать многочисленные мелкие атаки, чтобы окончательно вывести из равновесия и заставить отбиваться, отмахиваться во все стороны, не попадая по главному источнику проблем. Они лишают тебя сил, заставляют тратить энергию в пустоту. Каким бы сильным ты ни был, ты не сможешь терпеть это вечно. Мысли путаются, ты не можешь сосредоточиться даже на собственной защите, не говоря уже об атаке. Такими темпами придётся молить о пощаде, соглашаясь на всё. На всё, Арсений. Даже на собственную смерть!

Арсению хочется выть. Он честно пытается сделать хоть что-то, но хладнокровное спокойствие Есении выводит из себя. Оно мешает. А холод тем временем всё глубже проникает под кожу, и Арсений словно падает куда-то. Он садится на корточки, прикрывая голову руками. Вокруг него уже не квартира, он будто посреди ледяной пустыни. Один. Замерзает. Еле переставляет ноги, почти не надеясь снова увидеть кого-то важного. Шаг. Ещё шаг. В спину летят копья. То ли настоящие, то ли кто-то умело атакует сзади. Арсений — загнанный зверь, который зачем-то ещё идёт. Сопротивляется непогоде и чужакам. Шаг. С юга на восток летит лепесток. В голове только упорное «иди», и он идёт. Даже падая на колени, пытается ползти дальше, чувствуя, как кожа на руках болит из-за ледяного наста. Снег проминается, окрашивается, а сверху продолжаются болезненные атаки по спине. Шаг. Ветер изнутри на себе его прокати. Вокруг появляются звуки чужих шагов. Что-то болезненно ударяет в бок, сбивая дыхание. Шаг. Три слезинки, две песчинки. Он доползёт. Или останется здесь навечно. Но не остановится. Удар прилетает по лицу. Шаг. И комочек пыльцы с лапки доброй пчелы. Что-то проходит насквозь. Арсений уже не чувствует тела. Оно — одна сплошная боль. Он тянет руку вперёд, чтобы зацепиться за корку и подтянуть себя вперёд, но его опережают и сквозь ладонь проходит копьё.

— Хватит!!!

Арсений хватает ртом воздух. Пальцы вцепились в цветастый ковёр с причудливыми узорами. Тело дрожит, то ли от напряжения, то ли из-за отступающего холода. Перед глазами всё отчётливее вырисовываются очертания комнаты и… Есения, лежащая в противоположном углу. Арсений подскакивает на ноги, пытаясь сообразить, что это сейчас было, и подбегает к Есении, с опаской опускаясь рядом. Дрожащими руками он касается плеча, затем тянется к лицу и обхватывает его, разворачивая к себе. Есения похожа на тряпичную куклу. Такую же безжизненную и жуткую. Аж мурашки по коже побежали.

— Есения… — Арсений пересаживается, укладывая её голову себе на колени. — Есь…

Арсений проводит рукой по её щеке и спускается к шее, нащупывая пульс. Бьётся. Живая. Становится немного легче, но внутри всё равно пробегает холодок ужаса. Из головы выветрились вообще все действия при первой помощи пострадавшим. К своему огромному стыду, Арсений только о пощёчинах вспомнил, но применять такое к той, кто и так из-за тебя пострадала… Он вновь касается щеки Есении, но уже направляя в руку немного магии. Если и это не поможет, то нужно вызванивать Диму. А лучше Петра Алексеевича. Вдруг повезёт и он где-то рядом. А если нет? А если Есении не поможет ни магия, ни Дима?

— Живая я, не паникуй. — Есения лениво открывает глаза, не торопясь подниматься.

— Живая… — Арсений выдыхает и прижимает ладонь к щеке Есении, увереннее пропуская сквозь неё энергию.

— Ты молодец. — Есения с улыбкой прикрывает глаза.

— Ты спятила?! — Порыв вскочить на ноги от возмущения тормозит только голова Есении, уютно устроившаяся на его ноге.

— Ну… Головой хорошо приложилась. — Есения накрывает своей рукой Арсеньеву, не давая её убрать, и осторожно садится. — Поверь, это не самое плохое, что со мной случалось за последнее время.

— То, что я видел? — Арсений с ужасом заглядывает в глаза Есении.

— Что ты видел? — Есения хмурится, садясь ровнее, но руку по-прежнему держит.

— Много снега, куда-то надо идти, кто-то атакует… — Теперь уже хмурится Арсений, пытаясь вспомнить.

— Нет, нет, нет… — Есения активно мотает головой. — Не вспоминай дальше. Это не то, не нужно.

— А что это? — Арсений всё ещё хмурится, смотря на то, как Есения нервно закусывает губу и явно о чём-то активно думает.

— Забудь, хорошо? — Есения пересаживается поудобнее. — Ты знаешь, что семьсот километров между Московией и Винетой это очень много, если идти пешком?

— Подожди. — Арсений перебивает её, то ли чувствуя, то ли зная, что если не сейчас, то Есения его заболтает, уведёт от темы и ничего он не выяснит. — Что это вообще было? Что происходит? Почему? Сначала ты явно показываешь, что к тебе лучше не подходить, теперь сама вызываешься помочь, меня зачем-то оставляешь. Появилась из ниоткуда, неизвестно, кто ты, зачем ты здесь, что случилось, почему я внезапно поднялся в ранге…

— Арсений… — Есения вздыхает и убирает его руку от своего лица. — Всё проще, чем ты думаешь.

— Так объясни! — Арсений отодвигается от неё и прислоняется спиной к дивану, вытягивая ноги.

— Ты не внезапно поднялся в ранге. — Есения отползает к стене. — В тебе всегда были эти силы. Ты мог и сам чувствовать, что не на своём месте находишься. Да, силы спали, так бывает. А я… Стала своеобразным триггером для пробуждения. Вспомни, как много всего произошло. Вряд ли ты до меня кого-то подпитывал. А со мной запустил движение энергии, заставил её перетекать, плюс встряска Тёмными… Короче, нет здесь ничего такого. Ты мог в любой момент так же скакнуть.

Арсений слушает внимательно, но ещё внимательнее смотрит на Есению. Арсений её в стенку случайно швырнул, а та сидит, будто ничего такого и не произошло. Будто они чай пили, ведя светские беседы, а потом решили зачем-то на пол пересесть и продолжить беседовать там. Спокойная, с какой-то королевской выправкой и уверенностью, но Арсений ей почему-то не верит. Не тому, что она вся из себя такая важная и сильная. В этом-то сомнений нет. А в словах…

Есения не врёт, но отчаянно не договаривает, подбирая слова. Арсений чувствует это. Не понимает, как именно, ведь и придраться не к чему… Арсений пробует осторожно спуститься в подпространство и дотянуться до Есении. Раз уж сил прибавилось и никуда от них не деться, то нужно хоть какую-то пользу из них извлечь. На его уровне чтение мыслей вряд ли возможно, но… Он же уже дотягивался до каких-то воспоминаний и ощущений, хотя и это по всем законам невозможно. Арсений мысленно тянется к голове Есении тоненькой ниточкой в попытках соединить сознания. Такое обычно не практикуют, ибо маги не дураки, ставить защиты учат с самого начала и вбивают настолько глубоко, чтобы оно зафиксировалось на уровне безусловных рефлексов, как дыхание или моргание. Но вдруг получится…

— Арсений. — Есения тяжело вздыхает. — Я всё чувствую. Не лезь. Это как минимум некрасиво с твоей стороны.

— Прости. — Арсений отворачивается от Есении и теперь разглядывает свои ноги.

Стыдно ли? Есть немного. Но он уже настолько запутался, настолько устал от всего произошедшего за последние дни, что хочется хотя бы что-то понять. И покоя хочется тоже. Чтобы просто лечь и забыться на пару дней. А потом встать и понять, что это просто дурной сон…

— Пойдём. — Есения пытается подняться, но морщится и садится обратно, проводя рукой по волосам.

— Что такое? — Арсений быстро подползает к ней. — Давай Диму вызвоню.

— А смысл? — Есения слабо улыбается и подносит ладонь, на которой осталось немного крови, к лицу. — О. Этого не было же… — Она качает головой. — Дима не поможет. Точнее… Справится, но когти он мне затягивал слишком долго и муторно. Пожалей человека. Тем более, тебе всё равно нужно практиковаться. Помоги. — Есения протягивает Арсению руку.

— Не боишься, что снесу голову, вместо того чтобы вылечить? — Арсений неуверенно встаёт и тянет руку в ответ, чтобы помочь подняться.

Он почти касается руки Есении своей, как чувствует, что между ладонями пробегает искра, а затем образуется сгусток яркой энергии, отливающей голубым, от которой к ладоням бегут ниточки молний. Арсений замирает, рассматривая это чудо природы. Оно ощущается, как что-то упругое. Не тёплое, не холодное, не твёрдое и не мягкое. Что-то такое, что весьма сложно изобразить и описать, но существующее…

— Чистая энергия. — Есения улыбается. — Если свою туда направишь, то можно устроить лазерное шоу.

— Это… не опасно? — Арсений с сомнением шевелит пальцами, к которым моментально тянутся новые молнии.

— Смотря сколько направишь. — Есения жмёт плечами. — Но я бы не рисковала. Ты сильный маг, Арсений. Я сильный фамильяр. А вокруг сейчас слишком много свободной энергии, вот и искрит. Поднимай. Попробую немного впитать, пока до спальни идём.

Арсений кивает и всё же хватает Есению за руку. Энергия между ладонями почти не сопротивляется и словно впитывается в кожу, приятно покалывая. Арсений помогает Есении подняться и, придерживая, ведёт в спальню. Удивляться сил уже нет. Даже если Есения сейчас решит залезть на дверь, Арсений не удивится. Внизу постоит и подождёт, когда ей надоест и она слезет.

— Так вот. Семьсот километров — реально много. — Есения садится на край кровати и опускает голову. — Сильно там?

— Царапина. — Арсений осторожно раздвигает волосы Есении пальцами. — И шишка.

— Всего-то. — Есения усмехается. — Руку над раной. В ладонь немного энергии. В голове образ целой кожи без ран. Только без волос меня не оставь. Направляешь энергию и представляешь, как рана стягивается, а шишка рассасывается. И никаких «а вдруг не получится». Принципиально не дамся Диме и сама ничего делать с этим не буду.

— Ладно. — Арсений, недовольно бурча, забирается на кровать и устраивается за спиной Есении, пристраивая руку над её головой.

— То, что ты видел… Это точно происходило не со мной. И это не моих лапок дело. — Есения вздыхает. — Некоторые маги и фамильяры могут наводить морок на противника. И я могу, но сейчас силёнок маловато. Мой максимум — нервирующие капли. Хотела тебя немного разозлить, чтобы не боялся пустить в ход силу, но… Не подумала, чем это может обернуться.

— Так что это было? — Арсений бросает идею держать руку над раной и касается пальцами неповреждённых участков, пропуская энергию. С трудом, но кажется потихоньку получается нащупать то самое, что позволяет залечивать раны.

— Прошлое, будущее. — Есения жмёт плечами. — Одно могло свершиться ещё до появления людей, второе может и не произойти. А может, увидел настоящее какого-то мага.

— Ты знаешь, что именно я видел, но говорить не хочешь. — Арсений сосредоточенно гипнотизирует рану, которая нехотя поддаётся.

— Не могу. Пока не могу. — Есения пересаживается, подгибая под себя ноги. — Всему своё время, Арсений. А появилась я не из ниоткуда. Слышал же о битве под Винетой лет сто назад? Вот там меня знатно потрепали. Убежала в леса, потихоньку восстанавливалась. Как поднакопила сил, пошла в Московию. В Винете смысла оставаться не было, да и небезопасно. Каждой собаке был выдан мой образ. К тому же мага одного хотела найти в Московии. Восстанавливаться-то нужно. А мне не каждый для этого подойдёт. Кому сил не хватит, кто просто энергетически несовместим.

— Ты шла к Петру Алексеевичу? — Арсений хмурится.

— Не перебивай. — Есения недовольно сопит. — И не бойся больше энергии пускать, у тебя получается. В лесах, кстати, много неприятных личностей водится. К тому же, животная суть накладывает некоторые ограничения в действиях. Пару раз пришлось повоевать за свою шкурку. А когда дошла… Наткнулась на патруль Тёмных. Понадеялась, что за человека примут и мимо пройдут, но… Пристали с вопросами, пришлось опять отбиваться. Почти взяли количеством. Спасло только то, что смогла вывернуться в последний момент и что при себе было то кольцо. Почти сдохшее, но ненадолго меня прикрыло от лишних глаз. Повезло, что заряд кончился, когда ваши рядом были. Ну а дальше ты знаешь. Ничего сверх таинственного. Обычная глупость обессилевшей кошки.

— Ты не сказала, к кому шла. — Арсений не без удовольствия смотрит на абсолютно целую голову Есении. По крайней мере внешне.

— К тебе. — Есения поднимает голову и вертит ей из стороны в сторону. — Хочешь забавный факт? На котовском или, точнее, на кошачьем воин света, карабкающийся вверх, будет звучать как «мрякумряк». Прикольно, да? — Она поворачивается к Арсению.

— Ко мне? — Арсений глупо хлопает глазами

— Ты только это услышал? — Есения улыбается. — Ложись. Сотряс устранять вместе будем.

— Чего? — К хлопающим глазам присоединяется ещё и наиглупейшее выражение лица.

— С тебя энергия, с меня распределение. — Есения цокает и первой заваливается на подушки. — Я шла к тебе, Арсений. Ты всё правильно услышал. В тебе достаточно силы, к тому же, твой организм выдаёт именно тот вид энергии, который у меня лучше всего усваивается.

— Издеваешься. — Арсений кивает сам себе и ложится рядом, укладывая руку на голову Есении.

Единственное, что он понимает, это то, что в попытках докопаться хоть до чего-то, закопается лишь сильнее, поэтому решает просто делать требующееся. Без вопросов. Надо пустить энергию? Пустит. Научиться со своими новыми силами управляться? Научится. Арсений хоть и проспал половину уроков, но помнит, что в мире магов случайности не случайны, а закономерности очень даже закономерны. Однако многое сразу не видно. Такое если только самому — важный палец вверх — Петру Алексеевичу подвластно. Планирование явно не Арсеньев конёк. Понимание, как оказалось, тоже. Остаётся принятие. И терпение. Непонятно, куда это всё приведёт, но если высшим силам сейчас нужны его действия, то пусть будет. Когда-нибудь ему расскажут, зачем. А если нет, то… Свет с ними.

— Развлекаюсь. — Есения прикрывает глаза. — Когда-то давным-давно, уже после появления магов и когда в мире установилось какое-никакое равновесие, маги решили, что им недостаточно ментальной связи с фамильярами. Её ведь можно блокировать. Собрались тогда светлые воины, посовещались и решили, что нужно выяснить у фамильяров, как на их языке в животной сути будут звучать слова и предложения. Фамильяры такую инициативу не оценили, сославшись на то, что разговаривать как животные с человеческими связками весьма проблематично, и это всё равно будет непонятно. Пока там маг докричится на ломаном животном... Кто-то точно мёртвым лежать будет.

А фамильяры в те времена преимущественно находились в животной сути. Так и охотиться проще, и слух у многих резче, нюх острее, реакции быстрее. В бесконечных лесах проще выжить, когда ты не человек. И жил в то время один маг. Хороший такой, сильный, мудрый, но проклят был одной вредной ведьмой. С фамильярами общаться ну никак не получалось. Говорят, деревья с камнями слышать мог, а вот фамильяров никак. И выгнать его из общины не могли, потому что сильным был, и воевать не брали, потому что толку там от него, не слышащего.

Надоело ему однажды сидеть у костра, пока остальные территорию защищали. Позвал он к себе фамильяра-кота и начал того спрашивать, как огонь на их языке звучит, как вода, как бревно. На всё, что увидит, указывал и просил: назови. Кот тот сговорчивым оказался. А может, просто заскучал, греясь у костра. Так они и «общались» до самого рассвета. Сначала всё звучало достаточно одинаково. Непривычно человеческому уху кошачьи интонации различать. Но чем дольше сидели, тем больше понимал маг. К утру уже целыми предложениями разговаривали. Кот магу говорит «мрякумряк мр мр р», а маг понимает, что это значит «воин света, карабкающийся вверх по стене».

— А дверь как будет?

Арсений укладывается поудобнее, кажется, укладывая на Есению руку, чтобы подпитать. Убаюканный тихим спокойным голосом, он то ли с тем магом у костра сидит, то ли лежит где-то. А может, возле костра лежит. Реальности перемешались, даря телу невесомость и блаженный отдых…

— Дверь? — Есения косится на руку, смотрит на Арсения и вновь закрывает глаза. — Ма-а ы.