Биение истинного сердца

Глава 22. О лесе, неожиданной встрече и ещё одной сказке

Лес на окраине Московии. Ближе к вечеру.

— Забралась она, конечно… — Арсений уныло вздыхает, смотря на огромное болото, в которое они упёрлись.

Есения кивает, разрываясь между желанием пойти прямо, рискуя увязнуть в холодной жиже, и обойти эту напасть, продлевая их путь как минимум на пару часов. Птахов, умудрившийся пригреться на её плече и вполне комфортно себя чувствующий, как-то виновато затихает, словно это он построил избушку в недрах бескрайнего леса и теперь ведёт их туда исключительно ради того, чтобы умотать окончательно и в болоте каком-нибудь утопить, а останками тел накормить какую-нибудь лесную хтонь вроде одичавшего оборотня. Их, конечно же, мало осталось на Большой Земле и практически все под контролем, но мало ли какой дикарь решил здесь обосноваться и теперь ждёт свой ужин…

— Привал? — Арсений поворачивается к Есении с каким-то бесконечным пониманием в глазах.

— Давай болото обойдём. — Есения поправляет лямки рюкзака, который по счастливой случайности или из-за вселенской лени Арсений так и не вытаскивал из багажника. — Там дальше должно быть попроще и не так долго. Если вдруг какая засада, то лучше сейчас пройти самое трудное, отдохнуть и потом уже дальше топать.

Есения, если честно, с радостью бы обернулась в кошку и быстренько сбегала в гордом одиночестве проверить, но оставлять Арсения одного в лесу совершенно не хотелось. Мало ли, хвост. Или мыша вовсе не от Горыныча, а подставная, и ждёт, когда же появится возможность разделить их и убить Арсения. Птахов на плече с явным недовольством завозился, но культурно промолчал. Правильно. Не в его положении права качать и возмущаться.

— Не понимаю. — Арсений качает головой, тоже поправляя лямки рюкзака. Этот уже был закинут сегодня Есенией перед тем, как ехать в офис. На всякий случай. — Как Горыныч смог её найти, если следов вообще никаких нет.

— Если это всё же был он, — Есения красноречиво косится на мышь и идёт дальше, — если. То скорее всего случайно, когда летал над лесом. Он иногда свою животную форму принимает, чтобы крылья размять.

— Крылья… — Арсений хмыкает, начиная идти следом.

— Над городами, естественно, не летает. Чаще над морем. Он всё Буян пытался найти, но… — Есения вздыхает.

— Грустишь по дому?

— По тому, что уже не вернуть. — Есения морщится, переступая через огромный корень. — Сомневаюсь, что после Черномора всё по-прежнему. Если там вообще хоть что-то осталось. Я, наверно, даже не особо хочу возвращаться и где-то внутри рада, что Горыныч так и не нашёл его, потому что… Ну это как помнить светлую кухню, уютную спальню, где всё пропитано теплом, красивый дворик, деревья огромные, а приехать и обнаружить сожжённую квартиру или дом, остатки которого изуродованы баллончиками и расписаны нецензурными выражениями, а вместо небольшого зелёного двора теперь бездушная парковка или вообще трасса. А я совсем не хочу видеть трассу с выражениями на стенах вместо родного дома.

Есения не видит, но прекрасно чувствует, как Арсений с пониманием кивает. И, кажется, с небольшим сочувствием и будто какой-то виной, причины которой совершенно не видно. Арсений от неё не закрывается, но всё же слишком многое оставляет «за кадром». Ещё в допросной он чудесным образом достал свои умения, умудрившись не затронуть то поганое блокирующее поле. Рискнул бы Арсений в прошлые свои жизни вот так раскидать по стенам сильнейших магов — сгорел бы за считанные секунды. Это ведь не обычная магия, не то, чему сейчас учат. Она глубинная, древняя и настолько мощная, что никакие защиты не спасут, если вытащить её в неподготовленное тело. А Волевой с Князевым не дураки, шли не воевать, но готовые к тому, что придётся обороняться и использовать силу. Есения видела всю ту мощь, с которой пришли маги, пока Арсений раскапывал ведьму, что тоже весьма непростая задача — её хорошо подготовили, наложив защиты, чтобы другие даже не подумали, что там есть что-то кроме сумасшествия.

Видела, насколько хорошо сильнейшие Московии защитили себя же. Видела, как Волевой обложил защитами своих боевых магов и вкачал в них силу. Вырваться на свободу при подобном раскладе можно было разве что чудом либо пролив море крови. А Арсений умудрился ещё и с головой Князева «поиграть». Тихо, спокойно, не особо напрягаясь и даже не замечая своей мощи. Словно он просто огонёк на плите разжёг, а не перешагнул мощь, способную стереть в порошок любого мага.

И сейчас Есения с радостью бы избавилась от мышки и ушла с Арсением в леса пережидать волнения магов. Не нужна ей ни внезапно объявившаяся Яга, ни очередные бои с магами за право просто существовать в этом мире, ни интриги, которые вновь удумал плести трёхголовый засранец. Просто немного тишины, покоя и, желательно, не в голом лесу, а хотя бы в домике. У Есении за её годы скитаний парочка таких появилась. Вдали от крупных городов и скоплений магов. Вот туда бы сейчас идти, а не по указке мыша к возможно не существующей избушке. Но Есения шла. Потому что чувствовала уверенность Арсения в их действиях. Ловила ощущение необходимости и…

— Арс!

От моментального перевоплощения Есению остановило лишь чудо. Или Арсеньева молниеносная реакция и уверенное «стой», раздавшееся в голове. Однако Есения всё же успела встать перед Арсением в полной готовности защищать. И стояла теперь, вглядываясь в силуэт, который продирался сквозь кусты и деревья прямиком к ним. Мышь, явно не готовая к таким поворотам судьбы, свалилась на землю, поросшую мхом, но на неё было как-то совсем плевать. Не на асфальт же шмякнулась. Выживет. А вот с непрошенными гостями стоило бы разобраться. Желательно сразу летально, но Арсений за спиной просил немного подождать и дать магу подойти поближе.

— За вами не угнаться, уважаемые. — Из-за деревьев к ним выходит Куликов и тяжело выдыхает, опираясь рукой на ствол ближайшего дерева.

Есения не расслабляется. Знакомый — не значит друг. Не в их случае, увы. У них теперь вообще друзей нет. Да и союзник в лице Горыныча весьма сомнителен. И Арсений это тоже понимает, молчаливо касаясь рукой плеча. Давно отработанный жест, когда ему нужно немного времени, чтобы хорошенько просмотреть подпространство. Слегка сожмёт руку — необходимо нападать, чтобы обезвредить. Уберёт без предупреждения — нужно убивать. И как только вспомнил о нём…

— Вы что здесь делаете? — Есения внимательно наблюдает за запыхавшимся Сергеем Борисовичем, чувствуя в ногах едва заметное шевеление. Птахов всё же не дурак. Прячется, спасая свою шкурку.

— Судя по вашим лицам, рискую умереть в ближайшие минуты. — Куликов качает головой и убирает руку от дерева, проводя ей перед собой, чтобы показать отсутствие защит и жучков. Не гарантия, конечно, но всё же лучше, чем совсем ничего.

— Зачем вы здесь? Один. Не драться пришёл. — Арсений медленно убирает руку с плеча Есении и слегка наклоняет голову.

От его холодного тона даже у Есении мурашки по коже пробежали. Арсений бы и рад подойти к нему, стиснуть в объятиях старого друга, но ситуация вообще не располагает к душевным обниманиям. И сразу же устранить потенциальную угрозу не может. Сколько лет проработали рядом, сколько ночей скоротали в тихом офисе… Арсений его искренне уважает, ценит, цепляется изо всех сил за ту блёклую надежду, что не убивать он их пришёл, верит, что друг не мог их специально выслеживать, чтобы сдать сильнейшим Московии. И всё равно… Дистанцию обозначает сразу же.

— Я на вашей стороне, прекрасные. — Куликов вздыхает и с какой-то болью в глазах смотрит на Арсения. — Как узнал о заварушке, так решил, что надо как-то линять от палачей этих.

— Врёт ведь. — Есения, всё ещё не отрываясь, разглядывает Куликова, в попытках осторожно нащупать его истинные намерения.

— Смысл?

— Поймать. Обезвредить. Доставить сильнейшим Московии.

— Один не потянет. Хвоста нет. Предлагаю послушать. — Арсений вертит головой по сторонам, обнаруживает метрах в пятидесяти поваленное дерево и кивает в ту сторону. — Пойдёмте. Расскажете. Всё равно привал собирались устраивать.

Куликов, кажется, с облегчением выдыхает и достаточно смело подходит ближе. Есения в целом не испытывает к нему неприязни, тем более, Арсений спокоен, но магам она уже давно не доверяет. Те только сначала добрые, якобы справедливые и неконфликтные. Но стоит только понять, что перед ними что-то сильное, неизведанное и потенциально способное уничтожить мир, как вся их доброта оборачивается агрессией, подпитываемой страхом за собственную оболочку. Маги никогда не разбираются. Они сначала бьют, подчиняют, лишают сил и только потом, если будет настроение, начнут разбираться, а кто, собственно, к ним пожаловал. У них даже мыслей о том, что сила — это не всегда про уничтожение, в большинстве случаев не возникает. И не важно, Светлый маг или Тёмный. Цель-то у них одна: сохранить текущую войну. Пусть тихую, пусть без миллионных жертв, но войну. Им слишком важно возвести выбранную сторону в абсолют. Слишком они зациклены на подавлении противоположной стороны, совершенно забывая о том, что истинная сила, истинная мощь именно в балансе. В равности. В способности принимать «неугодное».

— Рядом ещё кто-то есть. Около километра к северу. Не расслабляемся. — Арсений бросает мимолётный взгляд на Есению и подходит к бревну. — Давайте веток соберём на костёр? И… — Арсений хмуро оглядывается. — Есения, ты же его не съела?

— Очень смешно. — Есения закатывает глаза и смотрит под ноги. — Сядь куда-нибудь повыше, а? Пока я «случайно» не раздавила.

— Эт чего у вас? — Куликов с интересом вглядывается в еле заметное движение под ногами. — Птахов?! — Он поднимает ошарашенный взгляд на Арсения.

— Это не мы. — Арсений усмехается и идёт к ближайшему дереву, чтобы наломать веток.

— Ну… — Куликов присаживается на корточки рядом с мышью. — Я, конечно, догадывался, что у Князева весьма специфичные вкусы, но чтобы настолько… — Он, усмехнувшись, тыкает пальцем в крохотное тельце. — За что тебя так, бедолага? Начальство своё вовремя не похвалил?

Есения его практически не слушает, сосредотачиваясь на том самом движении, что заметил Арсений. Куликов сейчас — наименьшая проблема. Он открыт и его максимум — отвлекать внимание. Что тоже весьма сложно. Был бы Арсений один… Есения косится на Птахова, который соизволил-таки забраться на бревно и сидел там, поджав лапки и стараясь не смотреть на Светлого коллегу. Неплохая бы партия вышла из двух лучших боевых магов Московии, но нет. Они вообще никак не связаны. К тому же, Птахов слишком ослаблен, а Куликов хоть и чувствует себя не в своей тарелке, но боится не силы, а того, что не поймут и не примут.

— Кэс Эну.

Есения вздрагивает, нагибаясь за очередной веточкой. Голос Арсения, как гром среди ясного неба, с напоминанием о том, что боевые маги сейчас его забота. Есения уже успела отвыкнуть от того, что главный в опасных ситуациях не она, а её прекрасный маг, у которого и опыта так-то больше, и спокойствия можно хоть всем отсыпать, ещё и останется. И именно Арсений научил когда-то осторожной слежке за окружающим пространством. Так, чтобы враги не поняли, что об их присутствии знают.

Тот, кого заметил Арсений, шёл не наугад. Он точно знал все лесные тропинки и, кажется, уверенно приближался к ним. Сильный, с умело накинутой маскировкой. Вычислить, кто именно к ним пожаловал, не получалось. Взгляд словно соскальзывал, не давая докопаться до сути. Волевой с Князевым вряд ли успели до сюда добраться. К тому же, не для них туфли в грязи марать. Значит, либо Судьи включились в эту гонку, либо Горыныч всё же жив и почему-то шастает по лесу, либо сама Яга решила выйти к ним навстречу…

— Я, если честно, всё ещё до конца не понимаю, что произошло. — Куликов скидывает охапку веточек на место предполагаемого костра. — Пётр Алексеевич скомандовал поднимать магов и готовиться к аресту. Кого, зачем, за что — ноль информации. Просто будь готов. Ну я и подумал, что Князев пришёл по душу той ведьмы. Я ж должен был выпустить её на окраине, а привёз в офис, потому что так и несла всякую околесицу. Ну вот дёрнуло что-то притащить её именно в офис.

— А народ поднимать, чтобы её отвоевать? Или от Князева отбиваться? — Арсений вопросительно выгибает бровь и аккуратно складывает сухие веточки в общую кучу. Дров бы наколотить, но живое жалко рубить, а тот ствол, что лежал, был слишком огромен для обычного костра.

— Да она-то нам зачем? — Сергей Борисович вздыхает. — Её и держали-то назло Тёмным. Вас увидал, вообще перестал что-либо понимать. Выходной, вроде, взяли, а тут ведьмой заинтересовались, ещё и ради поиска артефакта. — Он качает головой. — Ну вообще ничего не складывалось. Пошёл к Петру Алексеевичу, а он с Князевым из кабинета вылетает, злой как сама Тьма, защиту на себя накинул, по офису сеть активировал, блокирующую выходы, Князев рядом силу собирает… В общем, я даже спросить ничего не успел. Пётр Алексеевич говорит, всех на ноги, максимальная боевая готовность, берём Есению с Арсением. Тихо, без шума, в случае сопротивления — подавить, заковать, отправить в камеры с максимальной охраной. И сами вперёд идут. А я к Оксане быстренько. Она-то и сказала, что в вас что-то там заметили, силу какую-то, про пророчество что-то болтать начала…

— А как заметили не сказала случайно? — Арсений замечает на стволе дерева охапку опят и с улыбкой идёт к ним. — Смотри-ка, декабрь почти, а они не сдаются.

— Да куда там. — Серёжа разочарованно машет рукой. — Все в допросную побежали, а я… Сбежал, короче. Поднялся к Димке, хотел с ним поговорить, спросить, что да как, а тот уехал куда-то на повышение квалификации. Подумал, решил, что здесь оставаться точно нельзя, спустился в кабинет, быстро покидал в рюкзак термос и перекус, что патрулю готовил, и вышел на улицу. Не знал, куда вообще податься, потому что за невыполнение приказа в клетку кинут, а выполнять как-то… Ну не по-товарищески. Я ж с вами на тренировочной сколько времени провёл, видел, что вы нормальные ребята, а тут хватать, арестовывать… В общем, пока думал, и вы вышли. До сих пор не особо понимаю, как, ведь офис-то хорошо прикрыли, сам выбрался через мелкую лазейку, которую сам же и оставил, когда защиты ставил. Решил к вам подойти, спросить, что вообще происходит, а вы бегом. Ну я за вами. Еле угнался…

— Вас убьют, если увидят рядом с нами, Сергей Борисович. — Есения, от души добавив в слова деланной вежливости, с сомнением смотрит на него, чувствуя, что Арсений верит и уже готов расслабиться.

— А если буду рядом с ними, то и подавно помру. — Куликов жмёт плечами. — Предпочитаю оставаться верным своему мнению, а не тому, что кто-то увидел и решил, что это опасно.

— А с чего вы решили, что мы не опасны? — Есения приближается к нему и слегка наклоняется, заглядывая в глаза. — Если я узнаю, что это ваш хвост приближается к нам, Сергей Борисович, то с радостью вырву все ваши…

— Есь. — Арсений мягко обхватывает её плечи и разворачивает к себе лицом. — Я здесь. Рядом. Живой и прекрасно себя чувствую. Выдыхай. И Серёжа не врёт, я бы почувствовал. Действительно пришёл с миром, как к друзьям, которых незаконно обвинили. Лучше сбегай, посмотри, кого к нам несёт. Глядишь, сможешь пар выпустить.

— Я без хвоста. — Серёжа скромно отступает назад. — А вот патрули вполне могут шастать. Ежемесячная зачистка леса идёт. Вылавливают незарегистрированных умников.

Есения, закатив глаза, глубоко вдыхает, выдыхает и уверенно идёт прямиком в лес. Туда, где всё ещё бликует чужая энергия. Возможно, стоило бы перекинуться в кошку, но возиться с одеждой в ноябрьском лесу не хочется совсем. К сожалению, эволюция ещё не настолько далеко шагнула, чтобы трансформировать что-либо ещё кроме тела. Да и само человеческое тело не совсем естественно для существ с Буяна. Приобретённая необходимость на Большой Земле, чтобы народ не шокировать лишний раз. Удобная, со своими преимуществами, но рождена Есения кошкой, и умений, силы, ловкости всё же больше именно в животной сути.

Быстро сократив расстояние, Есения притихает за деревом и вглядывается в чащу, сквозь которую топает их гость, даже не особо скрываясь. Неужели не по их душу? Или настолько в себе уверен? Есения хмурится, внимательно рассматривая низенький силуэт. Даже с такого расстояния взгляд соскальзывает и не получается заглянуть глубже, чтобы вычислить. Есения ненавидит полагаться исключительно на глаза, но силуэт уверенно приближается и с каждым шагом кажется всё более знакомым…

— Ну это уже совсем абсурд…

Есения качает головой своей догадке и тихо, не привлекая внимания, движется от дерева к дереву, пока не оказывается в паре шагов от прыжка. Мысль о том, что её до сих пор почему-то не заметили, догоняет уже в процессе падения на мягкую землю вместе с незванным и весьма неожиданным гостем. Впрочем, это даже к лучшему.

— Горыныч, я тебя прикончу, если прямо сейчас не объяснишь, какого Лешего ты шатаешься по лесу! — Есения грозно нависает над Денисом, придавливая его к земле.

— Избушку нашёл тебе, о грозная Баюнесса, ждать там устал, пошёл навстречу. Мало ли чё… — Денис хлопает глазами, даже не пытаясь сопротивляться. — Не вели казнить грешного, вели помиловать. Что хочешь сделаю, даже против шерсти гладить не буду!

— Мало ли чё… — Есения раздражённо цокает и отпускает бедолагу, поднимаясь на ноги. — Мышь твоя?

— Моя. — Денис кивает, тоже поднимаясь и отряхиваясь. — Чья ж ещё? Её Князев порешать хотел, а я решил, чего добру пропадать? Пригодится. Тем более вон каким маленьким сделал. Ест мало, тихий, весьма послушный и благодарный. Хорошо тебя Арсений прикрыл, кстати. Я даже не подумал о том, что ты могла навстречу пойти, хотя просматривал. Только по мыше и получалось отслеживать.

— Почему не сам пришёл? — Есения хмуро кивает в сторону, где они устроили привал.

— Рехнулась? За мной хвост из Тёмных мог тащиться. — Денис, приведя себя в порядок, бегом догоняет Есению. — Что-то Князеву не понравилось в последний мой визит. То ли отсутствие новостей, то ли углядел чего. Я бы сам с радостью проводил и место указал, но сама понимаешь… Лучше перебдеть, чем недобдеть.

— А Арсения какого Лешего от меня отделить хотел, а? — Есения кидает злобный взгляд в сторону Дениса.

— А ты бы пошла, если бы Птахов сразу двоих позвал? — Денис вопросительно выгибает бровь. — То-то же. Мышь в расход и ныкаться. А так сама вперёд побежала, лишь бы разобраться, кто это такой нехороший решил в очередной раз у тебя Арсения забрать и зачем.

— Яга там? — Есения недовольно сопит, поджимая губы. Горыныч, зараза, знает, куда бить.

— Не видел. — Денис качает головой. — Может, гуляет где. Но нам другое нужно. В его избушке много всего лежит. Травки, зелья, штуки всякие волшебные. Он ж тот ещё коллекционер редких штук. Вдруг там есть что-то, что поможет с Арсения эту гадость снять. Записи какие или фиговины.

— Думаешь, он всё ещё он? — Есения хмурится, на всякий случай ещё раз осматривая пространство.

— Да кто ж его-её знает. Говорю же. Не видел. Может, так и шастит она. А может давно уже не шастит, одна избушка осталась. Я вообще, чего думаю. — Денис переступает через корень. — У него ж записей всяких умных ещё на Буяне целая комната была. Наверняка поднабрал ещё. Вдруг там что-то сказано про то, как на Буян попасть? Или есть какие координаты магов мощных, которые способны снять с Арсения пакость и вернуть нас домой. Вроде того, за которым мы с тобой шли да так и не дошли, наткнувшись на Арсения.

— Арсений сильнее всех нас вместе взятых. — Есения вздыхает. — А тот си-ильный маг просто легенда.

— Маг, который так-то Буян создал.

— Буян сам появился. А остальное сказки для маленьких существ.

— Твой скептицизм когда-нибудь тебе аукнется. — Денис цокает и высовывается к поваленному дереву. — Добрейшего вечерочка, прелестные маги. — Он изображает поклон, смотрит на кучку веток, к которой Арсений ещё немного подсыпал, и выставляет руку вперёд, пропуская через неё огонь, дабы не сильно шокировать присутствующих пламенем из ниоткуда. — Птахов, солнышко моё! — Денис садится напротив мышки, даже не проверяя, зажёг ли костёр или нужно ещё дунуть. Пусть две другие головы контролируют. Не видимые в обычном мире, но всегда присутствующие тенями рядом с основной. — Ты не сожран!

— Шило. — Серёжа с крайне озадаченным видом кивает сам себе.

— Горыныч. — Арсений весело хмыкает и отодвигает рюкзак подальше от разгорающегося костра. — Привыкнешь.

Есения тихо усмехается, когда Денис, решив избавиться от всех лишних вопросов, снимает маскировку со своих голов. Ну или немного высовывает их из подпространства. Суть одна. И итог тоже. Отвисшие челюсти и шокированное присвистывание. Есения их прекрасно понимает — не каждый день можно увидеть, как над плечами возвышаются три головы ящера и смотрят словно в самую душу. А если начинают приоткрывать рты, то можно разглядеть, как где-то внутри горит небольшой огонёк, на который стоит только дунуть и он превратится в уничтожающее пламя. Или сохраняющее и оберегающее. Смотря какая цель.

— А идём мы к Яге, о милый Светлый маг. — Денис усмехается и сажает Птахова себе на ладонь. — Вы ему поесть взяли? Или голодным решили оставить?

— Опята есть. — Арсений кивает на кучку грибов, которые он сложил на Есин рюкзак. — Нормальные. Не отравится. Ну или пусть с нами перекусит. Что там мышам надо?

— Яга. — Серёжа вновь озадаченно кивает сам себе, передаёт термос с чаем из своего рюкзака Арсению и медленно садится на поваленный ствол. — Вот прям Баба Яга?

— Почти. — Есения ставит рюкзак со съедобными припасами перед Денисом. Назвался поваром — пусть разбирается. — Там достаточно запутанная история и то, что сейчас говорят о Яге весьма далеко от истины. Рядом, но всё равно не то.

— В походе всё стерильно, да? — Денис с сомнением косится на грибы в увядших листочках и земле.

— Ну воду я тебе наколдую, если нужно. — Арсений с улыбкой садится на бревно, смывает с рук грязь и протягивает Денису ладонь, на которой собралась небольшая лужица. — Есь, расскажешь про Ягу? А то идём к кому-то, а к кому…

Есения кивает, быстренько просматривая территорию вокруг. Контроль всё так же на Арсении, но полностью отпускать ситуацию и не видеть собственными глазами, что всё в порядке, пока выше её сил. Энергия в лесу лениво перетекала между деревьями, обещая им спокойный час. Обманчиво, конечно, учитывая их ситуацию, но минут двадцать в запасе точно есть.

— Начать, наверно, стоит с того, что Яга — не бабушка в цветастой юбке. — Усмехнувшись, Есения садится рядом с Арсением на поваленный ствол. — Это весьма умелый маг-полукровка. Мужчина.

— Мужчина? — Серёжа аж веточку выронил, которой ворошил костёр.

— Ну… У каждого свои недостатки. — Арсений со смешком забирает у Дениса мышку и усаживает себе на колени, чтобы нечаянно не раздавили. Да и теплее так бедолаге.

— Ты главное при нём так не ляпни. — Есения с улыбкой качает головой. — Полукровка — весьма условно, потому что Буяновские существа в принципе не подходят под принятые на Большой Земле нормы чистокровности. Здесь ведь как? Если фамильяр, то он исключительно накапливает энергию, без возможности как-либо её применять. Лишь некоторые сильнейшие обладают лёгким преимуществом. Как Кира, которая по природе своей располагает к себе любое существо. Но это всё равно не магия. И «чистокровные», — она делает кавычки пальцами, — маги не способны быть накопителями для других. Передать энергию, конечно, могут, но это неприятный для них процесс, к тому же, энергия мага никогда не бывает нейтральной и чистой, как у фамильяров. Если и отдают, то своё, а не просто свободную энергию, какая витает в воздухе.

И всё это на Большой Земле считается чистокровностью, а полукровок считают ошибкой природы, хотя логичнее было бы называть здешних фамильяров и магов недокровками. Но это уже другая долгая тема для рассуждений.

Яга — имя Большой Земли. Не родное ему. На Буяне все его звали Ёкки. Мудрый, прекрасный стратег, травник и воин, умеющий сотворить из чего угодно артефакт, оберег или мощное орудие. Жил в отдалении, на развилке, встречал путников, чаем поил, слушал их истории, записывал многое. К нему часто просто приходили вечер скоротать да научиться чему-нибудь новому. А если не было его в избушке, то она всегда была открыта для тех, кому дух перевести нужно или травками какими запасы свои пополнить. Он ведь и сам постоянно странствовал. Летал в своей ступе на Большую Землю и там собирал информацию, травы, материалы, а потом вёз на Буян в свои коллекции.

Однажды он в очередной раз экспериментировал с подпространственным миром. Хотел теорию проверить, да что-то не так пошло. С тех пор изба его на бройлерных окорочках крутится-вертится. Хотел потом ещё и кудахтать её заставить, но так и не получилось. Он ведь не использовал привычную магию. Всё через травы, отвары, зелья. И одним обмывал избу, и другим пропитывал. Кукарекать не научилась и ноги так и остались. Но зато умудрился отвар какой-то наварить, чтобы изба свои ножки подгибала и «сидела» смирно на земле. То ли снотворное, то ли успокоительное. Он в целом мог что угодно из трав сотворить. Хоть чай, придающий сил, хоть отраву, действующую практически моментально. Из-за этого, кстати, и начали его бояться на Большой Земле, да прозвали чем-то противным и злым.

Он туда прилетал, накинув на себя морок пожилой женщины. Времена тяжёлые были. Распределение энергий, войны бесконечные за право остаться единственной силой, а остальных подчинить… Всё пытались отделить Тьму от Света и Свет от Тьмы, хотя нужно было наоборот приводить к балансу…— Есения качает головой. — Тогда любого мужчину, обладающего силой, моментально хватали и тянули воевать, а женщин как-то не признавали. Считали их неспособными. А в некоторых местах и вовсе пытались сделать из них фамильяров. Воевать Ёкки, разумеется, не хотел. Не во имя разделения. Вот и прикидывался бабулькой. Что взять с обыкновенной травницы, которая не может даже огонь разжечь?

А потом с Буяном случился Черномор. Ёкки улетел первым. То ли бежал, то ли ещё что. Возможно, он и показал Черномору путь… — Есения затихает на секунду, осматривая окружающих, которые словно в трансе сидели и слушали её, замерев. Только Горыныч тихонько помешивал в небольшом котелке на костре тушёнку с гречкой. Додумался прикрыться немного, зараза. И всё равно заслушивался. — На Большой Земле Ёкки так и ходил с мороком. Он здесь даже землянку себе выкопал, чтобы не оставаться посреди голого леса во время своих визитов. А маги каким-то образом узнали, что в землянке бабулька не только чаем вкусным напоить может, но и сил прибавить или отравить, да и ополчились против него. Пытались захватить, уничтожить, выкрадывали рецепты, рисунки… На одном из них и была избушка с куриными ногами. Со всеми рецептами, что Ёкки использовал в попытках её трансформировать. Только вот он никогда не писал пропорции, всё по памяти смешивал. Редко когда оставлял на бумаге пометки, чтобы не запутаться, но и по ним чужаки не смогли бы ничего смешать. Важны ведь не только ингредиенты, некоторые из которых на Большой Земле не достать, но и их количество.

Многие тогда отравились и умерли. Окрестили его Ягой, сторонились, ибо слух пустили, что она на тот свет всех отправляет. А он и женщинам до Черномора часто помогал, и детей травками поил, чтобы сильными росли, а не умирали, воинов на ноги ставил, раны залечивал примочками… Характер у него, конечно, на любителя был. Но это только на первый взгляд. Вроде холодный, неприступный, а всё равно всем поможет, подскажет, чаем напоит, накормит. И уютный он очень, если дверь в его обитель не выламывать. Я уже и не вспомню, чего мы с ним не поделили когда-то… — Есения тихонько усмехается. — А потом разошлись окончательно. Мы воевали, а Ёкки, который для всех с Большой Земли стал Ягой, куда-то перебазировался со своей землянкой. Тогда думали, что всё-таки достали его маги и убили. Но раз избушка здесь… Скорее всего возвращался на Буян, пока тот ещё был открыт и жив, и забрал её оттуда. Может, летать научил, а может, к ступе привязал и перетащил. У неё грузоподъемность прекрасная. Напитал древесину очередным отваром. Тогда на Буяне все смеялись, что намудрил Ёкки, сделал из обычной деревяшки что-то настолько сильное, что аж бесполезное. Прямо как маги с Большой Земли. Они же те ещё любители бесполезной мощи…

Есения замолкает, с удовольствием вслушиваясь в тишину и наблюдая за полубессознательным состоянием всех присутствующих. Ей всегда нравилось рассказывать истории так, чтобы присутствующие могли ещё и видеть их перед своими глазами. Чтобы картинки мелькали, сменяясь, чтобы чувствовалась ленивая лёгкость, которая бывает в моменты, когда вот-вот провалишься в сон. Нравилось удерживать магов в таком состоянии. Это ведь не просто интересный рассказ, но ещё и потрясающий отдых для сознания и тела. Есения с радостью бы только так и использовала свой талант, но слишком уж часто приходилось в рассказы добавлять некоторые незаметные детали, которые заставляли магов сходить с ума или против воли обездвиживали их.

Можно ведь рассказывать о чём-то приятном, но картинки показывать совершенно другие. Или в нужные добавлять элементы, которых быть не должно. Рассказываешь о том, как человек ложкой зачерпывает кашу, а визуально посылаешь сигнал о том, как он топором рубит пюре. Бессмыслица, заставляющая мозг сходить с ума и тратить все силы на то, чтобы понять и привести картинку к норме. А в это время очень удобно доставать информацию из мага или обезвреживать его. Но чаще — уничтожать.

Коротко вздохнув, Есения осторожно касается пальцами щеки Арсения, который тут же поворачивает голову и смотрит с такой нежностью и преданностью, что у Есении аж что-то покалывает внутри. Её Арсений. Доверительно отдавшийся баюканью, хотя мог бы и не поддаваться. Есения в него не целилась. Она в принципе рассказывала не для того, чтобы довести всех до состояния тряпочки. А получилось… Есения качает головой и осторожно утыкается носом в щёку Арсения. Он всё понимает, чувствует, но совершенно расслаблен и податлив. Добровольно. С максимальным доверием. Зная, что ничего плохого не случится и можно доверить целую жизнь…