Биение истинного сердца

Глава 6. О допросах, лечении и голубом пламени

Главный офис Стражей Тьмы. Вечер. По дороге в допросную.

— Сам дойду. — Серёжа выдёргивает локоть из хватки Тёмного, который решил, что он нуждается в сопровождении.

Офис Стражей Тьмы не сильно отличался от офиса Светлых. Такие же нейтральные стены, выкрашенные краской, но холодных оттенков, такие же непримечательные полы, покрытые невзрачным бежевым линолеумом, куча народа, снующего туда-сюда, одинаковые кабинеты, отличающиеся только надписями на табличках. Только смотрели тут с неприкрытой ненавистью. Спасибо, что вслед не плевали. Всё же минимальная культура присутствовала.

— Какие люди к нам пожаловали. — Птахов расплывается в улыбке, когда Серёжа заходит в кабинет. — Ещё и с охраной.

— Не обольщайся. — Серёжа без особого интереса осматривает помещение. Кажется, фантазия при строительстве у Тёмных и Светлых работала одинаково. — Давай по-быстрому, а то дел по горло.

— Что, даже чая со мной не выпьешь? — Птахов хмыкает и открывает дверь в комнату для допроса. — Заходи, располагайся. Сейчас подойду.

— Без чая обойдусь. — Серёжа проходит в комнату и садится на железный стул. — А то вдруг плюнешь туда или ещё что.

Дверь в комнату закрывается, и Серёжа прикрывает глаза, пытаясь устроиться на неудобном железном стуле. В подпространство входить здесь смысла нет — кругом защитная магия, а вот выдохнуть и сосредоточиться нужно. Личных претензий к Птахову у Серёжи нет. Да, Тёмный. Да, скорее всего творит много чего нехорошего. Но за все те разы, что приходилось работать вместе, Птахов показывался только с хорошей стороны. Серёжа даже иногда жалел, что тот примкнул к Тёмным.

— Рассказывай. — Птахов заходит к Серёже и садится напротив.

— По форме или так? — Серёжа со скучающим видом рассматривает Тёмного мага.

— Обвинений тебе никаких не предъявлялось. — Птахов жмёт плечами. — Пока не предъявлялось. Что делал в момент побега ведьмы? И давай с подробностями. «Отошёл справить нужду» меня не устроит.

— В подробностях описать, как именно я справляю нужду? — Серёжа вопросительно изгибает бровь.

— А ты реально туда отошёл, когда она сбежала?

— Нет. — Серёжа жмёт плечами. — Я спал.

— Серьёзно? — Птахов округляет глаза.

— Абсолютно. — Серёжа усмехается. — Даже свидетель есть. Он, правда, тоже спал, но с утра нас нашёл ещё один, когда за кофе пришёл. К вам уже его везут, кстати.

— Куликов… — Птахов откидывается на спинку стула. — Скажи честно, вы там совсем обалдели в своём офисе?

— А ты отрекись от Тьмы, приходи к нам и узнаешь. — Серёжа нагло улыбается.

— А если серьёзно?

— А если серьёзно, то сидел, пытался её допрашивать. Она несла какую-то неразбериху. Как маленькие дети разговаривают на выдуманном языке, так и она. Почувствовал недомогание, поднялся к лекарям, выпил кофе и уснул. Как сбежала — не знаю. Наручниками приковал, двери за собой закрыл. Когда пришёл — её уже не было.

— Ты покинул пост. — Птахов хмуро на него смотрит.

— Каюсь. — Серёжа жмёт плечами. — Как раз сидел в кабинете Петра Алексеевича, чтобы получить законный выговор, но пришла ваша и забрала меня. Ещё вопросы есть или могу идти выговор получать?

— Ты причастен к её побегу?

— Нет. — Серёжа качает головой. — Все необходимые меры я принял. Может, кто из ваших помог, м?

— Ты с обвинениями поосторожнее. Свободен.

Серёжа с лёгкой улыбкой на губах выходит из неприятной комнаты. Она и у Света выглядит и чувствуется так себе, а у этих и подавно навевает безысходную тоску и страх быть побитым просто потому что. За дверью, как и ожидалось, собралась кучка любопытных Тёмных с презрениями на лицах. Наверняка рассчитывали на отсутствие алиби или причастность к побегу. Наивные. Лёгкой добычи захотели. Серёжа вскользь посмотрел на них и почти потерял интерес, но наткнулся на внимательный взгляд главы Тёмных. Он-то что здесь забыл? Серёжа, мысленно перенаправив часть силы в оберег, который всегда таскал с собой в кармане, идёт к выходу, но твёрдая рука Князева его тормозит, хватая за локоть.

— Сильно не радуйся, Светлый. — Тихо, чтобы слышал только Серёжа. — Ты выходишь отсюда свободным только потому, что пригодишься мне.

Главный офис Стражей Тьмы. Подвалы. Вечер.

Арсений сидит на табуретке, прикрыв глаза. Вокруг ледяные каменные стены, впереди заколдованная решётка, тишина давит, браслеты с кольцами отобрали, и он чувствует себя голым и беспомощным, а в голове только «Еся, Еся, Еся». Арсений зовёт её, хотя и понимает, что занятие весьма бесполезное, ведь камеры обложены магией, которая блокирует всё, что можно. В его действиях нет цели, нет конкретики, нет ничего осознанного. Только ощущение, что сейчас нужно именно так. То ли Есении дать знать, что всё в порядке, то ли убедиться, что её не нашли.

Арсений много слышал о камерах в подвалах Тёмных. Приятного было мало даже на словах. На деле это и вовсе самая настоящая пытка. Холод, влажность, отсутствие каких-либо звуков и признаков жизни, темнота, невозможность использовать даже самую простенькую магию. Арсений понимал, что он здесь вряд ли находится в гордом одиночестве, как минимум, есть ещё бедолаги в соседних камерах, как максимум, на входе в этот ад дежурило парочку Тёмных, однако спасало это не сильно.

Он будто уже был здесь. Или не здесь, но в очень похожем месте. Хотя Арсений готов чем угодно поклясться, что даже будучи человеком никогда ничего не нарушал, и камеры видел только в кино, а магом он даже близко к офису Тьмы не приближался, однако чувство бесконечного одиночества и поглощающей безысходности помнит слишком хорошо. И то, как звал Есению, помнит. Не истерически, не с просьбой вытащить или хотя бы как-то помочь. С целью дать знать, что всё в порядке и услышать, что и с ней ничего страшного в данный момент не происходит. Донести, что они вот-вот выберутся и снова встретятся.

Арсений встаёт с табуретки, обнимая себя руками. Внутренние силы не дают замёрзнуть окончательно, но всё равно зябко. Он не помнит, откуда помнит эти ощущения, и попытки нащупать упираются в какую-то стену. Словно Арсений в аквариуме. Видит происходящее за стеклом, слышит сквозь толщу воды, а дотронуться никак. В голове вновь звучат до боли знакомые слова. Ужасно родные и совершенно чужие. С юга на восток летит лепесток, ветер изнутри на себе его прокати, три слезинки, две песчинки и комочек пыльцы с лапки доброй пчелы. Абсолютная бессмыслица как мантра повторяется по кругу. Снова и снова. Снова и снова.

— Тернитасов. На выход.

Арсений вздрагивает, открывая глаза. Его камера открыта и возле входа уже ждут двое Тёмных с мешком в руках. От него несёт пылью и другими людьми. Арсений не хочет, чтобы эту гадость вновь натягивали на голову, но всё же послушно наклоняется, когда подходит к Тёмным. Идиотская и весьма унизительная мера так называемой безопасности. Строение офисов в целом идентично, к тому же, как минимум раз в год здесь бегают проверки, поэтому планы здания — не секрет.

Арсений идёт, постоянно спотыкаясь. Тёмные не сильно заморачиваются с аккуратностью, им главное довести. Желательно — до допросной. В идеале — до ручки, чтобы не оставалось никаких сил сопротивляться и просто выдать им то, что нужно, даже если ты не виновен. С юга на восток лети лепесток. Держаться. Сегодняшний максимум Тёмных — избить. Влезать в голову без разрешения Судей они не рискнут. Слишком уж ценят свои тушки, и вряд ли у них завалялся сильный маг, готовый пожертвовать своей силой или жизнью ради обыкновенного поисковика, который оказался не в то время, не в том месте. Да и те ведьмаки вряд ли сильно нужны были Тёмным.

Арсения грубо усаживают на стул и сдирают с головы мешок. Яркий свет бьёт по глазам, заставляя зажмуриться. Ветер изнутри на себе его прокати. Напротив уже сидит мужчина и с крайне недоброжелательным видом рассматривает Арсения как какую-то милую, но абсолютно бесполезную зверушку в зоопарке, которая весьма некрасиво испражнилась. В допросной теплее, но ощущение оголённого ужаса не покидает. Арсений словно сидит в зале суда и буквально через секунду молоточек стукнет по деревяшке, и приговор больше нельзя будет обжаловать. Впереди — смерть. И голубые глаза, наполненные ужасом…

— Тернитасов Арсений Андреевич. Светлый маг. Пятый ранг. Поисковой отдел. Верно?

— Верно. — Арсений кивает, чувствуя свой голос чем-то инородным, и наконец привыкает к свету.

Напротив сидит Птахов, и это плохо. Он лениво зачитывает права, в которые Арсений почти не вслушивается. Начальство допросы проводит не часто. В основном, вызывают на тяжкие преступления или когда допрашиваемый не хочет говорить. К тому же, Птахов Арсению никогда не нравился. Скользкий тип. Внешне весёлый и открытый, но в глазах мерзость плещется. А сейчас Арсений и вовсе будто видит его настоящую суть. Скользкую, холодную, отвратительную. Как лизун, смешанный с болотом и содержимым «какавозиков».

— Можешь приступать к рассказу, Светлый.

— Я и Катя ехали по заданию от Петра Алексеевича. — Арсений опускает глаза, не желая смотреть на эту гадость. — Далеко отъехать не успели. Встали на светофоре. Я увидел какую-то потасовку впереди, на которую люди не обращали никакого внимания. Подъехал, дал Кате маскирующее кольцо, потому что она всего лишь стажёр, сам вышел из машины, подошёл к ним, представился, попросил прекратить и объяснить, что происходит. Они не слушали, продолжая удерживать фамильяра. Затем я ещё раз потребовал объяснить и прекратить, а они переглянулись и убежали. Всё.

— Что за задание?

— В данном случае не имеет значения. — Арсений качает головой.

— В данном случае всё имеет значение. — Птахов ударяет кулаком по столу.

— Я должен был отвезти документы и познакомить Катю с фамильярами. — Арсений сглатывает, пытаясь вспомнить, не было ли чего-то такого в тот момент, о чём Тёмным знать не обязательно.

— Почему именно ты?

— Был свободен в тот момент. — Арсений жмёт плечами.

В момент поездки у Арсения должен был быть обед, так что почти не соврал. До этого, конечно, он больше бесцельно пялился в шар, лениво просматривая каждый сантиметр пустыни и попивая чай с печеньками, и мечтал о том, чтобы перестать видеть перед глазами бесконечный песок. Уж лучше искать в лесах что-то…

— Катерина сказала, что во второй раз ты не просил объяснять, а что-то шептал, направляя энергию в пальцы, после чего ведьмаки просто сорвались со своих мест и побежали.

— Катя уже была здесь? — Арсений поднимает голову и прикусывает язык, отвешивая себе мысленного подзатыльника.

Глупо, очень глупо реагировать на их провокации.Три слезинки, две песчинки. Катя, даже если и была здесь, то не могла сказать такого. А если вдруг и сказала, то невиновность Арсения никуда не испарилась. Это не мир людей, где всё опирается на слова. Здесь всегда можно попросить залезть в голову за доказательствами. Мало кто таким пользуется, конечно, ибо процедура не самая приятная. Но и казнить мага только лишь из-за слов другого мага никогда не будут. Но если он сам признает свою виновность, искренне в неё поверив…

— Неожиданно, правда? — Птахов нагло ухмыляется. — Мне её даже немного жаль стало. Уговорил сесть в машину, повёз в неизвестном направлении, остановился возле пары ведьмаков, которые мирно принимали показания у избитого неизвестными фамильяра, нашего, между прочим, наложил на них заклинание, затолкал нашего фамильяра в машину и увёз в офис к Светлым. Хороши защитнички.

— Ложь. — Арсений сжимает кулаки, в упор смотря на Птахова.

— А может, лжёшь ты? — Птахов наклоняется к столу, заглядывая Арсению в глаза, и слегка хмурится.

— Я рассказал всё как было. — Арсений откидывается на неудобную спинку стула.

— Значит, облегчать себе жизнь не хочешь… — Птахов качает головой. — Увести!

В комнату заходят двое Тёмных с мешком.И комочек пыльцы с лапки доброй пчелы. Это не последний на сегодня допрос. Сейчас отведут обратно в подвал, не говоря ни слова, оставят на какое-то время, а затем вновь выдернут и заставят повторять рассказ, пока не добьются того, что им нужно услышать. Либо пока не получат разрешение на дальнейшее вмешательство. И даже если они уже отправили запрос, то ответ, в худшем случае, будет послезавтра. В лучшем, через два-три дня. К этому времени Пётр Алексеевич должен что-то придумать, чтобы вытащить их оттуда. Главное держаться.

Арсений вновь спотыкается. Продержаться сможет. Не ради себя. Мир не сильно пострадает из-за потери так себе поискового мага. У него задание. Прикрыть и защитить фамильяра. Если её ещё не забрали, то Арсений просто не может подвести Петра Алексеевича и Есению. А если забрали… Уж лучше он примет наказание от Света, чем унизительное поражение от Тьмы.

В камеру Арсения почти швыряют, сдёргивая с головы мешок. За спиной щёлкает замок, в центре всё ещё стоит табурет, а в дальнем правом углу появился матрас. Тонкий, старый, не очень чистый, но Арсений и за это благодарен. Ходят слухи, что камни в камерах Тёмных способны выкачивать энергию из магов и впитывать её в себя при непосредственном контакте. Проверять правдивость не хочется, поэтому Арсений садится на матрас, обнимает колени и пристраивает на них голову. Выспаться, разумеется, не удастся, но в данной ситуации необходимо хотя бы сохранить те силы, что есть.

Машина Петра Алексеевича. Вечер.

Глава Света подъезжает к своему подъезду, паркуется и глушит двигатель. Выходить из машины он не спешит. На соседнем сиденье лежит толстовка Арсения, которую он зачем-то с собой захватил. Обходил ещё раз перед выходом квартиру, зашёл в ванную, а там она с края свисает, и рука сама к ней тянется. Случайностей в мире магов не бывает, поэтому раз уж потянулся, раз зацепился взглядом, значит нужно брать. Мало ли когда и зачем пригодится.

В телефоне смс от Серёжи. Тёмные его отпустили, а вот Арсения он не видел. Значит, держат бедолагу в подвале. Новость так себе, конечно. Пётр Алексеевич прикрывает глаза, чтобы глянуть линии реальности. Для обычных магов весьма бесполезная штука, ибо вариантов событий бесконечное множество. Один поворот головы и вот уже другая линия. Отследить возможные исходы конкретной ситуации — весьма сложная задача. Ещё сложнее вытащить из этой кучи наиболее вероятные. У Арсения, к примеру, вполне можно рассмотреть тусклую линию, где на офис Тёмных падает метеорит, но вероятность падения примерно такая же, как вероятность, что Костин внезапно решит уйти к Тёмным. А вот наиболее вероятные исходы у Арсения хорошие. Для него точно. Даже если вдруг дойдёт до копания в воспоминаниях от Судей, он выдержит. Удивительный маг.

Пётр Алексеевич качает головой и выходит из машины. Он подметил Тернитасова, когда ему было ещё лет пятнадцать. Магическая аура была слабовата, почти на грани с человеческой, но была. Обычно при таком свечении как у Арсения способности проявлялись в течение года, либо же рассасывались сами по себе и человек оставался человеком. До сих пор никто не может точно сказать, что именно влияет на способности к магии. Нет абсолютно никаких закономерностей. Бедные, богатые, травмированные, здоровые, мыслящие широко и сидящие в своих коробках. Даже у магов могут родиться совершенно обыкновенные дети без каких-либо способностей.

Вот и Арсений рос в самой обыкновенной семье. Ни одного мага в родстве. Никакого интереса к чему-то, что находится за гранью человеческого понимания. Да и шансов, что способности-таки возьмут верх над человеческим, не было совсем. Однако он умудрился продержать силу в спящем режиме аж пятнадцать лет. Таких случаев по пальцам можно пересчитать. А у Арсения ещё и потенциал оказался ого-го каким. Только он то ли не чувствовал совсем, то ли не хотел чувствовать. Да и сейчас всё ещё болтается где-то посередине.

— Петь? — Кира взволнованно выглядывает в коридор. — Ты так долго поднимался, я начала переживать.

— День тяжёлый, Кир. — Пётр вздыхает и обнимает жену, целуя в лоб. — Тёмные, чтоб их…

— Знаю, Петь. — Кира отстраняется и берёт из его рук Арсеньеву толстовку, которую он прихватил с собой. — Хорошо, что принёс. Боялась, что не почувствуешь.

— Что здесь делает Костин? — Пётр хмурится, разуваясь. — И зачем тебе кофта Арсения?

— Проходи, сейчас всё объясним.

Пётр заторможено кивает. Дети не дома, Маша забрала к себе. С Кирой полный порядок. Больше в квартире никого живого не ощущается, да и Костин не поболтать заехал. Работает. Повесив куртку на крючок, Пётр проходит в гостиную вслед за Кирой и тормозит на входе с лицом лица. Костин сидит возле дивана и, кажется, боится даже вздохнуть, держа в одной руке огромную кошачью лапу, а вторую удерживает над ней, медленно направляя потоки энергии. Обладательница лапы с застывшим высокомерием на кошачьем лице восседает на диване, который слегка испачкан грязью. Сама кошка вся в пыли, на лапах и боках виднеются свежие раны, вперемешку с грязью, и в целом вид у неё весьма взъерошенный.

— Как и просила. — Кира кладёт рядом с Есенией кофту.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич. — Дима, не отвлекаясь, осторожно перекладывает лапу поудобнее.

— Как? — Пётр Алексеевич, выдыхая, идёт к креслу.

— Как вы допустили Тёмных к Арсению? Или как вы додумались дать добро на его арест? — Кошка косится на главу Света, осторожно пересаживаясь на кофту. — Или лучше спросить, чем вы думали?

— Как выбралась? — Пётр Алексеевич косится на Костина. — Сама должна понимать, что иначе было бы хуже.

— Он не слышит. — Кошка устраивается на кофте и прикрывает глаза.

Пётр Алексеевич терпеливо ждёт, наблюдая за действиями Костина. Есения достаточно сильно повредила лапы, и Пётр Алексеевич прекрасно понимает её недовольство. Да и от вины своей не отказывается. Хотя, принимая документы, надеялся, что Есения сможет просто спрятаться и переждать.

— В форточку вылезла и по стене спустилась. — Есения приоткрывает глаза и снова закрывает, ненадолго замолкая. — Сдать Арсения — идиотское решение. Он в подвале сидит.

— Это не смертельно. — Пётр Алексеевич закатывает глаза. — Его арестовали бы в любом случае. В момент, когда мне дали бумаги, Тёмные уже стояли возле подъезда и ждали команды. Если бы я начал сопротивляться или попытался бы предупредить, то квартиру они взяли бы штурмом. Успела бы ты тогда сбежать или спрятаться?

— Пётр Алексеевич. — Костин вздыхает, отрываясь от лапы. — Его же отпустят, да?

— Ага, когда с ума сойдёт, выдаст им всю информацию, тогда и отпустят. — Есения придирчиво осматривает лапу. — Ах, не-ет, извините, он же им понадобится, чтобы меня в порядок привести. Так что не отпустят.

— Арсений не виновен. — Пётр Алексеевич хмуро смотрит на кошку и переводит взгляд на Костина. — Ты закончил?

— Ещё задняя лапа. — Дима устало разминает шею. — Когти были почти все сломаны, часть выдрана, бока все расцарапаны… Не приспособлены кошки в человеков-пауков играть.

— В следующий раз просто с окна спрыгну. — Есения встаёт, разворачивается, ударяя Диму по лицу хвостом, и ложится на толстовку Арсения, вытягивая раненую конечность.

— Извините. — Дима садится поближе. — Следующего раза не надо. И так еле идёт. Постараюсь за двадцать минут управиться, Пётр Алексеевич.

Глава Света кивает и прикрывает глаза, откидываясь на спинку кресла. Кира устроилась в углу комнаты на подушках и тихонько подпитывает всех присутствующих. У Димы уходит явно больше сил чем обычно. Раны Есении с видимой неохотой поддаются лечению, хотя получены не магически. Да и энергия Киры оседает только на тех местах, где была сфокусирована Димина энергия. Пётр Алексеевич тихо усмехается. Баюн. Сказка, просочившаяся в мир людей. Легенда. Маги, в попытках докопаться до истоков, придумывали множество теорий своего происхождения. И ещё больше теорий строили вокруг оборотней, вампиров и фамильяров. Всё же маг по своей сути такой же человек, который просто умеет управлять энергиями. А вот существа, обладающие способностями к превращению…

Кто-то считал появление фамильяров безжалостным экспериментом. Кто-то говорил, что фамильяры и есть прародители магов. Некоторые верили в то, что это существа, прибывшие с других планет. Жили где-то себе спокойненько, да решили однажды ещё один шарик в космосе для себя забрать. Отправили самых сильных на разведку и уничтожение всех лишних, если они там окажутся. А потом что-то пошло не так и сильнейшие остались здесь, дав потомство, которое стало верным спутником магов. Но не все готовы были мириться с тем, что есть существа, намного сильнее их самих. И уничтожили всех сильнейших. Об этом прознали и обычные люди, которые напридумывали сказок. Про Горыныча, про соловья-разбойника, про принцессу лягушку, Кощея, Бабу Ягу, кота Баюна, русалок, леших, домовых… А может, не напридумывали, а записали изначально, как оно было, а потомки переврали на свой лад.

Одно Пётр Алексеевич знал точно. Фамильяры по силе не равны, и в мире действительно существовали особо сильные экземпляры. Возможно, Есения из их числа, а легенды — просто легенды, которые хорошо легли на её образ, и ничего мифического в ней нет. А может, действительно, она тот самый Баюн, о котором слухов ходит больше, чем песчинок на земле. Древняя. Сильная. Что-то большее, чем просто фамильяр. И если это так, то…

— Арсения ведут на допрос. — Есения бьёт хвостом по дивану.

— Откуда знаешь? — Пётр Алексеевич с интересом открывает глаза.

— Вижу. Чувствую. Присутствую. — Есения поворачивает голову и смотрит на главу Света с явным осуждением. —Точно так же, как вы можете увидеть всё, что происходит в вашем офисе или с вашими магами.

— У Тёмных везде защита от глаз Светлых. — Пётр Алексеевич хмурится. — Даже я не могу видеть, что конкретно сейчас происходит с Арсением в стенах их офиса.

— Вот именно. — Есения отворачивается и замолкает ненадолго. — Я не Светлая.

— Я закончил. — Дима убирает руки от лапы и встаёт. — Если вдруг что, то я на связи.

— Спасибо, Дим. — Пётр Алексеевич с благодарной улыбкой кивает ему. — Проводишь, Кир?

— Конечно. — Кира улыбается, вставая на ноги. — Может, чай, кофе? — Она смотрит на Есению. — Молочка?

— Очень смешно. — Кошка недовольно фыркает.

— Чего-нибудь. — Пётр Алексеевич дожидается, когда Кира и Дима выйдут из комнаты, и смотрит на Есению. — Ты не зарегистрирована. Почему?

— Я похожа на кошку, а не на бессмертную. — Есения встаёт и перекладывается поудобнее. — Дурак!

— Кто? — Пётр Алексеевич непонимающе хмурится.

— Тёмные провоцируют Арсения, а он ведётся. — Есения бьёт хвостом по дивану. — В допросной больше защиты, держать тяжелее. Нужно его оттуда доставать.

— Достанем, куда денемся. — Пётр Алексеевич жмёт плечами. — Он не виновен, Тёмным предъявить нечего. Ты из-за отсутствия регистрации от Тёмных сбежала?

— Нет. Я нужна Князеву.

— А ему-то зачем? — Пётр Алексеевич хмурится ещё сильнее. — У них сильных фамильяров хватает, чтобы не устраивать спектакль ради ослабленной тебя. Даже с учётом восстановления потенциала. Риски этого не стоят.

— Ну вы-то рискуете. — Кошка скептически фыркает.

— Ты как-то связана с Арсением. Я просто хочу разобраться и помочь своему магу.

— А я просто была фамильяром Князева.

Главный офис Стражей Тьмы. Подвалы.

Перед глазами вспыхивают два голубых огонька. Они так близко... Можно разглядеть мельчайший узор на радужке, и даже адский отблеск в них не пугает. Он, наоборот, притягивает. Манит. Вызывает желание застыть и смотреть бесконечно. Ведь именно столько нужно, чтобы понять, чтобы хватило, чтобы гордо заявить: в этих глазах больше нет ничего нового. Арсений смотрит в них, не отрываясь. Вокруг — враждебная тьма, холодная, мерзкая, а между ними словно огонёк зажгли, который греет и уют создаёт. Они в коконе, созданный ими только для них двоих, чтобы оградиться от неприятного мира и остаться только вдвоём.

Горячая энергия касается холодной кожи и медленно расползается по всему телу, согревая. Арсений внимательно смотрит на то, как горит огонь в глазах напротив. Адский. Но для Арсения совершенно не опасный, и он это чувствует. Тепло, так приятно расползающееся по душе, прогоняет мерзкую сырость подвала и успокаивает. Арсений чувствует огонь не только в глазах напротив. Ещё и ладони полыхают голубым пламенем. Не обжигает. Бережно, приятно и радостно разбегается по коже во все стороны, изгоняя переживания.

Арсения заполняет странное чувство изнутри. Магии так много, что сердце начинает трепыхаться словно птичка в клетке и быстро-быстро стучит, кожу изнутри почти обжигает, а Арсения переполняет какой-то эйфорией. Сейчас кажется, что он способен собственноручно вылепить каждую планету и поджечь абсолютно все звёзды для новой вселенной. Глаза всё ещё манят, но краем взгляда Арсений видит, что руки и вправду окутаны голубоватым пламенем, таким же, как и в глазах напротив. Магия. Чистая. Первозданная. Настоящая. И Арсений её чувствует. Вслед за голубым пламенем она бежит по венам с такими же голубыми искрами. От количества кружится голова и перед глазами образуется какая-то пелена…

Арсений открывает глаза, выдыхая. Он всё ещё в подвале, вокруг темнота, ничего даже близко похожего на глаза рядом нет, а внутри бурлит магия. Не так сильно, как… Во сне? В видении? В забвении? Не важно. Арсений, словно заново рождённый, впервые действительно ощущает движение энергии внутри себя, а на коже будто всё ещё должны светиться следы огненных прикосновений. Кажется, что он каким-то образом умудрился прикоснуться к ядерному реактору и выжил, наконец-то согревшись в этом страшном подвале.