Биение истинного сердца

Глава 5. О внезапном визите, уборке и проблемах

Главный офис Стражей Света. Кабинет Петра Алексеевича. Конец рабочего дня.

— Пётр Алексеевич! — Серёжа, запыхавшись, вваливается в кабинет.

Глава Света отрывается от бумаг и смотрит на подчинённого, который старается отдышаться. Ругаться — сил нет совершенно. Да и смысла нет. Серёжа без повода не вваливается как мешок картошки. К тому же, Пётр Алексеевич не закончил разбираться с легендой, которую обычно рассказывают всем новичкам, когда они начинают задавать вопросы в стиле «почему бы Свету просто не уничтожить Тьму?». Слов про сохранение баланса часто не хватает, поэтому маги напридумывали всякого, чтобы жизнь себе облегчить.

Не врали, разумеется, но иногда знатно приукрашивали и преувеличивали, чтобы «молодёжь» сидела, хлопала глазами в шоке и лишних вопросов не задавала. На начальных этапах многим сложно принять тот факт, что нельзя просто взять и уничтожить то, что кажется неугодным. Они всё ещё живут человеческими привычками, где зло обязательно наказывается, преступники сажаются за решётку, карма выдаёт всем виноватым поноса, а святые возносятся на небеса. Мало кто из людей понимает, что не существует исключительно чёрного или белого. Ещё меньше принимают тот факт, что даже за любым самым ужасным злодеянием стоит какая-то причина или смысл, который вполне может быть единственным источником света для человека. Так ли ужасно лишать ребёнка конфет, заботясь о здоровье его зубов? Или прикидываться спящим в транспорте, не уступая места, когда стоять на ногах просто нет сил?

Любой здравомыслящий человек, да и маг тоже, оправдает подобные «тёмные» деяния, ведь за ними стоит вполне себе светлая причина. Люди оправдают даже убийство, если им чётко обозначить причину. Казнили, к примеру, маньяка, который лишил жизни десяток женщин. Это ведь хорошо. Избавили мир от нечисти. Только вот они совершили такое же по сути убийство, как и он. Безусловно, разница есть. Маньяк действовал в личных интересах. Те, кто его казнили — в интересах граждан. Он убивал, они убивают. Он Тьма, они Свет. Тончайшая грань, за которую слишком легко заступить.

Но она есть. И именно благодаря этой грани и держится весь мир. Не будет Света — Тёмные совсем расслабятся, переубивают друг друга, не останется ни морали, ни закона. Однако если не станет Тьмы, то и у Света больше не будет необходимости действовать исключительно во благо кому-то. Грани-то больше нет. При любом раскладе — хороший. А итог — тот же. Молодые маги редко принимают факт невозможности существования одного без другого. Они искренне верят, что Свет способен сделать мир идеальным, совершенно забывая, что Тьма — это не только что-то внешнее, но и внутреннее тоже.

— Куликов. — Пётр Алексеевич тяжело вздыхает, понимая, что легенды проще разобрать наедине с Кирой, а не смотря на явно паникующего подчинённого. У него даже мысли в сплошную кашу смешались. — Ты если бегом решил заняться, то маршрут явно не тот выбрал.

— Там это… — Серёжа тяжело выдыхает. — Тёмные. Тернитасова и Логинову под арест хотят.

— На каком основании? — Пётр Алексеевич выпрямляется, хмурясь.

— Не знаю. Мне как маякнули, так я бегом к вам. И фамильяра тоже собираются забрать.

— Сядь и не отсвечивай. — Пётр Алексеевич кивает Куликову на стул и берёт телефон, набирая номер.

В трубке раздаются лишь гудки, и глава Света всеми силами удерживает себя от мысленных проклятий. Таким даже в человеческом мире баловать не стоит, ибо что мысли, что слова могут причинить намного больше боли, чем физические повреждения, а уж обладая магическими способностями… Пётр Алексеевич, качая головой, откладывает телефон и открывает на компьютере вкладку с последними выставленными обвинениями. Из-за двери доносится какой-то шум, отвлекая, и Пётр Алексеевич напрягается, рукой осаживая вскочившего Серёжу. Чуйка подсказывает, что не убивать их пришли, тем более, никто не пропустит так далеко вооружённых Тёмных. В том, что это именно они, сомнений не было. От них за версту фонит мерзостью. Только вот кто к ним пожаловал под конец рабочего дня без предупреждения…

Посмотреть Пётр Алексеевич не успевает. Дверь открывается и в кабинет заходит эффектная блондинка с толстой папкой в руках. За её спиной маячит Оксана с крайне виноватым видом, но блондинке до неё, как сытому коту до назойливой мухи. Бесит, прихлопнуть бы, но так лень… Пётр Алексеевич тяжело вздыхает, узнавая старшего инспектора Тёмных Уткину Алису. Её-то сейчас, конечно, не хватало. Хуже был бы только Князев собственной персоной.

— Чем обязаны? — Пётр Алексеевич отключает компьютер и складывает руки на столе.

— Где же ваши хвалёные манеры? — Алиса усмехается и проходит ближе к столу, морщась, смотря на яркие стулья.

— А ваши? — Пётр Алексеевич переводит взгляд на Серёжу. — Свободен.

— Нет. — Алиса одним взглядом заставляет Куликова сесть обратно и раскрывает папку. — Светлый должен подтвердить получение документов.

— Неужели нельзя было просто отправить электронной почтой? — Пётр Алексеевич удивлённо поднимает бровь.

— Судьи предпочитают по-старинке. — Алиса криво улыбается, достаёт бумаги, скреплённые между собой, и кладёт их перед Петром Алексеевичем. — Разрешение на обследование главного офиса Стражей Света и проверку всей документации, а также соответствия уровня магов их способностям.

— Так быстро? — Пётр Алексеевич проводит рукой над бумагами, и на них вспыхивают всеми цветами печати Судей. — Куликов, подтверди. Подлинно.

— Есть. — Серёжа нехотя встаёт и прикладывает палец к стопке бумаг. Совершенно бесполезная процедура, если так подумать. Факт получения всё равно становится виден, как только маг активирует печати Судей.

— Мы отправляли такой же запрос, но ответа ещё не было. — Пётр Алексеевич быстро пробегается глазами по бумагам, даже не вчитываясь — вся информация мгновенно считывается напрямую в подпространство, — и прикладывает свой палец, обозначая факт прочтения.

— Вы отправляли запрос на плановую обоюдную проверку. — Алиса копается в папке. — А это внеплановая из-за подозрений в нарушении Кодекса.

Пётр Алексеевич почти давится возмущением, но лицо сохраняет. Уж если кто и нарушает систематически Кодекс, то явно не они. Да и Судьи дают разрешение только в случае серьёзных нарушений. Смысл им вмешиваться в мелочи, которых за день может под несколько сотен накопиться? Обычно всё регулируется на уровне Стражей.

— Разрешение на арест Тернитасова Арсения Андреевича и Логиновой Екатерины Матвеевны. — Алиса кладёт очередные бумаги перед главой Света. — А также разрешение на изъятие фамильяра, принадлежащего Стражам Тьмы.

— На каком основании? — Пётр Алексеевич косится на бумаги.

— А также разрешение на обыск жилых помещений, закреплённых за вышеназванными магами. — Алиса кладёт ещё бумаги. — На основании магического вмешательства шестого уровня...

— Серьёзно? — Серёжа вскакивает со своего места.

— ...Повлёкшего за собой смерть двух ведьмаков. — Алиса высокомерно косится на Серёжу. — Судьи шутить не умеют, Светлый.

— Мир их праху. — Пётр Алексеевич похолодевшей рукой проводит над бумагами. — Куликов, подтверди. Подлинно.

— Но Пётр Алексеевич! — Серёжа возмущённо смотрит на главу Света. — Они не могли! Арсений в боевой магии полный ноль, а Катя вообще стажёр! Тем более Тёмные…

— Куликов. — Пётр Алексеевич перебивает его. — Подтверди. Подлинно.

— Есть. — Серёжа, нехотя, прикладывает палец.

— Как приятно с вами сотрудничать. — Алиса улыбается настолько сладко, что аж тошнит. — Отдайте приказ впустить Тёмных магов, чтобы они могли приступить к проверке. Ведь раньше начнём — раньше закончим.

— Оксан. — Пётр Алексеевич смотрит на девушку, которая коротко кивает и скрывается за дверью, и пролистывает бумаги. — Екатерина должна ещё находиться в офисе, а вот Арсения сейчас вызову.

— Не утруждайтесь. — Алиса улыбается ещё слаще, хотя, казалось бы, куда. — Стражи Тьмы уже выехали за ним и, по моим подсчётам, должны подъезжать к дому Тернитасова Арсения Андреевича. Арестуют, затем проведут обыск. Он ведь дома, правда?

— Вне работы сотрудники вправе находиться где захотят. — Пётр Алексеевич жмёт плечами. — Давайте хотя бы Сергея Борисовича отправлю в помощь. Вы ведь не можете проводить обыск в квартире Стража Света без присутствия наблюдателя с нашей стороны.

— Не переживайте, Пётр Алексеевич. — Алиса вновь залезает в папку. — По нашим данным, в том доме проживают ещё, как минимум, десять ваших сотрудников. Думаю, хотя бы один окажется на месте. — Она достаёт ещё одну бумагу и кладёт перед главой Света. — А это вам лично от Владислава Владимировича.

— Какая честь. — Пётр Алексеевич тяжело вздыхает, смотря на текст.

В прикрывании своих тылов Тёмные мастера высшего уровня. Особенно Князев. Сбежавшая ведьма, не совершившая ничего особо тяжкого, не интересует Судей. А вот отказ на официальную просьбу выдать Тёмным того, по чьей вине она сбежала… Это уже прекрасный повод вызвать к себе на личный разговор, который не влечёт за собой ничего хорошего. Князев — та ещё шельма. Назойливый комар, что не даёт спать в тёплую летнюю ночь. Ну что ж. Можно немного и пободрствовать. Поиграть по его правилам, а затем прихлопнуть его же методами.

— Кто дежурил, когда сбежала ведьма? — Алиса внимательно смотрит на Петра Алексеевича.

— Ну, допустим, я. — Серёжа сжимает кулаки.

— Отлично! — Алиса чуть ли в ладоши не хлопает. — Поедете в главный офис Стражей Тьмы, ответите на пару вопросов и если, я подчёркиваю, если ваша вина не будет доказана, то вернётесь обратно.

— Обвиняете моего сотрудника? — Пётр Алексеевич складывает руки на столе.

— Да ну что вы, Пётр Алексеевич? — Алиса одаривает его тошнотворно-милой улыбкой. — Я всем сердцем надеюсь, что через два часа ваш сотрудник сможет вернуться обратно. Он ведь не будет оказывать сопротивления?

— Как будто есть смысл. — Серёжа недовольно бурчит себе под нос и смотрит на Петра Алексеевича. — Разрешите идти?

— Иди, Серёж, иди. — Пётр Алексеевич кивает.

Квартира Тернитасова. Тарелки после обеда вымыты, а значит, что самое время для генеральной уборки.

— Оставь их в покое! — Арсений с ворохом своих вещей выскакивает в коридор, теряя по дороге носок и трусы.

Есения с самым невинным видом толкает в сторону кухни неубранные кеды и будто даже не замечает Арсения, который, если честно, уже сотню раз пожалел, что впустил в свой дом это исчадие ада. Обед прошёл спокойно и даже слегка умилительно. Арсений хоть и ушёл на диван, чтобы не смущать Есению, но всё равно поглядывал в её сторону. Ну вдруг гостье внезапно станет неудобно есть. Да и интересно было, как кошка питается. Не то чтобы Арсений никогда не видел кошек и как они едят. Видел. И прикармливал уличных часто. Но здесь фамильяр! Которая изредка порыкивала, когда Арсений всё же порывался вскочить и помочь. Неудобно же лапками в тарелке возиться. Впрочем, Арсений явно ничего не понимал в удобствах.

После обеда Есения потребовала открыть ей дверь в туалет красноречивым мяуканьем. К огромному стыду и облегчению Арсения. Не подумать о такой важнейшей мелочи — кощунство. Ещё большее кощунство подглядывать за тем, как Есения грациозно усаживается на унитаз. Неизвестно, как его после таких наблюдений не съели, но обрычали знатно. И, возможно, именно за это Есения начала мстить после.

Сначала она гордо обошла всю квартиру. Как думал Арсений, та искала место поспокойнее, чтобы отдохнуть. И даже готов был отдать ей кровать до вечера. Тем более, сам он был занят домыванием посуды и протиранием кухонных поверхностей. Да и носок из-под дивана сам не достанется. Есения же времени не теряла. Сначала её не устроило криво постеленное покрывало, которое она стащила на пол и притащила Арсению на кухню. Затем постельное бельё полетело также на пол. Справедливо, в общем-то. Со своей вечной работой Арсений давно его не менял. И пока Тернитасов занимался перестиланием кровати в угоду гостье, Есения совершенно некультурно открыла ящик, куда Арсений наспех запихал грязные вещи, которые не отнёс сразу в машинку, и начала их оттуда доставать.

А теперь Есения принялась за кеды. Пока Арсений закидывал вещи в ванну, ибо стиралка была занята, кошка успела дотолкать обувь до шкафчика с мусорным ведром, открыла его и теперь явно размышляла над тем, как бы закинуть кеды в ведро. Арсений всё ещё не очень понимал, как с ней общаться, ибо не слышал никаких посторонних голосов в голове, кроме назойливой песенки, но намерения Есении понимал прекрасно. Та и без слов потрясающе передавала «ну ты и свин, Тернитасов». А Арсений не свин. Он просто одинокий мужчина без особой нужды ежедневно вылизывать квартиру. В грязных вещах не ходил, посуда чистая была, дома не воняло. Что ещё нужно-то? Ну подумаешь, окна давно не мыл, полы раз в месяц с тряпкой знакомил, пыль не вытирал. Лежит оно себе, и Арсений полежит. И вообще, он дома почти не бывает. Откуда грязи взяться?

— Мя. — Есения переводит взгляд с Арсения на кеды, затем на мусорку и обратно на Арсения.

— Ну нет. — Арсений качает головой и делает шаг вперёд, чтобы забрать кеды, но Есения начинает на него рычать. — Я не буду их выкидывать!

— Мя-а. — Есения настойчиво подцепляет один кед за шнурки на коготь.

— Их можно помыть! — Арсений со вселенским страданием на лице наблюдает за тем, как кед падает на пол. Наверняка на шнурках останутся дырки от когтей. Главное, чтобы Есения не додумалась продырявить ткань… — Ну не-ет…

Арсений с обречённым вздохом смотрит на то, как кошка, словно прочитав мысли, подцепляет кед уже за ткань. Будь на её месте обычное животное, следов бы не осталось. У Есении же когти оказались ну очень уж огромными. Такими только людей на лоскуты рвать. И кеды уродовать. Хорошо хоть брезгует и не грызёт их. Арсений вздрагивает, когда Есения резко поворачивается к нему, и делает шаг назад. Кажется, мысли эта «кися» всё же умеет читать. Арсению отчаянно хочется разочарованно застонать. Мало ему Петра Алексеевича, от которого ничего не скроешь, так теперь ещё и кошку подкинули, умеющую в голову влезать. И не просто кошку, а с характером вахтёрши из общаги.

Есения шипит, явно намекая Арсению на то, что пора бы замолчать и выкинуть уже эти кеды. А у Арсения несправедливость внутри закипает. Он двадцать лет крутится среди Стражей, а всё никак не привыкнет к тому, что понятие личных границ тут размыто настолько, что в лучшем случае ты их обнаружишь где-то в районе начала границ Тьмы. И то, не факт. Любые действия, мысли, чувства, переживания при желании и необходимости могут быть вытащены наружу. Тут не скроешь симпатию, не прикроешь улыбкой ненависть. В первую очередь из-за чувствительности Стражей. Обладание способностями к магии стоит дорого. Это у людей всё романтизированно до абсурда. Это у них тот, кто обладает магией — царь и бог, а остальные пресмыкаются. Это люди пишут сказки про то, как волшебники умело скрывают свои намерения. Люди даже представить себе не могут, насколько тяжело бремя того, кто умеет чуть больше остальных.

Безусловно, далеко не все маги способны считывать истинные намерения. Они могут чувствовать, что другой маг хранит какие-то секреты, но какие именно… Разброс огромен. От любви блинов жирненьких на ночь наесться, до планов руководства. Говорят, что со временем на это становится плевать. Привыкаешь к тому, что даже носки с трусами могут быть общими. Но если попадаешь к Судьям… Тут даже самые опытные морщатся от одного лишь упоминания. Судьи буквально выворачивают наизнанку, доставая из тебя вообще всё и в мельчайших подробностях. От них не спрятаться, не убежать, не соврать. Они пинцетом вытащат все переживания и чувства, которые ты когда-либо ощущал, и заставят пережить вновь на глазах у всех. Мало кто оставался в здравом уме после подобной процедуры. А те, кто оставались, предпочитали добровольную отставку с лишением почти всех сил. Судьи — безжалостны и беспощадны. В них нет ни Света, ни Тьмы. Это маги вне рангов, которым выжгли всё живое, оставив лишь холодную жажду справедливости. Тот, кто додумался до подобного, явно не очень дружил с головой.

Арсений чувствует, как что-то касается ноги и опускает взгляд вниз. Есения, заметив, что на неё обратили внимание, садится рядом, смотря на Арсения, и слегка наклоняет голову. Во взгляде — беспокойство, и Арсений слабо улыбается, еле сдерживая порыв погладить кошку по гладкой шерсти. Вряд ли та обрадуется такому душевному порыву.

— Ладно. — Арсений со вздохом идёт к кедам и выкидывает их в мусорку. — Всё равно в них неудобно было.

Кошка будто улыбается и величественной походкой уходит с кухни, оставляя Арсения в гордом одиночестве. Возможно, они даже смогут поладить. Уборка ведь действительно была нужна, а сам Арсений добрался бы до этого в лучшем случае лет через десять. А так и время Пётр Алексеевич выделил. Он, разумеется, учиться его отправил, но Арсений ведь знает, что это бесполезно. Поэтому чего зря время терять?

В комнате что-то падает, и Арсений с ужасом на лице идёт проверять. В голове мысли лишь о том, что Есения вновь удумала превратиться в человека. На всякий случай сосредоточив энергию на кончиках пальцев, Арсений заходит в комнату и еле удерживается от душевной нецензурщины. Кошка сидит на столе и с каким-то превосходством смотрит на валяющийся на полу хрустальный шар, который раскололся надвое. И то, только благодаря ковру. Иначе бы разлетелся на миллионы осколков по всей комнате.

— Зачем? — Арсений, выдыхая, подходит к столу и нагибается к шару. — Там была всего лишь небольшая трещина! Я к нему привык! — Он поднимает голову, чтобы взглянуть в бесстыжие кошачьи глаза, но вместо этого натыкается на пушистый хвост, обладательница которого увлечённо толкает лапой стопку документов. — Нет! Ты не будешь скидывать бумаги! — Арсений выпрямляется, отбирая у кошки листочки. — Я всё уберу! Ляг полежи, ну. Я ж не мистер Пропер с пропеллером как у Карлсона! — Кошка, словно слегка нахмурившись, наклоняет голову. — Рекламу ты не смотришь, да? — Арсений вздыхает и открывает форточку, а то с этой уборкой уже запарился. — Иди полежи, пожалуйста. Надо же отдыхать, всё такое…

Душевные Арсеньевы уговоры прерывает звонок в дверь. А сразу за ним ещё один и ещё. Арсений подозрительно косится в сторону выхода, не решаясь пойти открывать.

— Я никого не жду. — Арсений смотрит на Есению. — Ты, я так понимаю, тоже. — Кошка согласно кивает и садится на столе, нервно перебирая лапами и дёргая вибриссами при каждом звонке в дверь. — Сиди тихо. Я пойду посмотрю.

Арсений, изображая невесомую пылинку прокрадывается к двери и смотрит в глазок. На лестничной площадке стоят трое Тёмных и один Светлый, смутно знакомый. И что-то подсказывает Арсению, что это не все и где-то ниже могли притаиться ещё парочка Тёмных. Дело явно пахнет не очень.

— Тернитасов Арсений Андреевич, открывайте. — Один из Тёмных подаёт голос. — Или нам выбить дверь?

— Не нужно имущество портить. — Арсений всовывает ноги в кроссовки, как в тапки, открывает дверь и выскальзывает наружу, не желая пускать незваных гостей в квартиру. — Чего хотели?

— Тернитасов Арсений Андреевич, вы арестованы по подозрению в убийстве двух Тёмных ведьмаков. Светлый, подтвердить информацию.

— Максим Соколов. Светлый. Четвёртый ранг. Подтверждаю информацию.

— Квартира подлежит обыску. Любое ваше сопротивление даёт нам право на применение силы.

Арсений слушал стандартное предъявление обвинения, но ничего не слышал. Тьма с ним с арестом. Арсений знает, что никого не убивал, а Тёмные даже при сильном желании не смогут ему приплести то, чего он не делал. Да и Пётр Алексеевич это просто так не оставит. А вот обыск… На руках щёлкают наручники, а по спине бежит холодный пот. В квартире Есения. Ей банально некуда деваться, и вряд ли хватит сил отбиться. Арсений должен был прикрыть, защитить. А он и с этим заданием не справился. Тёмные вели его по лестнице вниз, что-то говоря, но Арсений слышал только удары своего сердца, которое словно повторяло «Еся, Еся, Еся» …

Машина Петра Алексеевича. Возле дома Тернитасова. Рабочий день уже точно закончился, но не для него.

Он видел, как Арсения заводят в машину и уезжают. Сжимая руль, смотрел на пустой взгляд сотрудника и его автоматические движения. Арсений ушёл в себя и это плохо, но вмешаться глава Света никак не мог. Любые его попытки что-то сделать Судьи могут расценить как нарушение Кодекса, а это знатно усугубит положение Арсения, которое и без того так себе, с какой стороны не посмотреть. И если Пётр Алексеевич видит светлые исходы, то вот Арсений вряд ли. Впрочем, он сильный маг, не глупый человек, должен продержаться.

А сейчас Пётр Алексеевич ждал, когда же Тёмные, что обыскивали квартиру, наконец уедут. Они что-то заталкивали в багажник, но что именно, разглядеть не удалось даже сквозь подпространство. Подстраховались, нелюди. В теории Пётр Алексеевич мог уйти глубже и обойти их защиту, но Судьи в любом случае смогут разглядеть вмешательство такого уровня. Да и Князев почувствует, а ему и подавно нельзя давать лишних поводов для подозрений. Пусть думает, что сила на его стороне.

Двигатель машины наконец-то заводится и Тёмные медленно отъезжают от подъезда. Дождавшись, когда они уедут подальше, Пётр Алексеевич паркуется на их место, и на всякий случай смотрит на дом сквозь подпространство. Много остаточных следов присутствия Тьмы, но самих Тёмных нет. Видимо, обыскали всё, что могли, и вынесли тоже всё возможное. Пётр Алексеевич выходит из машины и ёжится на холодном ветру. С заходом в подъезд проблем не возникает, ибо магнитные замки для мага подобны картонной дверце. Дёрнул и она поддалась. Да и обычные замки не проблема, потому что телекинез — база для мага. Не сильно нужная, но обязательная. Хуже, если Тёмные додумались запереть квартиру Арсения заклинаниями. Те даже при всём желании незамеченным не обойти.

Лифт на седьмой этаж поднимался будто целую вечность. Пётр Алексеевич успел несколько раз просканировать весь дом. Ничего подозрительного. И хорошего тоже ничего. Пара обнаруженных фамильяров были известны и проживали с магами. А вот от нужного даже следов не просматривалось.

Выдохнув, Пётр Алексеевич осторожно открывает квартиру Арсения. Недалёкие Тёмные настолько в себя поверили, что решили не заморачиваться. Прикрыв за собой дверь и щёлкнув выключателем, Пётр Алексеевич не удерживается от нецензурного, но крайне ёмкого выражения. По ощущениям, квартиру просто перевернули. Валялись вещи, мебель, вешалка была выдрана из стены, зеркало разбито. Варвары. Пётр Алексеевич, осторожно переступая между вещами, проходит на кухню. Там всё выглядело ещё хуже. На месте оставался только кран и газовая плита. И ничего живого. Совсем. Под завалами только битая посуда. Качнув головой, он идёт в комнату, заглянув по дороге в ванную и туалет. Пусто. Осмотрев комнату, Пётр Алексеевич садится на диван и закрывает лицо руками.

Пусто.

Тихо.

И только занавески нервно дёргаются под осенним ветром.