Бывший, собака и прочие ужасы нашего городка (СИ)

11

Я забрала из машины вещи и несколько минут сокрушалась над продуктами в багажнике. Мысль о том, чтобы попросить у Амелии разрешения переложить их в холодильник на кухне, мелькнула и тут же исчезла. Наплевать, завтра выкину и куплю всё свежее. Поэтому, взяв сумку со сменой белья, я вернулась в дом, по пятам провожаемая оперативником.

Внизу, в гостиной, осталась только Наталья, которая всё-таки показала мне спальню на втором этаже. Самую обычную: с кроватью, тумбочкой, комодом, зеркалом и окном, выходящим в сад. Бежевое покрывало, цветок на подоконнике, гардины, тонкий слой пыли, видимо, они давно не принимали гостей.

Я села на кровать и несколько минут собиралась с духом, прежде чем взять телефон и позвонить Валентину Ивановичу. А когда набрала его номер, то первое, что услышала:

— Лена, ох… ну и заставила ты меня понервничать. Объявили комендантский час. Где ты? С тобой всё в порядке?

— Я… я в доме у Литовых… Через пятнадцать минут комендантский час… Я не успею… Да и потом… — сумбурно пыталась объяснить ситуацию я.

— Слава Богу, — сказал Валентин Иванович и добавил: — Сиди там до утра. Поняла?

— Поняла, — ответила я с облегчением, но спустя секунду это облегчение сменилось тревогой, потому что свёкр спросил:

— Ты ведь меня не послушала, да?

— Валентин Иванович…

— Да что там, я сам когда-то был молодым и понимаю. Как ты оказалась в доме Литовых?

Я выдохнула и вкратце рассказала о своём посещении спортивного клуба и выводах, которые сделала. Вот только выводы эти были неутешительными.

— То есть, ты практически уверена, что охота идёт именно за Литовыми, и сейчас находишься в их доме? Я правильно понял?

— Да. Валентин Иванович, но не волнуйтесь, тут полно полиции, вся территория оцеплена, и мышь не проскочит, не то что собака. Вы лучше смотрите за Сашкой, скажите ему, что я…

— Не переживай, Сашка здесь у меня как у Христа за пазухой. И я уж придумаю, как ему объяснить, что ты не ночуешь дома. Гораздо больше меня волнует твоя безопасность.

— Всё будет хорошо, обещаю, — сказала я, совершенно не понимая, смогу ли выполнить это обещание, но другого у меня не было. Не хватало ещё, чтобы пожилой человек всю ночь нервничал, изводил себя мыслями. Хотя, судя по нашему разговору, так и будет.

— Лен, я тебя очень прошу, будь осторожна…

Я машинально кивала в трубку, словно свёкр мог меня увидеть, слушала его наставления, ходила по комнате, и в какой-то момент, в очередной раз пройдя мимо двери, услышала… Даже не знаю, с чем сравнить этот звук. Он был похож на цокот, так цокают когтями по каменным плиткам пола звери. Например, когда кошка пытается разбежаться, или когда собака спешит за лакомством. Или не за лакомством. Я замерла, медленно собрала всю свою силу воли, чтобы спокойно попрощаться с Валентином Ивановичем, и опустила руку. А потом приложила ухо к двери. Тишина. Но ведь мне не показалось? Или показалось? Почему казалось, что только что кто-то прошёл мимо моей двери? Какой-то зверь? Это все нервы…

Ещё пару минут я нарезала круги по комнате, а потом… Потом схватила сумочку, всё-таки вытащила газовый баллончик, приблизилась к двери, несколько раз выдохнула, словно набираясь смелости, а потом взялась за ручку и приоткрыла створку. В голове вертелась одна мысль: что я идиотка. Что надо забаррикадироваться и сидеть тихо до утра, но… Трусихой я не была, хоть и изрядной смелостью тоже не блистала. А еще, я частенько не могла усидеть на месте. Просто ждать, когда все само собой решиться, точно не мое.

Я просто посмотрю и вернусь в комнату, схожу в душ, лягу, закрою глаза и… Буду подпрыгивать от любого шороха? Нет уж.

Я все-таки выглянула. Коридор был пуст. Я осмелела настолько, что приоткрыла дверь ещё шире. Никого. Тишина. В качестве аргумента я выставила вперёд руку с баллончиком и всё-таки вышла. Где-то внизу тихо играла музыка, словно кто-то включил радио или смотрел телевизор. Но и только.

— Эй! — почти шёпотом позвала я, словно боясь, что кто-то откликнется. Но… — Эй…

Я даже сделала несколько шагов по коридору, когда дверь за моей спиной с тихим щелчком захлопнулась, заставив меня подпрыгнуть на месте. Очень захотелось вернуться назад в спальню. И всё же… Я знала, что не вернусь. Дом полон полиции. Что тут может случиться?

Я прошла ещё пару метров и снова остановилась, представляя, как смешно, наверное, выгляжу со стороны. Девчонка с испуганными глазами и баллончиком в руках тихо крадётся по дому, словно намереваясь украсть серебряные ложки. Но эту мысль додумать мне не дали, другая дверь открылась совершенно бесшумно, чьи-то руки легли мне на плечи, я едва слышно пискнула, рванулась в сторону, развернулась, направляя баллончик на новую напасть, но, слава Богу, не успела нажать на рычаг. Потому что у двери своей спальни стоял Матвей и вопросительно смотрел на меня.

— Ох, — пробормотала я, снова огляделась и совершенно неприличным образом, отстранив мужчину с дороги, влетела в его комнату и повторила: — Ох, ну и напугали же вы меня.

— Серьёзно?

— Понимаете, мне показалось… Мне показалось, что по коридору кто-то прошёл. Не человек. Мне показалось, что я слышала цокот когтей по плитке, такое, знаете… Такой звук…

Матвей продолжал смотреть на меня, и на лице его появилась улыбка, интерпретировать которую я смогла не сразу. Когда смогла…

— Я это не придумала, чтобы остаться с тобой… с вами наедине… в спальне, — торопливо произнесла я, в панике оглядываясь.

Это действительно была мужская спальня. Оформленная в тёмных коричневых тонах: деревянные панели, большой гардероб. И, конечно, широкая кровать.

— Да? А жаль, — всё с той же улыбкой ответил Матвей, делая шаг вперёд. — Я бы не отказался остаться с тобой наедине.

Ещё один шаг, и мужчина оказался прямо напротив меня. Он оказался слишком близко. А я поняла, что давно уже опустила руку с баллончиком, мало того спрятала её за спину. Я посмотрела в его голубые глаза и увидела в них то, от чего мне вдруг стало жарко, вдруг захотелось срочно оказаться под прохладным душем. И не только. Ещё больше захотелось ощутить его руки на своей талии.

И словно услышав эти мысли, Матвей вдруг привлёк меня к себе, заглядывая в глаза. И задавал немой вопрос. Ответ на который мог быть только один. И он его увидел. Потому что в следующий миг наклонился и коснулся моих губ своими — легонько, словно на пробу, словно не рискуя пойти дальше. Наверное, именно в этот момент баллончик выпал из моих пальцев и куда-то укатился. Но никто из нас не обратил на это внимания. Мы продолжали смотреть друг на друга, а потом я сама положила руки мужчине на шею и уже сама поцеловала его. Поцеловала так, как давно хотела: неторопливо, медленно и очень-очень чувственно. Поцеловала, прижимаясь к нему, к его телу всем своим. Поцеловала, желая чего-то большего…

Вот что длительное воздержание делает. После Ромки у меня никого ещё не было. Чёрт, да я даже на свидании после развода ещё ни разу не была. И вряд ли можно считать свиданием нашу с Матвеем встречу на псарне. Только вот мужчина не задавался такими дурацкими вопросами, он продолжал меня целовать, а я продолжала отвечать на поцелуй, в какой-то момент ощутив его руки не только на талии, но и на спине, а потом на ягодицах и…

Тишину, нарушаемую лишь нашим тяжёлым дыханием, вдруг пронзил крик. Тонкий, отчаянный, испуганный. Острый, как клинок, он заставил нас вздрогнуть, отпрянуть друг от друга. Ещё секунду назад мы дрожали в объятиях, а сейчас Матвей бросился к двери, распахнул её. Он не был так осторожен, как я. И задавать ему вопрос, что он будет делать, если там за дверью пёс-убийца, явно не было времени. Но в коридоре снова никого не было.

Крик снова вспорол тишину коридора и на этот раз резко оборвался.