Цапля для коршуна

Глава 36. Леннея

В саду замка Скир было много красивых мест. Выйдя на послеобеденную прогулку, Лена с Дионом забрели в Черемуховый лабиринт, над которым в свое время потрудился специально приглашенный королевский маг-садовник. Почтенный господин Керас и теперь дважды в год приезжал из Мельи, чтобы поддерживать садовые чудеса в рабочем состоянии.

Дион приобнял Лену за плечи, и они замерли на месте. В легком шепоте листвы слышалось:

— Сюда…

— За мной…

— Жду тебя…

— Догони…

В глубине зарослей чудилось неуловимое движение, возникали и терялись гибкие силуэты.

— Идем, — сказал Дион.

Тропинка вилась среди красиво подстриженных кустов, а он рассказывал, как ребенком часами гонялся по лабиринту за черемуховыми "феями". Трудно принять эту мысль, но кажется, несмотря ни на что, у него было по-своему счастливое детство.

Черемуха давно отцвела, однако над кустарником витал легкий приятный аромат. Схема лабиринта представляла собой переплетение трех сложно закрученных спиралей. Обыкновенному человеку было трудно не заблудиться в череде бесконечных поворотов и развилок. Одаренным безошибочно указывал путь тонкий узор, разматываясь, как клубок Ариадны.

Центр лабиринта слегка разочаровал Лену. Никаких магических фокусов. Просто круглая поляна со статуей в центре: изящная мраморная девушка стыдливо прикрывает свои прелести лоскутком ткани. Черемуховая фея? По краю поляны, вдоль кустов расставлены ажурные скамейки и качели под матерчатым козырьком.

Дион придержал Лену за талию, коснулся губами края ушной раковины:

— Ты пахнешь черемухой.

— Неправда. Это магия.

Он с улыбкой покачал головой.

Земля ушла из-под ног, и сильные руки бережно опустили Лену на травяную перину. Облачный небосвод заслонило лицо Диона, перечеркнутое черной повязкой.

Теплый взгляд, готовый вспыхнуть страстью. Губы, которые так сладко целуют…

Лена уперлась рукой мужу в грудь.

— Дион, я тоже тебя хочу. Но мы не одни — и никогда не будем одни, пока что-нибудь не придумаем. — Мышцы под ее ладонью окаменели, он весь вмиг затвердел в упрямом несогласии, и Лена попросила: — Пойми меня, пожалуйста. Раньше она кричала, теперь плачет. Так горько и безутешно, что у меня сердце болит. Она переживает все, что происходит со мной, и дело даже не в том, что в такие моменты третий лишний, хотя и в этом тоже… Главное, что она все чувствует, но когда мне хорошо, ей плохо и больно. Я так не могу.

Дион вздохнул и опустился на траву рядом с Леной.

— Тогда давай просто полежим и посмотрим в небо.

Грустная ирония состояла в том, что сейчас у них было сколько угодно времени друг для друга. Лаэрт посадил обоих под домашний арест. Без сомнения, предпочел бы повесить, а перед этим пытать с изощренной жестокостью, но Алиалла не позволила. На чем бы ни строилась ее власть над королем, эта власть была крепка.

Перед тем, как их под охраной отправили в замок, княжна снизошла до короткого объяснения. Мол, все предприятие было затеяно для того, чтобы в зародыше подавить имперские устремления истинных, извративших саму первооснову магии. Теперь мир возвращен в должное состояние. Нет больше магов и надзирающих, есть только одаренные. И вообще… давно пора покончить с изоляцией Иэнны.

Прямо Мария Медичи, мир ее праху. Спасибо, не Екатерина!..

Любопытно, что Айдель, несмотря на свое соучастие в афере Алиаллы (с диверсией мирового масштаба и фактическим захватом власти), остался при должности и никакого наказания не понес. Но Лене было жаль его: раньше главный маг принадлежал королю, теперь — будущей королеве.

Лена больше не чувствовала в себе м-энергии, белая птица не била для нее крыльями, только силуэт цапли на перстне иногда помаргивал тусклым светом, отдаваясь ощущением тепла в душе. Дион говорил, что его перстень кажется мертвым, но расстаться с иэннским сувениром не спешил.

Они лежали, держась за руки, и разглядывали небо, споря о том, что видят. Пышное облако прямо над головой казалось Лене головой пуделя, а Диону — магическим судном под названием эгисса. Другое облако, чуть правее, он сравнил с центральным куполом училища магии, а Лена — с космической ракетой. Полчаса они обсуждали полеты к звездам. Выяснилось, что у ученых Гадарии вполне современные представления о строении вселенной, а идея путешествий через "мировое пространство" будоражит умы местных мечтателей.

Оттолкнувшись от разговоров о космосе, мысли Диона приняли другое направление.

— Я с самого начала знал, что с этой высоты будет больно падать, — произнес он задумчиво. — И когда я упаду, скорее всего, разобьюсь насмерть. Тюрьма, каторга или виселица — закономерный конец для случайного баловня судьбы. Были моменты, когда я даже хотел, чтобы это поскорей случилось. Король, вельможи, высший свет, интриги, спесь, притворство, расчет… Я полгода пытался стать частью этого мира. Но это не мой мир.

— И уж точно не мой, — фыркнула Лена. — Во всех смыслах слова.

— Тогда, — он приподнялся на локте, пытливо заглядывая ей в лицо, — если мы переживем все это, может быть, уедем? В какое-нибудь тихое уединенное место.

— Да хоть завтра. — Лена легко коснулась губами его губ, и оба замерли, не сводя глаз друг с друга. — Только хорошо бы Леннею оставить здесь. Этот мир как раз — ее.

— Верно подмечено.

— Но убить дурочку я не дам.

Это не файл стереть, это как ножом по горлу — живого человека, из плоти и крови.

— Она, может быть, тысячу раз эгоистка… капризная, слабая. Но мне кажется, ее просто никто никогда не любил. Даже… ты, — сердце вдруг скатилось куда-то в живот.

— Лена… — произнес Дион мягко, словно пробуя на вкус непривычную для себя форму ее имени. — Ты не против, если я попробую с ней поговорить?

— Не боишься?

Он невесело улыбнулся.

— Мой отец сказал бы, что она заслужила свою судьбу. Но я думаю, ты права: она видела слишком мало доброты, а я вовремя не понял…

Лена почувствовала, как немеют губы. Он никогда не забудет ее…

— Лена, Лена! Нет причин для ревности, — Дион поймал ее руку и поцеловал внутреннюю сторону запястья. — Даже не думай. Я не вижу в тебе Леннею, вы слишком разные. Как две сестры, которые росли, не зная друг о друге. Не могу отделаться от чувства, что пока ты здесь, со мной, Леннея живет своей жизнью где-нибудь в Тумоне. И мне страшно представить, что ты посмотришь на меня ее глазами.

Он помог Лене подняться и задержал в объятьях.

— Но дальше будет хуже, верно? Вы просто сведете друг друга с ума. Вряд ли Леннея хочет такого исхода. Так что пойдем, попробуем ее убедить.

На этот раз Линт Герд явился по первому зову, и через полчаса они сидели перед зеркалом. Лена была готова к самому кошмарному зрелищу, но Леннея предстала перед ними на удивление опрятной — и как будто припорошенной пеплом. Совершенно седые волосы гладко зачесаны назад, голос похож на шелест песка, осыпающегося с дюны. Она заговорила первой, ни Лена, ни Дион не успели рта раскрыть.

— Я согласна…

— На что? — отрывисто спросил Дион.

Теперь уже его пришлось убеждать, что поочередное владение телом — единственное доступное сейчас решение. Временное, хотелось верить. Для окончательного необходима добрая воля Алиаллы. Или ее отца. А прямо сейчас — помощь Линта Герда. Они должны все сделать правильно. Чтобы Леннея не могла завладеть телом насовсем, если вдруг ей придет такая мысль. И чтобы пока одна правит, другая крепко спала, не становясь невольной свидетельницей чужой жизни.

— Только первой спать будет Леннея, — поставил условие Дион.

Лена не стала спорить. Ей было чертовски страшно и очень хотелось отсрочить то, чего она сама так упорно добивалась. А еще — отдохнуть от голоса в голове. И побыть наедине с мужем. По-настоящему.

Потребовался час, чтобы выстроить двойную формулу самоотречения, как назвал эту комбинацию узоров Линт Герд.

Сам принцип действия формулы был прост, как переключение по таймеру. В час дня Лена сдает пост Леннее. Ровно через сутки — принимает.

Они готовились, рассчитывая все до деталей, как, наверное, готовятся перед отправкой космонавтов на орбиту.

Энтоль на запястье — под управлением Диона. Печать неразглашения — чтобы освобожденная пленница даже случайно не обмолвилась о том, что на свете есть две Леннеи. Страховочный узор-самоделка — по аналогии с тем, что когда-то нарисовал себе Айдель для спасения от ночных кошмаров. Из бессознательного состояния трудно дергать за веревочку, и Дион отнесся к задумке скептически — но постарался помочь, решив, что никакая предосторожность не будет лишней.

Когда все было готово, он отошел к двери, чтобы не напугать Леннею. И смотрел на Лену так, будто отчаянно пытался удержать взглядом. Пригвоздить к месту и не отпускать.

Она выдавила улыбку:

— Не бойся, я вернусь.

Секунда длиною в вечность…

Сознание, зависшее на мысли, что еще не поздно передумать.

Щелчок по "кнопке активации" — почти против собственной воли.

И чернота, поглотившая серебристую гостиную…

Потом Дион рассказал, что первым делом Леннея осведомилась о своей служанке Гвенде. Словно не знала или забыла, что та вышла замуж. Потом спросила о Лисси. Но бойкую девушку предусмотрительно отправили в двухнедельный отпуск — она слишком хорошо знала Лену и могла заметить разницу. Тогда Леннея попросила прислать камеристку матери. Дочь рэйда привыкла к личной прислуге. И наверное, ей хотелось видеть рядом кого-то из прежней жизни, в которой она еще была "рэйди Дювор". Именно так Дион к ней и обращался.

Вопреки опасениям, день прошел гладко. Леннея не покидала своих покоев, вела себя тихо, а в положенный час без возражений села в кресло и позволила совершиться обмену.

Все бы хорошо, но… Лена видела, что Дион подавлен и обескуражен, и видела, как он пытается это скрыть. В сердце спицей вонзилась ревность. Да, он уверял, что Леннея ему не нужна, однако теперь, когда она вернулась… Не жалел ли он, что променял свою маленькую рэйди на чужачку, лишенную аристократической утонченности? Сумасшедшая ночь, которой они отпраздновали Ленино возвращение, вроде бы доказывала обратное. И все же в душе тлели сомнения: не пытался ли Дион забыться в страсти?

В последующие дни к сомнениям добавилось ощущение, что она загнала себя в ловушку. Леннея гуляла по саду и начинала понемногу оживать. Лена радовалась свободе от чужого присутствия в голове, но "жизнь через день" все больше казалась неполноценной. Схлопнутой. Вроде мелочь: закрыть глаза, сидя на диване в зеленом платье, с аккуратной прической на голове, а открыть — в креслице перед туалетным столиком, в халате и с распущенными волосами. Или получить к обеду малиновый мусс, "как вы просили вчера, эм-рэйда", чувствуя себя человеком, у которого провалы в памяти.

Лена теребила Линта Герда, требуя встречи с Алиаллой, но тот неизменно отвечал: "После свадьбы. Сейчас госпожа занята".

Отказываться от обмена Лена не собиралась. Оставалось надеяться, что удастся привыкнуть к рваному ритму существования. Тем более, что прошла только неделя. Всего три дня, отданных Леннее. На очереди — четвертый.

Она села на диван, кивнула Диону — и провалилась в привычный уже мрак. Будто уснула.

Но сон без сновидений очень быстро обернулся кошмарным бредом, и Лена увязла в нем, как в болоте.

Перед глазами пульсировало кровавое марево. Тягучий искаженный голос требовал:

— Это ди-ифе-ен! Бро-осьте его-о! Бросьте в во-оду! А теперь пе-ейте…

Мир умылся чистой слезой, взгляд прояснился, и Лена уставилась в грубое лицо с крючковатым носом и ястребиными глазами. Где-то она это лицо видела, но узнать не могла, сознание путалось. Женщина… Перед ней женщина. Даже это дошло не сразу.

За спиной знакомой незнакомки серебрилась раскидистая ива, где-то в стороне квакали лягушки.

— Грязный дар — это позор! Понести от мага — это позор! — слова гвоздями вколачивались в уши. — Рэйди не должна сомневаться. Зачем рэйди гнусное отродье?

Из Лениной груди — нет, из груди Леннеи — вырвался рваный вздох:

— Ты права. Незачем. Давай!

Она приняла из рук мадам Робот темную склянку и застыла, собираясь с силами.

Сквозь широкое горлышко было видно, что склянка полна наполовину. Жидкость играла бликами — рука Леннеи дрожала.

Лена крикнула: "Нет! Что ты делаешь!" — но с губ не сорвалось ни звука. Попыталась выплеснуть склянку и… ничего.

Она полностью пришла в сознание. Даже сообразила, что из небытия ее вырвал дифен, определитель ядов. Лена чувствовала свое тело, тревожный стук сердца, прикосновение одежды к коже, уклон травянистого бережка под ногами, теплый ветерок, несущий влагу с пруда, прохладное гладкое стекло в пальцах, напряжение мышц. Все чувствовала, и ни на что не могла повлиять.

От паники перехватило горло. В ушах шумело, ноги стали ватными. Лена даже обрадовалась — хоть какая-то реакция! Потом поняла: организм откликнулся на страх Леннеи. Естественный страх смерти.

"Леннея, послушай меня! Не знаю, что эта грымза тебе наплела, но не верь ей! Дион ничего от тебя не потребует. Тебе не придется от него рожать!"

Жаль, телепатии не существует. Даже в волшебном мире. Они с Леннеей занимали одно тело, оставаясь двумя разными людьми с двумя параллельными потоками мыслей, а про свойства параллельных прямых давно все сказано.

И все же ответ пришел, тихий, как плеск волны:

"А тебе?"

Стоп-кадр.

Как глупо. Тело-то одно. Тем более, гипотетические роды вполне могут прийтись на "вахту" Леннеи.

"Мы вообще о детях еще не думали", — попыталась возразить Лена.

Вот честное слово, нашла, из-за чего травиться!

"Мы обе — ошибка, ты и я, — шелестела Леннея. — А ошибки надо исправлять. Пока есть возможность. Пока я набралась смелости…"

Лена разозлилась:

"Не хочешь жить? Тогда исчезни! Я тут причем?"

Она многое еще хотела сказать. Но ее перебила мадам Робот:

— Рэйди нельзя медлить. Маги хитры. Нагрянут в любой момент.

— Да-да, — Леннея поднесла склянку к губам. Но ее рука, Ленина рука, замерла на полпути. — Не могу, — растерянный шепот. — Как будто что-то мешает.

Глаза защипало, по щекам побежала влага.

Опять реакция Леннеи.

А может, и Ленина. Кто бы мог подумать, что она до слез будет рада энтолю на запястье!

— Рэйди не надо бояться, — уговаривала Недора. — Свет Истины очистит рэйди от скверны и порока…

Лена не слушала, лихорадочно пытаясь достать до спасительной веревочки-узора, которую мысленно привязала к спинке своей кровати. Она даже видела свет огоньков, но схватить и дернуть не могла.

Дион говорил, что это не сработает.

Или дело в энтоле? Леннее он не дал убить себя, Лене — прибегнуть к магии. Энтолю все равно, сколько личностей в одном мозге.

Что еще у нее есть — цапля? Лаэрт сказал, дар присущ телу, а истинная сила — свойство духа. Может, это и чушь, но если внутри осталось хоть чуточка м-энергии…

Мадам Робот решила взять дело в свои руки. Грубо прихватила жертву сзади за шею и отняла флакон, явно намереваясь влить содержимое ей в рот. Леннея напряглась, но противиться не пыталась.

"Будь ты проклята! — Лена сама не знала, к кому обращается — к дурочке Леннее, психопатке Недоре или неверной силе, которая поманила и предела… К ней! Именно к ней. Наверное, потому, что только она способна помочь. Мысли вспыхивали быстрее, чем могли бы звучать слова. — Ты приходила, когда я была нужна… А теперь — использовала, и все, нет тебя? А вот шиш! Давай, просыпайся! Я знаю, ты здесь, во мне. Мы одно целое! Не будет меня, и тебе конец. Ну же!" Лена отчаянно напряглась и не столько увидела, сколько вообразила свет внутри себя, потянулась к нему…

Все случилось разом. Со дна души, будто из темного ущелья, взметнулась белая птица, руку пронзило болью, и вверх, к плечу растеклось тепло. Ощущения обострились. Узор — страховочный трос — выбросил Лену на поверхность реальности. Леннея с криком улетела в черную воронку, и склянка с ядом ткнулась в плотно сжатые Ленины губы.

Оттолкнув руку мадам Робот, Лена попыталась составить защитный узор, который недавно показал ей Дион. И вроде бы все сделала правильно. Гирлянда огоньков оплела Недоре грудь и плечи, но тут же погасла. Словно костер залили водой.

Мадам Робот за волосы откинула Ленину голову назад, пытаясь всунуть горлышко склянки ей в рот. Низкое солнце фугасом било в глаза, по подбородку текло зелье. А Лена судорожно выстраивала узор, который однажды уже помог ей — узор силы рук.

Едва закончив, вцепилась отравительнице за горло. Недора перехватила ее запястья. С полминуты они боролись, и Лена отчаянно старалась не забыть, что нельзя открывать рот и облизывать губы, измазанные в яде.

Мадам Робот, кажется, и правда была железной. Она повалила Лену навзничь, столкнув к самой воде — Ленина голова свесилась с края травянистого берега, волосы на затылке намокли. А убийца выхватила откуда-то длинный нож.

Со сталью в руке, с выкаченными глазами и оскаленным ртом, Недора казалась мифической гарпией — только крыльев не хватало.

Такой Лена ее и запомнила…

На поникших кудрях ивы короной лежал солнечный круг. Когда из его жерла реактивным снарядом вылетела огромная коряга и обрушилась Недоре на голову, Лена крепко зажмурилась…

А потом ее подхватили на руки и сжали в объятьях. Лена увидела перед собой красное потное лицо Диона, и его взгляд грел, как солнечный луч.

— Я не смог… создать переход, — ему не хватало дыхания. — Пришлось бежать. Прости…

О чем он?

А еще — откуда он узнал? Как понял, где ее искать?

Но вопросы можно оставить на потом.

А сейчас — просто стоять, прильнув к его груди, слушать загнанное сердце, впитывать его тепло, ощущать щекой жесткую ткань пиджака, вдыхать любимый запах, смешанный с ароматами сада. Чувствовать сладость жизни. И впредь не делить ее ни с кем, не терять ни одного дня…

— Больше никаких обменов, — выдохнул Дион, гладя Лену по мокрой голове.

— Больше никаких, — эхом откликнулась она.

Пусть Леннея пока спит.