Черный Лотос. Воскрешенный любовью

Глава 12

Мне было бы стыдно и унизительно выходить к кому-то в таком виде, в какой меня вырядил Черный.

Но от него я и не ожидала другого.

Крайняя форма сексизма. Желание получить визуальную сатисфакцию от объекта и в то же время, унизить сам объект.

Он хотел, чтобы я чувствовала себя его вещью, приобретением. На место мое хотел указать.

Но парадоксально другое. Сейчас не ощущаю ничего, кроме жгучего азарта.

Это странное чувство. Этот пугающий мужчина- как те самые горки выше твоего возрастного порога в парке аттракционов. Ты приходишь туда ребенком, смотришь, тебе хочется, тебе страшно, ты понимаешь, что нельзя и если заставят залезть- будешь всеми силами упираться и бояться до чертиков, но… все равно тебя тянет… Как магнитом…

– Накиньте это сверху,– служанка покрывает мои плечи золотистой накидкой с длинной бахромой. Она приятно ласкает кожу.

Я закрываю тело, облаченное в нечто наподобие купальника- золотистые тесемки, изумительной красоты бисер, который светится, искрится, украшает…

Только эта нарочитая роскошь унижает меня своей откровенностью…

Стараюсь идти к нему с высоко поднятой головой. Но звон бисерных ниточек при каждом шаге не дает забыть, кто я сейчас, где и почему.

Наш ужин- в красивом зале, погруженном в черный бархатный мрак с переливами свечей и другого мягкого света.

Завораживает.

Я не сразу вижу Даниила.

Первое, что привлекает внимание- большое старинное зеркало в пол.

Его поверхность чуть потемневшая, слегка искажающая отражение.

И вообще, мама всегда говорила мне, что старинные зеркала- опасные вещи и смотреть в них категорически нельзя, ибо это портал в другой мир. Помню, когда одно время я как студента искусствоведения увлекалась антиквариатом, она строго-настрого запретила таскать в дом именно зеркала. Но сейчас не могла ничего с собой поделать.

Мне хотелось смотреться в это зеркало…

– Ты веришь, что в зеркале – не просто отражение?– спросил тихим голосом внезапно появившийся из ниоткуда Черный.

Он уже стоял слишком близко. Достаточно, чтобы я почувствовала тепло его кожи, но не касалась его.

Его пальцы скользнули по моей шее, едва трогая, но оставляя за собой горячий след. Я не отстранилась. Пусть чувствует, как бьется кровь под кожей.

– В Фивах жрицы смотрели в отполированную бронзу и видели не себя, а тех, кто стоял за спиной. Свет или тьму. Добро или зло.

Голос его был низким, как шорох песка над гробницей.

– Ты готова увидеть, кто стоит за твоей спиной?

Я медленно повернулась, заставляя его руку соскользнуть на мою талию.

– А вдруг там никого нет?

Он рассмеялся, и в этом смехе было что-то от шакала – дикое, ночное.

– Ты лучше меня знаешь, что в Египте верили, что зеркало – дверь в Дуат, – Черный протянул мне бокал и взял свой. Медленно провел пальцем по его краю, оставляя влажный след на запотевшем хрустале. – Там живет твое «Ка» – двойник, который смотрит на мир из мира теней. И если оно захочет… оно может потянуть тебя за собой. Все мы состоим из темного и светлого… Эта борьба двух начал- и есть наша суть. Другой быть не может… Никогда не задумывалась об этом? В нашем мире, где столько греха, порока, боли и несправедливости, какая из наших двух сторон живет? Темная или светлая?

– Смысл этого мира именно в том, чтобы доброе победило плохое. Это тоже извечная истина. Другой быть не может. Со времен фараонов…

– Не соглашусь,– он отпил и чуть склонил голову. Изучал меня,– в Древнем Египте в равной степени уважали и верили в темное и светлое. Они не ставили одних богов выше других. А еще между обоими мирами всегда была игра и взаимодействие. Свет всегда тянуло к тьме и наоборот… Исида ушла в подземный мир, чтобы спасти Осириса. После спасения Осирис жил полгода во тьме. Их ребенок был зачат там же…

– Может быть, людям всегда было просто удобно так думать? Управлять через образы сознанием других… Иллюзия- лучший способ обмана. В том числе и самообмана…

Черный усмехнулся.

– Откуда такое увлечение Египтом? Почему именно Египет? Не говори мне, что ты просто раз съездил на отдых в Хургаду и проникся пирамидками…– перевела я тему с философского на человеческий. Черный затягивал, как зыбучий песок. Мне нужно было больше твердости под ногами…

– Ты сама ответила на свой вопрос, Александра… Молодец… Скажем так,– он чуть отошел, но ни на секунду не выпустил меня из психологического капкана,– я давно ищу ответы на многие свои вопросы и понимаю, что они за пределами рационального…

– Занятно,– теперь голову наклонила я,– но все равно не объясняет… Многое ставит вопросы за пределами рационального. И для этого совсем не нужно лезть к фараонам…

Даниил усмехнулся… Снова подошел чуть ближе.

– Я предлагаю тебе выбрать, – он наклонился, и его губы почти коснулись мочки моего уха. – Остаться здесь, где все – иллюзия, или шагнуть туда, где тень становится плотью. Вот тебе мой ответ… Так понятнее?

Я откинула голову, давая ему понять, что он не пугает меня.

– А разве не женщина решает, когда открывать двери? – мои пальцы скользнули по его запястью, ощущая пульс. – Исида собрала Осириса по частям. Она знала, как сложить тьму в форму. Может, я – ее жрица? Может мне и не нужно никуда переступать- и я уже там… Часть мира, в который ты только хочешь попасть…

Его дыхание стало глубже.

Ему нравился наш разговор на аллегориях.

Черт возьми. И мне он нравился…

– Тогда скажи… что ты видишь во мне?– сделал шаг ближе.

– Бунтаря, – я улыбнулась. – Того, кто смеется над богами, но все еще носит их цепи. Ты говоришь о Дуате, но боишься собственной тени, Черный. Потому что ты бандит. И судя по всему, умный, хороший бандит, понимающий и свои силы, и свои риски… Ты, как и мой отец, несвободен. В этом ваша главная проблема и трагедия…

Он усмехнулся… Жестко. Наверное, я все-таки тронула его своими словами. Слегка. Как чуть коснувшаяся кожи бритва.

– А ты не боишься?

– Я – женщина, – отступила на шаг, заставляя его последовать за мной. Мы словно бы шли в танце,– Я рождаюсь заново каждый раз, когда Луна касается Нила. Моя свобода – в том, чтобы выбирать, кого взять с собой в этот раз.

Он замер.

– Это высокомерие или приглашение?

Я повернулась к зеркалу, где наши отражения уже сплетались воедино.

– Разве я в той роли, чтобы угрожать? Ты взял меня…

Чуть приоткрыл губы. Глаза потемнели.

– Еще не взял…– В темном мраке потертого зеркала мы смотрели друг на друга. И пытались разгадать…

– Я вижу, как твое «Ка» дрожит, когда я подхожу слишком близко,– положил руку на мою шею, нежно провел костяшками пальцев.

– Может, это не дрожь. Может, это зов.

Его глаза сузились.

– Зов куда?

Я повернулась к нему и провела ладонью по его груди, чувствуя, как напрягаются мышцы под тонкой тканью.

– В пустыню. Где нет богов, нет законов. Где женщина может быть львицей, а мужчина – добычей. В мир иллюзии миража или… наоборот, в его единственную, первородную реальность…

Он схватил мое запястье, но не чтобы остановить, а чтобы почувствовать пульс.

– Ты играешь с огнем.

– Нет, – я высвободила руку и прижала ладонь к его животу, чуть ниже пояса. – Я играю с пеплом. Ты уже сгорел, Черный. Теперь решай – будешь ли ты тенью или новым пламенем. Как Осирис, который восстает снова и снова…

Его дыхание стало резким.

Он резко сорвал с моих плеч накидку, оголяя меня для себя.

Глаза стали вальяжно блуждать по моему телу. Ему нравилось то, что он видит…

– Никак не могу раскусить тебя, Александра. Ты говоришь, как жрица, смотришь, как куртизанка, но я почему-то уверен, что внутри- всего лишь очень хорошая девочка, которая боится быть плохой, смертельно страшится подвести… Папу или маму? Или обоих? Хочешь быть удобной и правильной для плюса и минуса? Полных противоположностей?

–Ты понятия не имеешь, кто я такая…– усмехнулась в ответ…

Отошла к зеркалу, зная, что он последует.

– Исида была и богиней, и обманщицей. Она знала, что сила – не в том, чтобы подчинять, а в том, чтобы заставлять хотеть подчиняться.

Он вплотную прижался сзади, к моей спине. Я чувствовала дикое мужское напряжение. Впервые чувствовала. Оно будоражило и пугало…

– Что тебе передал тот араб? За чем приходили те аферисты в ваш дом? И не ври мне, что ты потеряла передачку. Оставь эту сказку для салаг. Я поставил камеру в твою комнату в доме у Немезова и видел, как ты прятала сувениры… И как выкинула сумку в окно- тоже видел. Потому мои люди так оперативно ее и обнаружили на кроне дерева…

Я даже рот слегка открыла от удивления и возмущения…

– То есть так ты узнал про бронь билетов?

Даниил улыбнулся.

– Александра, ты еще такая девочка… Поверь мне, если я хочу что-то узнать про человека, поверь мне, я узнаю даже больше, чем он сам про себя знает… Ты, конечно же, не овечка и не заучка. И не просто красивая кукла…

Он провел по моим волосам, а потом буквально зарыл в них пятерню и потянул на себя.

– Ты влечешь меня, Александра… Мне вкусно с тобой. И щекотно. А я никогда не боялся щекотки. Даже в детстве…

Его губы нашли мои и впились в них.

Горьковато-сладкий вкус мужчины разлился на языке. Он вжал меня в себя, лишая всяческого контроля.

Горячая большая ладонь провела по талии и спустилась на ягодицу.

– Ты ведь не боишься, а должна бы была… Я не тот человек, кого можно не бояться…

– Ты хочешь, чтобы я боялась тебя?– подняла на него глаза. Мой взгляд был слегка затуманенный, подернутый пеленой, словно бы заколдованный.

Только сейчас поняла, что мы окутаны благовониями…

Что это- сандал и мускус?

Несомненно, Черный владел разными технологиями воздействия на людей.

Куда уж простым браткам родом из девяностых было противостоять этому страшному человеку?

Его ласки переходили границу. Мне нужно было остановить это давление… Нужно было найти маневр выхода из капкана. И я понимала- скрывать бессмысленно…

– Хорошо, я скажу… Дело в том, что уже не первый год моя научная руководитель, Римма Ильинична Юнусова, которая ранее возглавляла в Каире центр российской египтологии, мечтает найти настоящие координаты летнего дворца Клеопатры и Антония и захоронения великой царицы. Весь этот комплекс точно ушел под воду, но вот все находки в акватории Средиземноморья- не про это. Это города, несомненно, старинные, но не находка века, как ты понимаешь… Среди переданных мне сувениров флеш- карта с точными данными настоящей столицы Птолемеев и возможной ее гробинцей. Ее в свое время установил великий русский археолог-египтолог Бельянинов, но его наработки были схоронены в застенках Пушкинского музея, потому что ни у кого не было желания раскрывать их миру, а у Советского Союза тогда уже не было денег самому брать на себя роль первооткрывателя. Римма нашла их, она много лет работает в музее и имеет доступ к архивам и хранилищам. Это уникальное знание. Задача лишь в том, чтобы перевести его в практическую плоскость, а это могу сделать я… Аль-Магди отвечает в посольстве за культуру и через него официально я оформляла пребывания археологической команды со съемочным оборудованием в Египте. Но на самом деле подспудно он вызвался помочь Римме Ильиничне. У них…– я замялась,– не знаю, что их связывает, думаю, они любовники, но… ему удалось организовать так, что эту передачку забрали бы в аэропорту командирской почтой. Это когда передаешь посылку непосредственно на борт, главному летчику, в нашем случае, египетских авиалиний, и она не просвечивается и без декларирования ввозится в страну. То есть риск попасться на чем-то минимальный. А мы просто очень не хотели, чтобы ненароком таможня захотела смотреть флешки. Не то, чтобы они там что-то бы нашли эдакое- на худой конец, кому нужны старые карты, но… находка уж очень ценна для археологов, если ее реализовать… Я не желаю, чтобы эта флешка куда-то попадала, просвечивалась, копировалась- и данные бы утекли, а потом нас бы опередили в раскопках… Но так или иначе, состава преступления там нет и про наши планы знали только мы трое. Даже мои ребята из команды не совсем знают, что именно мы должны в этот раз копать… Мне потому и странно было, что к нам домой пришли… Там нет ничего ценного для обычных людей, просто карты! Их без знания дела и использовать-то нельзя! Да и вообще, это все нужно сугубо археологам! Это моя мечта, Даниил,– вырвалось из самого нутра,– я мечтаю начти этот город! Я мечтаю вписать свое имя в историю!

Не стоило говорить последнее. Это было слишком личным и слишком глубоким. Но… слово не воробей…

Он слушал. Напряженно и серьезно. Даже удивительно, что не посмеялся над словами и суетой дурной девки, похожей на лермонтовский парус- «А он, мятежный, просит бури… Как будто в буре есть покой…»

Повисла пауза. Он опустил глаза. Явно думал. Хмурился.

– Сегодня ночью мы вылетаем в Египет,– произнес он, от чего я дернулась, как от удара кнутом. Если уж и было нечто неожиданное сейчас в нашем разговоре, так это точно вот такой поворот…

– В смысле…

Черный хмыкнул…

– У тебя, кажется, была запланирована какая-то лекция в Большом Каирском музее и еще… передача тульского пряника или чего там ты собиралась передавать?– он хмыкнул,– вот и передашь…

Я нервно облизала губы…

Он помогает мне? Реально? Ради меня? Ради моей мечты?

– Я… не… я….

–Тише…– прошептал и провел по щеке,– не нужно так нервничать, Александра. Мой самолет не будут досматривать. Ты сможешь спокойно перелететь в Каир с тем грузом, с которым собиралась… И да… Мне самому интересно, что из этого выйдет. Это… занимательно на фоне серости мое жизни…

Серость у бандита? Вот уж и правда то, что удивляло…

Нервно сглотнула.

– Что… я тебе за это должна?

Он коснулся моего подбородка и заставил поднять голову на него.

Улыбнулся.

Наши взгляды пересеклись. Мой- утонул в его глазах.

– За это- ничего… Я делаю это для тебя как для своей женщины. Мужчине приятно, когда он в силах исполнить мечты и хотелки своей женщины. К тому же поведение тех ублюдков в доме твоего отца было непозволительным. Как и подстава со стороны дипломатишки… Очевидно, там далеко не все так чисто… Ни одна гнида не имеет права приходить и заставлять бояться мою женщину. Пугать и наказывать, манипулировать и использовать.

Он резко притянул меня к себе. Наклонился к уху и прошептал.

– Это право только мое, малышка…