Черный Лотос. Воскрешенный любовью

Глава 30

– Мамочка, привет!– мой голос срывается на волнение, потому что я уже с расстояния вижу, что она предельно напряжена и недовольна моей «пропажей». У меня и раньше бывало, что я выпадала из жизни на неделю, а то и больше, особенно в походах, где связь была нестабильной или просто не оказывалось электричества для подзарядки телефона, но сейчас все по-другому. Тут же отец вовлечен. Она же к нему меня отпустила…

– Что происходит, Александра?! Что вообще, черт возьми, происходит в твоей жизни?! Сначала ты обещаешь прилететь после викенда, потом тебя вообще нет в сети несколько суток! Потом я узнаю от твоего непутевого отца, что ты тут с мужиком бандитским живешь!

На ее последних словах я неловко озираюсь по сторонам. Потому что боюсь, что нас услышат люди Черного. Они, конечно же, со мной. На почтительном расстоянии. «Для безопасности», так сказать.

– Скажи мне честно, Саша. Куда тебя втянул отец? Они силой тебя удерживают?! Только скажи!

– Нет мама, я сама его выбрала. Он… У меня чувства…

– Чувства у нее…

Спустя еще десять минут причитаний мамы о том, каков подлец все-таки мой отец, что запятнал-таки меня своим грязным миром, нам удается сосредоточиться на меню и выбрать себе завтрак.

Веранда «Сыроварни» на ВДНХ по-осеннему прекрасна буйными цветениями в кашпо и шуршанием густой листвы многолетних деревьев сверху. Народу с утра не так много- и нам удается действительно абстрагироваться, как в старые добрые времена.

Через десять минут к нам подтягивается лучшая подруга мамы и по совсместительству мой очень близкий человечек. Та самая Римма из Пушкинского музея, кто своим образом вел меня по моему пути с самого детства. Мой кумир. Моя ролевая модель.

Она, как всегда, легка, вечно юна, обворожительна, моментально притягивает к себе взгляды всех и вся.

В ее об разе всегда непосредственность и шарм. То, что нельзя приобрести воспитанием или тренировками. Это идет из души. Она вспоминает какие-то милые ностальгические вещи про наши с мамой приезды в Москву, потом переходит на мысли об их школьных годах –они ведь дружат с тех самых лет.

– Что там за драма у тебя любовная, наконец, Санёк?– гораздо проще и воздушнее, с озорным лукавством, спрашивает Римма, когда делает свой заказ,– приятное местечко. ВДНХ так преобразился. Каждый месяц что-то новое и приятное открывается.

Оглядывается с интересом. Невольно стреляет глазами по мужчинам за столиками. Непроизвольно.

– Бандита себе нашла, Римм. Ты представляешь?! За все годы моего воспитания- бандита!

– Ну, ты же тоже Немезова выбрала…

– Не сравнивай! Немезов не был бандитом, когда мы поженились! Он был военным, Римм! Вообще противоположный полюс! А этот… Господи, у него даже какая-то кликуха дикая… Просто как в дебильных гангстерских кино… Черный Лотос. Ты представляешь?! Какой к черту Лотос? Черный…

Когда мама это произносит, я не могу не заметить. Что лицо Риммы тут же меняется. Слишком хорошо я ее знаю, чтобы это не заметить…

– О, посмотрите, канатку пустили,– радикально переводит она тему,– надо покататься как-нибудь. Интересно будет на город сверху посмотреть!

Мама тоже вдруг переключается. Наверное, когда приезжаешь вот так наездами на родину, эмоции и гормоны бегут наперегонки, потому ее штормит от желания прочувствовать изменения на родине урывками до стигматизации моего женского выбора…

Этот район родной для них обеих. Ботанический сад с его естественной роскошью растительности, павильоны всесоюзной выставки, которым в последние годы была дана такая красивая и достойная новая жизнь, кинотеатр «Космос» и одноименная гостиница почти напротив, по которой с ветерком каталась прекрасная Жанна Фриске в знаменитом «Ночном дозоре», Останкинская телебашня, сталинский ампир корпусов ВГИКа. Пожалуй, это один из самых колоритных тихих районов Москвы, который навсегда в моем сердце.

Римма живет тут до сих пор, только переехала в новый жилкомплекс. Говорит, что ни за что не променяет знание каждой кофейни и парикмахера на районе на нечто новое и неизведанное…

«Нового и неизведанного у меня в моей профессии хоть отбавляй!» Интересная она женщина все-таки. Не замужем, но всегда с бурной личной жизнью, какими-то драмами уровня остросюжетных фильмов, а еще я с ума сходила с детства по ее стилю- все эти перстни с жадеитами, браслеты, стилизованные под древний Египет, а что-то мне подсказывало, что она лукавила, когда говорила, что это просто стилизация, а не оригинал… Палантины из тафты, египетский хлопок в замысловатых коконах на хрупком теле… Яркая Женщина. Именно с большой буквы. Не такая практичная, как моя мама, но от того еще более притягательная…

Она понимала мое рвение, мою пассионарность, которую она всегда поощряла.

«Большие амбиции любого уважающего себя египтолога оправданы, дорогая моя. Это правильно. Ты должна искренне верить, что рано или поздно сделаешь нечто выдающееся для своей науки. Это тот божественный свет, что передали нам древнеегипетские боги… Это наш перпетуум мобиле. Вечный двигатель…»

А еще мы всегда понимали друг друга с полуслова. И сейчас, стоило только нашим взглядам пересечься, как я упомянула про Черного, мне сразу стало понятно- нам нужно поговорить наедине. И дело не только в странной истории вокруг злосчастной посылки…

– Аль, у тебя какие планы? Ты не против, если я украду твою дочь и позову на чашечку кофе к себе домой? Под моей редакцией вышла совершенно фантастическая монография про Новой Царство (прим.– период правления династии Птолемеев в Египте). Не терпится ей показать.

– Да, конечно. Мне еще к родне Аркаши надо заехать, попросил им посылку передать,– отмахнулась мама,– сам в Москву не успевает, у него аврал за авралом на стройке. Финальная стадия проекты, нервы у всех на пределе… Если что, головы полетят!

Египетская наука не интересовала ее от слова совсем, а вот моя судьба- все-таки да.

Строгий взгляд, очередные поджатые губы с неодобрением, стоило нам закрыть счет.

– Я улетаю послезавтра, Саша. Больше оставаться не смогу- у нас большая делегация из Москвы едет с проверкой. Аркадий вообще на грани срыва. Просил всю социалку привести в порядок за две недели. Но ты, пожалуйста, удосужься… отпроситься у этого… своего,– специально говорила презрительно,– загляни ко мне. Я в старой материнской квартире на Проспекте мира. Поговорим, Саша. Все это как-то странно и не по-божески. Надеюсь, эти качки за тобой туда хоть не попрут. Там ведь двушка-хрущевка. Зайти и выйти…

Это она про охранников по сторонам, по которым успела пройтись глазами Римма. Смотреть на то, как недобро мать и с интересом Римма оглядывали моих «незримых спутников», невзначай облепивших прилегающие столики на веранде, было даже забавно.

– Заеду, мам. Обязательно…

К Римме мы поехали на ее мини-купере. Ребята следом. На почтительном расстоянии, чтобы не давить. Римма заметила «хвост» и только усмехнулась.

На въезде в ее ЖК у шлагбаума повелительно махнула рукой диспетчеру на КПП и сказала, чтобы «мальчиков сзади» тоже пропустили.

Какая она все-таки женщина. Такие в любом возрасте, наверное, интересуют противоположный пол… А главное- независимая. Почему-то в глубине души я понимала, что именно такие они – роковые.

– Ну что,– сказала, стоило нам зайти внутрь,– рассказывай, дорогая. Это влюбленность или плен по долгу твоего происхождения, как мать подозревает?

Я выдохнула, откидываясь на мягком удобном кресле, обтянутом тканым полотном из бедуинской шерсти- явным трофеем из очередной экспедиции.

Римма закурила. Она всегда курила тонкие, ментоловые, на длинном мундштуке. Это ей тоже страсть как шло.

Я невольно окинула глазами стену за ее спиной. С пола до потолка в книгах. Просто рай для такой, как я. И она…

– Он нравится мне, теть Римм. Честно. Очень интересный мужчина, но… я не понимаю его во многом. Он связан с Египтом. Работал там. В совершенстве говорит на арабском и сейчас явно не просто турист, но… это и манит, и пугает… Но знаешь, сейчас я тебя о другом спросить хочу. Я в полном замешательстве и не могу не задать этот вопрос. У меня с твоей посылкой, переданной через аль-Магди, произошла чудовищная история. Помимо флешки с картой, о которой мы договаривались, там в конфетах оказался сердечный скарабей. Просто маленькая фигурка из лазурита, но судя по всему, какая-то ценная, потому что Фаиза при встрече интересовал именно он, а его отец стал странные вопросы мне задавать. Давай честно, Римм. Ты сознательно что-то передала в тех конфетах? Решила, чтобы я выступила кротом? По идее я могла об этом даже не узнать, если бы все пошло по плану- командирская почта, передачка, но вот есть одно но! К нам домой накануне моего отлета пришли! Кто-то знал про передачку еще в Москве! И именно про скарабея, черт возьми, знал! Не про дурацкую флешку! И Фаиз знал, что искать в конфетах… Мне кажется, будет честным, если ты мне все расскажешь…

Она слушала внимательно, даже напряженно, но в лице не менялась… Не уходила ни в панику, ни в разоблачение…

– Давай по порядку, Саш. То есть ты хочешь сказать, что в конфетах, которые тебе передал Аль-Магди с другими сувенирами, был какой-то скарабей?

– Да! Может быть, это чисто игра Аль-Магди… Но тогда зачем ему я? Наверняка же можно было передачку сделать напрямую в командирскую почту… Не знаю…– выдохнула тяжело,– я все мозги себе уже проела на этих мыслях…

Римма думала. Затягиваясь в последний рад мундштуком прежде, чем откинуть окурок, все еще хранящий никотиновый холодок ментола.

– Скажи- ка мне, Алекса. Серьезно сейчас подумай и скажи- никто не мог, скажем, подменить эти конфеты? Вообще, точно ли все это было в конфетах? Ты уверена? Потому что ни о каком скарабее и речи идти не могло, дорогая. Я не стала бы так тебя подставлять… Зачем это мне?

Она пожала плечами.

Я покачала головой..

– Никто не мог… Все то лежало в моей комнате… До тех пор, пока я не засунула в сумку и не…

Ток пробежал по позвоночнику. Я в шоке подняла глаза на Римму.

– Я выкинула сумку с вещами, где были те самые сувениры, на дерево. Не спрашивай, зачем. Там дома была целая Санта Барбара, я хотела улететь инкогнито. И… люди Черного сняли эту сумку и принесли ее мне. Мы на его самолете в итоге прилетели в Каир.

Римма тяжело вздохнула.

– А вот тут мы снова возвращаемся к моему вопросу про Черного Лотоса, Саша. Потому что я не просто так про него тебя спросила. Это далеко не простой человек, и дело даже не в его криминальной деятельности. Даниила Черного я хорошо знаю по другой причине…

Я завороженно слушала старшую подругу, затаив дыхание.

– Этот человек- один из самых известных и профессиональных контрабандистов, занимающихся древнеегипетскими ценностями. Глобально. Я сейчас не про Россию говорю. Я говорю про весь мир. Ни одна вещь не перемещается из музейных фондов, экспозиций, не попадает на официальные или черные аукционы без его ведома и руки… И ты реально думаешь, что это просто совпадение?

Я замерла…

– Для чего это ему? Если он так влиятелен, зачем что-то подсовывать простой девчонке? Да и мы познакомились с ним только накануне… Не понимаю…

– Я тоже пока… Расскажи-ка мне лучше, что за скарабей.

– Обычный сердечный скарабей. Лазуритовый. Размером с ноготок. Таких сотни даже в российских коллекциях, что уж говорить про мир.

– Значит, этот особенный… А особенным он может быть только по одной причине- это скарабей, лежавший на сердце какой-то очень важной мумии. А может даже и не мумии…

– О чем ты?

Римма смотрит на меня и чуть заметно усмехается. Я знаю эту усмешку. Улыбка знания. Она есть у каждого помешанного на своем деле…

– Ты ведь понимаешь, что египетская цивилизация- столь древняя, что даже фараоны древнего царства, жившие более пяти тысяч лет до нашей эры, это всего лишь миг между прошлым и будущим? Их обряды- это традиция, Саша. То есть даже они повторяли то, что было изначально, что было до них. А что было изначально? Первомиф. Первомиф про богов. Первый сердечный скарабей лежал на груди у Бога, Саша. У одного из египетских богов. И с учетом того, сколько вопросов по этой культуре мы имеем без ответов, сколько сложного, необъяснимого, намного опережающего по технике даже нашу науку мы имеем в той цивилизации, я склонна полагать, что первомиф- это все-таки истина. Какая-то божественная сила создала эту великую цивилизацию, которая сейчас застыла в песках времен. И раз этот скарабей так ценен, он как-то связан с тем миром…

– Отец Фаиза сказал мне, что несколько дней назад из Римского музея был похищен небольшой анкх… Тоже, казалось бы, не имеющий ценности, но чья кража обошлась похитителям в астрономическую сумму. Это связано, как считаешь? Из контекста разговора с бедуинами мне показалось, что да… Что они думают о связи…

Римма жевала губы, думая.

– Скарабей, Саша, это один из важнейших погребальных амулетов. Это защита в загробном мире, но и символ возрождения. Скарабей, катящий навозный шарик- единственный символ у древних египтян, связанный с землей. Этот шар- солнечный круг. Цикл от рассвета до заката. Анкх – символизирует жизнь. Он ведь так и обозначается в картушах- иероглифах. Это знак власти над жизнью и смертью. Его держит в руках Осирис как символ возрождения, Исида дарует его фараонам, передавая божественную искру. И это ключ. Это то, чем касались чела и губ, чтобы оживить… Если это и связано, дорогая моя, то явно выглядит, как два элемента одного ритуала. Но ритуала чего? Возрождения? Странно… Думаю, все проще. Все эти предметы относятся к единому сущему- гробнице какого-то фараона или даже Бога… Но как и кто установил эту принадлежность? Пару недель назад я получила странный звонок. Коллекционер из Италии. Он интересовался запасниками нашего фонда по Новому Царству. Сказал, что готов много заплатить, если я… помогу ему с некоторыми экспонатами… Типа вывезти, а потом… организовать пропажу. Я тогда очень удивилась и сразу отказалась. Это преступление… Говорил, что как раз работает с Римским музеем. Ощущение, что все это связано… Не находишь?

– Очевидно…

– Мне нужно подумать, дорогая… Дай мне время. Я почитаю, поизучаю. Проверю наши запасники. Если что-то было вывезено из России, то дыра вскроется… А ты береги себя, пожалуйста… И будь бдительна. Я бы не доверяла Черному от слова совсем…