Четырнадцать дней для Вероники (СИ)

День четырнадцатый. Тобиас

Из заброшенного склада до дома нам пришлось топать пешком. Эрик, конечно, предлагал сменить облик и полететь, но мы (за исключением Кристины, которую, откровенно говоря, никто и не спрашивал) не сговариваясь заявили, что потрясений с Лихозвонья хватит. Драконы жить предпочитают замкнуто, а потому среди людей о них ходят самые невероятные слухи, в основном, конечно же, кровожадные, ведь больше всего пугает то, чего не знаешь. И воспари Эрик над городом, его сначала закидают камнями, а уж потом станут разбираться, кто это да насколько опасен.

В ночной темноте найти тропку, которая вела в город, было весьма проблематично, один раз мы чуть не забрели в болото, в другой сбились с тропы и чуть не переломали ноги в коварном овражке. Когда мы, наконец, добрались до жилых домов на окраине, на небе уже алела заря, а вид у нас был такой, что повстречавшаяся нам старуха с лохматой, в репьях козой испуганно шарахнулась в сторону и сдавленно завыла, осеняя себя защитными знаками. Что ж, как говорится, добро и должно быть страшным, чтобы зло боялось. Зло, в виде Кристины Дюбуа, пугаться нас не спешило, повитуха усиленно делала вид, что она несчастная жертва безумцев, которую необходимо немедленно отпустить, в идеале, ещё и с велеречивыми извинениями. Ведьма не сомневалась, что никто в Лихозвонье не поверит в то, что это именно она причина всех обрушившихся на город несчастий. Правда, когда мы добрались до дома градоправителя (напугав по дороге помимо уже упомянутой старухи ещё пять мужиков, трёх женщин и двух маленьких девочек, возрыдавших так, что их поддержали все уцелевшие в городе собаки), уверенность Кристины в том, что её простят и отпустят несколько пошатнулась. Никто из встреченных нами не горел желанием спасать повитуху, думаю, многие её даже и не вспомнили, хотя и прожили с ней в одном городе много лет.

Элеас встретил нас со спокойной сдержанностью, выслушал внимательно с невозмутимым видом, точно мы ему прогноз погоды озвучивали, а затем повернулся к Кристине и коротко уронил:

— Это правда?

Ведьма воинственно вскинулась, начала горячо опровергать возводимую на неё, по её словам, напраслину, но градоправитель её даже не слушал. Посмотрел в глаза пытливо, послушал едва заметную дрожь в голосе, отметил нервное трепетание губ и рук и сухо кивнул, подводя итог:

— Значит, правда. Сжечь.

Кристина отчаянно закричала, повалилась на землю, на коленях поползла к Элеасу, стараясь ухватить его за ноги, но двое дюжих стражей проворно и явно привычно подхватили женщину под руки и поволокли к выходу.

— Нет!!! — отчаянно голосила ведьма, силясь вырваться, извиваясь всем телом. — Я не хочу умирать! Только не костёр, умоляю!!!

Вероника вздрогнула, прижалась ко мне, пряча лицо у меня на груди. Моя любимая чародейка как никто другой знала, как это страшно: ждать костра, ежеминутно представлять раскалённые языки пламени, испепеляющие одежду, покрывающие волдырями, а затем и обугливающие кожу, которая распадается заворачивающимися внутрь лепестками. Инквизитору должно быть строгим и беспристрастным стражем справедливости, он обязан как никто иной свято контролировать, чтобы суровость наказания ни в коей мере не была меньше тяжести преступления, но… Всё-таки паршивый из меня инквизитор.

— Элеас, — я шагнул вперёд, кашлянул, прекрасно понимая всю возмутимую мягкотелость своей просьбы, — Кристина Дюбуа действительно заслуживает костра, но…

Я замолчал, пытаясь подобрать слова, которые смогли убедить бы градоправителя, ведь он наверняка жаждет для ведьмы, отнявшей у него всю семью, самого сурового наказания.

— Но? — всё тем же невозмутимым тоном спросил Элеас, в глазах которого не было и намёка на лютое торжество, лишь глухая боль и тоска.

— Отвечая жестокостью на жестокость, ушедших не вернёшь и боль от их потери не облегчишь.

На лице градоправителя не дрогнуло ни единого мускула.

— И что ты предлагаешь?

Я глубоко вздохнул, словно в омут собирался прыгнуть:

— Кристина, вне всякого сомнения заслуживает костра, но мёртвое тело горит ничуть не хуже живого.

Элеас молчал, глядя на меня с невозмутимостью древних статуй, коим ведомы все тайны прошлого. Нежная ладошка чародейки скользнула в мою ладонь, тонкие пальчики ободряюще сжались, я в ответ нежно погладил руку любимой.

— Не ожидал от инквизитора такой просьбы, — градоправитель приподнял уголки губ в лёгкой мимолётной усмешке. — Надеюсь, ваше милосердие исходит от благородства души, а не тёмных чар, помутивших разум?

— Я не околдован.

— Прекрасно.

Элеас опять замолчал, глядя в неведомые дали, незримые обычным людям. В этом бесконечном и недостижимом далеке ему, наверное, виделись горячо любимые лица, слышались нежные голоса и звонкий смех.

— Эви просила бы меня о том же самом.

Голос градоправителя прозвучал глухо, глаза предательски заблестели. Вероника прикусила губу, посмотрела на меня с немым призывом о помощи, а чем я мог помочь? Я не некромант, призывать мёртвых могу лишь один раз, воскрешать не умею, да сие колдовство и подвластно-то лишь единицам. А сочувствия Элеасу совершенно точно не нужно, он не из тех, кто упивается страданием, вытаскивая его на всеобщее обозрение, словно шарманщик свой инструмент на ярмарке. Вот если бы драконы тут были…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Словно прочив мои мысли, Элеас вздохнул, головой качнул, думы тяжкие отстраняя и уже совсем другим, деловым тоном произнёс:

— Решено. Заменим обычный костёр огнём дракона.

Дракона?! Мы с Вероникой тревожно переглянулись, а градоправитель, не заметив нашего смятения, продолжал:

— К нам как раз делегация драконов прибыла, вот мы их и попросим нам помочь.

— А зачем в Лихозвонье прибыли драконы? — встревожено спросила Вероника.

Элеас улыбнулся мягко, глядя на нас взором мудрого, многое понимающего и прощающего наставника:

— Да, говорят, их сородич тут нас живёт. Да не просто живёт, а ещё и в беду попадал, жизнью рисковал, вот они его и прибыли в родные горы вернуть, дабы не сложил он буйную голову в землях дальних. И знаете, что-то мне подсказывает, что драконы не ошибаются. А вы как думаете?

Я глубоко вздохнул, чувствуя себя попавшимся на вранье мальчишкой. Что ж, лгать или отмалчиваться глупо, пришло время рассказать всю правду. Я глубоко вздохнул и коротко сообщил, что мой слуга действительно дракон. Потому-то, собственно, у него так хорошо целительство и получается. Градоправитель выслушал меня внимательно, коротко кивнул, а затем пригласил ровно в полдень на площадь, дабы завершить, наконец, историю с ведьмой и заодно с драконами познакомиться.

Скажу честно: когда мы с Вероникой покинули градоправителя, у меня мелко подрагивали колени, а ладони были влажными от пота. И дело было не только в накатившем облегчении от того, что удалось спасти Веронику и распутать сложное дело, я боялся (да-да, боялся, хоть и не пристало мужчине, да ещё и инквизитору каяться в столь постыдной слабости), что Элеас не поверит мне или вообще даже слушать не захочет. Я крепко прижал пискнувшую от неожиданности Веронику, зарылся лицом в её пушистые локоны. Моя любимая чародейка прижалась ко мне, нежно-нежно поглаживая и в её легких, словно касание бабочки, прикосновениях таяли остатки тревог, страхов, обид и сомнений. И уже не такой шальной казалась мелькнувшая во время нашего к градоправителю визита идея. В самом деле, мы же ничего не теряем, нужно только с драконами посоветоваться.

Как оказалось, драконы тоже жаждали встречи со мной. Не успели мы с Вероникой зайти на крыльцо ставшего за эти четырнадцать дней родным дома, как на улицу выскочил красный и встрёпанный, точно его для отбивки грязного белья использовали, Эрик. При виде нас молодой дракон как-то прерывисто вздохнул, носом шмыгнул и зашептал горячечно, периодически оглядываясь на окна и дверь.

— Где вас носит? Они уже часа два сидят, не меньше.

У нас посетители? Мы с Вероникой озадаченно и напряжённо переглянулись. Надеюсь, это не стражник из тюрьмы с сообщением, что Кристина бежала, прибыл и не какой-нибудь фанатик, мечтающий отправить нас в иной мир, в идеале ещё и по частям.

— А они это кто? — осторожно поинтересовалась Вероника, по особенному, как делают все маги, готовясь к возможной битве, встряхивая руки.

Эрик взгляд смущённо отвёл, плечом дёрнул:

— Так родичи мои, кто же ещё. Прибыли без предупреждения и приглашения, сидят так, словно их даже не дни, годы ждали. Зато Береника в полном восторге, как же целых семь взрослых драконов к её услугам! Разговорами не гнушаются, пирогами не брезгуют, ещё и в гости пригласили, дабы сподручнее было практическую часть курсовой делать!

Я честно попытался проникнуться трагизмом ситуации и не смог. Ведь это же здорово, когда за тебя волнуются, когда стремятся разделить увлечения тех, кому ты не безразличен и к кому ты сам испытываешь интерес.

— А что не так-то? — озадаченно спросила Вероника, которая тоже не поняла всей разворачивающейся перед нами драмы.

Эрик так и взвился, причём в прямом смысле слова:

— Что не так?! Так они же мало того, что меня обратно в клан забирают, так ещё и к Беренике нянькой приставляют! Чтобы я всё девочке показывал да рассказывал, а оно мне надо?! Я же для неё как был особью мужского пола, так и остался!

Вероника хитро улыбнулась, сверкнула своими волшебными, завораживающими, серо-зелёными глазами.

— Так ты постарайся, глядишь, сердце девичье и дрогнет, затмит жажду знаний.

Молодой дракон замер ошарашено, волосы взъерошил, отчего его голова стала удивительно похожа на воронье гнездо и выдохнул озарено:

— Идея…

Ой-ёй, что-то мне подсказывает, что в некогда спокойном драконьем семействе развернуться страсти почище тех, что сотрясали Лихозвонье! Я поцеловал Веронику в щёку, шепнул ей, чтобы она Эрика задержала, а сам направился к драконам. Мне было необходимо переговорить с ними наедине.

Ровно в полдень на площади, где прежде кипели большие и шумные ярмарки, собрались все жители Лихозвонья. Элеас коротко и скупо рассказал о результатах расследования, официально объявил Веронику оправданной (у моей милой чародейки в глазах вспыхнул волшебный огонь, а на в волосах и на кончиках пальцев заискрилась вернувшаяся магия) и коротко кивнул в сторону прикованной к столбу Кристины:

— Каков будет ваш приговор?

Толпа единодушно взревела, требуя для ведьмы казни от огня, особо ретивые даже попытались бросить в Кристину камни, но бдительные стражники быстро пресекли любые попытки самосуда.

— Мы не уподобимся ведьме в кровожадной беспощадности, — Элеас возвысил голос, гордо расправил плечи, — пусть наше горе безмерно, но даже в пучине боли мы не забудем о милосердии.

Кристина подалась вперёд, жадно ловя каждое слово градоправителя. На миг ведьме показалось, что её отпустят, может быть, высекут или посадят в тюрьму, хоть бы и в самое сырое и мрачное подземелье, но всё-таки оставят в живых, а потом… Поток драконьего пламени обрушился на Кристину, вспышка света больно ударила по глазам, раздался душераздирающий вопль, а затем всё исчезло, лишь едва дымящаяся у столба горстка пепла напоминала о том, что когда-то тут стояла ведьма.

— Справедливость восстановлена, ведьма понесла заслуженное наказание, — провозгласил Элеас и уже собрался спуститься с возвышения, когда путь ему преградил рыжеволосый и статный мужчина (отец Эрика).

— Прошу прощения. У нас есть для вас небольшой сюрприз.

Градоправитель нахмурился:

— Для меня?

— Для всех жителей Лихозвонья. Конечно, мы ничего не обещаем, но…

Вероника поцеловала меня в щёку, шёпотом пожелала удачи. Я глубоко вздохнул, очищая разум и вновь, как делал в один из первых дней приезда, начал ритуал призыва. Липкий, удушающе-плотный туман рухнул на меня, сдавил, стиснул, зашелестел в уши:

— Снова ты? Не думал, что хватит смелости вновь обращаться ко мне.

Я закашлялся, выплюнул забившую рот слизь:

— Я предлагаю обмен.

Туман хлестнул меня по лицу ледяными щупальцами, небрежно щёлкнул по носу:

— Да что ты можешь предложить!

— Я готов отдать драконье пламя и…

Я опять выплюнул изо рта слизь, мысленно попросил прощения у матушки и длинной вереницы предков.

— И свой дар инквизитора.

Туман замер, с холодным любопытством всматриваясь мне в лицо.

— Цена недурна. Что попросишь в ответ?