Дефект плацебо

Глава 8. АЛИНА

Всю ночь не получается сомкнуть глаз. Верчусь в кровати, как на раскаленной сковороде. Несколько раз сдерживаюсь от подступающей истерики. Признаю, что стабильное психическое состояние меня покинуло окончательно. Из головы все никак не идёт сегодняшняя встреча. Прежде никогда не встречалась с такими людьми, до сих пор по позвоночнику пробегает скользящая дрожь. Если бы это не было с подачи Дани, давно бы решила, что попала ещё сильнее после этого визита. Меня там словно ждали, заранее предсказали появление. Этот страшный человек толком вопросов не задавал, наверное, и рот можно было не раскрывать, без слов бы все понял. Да и были ли слова? Только блеяла что-то невнятное о защите, о Садальском...

Бросаю взгляд на часы. Четыре утра. За окном темень, в квартире гнетущая тишина. Плетусь на кухню, запускаю кофемашину. На обеденном столе стоит сумочка до отвала набитая купюрами. Никогда столько денег в руках не держала, да и не думала, что когда-нибудь подержу. В банке обналичивать было страшно. Казалось, что сотрудница смотрит на меня с неприкрытым подозрением. Я ведь и копейки из всего этого не заработала, следовательно, это все мне и не принадлежит. Наверное, именно это было написано у меня на лице, когда счётчик банкнот методично гонял купюры. Только деньги не понадобились. Сумму мне не озвучили. Цену моей безопасности тоже. Совсем некстати вспомнила слова Дани о том, что таким людям ни в коем случае нельзя быть должным. Но ведь вышло именно так?

«Позже сочтемся. У тебя найдется то, что мне нужно», — вот такой мне выписали чек.

Забираю чашку, иду к окну. Глотаю горький кофе как лекарство. Продолжаю ругать себя, отчитывать как маленького ребенка. Мать мертва, этого больше некому сделать. Воспроизвожу встречу в деталях. Вспоминаю интерьер кабинета. Кожа, дерево, все дорогое но совершенно не сочетаемое. А ещё стол из белого мрамора, как могильная плита. Деньги там крутятся не маленькие, спору нет, как и перечень услуг которые там оказываются, а я просто согласилась. Подписалась неизвестно на что. Поверила в доброго дядю, который решил мне помочь.

Только сейчас, под покровом ночи и в абсолютной тишине, понимаю какую ошибку допустила.

Добротой там и не пахло. Добрые люди не смотрят так, будто одним взглядом раздевают. И я сейчас не об одежде. Он смотрел так, будто до мяса распарывал, освежевал, сухожилия от костей отбирал. Это и выбило из колеи, заставило забиться в кресле и невпопад кивать, когда суть половины слов банально улетучивалась.

Но помимо всего прочего, я верила в мощь сидящего напротив меня, я же не полная дура. На тот момент, видела в этом спасением. Деваться мне все равно было некуда. Только там мне обещали помочь. Велели ехать домой и не покидать квартиру. Сидеть внутри столько, сколько потребуется. Дверь никому не открывать, не вестись ни на какие предлоги.

Беззвучно смеюсь, кусая колени. Адрес у меня тоже не спросили. Наверное, когда я только переступила порог этого неприятного места, обо мне уже знали все.

Происходящее кажется нереальным. До сих пор не верю, что в жизни так бывает. Замерзаю, сидя на полу. От ужаса или прохладной глади стекла, с трансляцией траурного города. Оставляю чашку на полу и забираюсь в постель. Укутываюсь в толстое, пуховое одеяло. В голову лезут жуткие мысли, начинаю прикидывать способно ли оно защитить меня от выстрела. Выводы неутешительные. Ночью вообще редко о чем-то хорошем мечтается, особенно после недавних событий. До сих пор не знаю, как поступать правильно. Чего ждать, на что надеяться? Как поступать с акциями и что принесет собственное затворничество? На мгновение допускаю, что надо мной просто посмеялись, не захотели связываться с идиоткой страдающей паранойей. Поэтому и денег не взяли, и отправили подальше чтобы глаза не мозолила.

Но враз вспоминаю холодно брошенную фразу, вижу перед собой чудовищные глаза и признаю, что там не было шуток.

Все серьезно. И возможно, серьезнее чем мне кажется. Накрываюсь с головой, прилагаю усилие, чтобы сомкнуть веки.

А в голове стоит голос, хриплый, только это успокаивает.

«Будет тебе защита, слово Короля даю».

Утром становится легче. Принимаю душ, нахожу в себе силы приготовить завтрак. Еда вкуса не имеет, но съедаю все, оставляю чистую тарелку. Не блещу кулинарными талантами, обычная яичница. Мама тоже готовить не любила и совершенно не привила мне этого навыка. Пробовала сама несколько раз приготовить что-нибудь, состоящее более чем из двух ингредиентов и только зря потратила время. Виктор продолжает названивать. Игнорирую жужжащий телефон. Подобная навязчивость только доказывает то, что я все делаю правильно. Решительно беру в руки телефон, дожидаюсь когда вызов завершится и заношу проклятый номер в черный список. Давно так нужно было сделать. Только вот и минуты не проходит, как трубка снова заходится в вибрации. Неизвестный номер. Принимаю вызов, молча подношу телефон к уху.

— Дослушай, — доносится из динамика. — Я понял, что мне с тобой не договориться.

— Тогда в чем проблема? — интересуюсь холодно.

— Сегодня в клинике будет встреча. Приедет заказчик. Присутствие всех директоров обязательно, — цедит он.

Беру паузу. С подозрением отношусь к услышанному. Не верится, что Виктор так быстро стал сговорчивым, смирился. Но с другой стороны, допускаю что встреча действительно может быть важной. Настолько, что ему ничего не остаётся кроме того как принять свое поражение.

— Если ты окончательно решила оставить акции себе, ты должна приехать. Только вот дороги назад уже не будет, — заводит шарманку.

— Во сколько встреча? — обрываю этот поток.

— Через час. Ровно через час в главном конференц-зале офиса.

— Буду, — отвечаю коротко и кладу трубку.

Встаю из-за стола и направляюсь в спальню. Из шкафа достаю костюм. Строгая алая юбка-карандаш прикрывает колени, белая блузка и черный пиджак. Смотрю на свое отражение в зеркале, непривычно видеть на себе ещё какие-то цвета кроме черного. На туалетный столик высыпаю содержимое косметички. Рисую тонкие стрелки, подвожу брови, аккуратно вывожу на губах контур красной помадой. Теперь выгляжу значительно старше своего возраста, именно этого и добиваюсь. Хочу отбить у Виктора и у всех окружающих любые сомнения на свой счёт.

Ботинки с высоким каблуком и приталенное пальто завершают образ. Совсем не свойственный мне стиль, но так я чувствую больше уверенности. Кладу ключи от машины в карман, задерживаюсь у входной двери вспоминая недавние наставления, но возможность раз и навсегда заткнуть Виктору рот, перевешивает.

Я не могу отрезать себя от мира, сидеть в неведении и ждать непонятных инструкций. Подобный расклад абсолютно меня не устраивает.

Открываю дверь и выхожу в парадную, проворачиваю ключи, несколько раз, дёргаю ручку чтобы убедиться что дверь закрыта. Спускаюсь вниз по лестнице. Кроме стука моих каблуков, больше нет никаких звуков. Толкаю дверь, вдыхаю прохладный и свежий воздух. Он даже слегка пьянит, действует как лёгкий наркотик. Вначале мне кажется что улица пуста. Но почти сразу, слева от себя, замечаю мужчину. Он появляется из ниоткуда, как какой-то призрак. Весь в черном, словно темная тень. Ускоряюсь, спешу к своей машине. На каблуках сложно, перебираю ногами изо всех сил. Когда до машины остаётся несколько метров, понимаю, что он совсем близко. Достаю ключи, снимаю машину с сигнализации и лишаюсь под ногами земли.

Раскалённый до предела воздух мощным ударом хлещет наотмашь. Подбрасывает вверх, а после прибивает к асфальту. Чудовищный грохот оглушает. Понимаю, что должно быть больно, но боли не чувствую. Вообще ничего не чувствую, не могу оценить свое состояние. Пытаюсь вдохнуть раскалённую лаву, но даже грудная клетка больше мне не принадлежит. Дышать не могу. Широко распахиваю глаза, вижу, как свинцовое небо впитывает чёрное облако. Хмурое, молчаливое, ко всем безразличное небо. Через мгновение картинка сменяется. Вижу такой же непроницаемый взгляд. Глубокий, дьявольский. Пытаюсь рассмотреть суровое лицо, нет никаких сомнений в том, что за мной явились из самой преисподней. Он утаскивает меня в сторону, волочит по асфальту, а после изо всех сил вжимает в землю накрывая своим телом. Гремит ещё один оглушительный взрыв, а после все обрывается. Меня забирают в ад.