Далека дорога твоя, далека, дика и пустынна.
Эта даль и глушь, не для слабых душ,
Далека дорога твоя.
Ах, прерия, прерия, великая даль,
Индейские перья, английская сталь,
Высокая плата, смешная цена,
Здесь главное – шляпа была бы цела
И конечно мне дорого где-то
То, на что эта шляпа надета.
Вот такие дела…
Быстро едешь – быстрее помрешь.
Тихо едешь – вряд ли доедешь.
Так иди, не трусь, будь что будет, пусть,
А что будет дальше – поймешь.
Юлий Ким "Прерия"
Взгляд мужчины не предвещал ничего хорошего.
Возможно, он не был бы столь злым, если бы мужчина смотрел на мир двумя глазами. Но глаз был один, левый; на месте правого глаза было ужасное бельмо, впрочем, вся правая половина лица была изуродована.
Но для ангела все люди были на одно лицо. У него были свои правила обращения с людьми и даже что-то наподобие чувств по отношению к ним. Но те люди, которых он не знал, были для него абстрактными существами класса "человек", и он не смог бы отличить одного от другого.
Этого человека он знал.
– Это большая честь для меня, – хрипло сказал мужчина. – Чем обязан?
– У меня есть для Вас работа, – ответил ангел.
– Вот как? Полагаю, это связано с теми птичками, которые привесили на мой корабль авгуры?
– Правильно, – подтвердил ангел, – речь идет об использовании спецоружия.
Мужчина довольно ухмыльнулся.
– Не терпится посмотреть его в действии. Надеюсь, птички действительно хороши.
– И не сомневайтесь.
– И какова же цель? Разбить одну из эскадр Титанов?
– Скромнее. Вам нужно будет уничтожить патрульный фрегат Союза "Неотвратимое возмездие".
Мужчина почесал шрам на лице.
– Язон Кронид… Но ведь его уничтожили пять лет тому назад, если мне не изменяет память.
– Не изменяет. Но оказалось, что негодяя не добили. Подонку удалось спастись и восстановить фрегат.
– А почему бы вам не передать это мортусам?
– Дивизион "Мортус" недостаточно боеготов! Недавно на маневрах линкор "Око Ока" столкнулся линкором "Карающая длань"; оба судна повреждены.
Капитан молчал. Ангел тоже молчал.
– Конечно, я выполню приказ – медленно проговорил мужчина. Просто я всегда интересуюсь подробностями.
Ангел проигнорировал замечание капитана:
– "Возмездие" взяло курс от системы Тантала к Ядру. Целесообразно начинать поиски от острова Эпигон-2.
– Так точно. Не бойтесь, мы найдем его.
– Мы не боимся. Око не ведает страха. Но Оку не хочется гибели вашего мира.
– Язон нужен вам живым или мертвым?
– Нам нужна его голова. Впрочем, Вы можете уничтожить его вместе с кораблем – но убедитесь, что корабль погиб.
– Ясно. Разрешите приступать?
– Разрешаю, – кивнул ангел и растворился.
«Кронид… опять нас с тобой сводит судьба, но на этот раз ты не уйдешь. Птички разделают тебя, и пикнуть не успеешь…» – злорадно думал капитан Персей Киноскефал, бывший командир тяжелого фрегата Империи "Светоносец". Теперь под его началом был специальный рейдер Авгурата "Последний довод", формально принадлежавший Имперскому флоту.
– Поглоти меня бездна, мы должны видеть капитана!
Бунт возглавил Еврисфей. Сперва его поддержали обе сестры Педдл. Затем Полифем отвел Эринию и начал ей что-то живо объяснять. Эри не менее живо отвечала. В результате Полифем тоже присоединился к команде. Дит и Перси держали нейтралитет (точнее, просто не обращали внимания на суету), Эйден вела корабль, Георгий так же пока сохранял нейтралитет – выжидал.
– Мы не в бирюльки играемся! Мы выступили против Авгурата…
– И Ока, – добавил Полифем.
– …а Авгурат – это не только десять дивизионов и тридцать охотников – если Авгурат скажет "джихад"…
– Сплетни все это!
– Хрена с два сплетни! Ты про королевство Тапробани слыхала когда-нибудь?
– Бабьи сказки! – фыркнула Трис.
– Никакие не сказки! За год до твоего прибытия на "Безмолвие" мы проводили стрельбы в том районе. Скажи, Поля!
Полифем нехотя кивнул. Кивнули сестры, даже Георгий молча кивал.
– Хорошо, допустим. Какое это отношение имеет к нам?
– Самое прямое. Сейчас за нами гоняется Авгурат – что тоже немало, семьдесят вымпелов первого класса, не считая мелочевки.
Трис мысленно взмолилась Творцу, чтобы Язон вмешался. Арифметика была не в ее пользу.
– …а знаешь, что такое Джихад? Джихад – это тысяча перворанговых судов двух держав – из которых свыше пяти сотен линкоров!
– Они не объявят Джихад!
– Почему?
Трис замялась.
– Им не нужна огласка… – неуверенно сказала она.
– Огласка уже произошла, – уверенно заявил Еврисфей. – А теперь представь себе, что у нас получится. Думаю, Авгурат задницу на Колесо Времени порвет, но попытается нас остановить…
– Что получится?
– Вот это мы и хотим узнать у капитана. Стоит ли фреска освещения? За чем мы идем, есть ли у нас шанс?
– Язон! – возопила Тристана. – Ну что ж ты молчишь, как Око Творца!!! Скажи им…
– Трис… – раздался голос Язона, – они правы. Они имеют право знать.
– Но…
– Нет, Трис. Пусть не только услышат, но и увидят. Веди их ко мне. Всех, кроме Персефоны.
– Это почему еще? – вскинулся Дит.
– Дит… позвольте мне объяснить Вам это лично… если Вам нужны будут объяснения после визита ко мне.
Дит посмотрел на Персефону. Персефона кивнула.
Но тут возмутилась Тристана:
– А Эйден? Разве ей можно…
– Пусть она сама решит, – спокойно ответил Язон.
– Я все равно не могу бросить управление… – ответила Эйден.
– Почему? На ровной траектории я и сам могу за всем уследить, – сказал Язон. Трис скрипнула зубами.
Она подошла к Эйден и приобняла ее:
– Не надо. Прошу тебя. Это…
Эйден положила руки ей на плечи:
– Я знаю. Я чувствовала. Когда ты пришла к нему в первый раз… мне было страшно. Не думаю, что теперь будет страшнее.
Они смотрели друг другу в глаза. Зеленые глаза Эйден, шоколадные глаза Трис. Затем Тристана медленно кивнула. И, обернувшись к другим, сказала:
– Идем.
Это была комната с полностью зеркальными стенами и потолком. В этой комнате, достаточно небольшой, чтобы вызывать клаустрофобию, был лишь один предмет. Это был большой черный куб, а точнее – параллелепипед…
А на вершине паралелепипедаа, внутри стеклянной колбы, наколотая на несколько разноцветных трубок из материала, напоминающего пластмассу, висела отрубленная человеческая голова с частично мумифицированным обрывком шеи.
Голова открыла глаза:
– Теперь Вам ясно, отчего я не люблю Око? – улыбаясь, спросило то, что осталось от Язона Кронида.
…Присутствие ангела парализовало Язона. Он привык чувствовать себя сильным, он верил в свою силу… но силы не стало.
Два авгура легко подтащили его к переборке и держали, пока третий авгур заколачивал в его руки и ноги костыли.
– Ты так похож на Сына Божьего… – глумливо вещал ангел («А ведь, казалось бы, ангелы не испытывают эмоций», – думал Язон, разрывая своими мыслями завесу адской боли…) – но ты сделал неправильный выбор! Нет бога, кроме Ока, и я – пророк его!
– Лжец, – спокойно, хоть и несколько путано, сказал Язон (боль не позволяла сохранить сознание ясным, но Язон из последних сил держался), – но ничего, я поставлю на место твое Око!
– Ты слишком самоуверен!
– Нет! Убить меня ты не можешь и не позволишь им убить меня, правда?
Ангел замер.
– Да, – медленно сказал он, – человеческая жизнь – священна…
Раздалось потрескивание, ангел словно стал ярче.
– Но разве только смерть может остановить тебя? Ты наивен, Язон Кронид. Ты не знаешь, что, возможно, настанет день – и ты станешь просить, умолять Око о смерти – но мы не можем причинить тебе вред. Жизнь человека священна.
И тут Язон понял, понял – и похолодел от ужаса.
– На третий день они привезли цилиндр. К этому времени на мне уже не оставалось живого места, но им и этого было мало.
Язон оглядел тяжелым взглядом свой экипаж.
– Я бы предал, но мне некого было предавать. Я бы сделал все, но никто не просил меня что-то сделать. Я был способен на все… – но никто, никто не предлагал мне ничего.
На лицах команды "Неотвратимого Возмездия" отражался ужас, но этот ужас поминутно сменялся другими чувствами – ненавистью, решимостью, состраданием…
– Да! – почти кричал Язон. – Я готов был предать! Я готов был на любую мерзость – лишь бы боль остановилась… Но этого не произошло. Жестокость того, что мы зовем Оком – безгранична… И в этом – его слабость!
– Как?! – удивленно спросил Георгий.
– Око – не человек; оно не понимает, что не бывает безграничной боли. Если бы Око умело миловать – я бы сейчас был вернейшим Его адептом! Но Око не чувствует боли – ни своей, ни чужой, и именно благодаря боли я стал разумнее его…
Полифем и Эйден вздрогнули. Георгий ухмыльнулся.
– Мою плоть разъедала какая-то субстанция… – продолжал Язон, – это было больно, даром что я уже был подключен к кубу. Адская боль… я терял сознание от боли, но гораздо хуже было, когда я был в сознании… Мое тело стало храмом боли. Я чувствовал боль ежеминутно, я чувствовал ее с различными оттенками вкуса… Но страшнее этого было то, что я видел – мое тело, символ и орудие моей власти над миром, сжирала неведомая мне бежевая плесень. Дело было не в боли – к ней я, в конце концов, привык. Дело было в приговоре…
Все молчали. Все знали, что Язон не промолчит, что скажет…
– Три дня я был пришпилен к переборке. Плесень пожирала меня живьем… Я, наверное, сошел с ума на какое-то время. От этого периода мне остались лишь путаные воспоминания и сумрачный страх, – глаза Язона блестели, казалось – он и вправду безумен…
– Безумие накатывало волнами. Иногда я жаждал его, умолял, чтобы оно пришло и больше не уходило. Я слишком хорошо понимал, что я потерял… Но милосердное безумие и смерть не спешили ко мне. И я, пребывая в бездне отчаянья, понимая, насколько нечеловечески ужасно мое положение решил бороться. Я стал искать точку опоры в своей новой жизни, и нашел ее. Пусть это покажется безумием, но нашел я ее в том, за что меня наказали. В своей ереси.
Все молчали. Страх, ненависть, отвращение – и мрачная решимость – вот что владело людьми. Страх граничил с паникой; ненависть – с отчаяньем, отвращение – с тошнотой. Но все эти чувства только усиливали решимость. И Язон улыбнулся, увидев, что его рассказ, его собственное нечеловечески ужасное состояние не поколебали решимости экипажа идти со своим капитаном до конца. Потому что каждый человек понимал – то, что могло сотворить такое с человеком, не имеет права на существование.
– Я научился обходиться без тела. Я научился эксплуатировать ту силу, которая живет в каждом из нас. Я развил в себе странные способности, подобные тем, которые есть у механика или навигатора. Более того – я понял, что могу объединять и усиливать ваше взаимодействие в бою и походе. Я чувствую всех вас, и… – он сделал паузу, – я вас всех люблю. Вы для меня – словно семья, как родные мне люди.
Эти слова были неожиданными и не совсем понятными, но почему-то вызвали всеобщее воодушевление. Так, словно чувства капитана передались команде. А Язон, подождав немного, продолжил.
– А теперь я немного расскажу вам о своей надежде, о том, ради чего мы собрались здесь. Я посвящу вас в свою ересь. Вы готовы?