Deus, ex-machina

Глава 3.2: Ересь

Капитан посмотрел на Тристану:

– Трис, ты никогда не задавалась вопросом, почему я оказался тогда в том кабаке?

Тристана молча кивнула. Ей действительно казалось странным появление Язона и его неожиданная помощь.

– Ты сейчас узнаешь это. Но давай по порядку. Итак, сколько себя помню, я хотел попасть во флот, но против этого возражал мой отец – бывший кентурион гвардейского легиона. Его можно было понять – отсутствие руки и глаза, не говоря уж о прочих, не столь очевидных потерях, охлаждает любой пыл. Знал бы он, как закончит его единственный сын…

Так я оказался на попечении своего деда по материнской линии. Дед мой был выдающейся личностью – бывший архонт ареопага, известный своим непосредственным участием в прекращении Голодной Войны, к тому времени он был уже довольно стар, но сохранял ясный разум и работал архивариусом при ареопаге. Возможно, мой отец хотел сделать меня политиком? Во всяком случае, так я попал в архив, где проявил недюжинный вкус к книгам и излишне пытливый ум. Вскоре я окончательно достал деда своими вопросами; впрочем, он всегда отвечал по существу, и часто выражал мысли, граничащие с крамолой.

Мне было десять, когда я, разгребая старые кадастровые записи, наткнулся на одну очень древнюю. Точно я сказать не могу, но ей было около двух тысяч лет. Дело в том, что иногда в старых манускриптах мне встречалась другая система летоисчисления – с куда большим количеством лет, чем сейчас; даты, как правило, приводились параллельно нашей системе. В этой же книге даты были только по старому стилю, и я не могу сказать, что точно определил ее возраст.

Мне стало интересно, насколько древний мой род. Записи в книге были расположены в алфавитном порядке, начиная с последней буквы алфавита, Род Кронидов я нашел без труда. А затем я решил проверить фамилию своей матери. И тут меня ждал досадный сюрприз – записей о роде Ликургов в кадастровой книге не было. Но тут я обратил вимание на одну странность – отсутствовали почти все имена на ламед, но и часть имен, начинающихся с буквы мем. Возможно, страничку просто вырвали? – решил я и стал искать старинные книги того же времени. Прямо скажу – найти не удалось ничего.

Я забросил это предприятие. Мне как раз исполнилось одиннадцать, и я, после серьезного разговора с дедом, отправился во флот. Отходив два года рядовым, я был произведен в мичманы и, не без помощи деда поступил в Академию Флота.

Это было время Ворчьей (8) войны – флоты Империи и Альянса сошлись в смертельной схватке, черно-красные легионы Союза захватили Ново-Кикладский архипелаг и осаждали Тессу, Серые стрелки Атлантов воевали в Осонии и Ангулии. На третьем курсе нас, курсантов, стали направлять на корабли. Я оказался на резервном фрегате "Декронделивде", потом – на линкоре "Пророк Дерфлингер"… На последнем я участвовал в Битве у Кара, тогда на наш корабль ворвались два поединщика Империи со своими бандами. Наш поединщик был единственным бывалым офицером в команде, но он и его големы, в конце концов, пали. За оружие взялся экипаж.

Это было страшно. Огромные големы атлантов напоминали оживший ночной кошмар, но мы победили. Правда, последнего голема, избитого, но опасного, добили уже на на мостике, и сделал это Ваш покорный слуга. Боюсь, это был единственный мой успех в том абордаже.

И тут выяснилось, что от команды осталось полтора десятка человек, а офицерский корпус выбит весь. Я взял командование на себя. Правда, мне еле удалось выйти из боя. Кое-как я свалил линкор в дрейф (аэрогатор был убит), поминутно отбиваясь от прорывающихся корветов, шлюпов и истребителей. Мы получили шесть торпед, но линкор уцелел, я вернул его на базу. Атака поврежденного "Дерфлингера" отвлекла большое количество легких сил Империи – каждый Гранд Империи стремился записать наш корабль на свой счет, и остальная оперативная группа линкоров смогла сосредоточиться на борьбе с линкорами атлантов. Так мы одержали победу, поэтому, когда я ступил на твердую землю – я был уже героем, хоть этого не знал. Меня наградили "вороной" (9), годовым жалованием и месяцем увольнительной. И увольнительная пришлась как нельзя кстати.

Пока мы воевали в небесах, на островах шла своя война. В тылу действовали десятки ассасинов, выбивая военно-управленческие кадры. Одним из жертв оказался мой дед. Мне сказали, что его душили гароттой, но ему удалось вырваться и даже справиться с нападавшим. Но длительная асфиксия привела к необратимым изменениям в легких, и сейчас дед умирал от скапливающихся в них инертных газов. Говорить он, по словам медиков, не мог.

Я отправился в госпиталь. Дед был в сознании. Знаком он попросил всех удалиться.

– Меня… убили… не… атланты… – едва слышно прошептал он. – Это… авгуры…

– Почему? – спросил я.

– Я… не… знаю… – ответил он. – Я… вложил… свои… деньги… в… концессии… Через… десять… лет… у… тебя… деньги… пока… возьми… кулинарную… книгу…

С каждым словом деду становилось хуже, а слова – все неразборчивее. Я пытался прервать его, не дать ему говорить – но он останавливал меня всякий раз. И продолжал говорить, захватывать легкими порции инертного газа и умирать.

Когда он сказал про кулинарную книгу, я подумал, что у деда начался бред. Но он смотрел на меня ясными, как никогда, глазами… Так не смотрят безумцы. Едва выговорив про книгу, он начал задыхаться. Я стал делать ему искусственное дыхание, громко звать на помощь…

Не помогло.

Несколько дней я не мог прийти в себя. Я был в сумрачном состоянии на похоронах, панахиде, чтении завещания. Лишь к концу недели я смог навестить дом деда. Здесь меня ждал еще один сюрприз – дом был перерыт вверх дном. Все вещи были разбросаны. Я вызвал профосов. Вскоре выяснилось, что ни одна из зарегистрированных вещей не пропала. Деньги, ценности – все было на месте И тут я почему-то вспомнил про кулинарную книгу.

Я стал искать ее – и вскоре нашел. Беглый осмотр показал, что это – обычная кулинарная книга, только и того, что, кроме рецептов Союза содержала рецепты Империи и Средних Царств.

«Не мог же дед передать мне по наследству обычную кулинарную книгу?» – думал я, вертя этот сборник рецептов в руках. Я его рассматривал со всех сторон, и вскоре обратил внимание, что страницы книги были толще, чем обычно. Это меня не удивило – подобные книги попадались мне и раньше; некогда в Ойкумене были сложности с бумагой, и иногда книги печатали на ранее напечатанных с одной стороны листах.

Остальное было делом техники – я знал, как расклеить склеенные листы, и вскоре у меня в руках оказался интересный документ. Это был "Список вредных и крамольных книг, изъятых Авгуратом в целях воспрепятствовать распространению крамолы и ереси".

Я набросился на этот список, как голодный на еду, но почти все названия не только были мне незнакомы – мне вообще непонятна была их суть. Лишь в некоторых случаях я понимал, что речь идет о физике, химии, материаловедении, биологии или медицине; большинство названий вообще казались абракдаброй, а некоторые скорее подошли бы к описанию фантазий и басен. Лишь одно место привлекло мое внимание, и то потому, что против него стояла галочка – это была книга, называвшаяся: "Манифест Прометея Ликурга, Гефеста Стратлата и Селении Перибазии по отношению к Оком именуемому".

Итак, я узнал имя своего далекого предка, узнал также, что он возможно, состоял в каком-то заговоре против Ока. При том заговоре настолько серьезном, что память о нем тщательно затирали. Мог ли я после этого не заинтересоваться этим? Нет. Но взять информации мне было неоткуда. Я стал собирать информацию по крупицам – мифы сказки легенды, старые книги; осторожно, стараясь не привлечь внимание. Постепенно перед моими глазами открылась картина, которая была совершенно отлична от того, чему нас учат с детства.

Нас учат, что жрецы в деревнях изыскивают мутантов потому, что мутанты, живущие в обществе – это путь к вырождению. А я узнал что настоящие мутанты либо вовсе нежизнеспособны, либо не способны дать потомство. А если и способны – то мутации не передаются по наследству.

Нас учат, что люди делятся на специалистов и неспециалистов – а я узнал, что все мы – в той или иной мере специалисты…

Георгий Иллов кивнул.

– Нас учили что потеря девственности опасна для весталки – а я узнал, что были корабли, где весь экипаж состоял из пар специалистов. Я узнал, что у специалистов раньше были дети. И эти дети были сильнее их…

Лицо капитана потемнело.

– И еще я узнал об авгурах. О том, как планомерно уничтожали они семьи специалистов. О том, как сжигали книги, содержавшие Священное Знание. О том, как когда-то очень давно авгурат истребил 400 000 специалистов – включая женщин, детей и стариков – в одну ночь…

Они намеревались выжечь наш род на корню, но не знали, что это невозможно, что мы все поголовно – в какой-то мере специалисты. И чтобы избавиться от специалистов – придется полностью уничтожить человеческий род.

И тогда были придуманы Храмы, Акушеры, Жрецы, Весталы и Весталки…

– Но зачем? – неожиданно спросил Георгий. – Ответь мне, зачем? Зачем это нужно Авгурам? Зачем это нужно Оку?

– Ты разве еще не понял? – спросил Язон. – Око желает поработить нас! Сделать нас послушными своей воле. Око знает, что мы можем противостоять ему. Знает – и боится.

Все молчали. На их глазах мир перевернулся вверх ногами; все, что они знали, во что верили, оказалось ложью.

– Параллельно я искал других. Тех, кто был упомянут в заголовке. Это оказалось очень трудно. Первую я нашел еще до…

Тристана встрепенулась и посмотрела в глаза Язону.

– Да, Трис, – спокойно сказал тот,- одним из твоих предков была Фелиция Стратилат, последняя из потомков Гефеста Стратилата…

Он перевел взгляд на Эйден:

– Эйден, Вы, наверняка, не знаете фамилию Вашего отца?

– От чего же? – ответила весталка. – Моего отца звали Эмер, но все знали его под фамилией Алиандер.

– А матери? – спросил Язон, улыбаясь (улыбка на лице головы, отделенной от тела смотрелась ужасно).

– Не знаю. У нас, атлантов, после свадьбы мать теряет родовое имя и больше его не произносит…

– Ее звали Эландрия. Эландрия Перибазия, если быть точным.

– Вскоре я впервые услышал легенду о Пламенеющем городе, – продолжил Язон. – Сперва я не придал ей значения, но затем, услышав ее несколько раз, заинтересовался. Эта легенда оказалась весьма популярной среди Ныряющих в Бездну. Легенда гласила, что судно, терпящее бедствие в Лимбе – свободной от островов зоне близ ядра – иногда видят одинокий остров. Тот тихо дрейфует в пространстве, объятый пламенем, и на нем виднеются остатки каких-то непонятных сооружений. Появление острова считалось доброй приметой; техники и аэрогаторы корабля, заметившего Пламенеющий город, неожиданно находили решение непреодолимых на первый взгляд проблем и приводили корабль в порядок.

Я загорелся желанием найти этот остров; к тому времени я уже получил наследство деда. Сперва я купил тендер Ныряющих и спецоборудование для него – в частности, два асбестовых костюма. А затем, когда Последующая война сменилась миром, я взял с фрегата несколько человек, в том числе старпома, и мы отправились к Ядру.

Мы разбили лагерь на Мятущихся островах – это очень странное место, последнее относительно стабильное в Союзе. На островах – совершенно необычная жизнь. Здесь все очень непостоянно. Время от времени какой-то из островов начинает вздрагивать – это сигнал для всех, что пора "делать ноги" – остров вот-вот обрушится в пламенеющую бездну…

Люди Края, как они сами себя называют, совершенно не похожи на "серединников". Постоянный риск потерять все, вплоть до жизни сильно меняет характер этих людей. Казалось бы, непрерывная борьба за жизнь должна сделать человека законченным эгоистом, но Лимб доказывает обратное – большего альтруизма и самопожертвования я никогда не встречал. Это ощущаешь сразу, стоит тебе оказаться на Мятущихся островах. Всеобщая скудость не мешает людям Края быть просто невероятно гостеприимными. На островах мы получили все необходимое для наших поисков. Но, тем не менее, успех не сопутствовал нам поначалу.

В порыве отчаянья я рассказал в баре о цели нашего поиска. Правильно ли я поступил, я до сих пор не знаю – с одной стороны, благодаря этому я действительно нашел Город.

С другой стороны – именно тогда меня услышал стукач Авгурата…

Но, как бы там ни было, нам посоветовали одного человека. Его звали Андрей Афинодор, он был специалистом-самоучкой, при том кто-то называл его аэрогатором, кто-то – учетчиком. Истина была посредине – Андрей оказался и учетчиком, и аэрогатором.

Он полчаса спорил с моими специалистами и сумел убедить их. Более того – он внушил им определенное уважение.

– Моя мать была весталкой Тесла, – ответил он на немой вопрос моего аэрогатора, – а отец – весталом Эвклида.

– Но ведь они… – начал, было, мой учетчик, инстинктивно обняв аэрогатора. (Я давно заметил, что между ними была симпатия, но предрассудки храмового образования сделали свое дело – они очень долго не решались быть вместе; увы – судьба подарила им лишь несколько ночей…)

– Нет, мальчик, они не потеряли своей силы, – ответил старик, – более того, когда вы с твоей девочкой сделаете то, что вы так давно хотите, вы откроете для себя новый мир и в этом мире вы станете вдвое более умелыми. А ваш сын или ваша дочь будет таким же, как я. Он сможет исчислять путь любого неизвестного корабля в пространстве, он будет подобен пророку – аналитика и аэрогация вместе дают просто невероятные способности к вычислению вероятностей…

Они ушли, окрыленные, и я был рад за них. Очевидно, рад был и старик, но его взгляд стал тревожным, когда он посмотрел на меня.

– Что ж ты творишь? Ты же их прямо в лапы костлявой ведешь! – сказал он, глядя на меня.

И это было правдой. На борту "Неотвратимого возмездия" впору было писать букву "вав" (10). Но что было делать?

– Но что делать? Даже если я отпущу их – они не уйдут.

– А может, просто прекратить свои искания? К чему менять мир, он и так неплохо работает?

– Разве? А тебе разве не душно в этом мире, старик?

Он задумался.

– Душно. Но, задыхаясь, я прожил восемьдесят лет, а твои подопечные и третий десяток не разменяют.

Я посмотрел в его блеклые голубые глаза:

– И оно того стоило?

Он долго не отводил взгляда. А перед тем, как отвел, я заметил предательские слезы, блеснувшие в них.

– Возможно, восемьдесят пять лет – хорошая плата за сегодняшний день, – сказал он. – Желаю тебе найти то, что ищешь. А теперь уходи.

На следующий день мы вновь "нырнули" к ядру. Мой аэрогатор уверила меня в том, что остров необходимо "ловить" непосредственно у короны – по каким-то пока неясным причинам его невозможно было почувствовать. Она выглядела такой счастливой тогда…

Тем не менее, сначала мне показалось, что мы опять уйдем ни с чем. Наш кораблик скользил немного выше короны, протуберанцы время от времени касались корпуса. Было жарко и душно.

В какой-то момент я решил, что пора возвращаться. Экипаж был почти на пределе – разочарование усиливало усталость от непривычной нагрузки.

Именно тогда он и появился, сперва как черная точка на пламенно-алом горизонте. Я не поверил своим глазам, решив, что мне мерещится от усталости и желания найти Остров. Но черная точка разрасталась, и вскоре отрицать очевидное было уже невозможно.

Он плыл по пламени короны, рассекая огненные протуберанцы. Пламя возносилось над ним, но сам он не горел. Мы приблизились к острову; сверху он напоминал осколок огромной тарелки, хотя "края" тарелки были пощерблены. Я помню, что долго не решался отдать приказ о посадке, зачарованный видом Пламенеющего города… но потом, наконец, решился.

Мы приземлились на широкой площади. Противопламенных костюмов было три, потому мы и вышли вдвоем – я и мой старший помощник. Третий костюм был оставлен про запас. Выйдя из гондолы, мы некоторое время стояли, пораженные увиденным. Нас окружали покрытые копотью руины, похожие не на человеческие строения, а на творения какой-то другой расы. Они были огромны, значительно выше пятидесяти футов, и внушали одновременно ужас и уважение. Над черными зубами руин кроваво-красной стеной поднималось пламя.

Мы отправились к башне, расположенной на другом конце площади. Если руины казались огромными, башню можно было назвать разве что гигантской. Это был закопченный черный куб высотой, по моим оценкам, где-то двести футов. Вблизи башня подавляла – я никогда не видел ничего столь огромного…

Двери башни (их было несколько рядом, видимо, раньше башня была часто посещаема) были гостеприимно открыты. Мы поднялись по ступеням и вошли внутрь. Если на улице мы чувствовали жар даже сквозь противопламенные костюмы, то в здании жара не чувствовалось вовсе, что показали нам датчики температуры. Снаружи их стрелка колебалась на краю шкалы, что соответствовало примерно 550 градусов (11), то в здании она медленно опустилась до середины, показывая 310-320 градусов. Мы удивлялись этому; впрочем, вокруг нас было много удивительного. Например, на удивление тонкие стены – они едва достигали в толщину два дюйма, и это при таких циклопических размерах здания! Правда, иногда нам встречались колонны и контрфорсы куда большей толщины…

Помещения вокруг были заполнены механизмами. Часть из них была мертвой, некоторые казались полуразрушенными, но другие работали.

– Это похоже на храм, – сказал мой старпом (он сам был весталом Менделеева), – но такой большой и древний…

Мы долго блуждали по коридорам странного храма, пока не вышли в довольно большой зал, чей потолок возвышался над нами на высоту тех же двухсот фунтов. Возможно, потолок был стеклянным – я понимаю, что это звучит абсурдно, но наверху играло зарево и метались какие-то тени. Зал был пуст, лишь на стенах размещались огромные черные прямоугольники, похожие на окна, ведущие в никуда, а в центре стоял высокий столб непонятного назначения, не круглый, а многогранный.

Возможно, величественность этого места заставила нас остановиться и замереть – ничего подобного я никогда не видел в жизни и не думаю, что в Ойкумене найдется человек, который видел что-то подобное. И тут одно из окон стало заливать светом, словно за ним вспыхнул яркий фальшфейер. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем на залитом светом прямоугольнике появилось лицо. Это был мужчина, с мужественными, немного грубоватыми чертами лица и соломенного цвета волосами (хотя, возможно, так просто казалось, ведь "окно" очень ярко светилось). А потом раздался голос.

Казалось, он звучит прямо в моей голове, но старпом его тоже слышал:

Ты – наследник. Найди остальных двоих и вместе вы откроете путь к Шестому храму, где находится ваше предназначение.

В отличие от меня, старпом слышал не "ты наследник", а "он наследник", хотя как одновременно можно было услышать две неодинаковые фразы, я понять не могу. Когда окно медленно погасло (черты лица некоторое время виделись в потухшем окне – или просто стояли у меня перед глазами?), старпом сказал:

– Капитан… мне показалось, что этот человек… он настолько похож на тебя!

Я не успел ему возразить – вдалеке послышались торопливые шаги. Удивившись этому факту (неужели кто-то мог жить в этом вечногорящем мире?) мы пошли навстречу. Но это оказался наш поединщик.

– Язон, – сказал он взволновано, – В небе над островом появились какие-то корабли…

И тут по внутренней связи раздался голос Персефоны:

– Капитан, к нам приближается какой-то корабль. Он двигается прямо в нашу сторону!