Deus, ex-machina

Глава 1.5: Тени Ойкумены

Ангел был прекрасен и совершенно лишен половых признаков; к нему вообще нельзя было применить понятие "мужчина" или "женщина" – он был ангелом, и все тут. Исходившее от него неоновое сияние слепило глаза, а фигура была полупрозрачна.

– Именем Ока – остановитесь! – громогласно произнес ангел, и четверо авгуров буквально замерли на месте. В отличие от их противника – тот бросился к ближайшей закутанной в черное фигуре, не заметив, как ангел протянул в его сторону руку. Потому молния, ударившая в шею нападающего стала для него полнейшей неожиданностью… противник авгуров отлетел назад и сильно приложился спиной и затылком о переборку

– Вы не можете его убить, – голос ангела был чистым, глубоким и сильным. Его речь вообще больше походила на музыку. – Не имеете права.

– Но почему? – недоуменно спросил один из авгуров. После слов ангела человеческий голос казался чем-то грубым, почти непотребным.

– Жизнь человека священна! – торжественно ответил ангел. – Мы не имеем права причинить человеку вред, если только это не будет полезно для всего человечества.

Авгур, говоривший с ангелом, воззрился на того с недоумением.

– Но ведь это – Еретик! Его нельзя отпускать! Дай ему возможность говорить – и мы не сможем сделать ничего, вся Ойкумена пойдет за ним.

– Нет. Не надо убивать его. Его надо сделать безопасным для мира… – сказал ангел, и добавил жестко. – И наказать.

– Наказание только озлобит его, – ответил авгур, внутренне поражаясь своей дерзости и дрожа от страха – ведь он спорил с Сыном Поднебесья, Посланником Воли Ока…

– Думаешь, Око не знает чего-то, что знаешь ты? – лишенным эмоций холодным тоном, таким холодным, что авгуры физически почувствовали ледяное прикосновение, произнес Ангел. – Или он? Смотри сюда, маловер…

На какое-то время стало тихо. Авгур, споривший с ангелом, застыл, его взгляд остекленел, как стекленеет взгляд умершего на глазах человека. Затем он выдохнул:

– Да. Воистину, мудрость и милосердие Ока превыше всего во вселенной… Можно приступать?

– Сперва я поговорю с ним.

– Зачем? – спросил человек, но ангел не удостоил его ответом. Он подошел к лежащему на полу еретику и склонился над ним. От ангела исходило еле слышное гудение, его аура казалась голубоватой, как пламя газового рожка.

– Я не буду призывать тебя к покаянию. Такие, как ты не каются. Вы не видите ничего, кроме собственных амбиций.

– Ложь! – голос еретика был тверд и спокоен, хотя положение его, очевидно, было плачевно. – Мы видим все, и, прежде всего, то, о чем вы молчите! Моя борьба с вами – борьба за человечество!

– Мы даем человечеству все.

– Что?! Что вы даете человечеству? Семь из десяти жителей Ойкумены всю жизнь проводит в изнурительном труде, двое из десяти – на войне; оставшийся – нищий, калека или проститутка! Око может изменить это!

– Так лучше для вас…

– Что лучше? Овощи из теплиц и вода, конденсируемая из пара? Четырнадцать младенцев на сотню рождаются уродами!

– Без нас…

– Без вас было бы лучше.

– Ты неразумен. Готовься выслушать свой приговор…

– Приговор? За что же? За правду?

– За ересь.

– Ну да! Вы называете так истину…

– Несчастный. Ты сам не знаешь, против чего выступил! Ну что же, я покажу тебе. Смотри!

Что бы ни увидел еретик в представленном ангелом видении, это произвело на него немалое впечатление. Его глаза расширились от ужаса, а кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок.

– Так вот что такое Око! – прошептал он.

– Да. Глупо противостоять такой силе.

Еретик ухмыльнулся через силу:

– В каждой силе есть своя слабость, и вашу я знаю! Придет время – и власти Ока наступит конец.

– Этого не случится. А вот время, когда подобные тебе выродки перестанут рождаться на свет – не за горами. Ты знаешь мою слабость? Поздравляю, тебе будет о чем поразмыслить в одиночестве. Твое одиночество будет долгим и предельно мучительным.

Он повернулся к авгурам и кивнул. Экзекуция началась.

Даже спустя годы, думая об этом еретике, командовавший экзекуцией авгур ухмылялся, хотя у другого такие воспоминания вызвали бы, в лучшем случае, приступ тошноты. «Насколько все-таки мудро наше Око!» – с удовлетворением думал авгур. Порой смерть – это не наказание, а освобождение. То же, что они сделали тогда…

Еретику оставили жизнь, а кроме жизни – отчаянье, безнадежность и больше ничего.

«Он заслужил это!» – мстительно думал авгур. – «Он ненавидел наше Око, он желал – подумать только! – "освободить Ойкумену от тирании!" Как будто власть Ока – это не то, что делает целостным наш мир, даруя жизнь всему живому…»

И он был рад, что еретик наказан столь примерно и неотвратимо.

Потому и не поверил своим глазам, увидев копию перфокарты одного из храмов.

– Вы уверены? – дрожащим голосом спросил он.

– Мы все проверили. Это он. Его подпись.

– Не может быть! Не может быть!!!

Инспектор храма пожал плечами. Может или нет – но у него есть эта перфокарта.

– Пошлите кого-нибудь на Малый Тантал. Пускай проверят все. Это не может быть он!

Инспектор вновь пожал плечами, оставив немолодого авгура с его мыслями. И были эти мысли переполнены тревогой…