Для тебя

Глава 8

Я все-таки отправился домой на метро — как только мы вышли из кафе, начался мелкий и противный дождь. В отличие от меня, у Анны был зонтик — такие, как она, всегда рассчитывают все возможные варианты, и в жизни у них не случается неприятных неожиданностей.

На следующей станции в вагон вошли двое парней, примерно моего возраста. Они сели прямо напротив меня, о чем-то переговариваясь между собой. Мне показалось, что они уж слишком тесно прижались друг к другу даже для близких приятелей, и тут же отмахнулся от этой мысли, обозвав себя озабоченным извращенцем.

Один из парней шутливо обнял приятеля за плечи. Тот слегка покраснел, но не отодвинулся, а лишь слегка приподнял голову. На секунду их губы оказались на расстоянии поцелуя — и тут, кажется, засмущались оба. Отвели глаза и снова стали болтать о чем-то, но первый так и не убрал руку. Я мысленно пожелал ему удачи и подумал, что еще совсем недавно и не заметил бы этого маленького происшествия.

Смотреть на эту парочку было приятно, но у меня были заботы посерьезнее, чем смущать двух влюбленных. Я пытался понять, что же на самом деле произошло с парнем, который столько времени был одержим мною, а потом вдруг подозрительно легко выставил из своей жизни.

Этому было только одно разумное объяснение, и я должен был давно его отыскать, вместо того, чтобы жалеть себя и обвинять Эдика в цинизме и равнодушии.

Поначалу он действительно верил в то, что мы будем вместе, и это помогло ему перенести мучительное и, как оказалось, бесполезное при его болезни лечение, которое дало результат по неизвестным науке причинам.

Выполнив свою часть нашего договора, он отпустил меня, потому что не хотел, чтобы я остался с ним из жалости или чувства долга.

Он сделал все, чтобы я мог уйти со спокойной душой, поэтому морочил мне голову благоразумными рассуждениями и ни слова не возразил против моего увольнения.

Это может означать только одно — он все еще любит меня.

Придя домой, я вытряхнул учебники из сумки и начал машинально расставлять их на полке, ровно, корешок к корешку. Если бы так же легко было навести порядок в моих мыслях!

Возможно, в глубине души он все-таки надеялся, что я не откажусь от своих обещаний и останусь, потому что хочу быть с ним. Но я струсил и предпочел поверить его словам, а не тому, что на самом деле чувствовал.

Теперь Эдик имел полное право презирать меня. Ему, наверное, стыдно, что он был столько времени влюблен в такое ничтожество. С другой стороны, он тоже виноват — почему не поговорил со мной откровенно? Весь в отца: думает, что может решать за всех, что для них лучше.

— Решил в очередной раз поиграть в мученика? Чертов эгоист, а меня ты спросил?

Я поймал себя на том, что говорю вслух, а, плевать, кого мне стесняться в совершенно пустой квартире. Никто не удивится, не спросит, не спятил ли я — некому.

— Отпустил меня, да? А то, что от этой свободы мне на стену лезть хочется, это как? Я, между прочим, скучаю по тебе…

Глупо вот так стоять посреди комнаты и орать в пустоту. Надо все ему высказать. Я взял телефон и решительно набрал намертво застрявший в памяти номер.

— Федор, это Андрей. Передай трубку Эдику, пожалуйста.

— Подожди минутку.

Я растерялся от неожиданности, потому что ожидал долгого спора. Впрочем, рано обрадовался — вместо Эдика я услышал голос Евгения Петровича.

— Андрей? В чем дело? Я думал, мы поняли друг друга.

— Я хочу с ним поговорить.

— Нет, Андрей, эти три недели дались нелегко и ему, и нам. Я не хочу, чтобы после твоего звонка все началось снова.

— Если вы не дадите мне с ним поговорить, я приеду и разнесу к чертям ваши гребаные ворота, — решительно сказал я.

— Какого хрена, пап! Дай мне трубку… Андрей, ты в порядке? Что-то случилось?

Случилось? Ты случился, чертов самоуверенный идиот, извращенец, чума на мою голову! Сейчас я тебе все выскажу, что накипело…

Но сказал я совсем не то, что собирался:

— Ты мне нужен.

— Где ты? Я приеду…

— Ну все, Эдик, хватит, дай сюда трубку. Андрей, если ты понимаешь, что делаешь, то, пожалуй, тебе действительно стоит приехать. Я даже не стану запирать двери и вызывать охрану. Но за последствия ты ответишь без всякого снисхождения с моей стороны. Надеюсь, ты еще помнишь, что благополучие Эдика для меня на первом месте.

Конечно, помню. Наверное, это единственное, что у нас общего с моим бывшим боссом.

В дом я вошел через черный ход — вот что значит сила привычки. Дверь распахнулась раньше, чем я нажал на кнопку звонка — если бы у Федора было чуть менее невозмутимое выражение лица, я бы подумал, что он специально следил из окна, чтобы не пропустить мое появление. Как оказалось, ждал меня не только он.

Эдик сидел на ступеньках той самой лестницы, с помощью которой когда-то чуть не свел счеты с жизнью. Он был в знакомых мне до последней заклепки стареньких джинсах и с очками на носу. Рядом стояла коляска, родная сестрица безвременно погибшей, и у меня что-то нехорошо сжалось внутри — это могло означать, что ему стало хуже.

Увидев меня, Эдик медленно встал, держась за перила. Я двинулся было к нему — и тут же остановился, забыв о том, что собирался сказать и сделать.

Убрав руку с перил, он замер, словно прислушиваясь к себе, а потом сделал шаг. Маленький и неуверенный. Ко мне.

Я поспешил подстраховать его, и вовремя: его слегка качнуло в сторону, но я уже крепко удерживал его, обняв и прижав к себе.

— Ты видел? У меня получилось!

— Я же говорил, что так и будет, — сказал я, с трудом проглотив комок в горле. — Скоро ты у меня бегать начнешь. На длинные дистанции.

— Обязательно, — пообещал Эдик, привычно пристраивая голову мне на плечо.

— Ты похудел, — сказал я, осторожно проводя ладонями по его вздрагивающей спине. — Не кормят они тебя, что ли?

За спиной я услышал возмущенный возглас Федора, который, конечно же, и не подумал оставить нас наедине.

— А как насчет прогулок? Можешь не отвечать, сам вижу — бледный и синяки под глазами. Опять целыми днями сидишь в комнате?

Полуобернувшись к Федору, я констатировал:

— Стоило мне ненадолго отлучиться из дома, и сразу начался бардак.

Я торжествовал — впервые за все время нашего знакомства Федор не сразу нашел что ответить. Впрочем, мой триумф оказался недолгим.

— И не говори, Андрюша, — с ехидными нотками в голосе ответил Федор, — совсем Эдуард Евгеньевич без тебя от рук отбился. Ну, раз ты вернулся, теперь беспокоиться не о чем. Пойду, распоряжусь насчет обеда.

И он неторопливо отправился в сторону кухни, старательно делая вид, что очередная победа надо мной не доставила ему ну ровным счетом никакого удовольствия.

— А у нас тут все по-прежнему, — сказал я Эдику, поймав себя на том, что глупо улыбаюсь, — как будто и не уезжал никуда. Да не вцепляйся в меня так — я никуда не денусь.

— Кажется, я сейчас упаду в обморок.

— Только попробуй, — строго сказал я, стягивая с его носа очки. — Я уже здесь не работаю, так что не стану таскать тебя на руках.

Почувствовав, что наши нежные поцелуи приобретают все более порнографический характер, я не без труда оторвался от него и спросил:

— Как ты себя чувствуешь? Не тяжело стоять? Может, тебе немного отдохнуть, прилечь?

Я бы с удовольствием уложил его в постель на пару дней. И сам бы пристроился рядом — разумеется, только на всякий случай, чтобы понаблюдать за его состоянием.

Эдик встряхнул головой, как будто пытаясь вернуть себе ясность мысли.

— Подожди, ты сказал, я тебе нужен, — он озабоченно нахмурился. — Что случилось, у тебя неприятности?

— Еще какие, — пожаловался я. — Похоже, что без тебя мне еще хуже, чем с тобой.

— Звучит неплохо. Почти как признание в любви.

— Поедем со мной. Квартиранты наконец-то съехали, я найду работу… а через год уже буду дипломированным врачом. Мы справимся.

— Может, сначала дашь ему окончательно встать на ноги? И сам спокойно доучишься? — поинтересовался Евгений Петрович, спускаясь вниз по лестнице.

Удивительно, что в таком огромном доме, где обитают всего несколько человек, совершенно невозможно остаться наедине!

Услышав голос отца, Эдик не отодвинулся от меня ни на миллиметр, и это придало мне уверенности.

— У меня есть более конструктивная идея, чем рай в шалаше, который ты предлагаешь моему сыну, — продолжил мой бывший босс. — Как ты смотришь на то, чтобы вернуться к своим прежним обязанностям? Правда, Эдику уже намного лучше, так что зарплату я тебе платить не стану. Будешь работать за стол и крышу над головой. Ну и бензин для твоего ржавого корыта, чтобы ты мог ездить в город на лекции.

— Если это твой способ сказать «Добро пожаловать в семью», папа, то у тебя почти получилось, — заметил Эдик.

— К счастью, Андрей вполне прагматичный юноша, и не ждет от меня сентиментальных излияний. Достаточно того, что охрана не прострелила ему покрышки, когда он въехал на частную территорию без приглашения.

— Отлично, — Эдик нетерпеливо потянул меня за руку. — Знаешь, пап, нам надо все это обсудить… и вообще…

— Обсудить… да, надо, обязательно, вотпрямосейчас , — подтвердил я.

— Я почему-то так и подумал, — с совершенно серьезным выражением лица сказал Евгений Петрович, которого, надеюсь, мне не придется называть папой. — Тогда отложим наш разговор до вечера, мне уже пора на работу. Думаю, к моему возвращению вы уже закончите, хм… обсуждение.