Для тебя

Глава 6

Проблему с утренним пробуждением Эдик решил легко и просто — по-тихому слился, пока я досыпал самые сладкие минутки перед звонком будильника. Проснулся я один, заботливо укрытый одеялом.

Когда я забирал Эдика с занятий, он явно был в дурном настроении, но про обещанную экскурсию напомнил сам, из чего я сделал вывод, что дело не во мне.

— Имей в виду, что это не просто конюшня с манежем, — предупредил я.

— Центр реабилитации и иппотерапии, я помню, — отозвался Эдик. — Я очень внимательно прочел вашу рекламу. Сайт кстати неплохой.

Сказать ему, кто помогал его делать, или не смущать?..

— Тогда ты, наверное, догадываешься, что там можно встретить не совсем здоровых людей, — продолжил я. — Мы стараемся не акцентировать на этом внимание.

— Так, подожди. Ты сейчас пытаешься МНЕ сказать, чтобы я не шарахался от людей с физическими недостатками и не смотрел на них как на второй сорт, серьезно?

— Конечно, нет. Я просто хочу тебя предупредить, что это может оказаться сложнее, чем ты думаешь. Главное — их не нужно жалеть. Это непросто, особенно если речь идет о больных детях. Но они и их родители приходят к нам как раз для того, чтобы почувствовать себя такими же, как все, и радоваться жизни. Так что — позитив в общении, строгость и требовательность, когда это нужно. Без сюсюканья и потакания.

— Если ты и со мной так обращался, неудивительно, что я выздоровел. Жаль, что тебя нельзя пригласить в универ, прочесть лекцию на эту тему моим однокурсникам.

— Что, достают заботой? Или просто пялятся?

— Пялиться уже почти перестали, привыкли. Зато теперь каждый старается продемонстрировать за мой счет свою доброту и сострадание к неполноценным. Например, пропускают вперед при входе в аудиторию, будто я упаду замертво, если простою у двери пару минут. Или стул пододвигают, когда я собираюсь садиться, а некоторые норовят место уступить на первом ряду у прохода — да я ебанусь, если стану на всех лекциях сидеть перед носом у препода, ни отвлечься, ни в телефон позалипать, ни вздремнуть… Не то чтобы я часто так делал, но хочется же иметь возможность, если что!

— Так ты из-за этого такой пасмурный сегодня?

— Нет. Давай не будем об этом.

Значит, мне не показалось, что он неохотно отвечал на мои расспросы о своем учебном дне.

Прошли те времена, когда он, не дожидаясь вопросов, вываливал на меня все свои проблемы и взахлёб делился впечатлениями. Мы, по сути, вернулись на исходную позицию — мне предстояло заново завоевывать его доверие. Но теперь я знал Эдика куда лучше, чем при первом знакомстве, что давало мне некоторое не совсем честное преимущество.

Я сразу же решил для себя, что не стану делать ничего, за что может быть стыдно, когда Эдик все вспомнит. Даже если этого и никогда не произойдет. Никакой нечестной игры.

— Лучше расскажи еще об этом своем Центре, — попросил Эдик. — Ты там самый главный?

— Это как посмотреть. Я старший тренер, и остальные тренеры под моей ответственностью, я отвечаю за их работу и за работу волонтеров. Финансовые вопросы решает управляющий, а хозяйственные — старший конюх, у него в подчинении все остальные технические работники.

— Вроде нашего Федора, ясно. Ну а кто самый-самый главный?

— Твой отец.

— Да ладно. Мой отец не знает даже с какого конца подходить к лошади.

— Однако именно он финансирует наш Центр и еще несколько подобных проектов из специального благотворительного фонда.

— И зачем это ему?

— Говорит, что за вложение денег в благотворительность получает налоговые льготы.

— Понятно, — вздохнул Эдик. — Из-за меня, значит.

— Да, из-за тебя. Твоя болезнь очень повлияла на него. Был период, когда врачи серьезно опасались, что ты никогда не встанешь на ноги. Поэтому он близко к сердцу принимает нашу работу.

— Получается, из всех моих проблем в результате получилось что-то хорошее для других. Это здорово, — сказал Эдик.

А я подумал, не слишком ли быстро повелся на его личину беззаботного раздолбая. Может, не так уж его изменила болезнь, а просто научила не прятать лучшее, что в нем есть?..

В Центр мы успели как раз к тренировке старшей спортивной группы, которой вскоре предстоят квалификационные соревнования. Эдик замолчал на полуслове и залип.

Я смотрел и привычно подмечал ошибки — первый всадник зашел на препятствие под немного неправильным углом и потерял в скорости, второй слишком заваливается вперед при прыжке, усложняя лошади задачу, вместо того чтобы помогать… А вот Маринка порадовала — образцовый прыжок, как по учебнику, и выезд красивый. Аккуратный, словно на нее смотрят невидимые судьи. Не люблю, когда спортсмен, выполнив упражнение, сразу расслабляется, плохая привычка.

Александра считает, что я излишне муштрую ребят, надо давать им порадоваться, поозорничать немного, выпустить пар. Нет, я в принципе не против, но пусть сначала отработают тренировку с полной отдачей, потом отшагают лошадей, расседлают и вычистят, сдадут амуницию… И выйдут за пределы манежа — а там пусть расслабляются сколько хотят, главное, чтобы на следующую тренировку пришли вовремя и со свежей головой.

В общем, права Александра, я зануда и солдафон. Зато на разряд они у меня все сдадут, вот погодите, вернусь я к работе…

Когда прыжковая часть тренировки закончилась, Эдик разочарованно вздохнул.

— Не похоже, чтобы у этих ребят были проблемы со здоровьем, — заметил он.

— Это спортивная группа, о которой я тебе говорил. Мои ученики, но пока за ними приглядывает Александра, видишь, та девушка в красной куртке.

— Симпатичная, — равнодушно сказал Эдик. — И молодая совсем.

— Слишком мягкая, — проворчал я. — Считает, что у меня чересчур суровые методы и балует моих ребят. Кстати, ты с ней знаком, так что не удивляйся, если она с тобой заговорит.

— Ага, круто, — невпопад ответил Эдик, не сводя глаз с лошадей в манеже.— Пожалуйста, скажи, что я умею так? Ну или хотя бы как-нибудь?

— Увы, мне не удалось убедить тебя даже попробовать. Ты утверждал, что для транспортного средства лошадь слишком самостоятельна.

— Ну и дурак. Лошадь не транспорт, лошадь это… это чудо. Я очень хочу покататься, ну хоть чуть-чуть. Научишь меня?

— Запомни, катаются на карусели, на лошади ездят. Если захочешь, я поучу тебя самым азам, но не раньше, чем это одобрит твой лечащий врач.

— Права твоя Александра, ты жуткий зануда, — проворчал Эдик. — Ладно, давай продолжим экскурсию, что у нас по плану — конюшня? Или так тоже нельзя говорить, надо — лошадиный дом?

Показывая Эдику наших лошадей, я не мог не испытывать гордость, хотя и только что открестился от того, что я тут хозяин. Но учитывая сколько сил, времени и нервов я вложил в этот проект, мне было чем гордиться.

Люблю этот запах — опилки, сено, немного навоза и лошадиного пота. Не понимаю тех, кто морщится от такого букета, люди тоже потеют и не розами какают, а если в конюшне порядок, то запах не такой уж и сильный. Лошади животные чистоплотные, и никто не ухаживает за ними так фанатично, как спортсмены — конники. До и после тренировки начистить своего коня до блеска — обязательный ритуал. Нас учили строго, и я старался придерживаться этой высокой планки, хотя и спортсменов у нас в центре не так уж много. Даже тем, кто ездит просто для удовольствия, немного муштры не помешает.

Эдик внимательно слушал мои объяснения, гладил лошадиные морды, пока наше внимание не привлек какой то шум снаружи — смех, детские голоса, — и я сообразил, что на занятия собирается следующая группа.

— А вот это действительно пациенты, — предупредил я. — И они тебя знают и любят. Так что держись.

Стоило выйти во двор, они окружили нас почти мгновенно и загомонили все разом:

— Эдик, пливет!

— Не пливет, а пр-р-ривет! Пр-р-ривет, Эдик!

— А где ты был? Почему не приезжал?

Я был готов прийти на помощь, но это не понадобилось.

— Мы с Андреем были заняты, — важно сказал Эдик. — Сражались с огромным железным драконом!

— Это он вас поцарапал, да? — пискнул кто-то.

— А вы его победили?

— Конечно. Андрей победил. А я ему помогал. У меня же есть моя волшебная палочка. — Эдик подкинул вверх свою трость и ловко поймал.

— А он умер, да? — грустно сказал один из малышей. — Железный дракон.

— Ну что ты, только крыло помял! Специальный доктор железных драконов его починит, и будет как новенький.

На самом деле, кроме крыла еще фару надо менять и боковое стекло, но ладно уж, сказка есть сказка.

Ребята загомонили, обсуждая дракона и способы борьбы с ним — тут же возник спор, можно ли убедить дракона не нападать и подружиться с ним. А я смотрел на них со стороны и у меня в горле стоял комок.

В группе их шестеро, дошколята от пяти до семи лет. И все без шансов на выздоровление, даже на серьезное улучшение. Когда мы начинали, я не знал, что мы можем дать этим детям — как любой спортивный врач я, прежде всего, нацелен на конкретный результат.

Но когда впервые увидел, с каким восторгом эти дети смотрят на лошадей, все встало на свои места. Исцелить важно не только тело, но и душу. Для этих детей наши занятия — это праздник, возможность ненадолго позабыть о своей болезни. Это общение, радость, свобода.

Прежний Эдик понимал этих детей куда лучше, чем я, и отлично с ними ладил. И я был рад увидеть, что и сейчас у него это получается.

Наконец мы сдали малышей с рук на руки нашим волонтерам — таких детей нельзя просто посадить верхом и отправить в манеж, с каждым рядом находится взрослый.

— Ты, наверное, очень любишь свою работу, — задумчиво сказал Эдик.

Ну да, хотя иногда мне так не кажется. Например, если приходится вскакивать среди ночи и ехать в конюшню, потому что прорвало трубу, а дежурный конюх новенький и не знает телефонов аварийных служб.

Или когда лучший ученик заваливает программу на квалификационных соревнованиях на разряд, потому что накануне его бросила девушка и он страдает.

Бывают и более серьезные проблемы — например, один из пациентов перестает приезжать на занятия, и ты понимаешь, что это значит: стало хуже, и лучше уже не будет.

Но есть в нашей работе и светлые моменты, например, как сегодня, когда Маришка так чисто взяла сложное препятствие в полном согласии со своей лошадью. Или когда кто-то из пациентов начинает прогрессировать, и ты пронимаешь, что в этом есть и наша заслуга. И когда малыши так нам обрадовались, а Эдик не растерялся и рассказал им сказку про железного дракона.

Так что да, пожалуй, люблю.

***

На обратном пути в машине Эдик то и дело клевал носом, и я был уверен, что он уснет, едва добравшись до постели, поэтому решил отложить разговор по душам на завтра. Однако примерно через час он появился на пороге моей комнаты с немного смущенным видом.

— Можно с тобой поболтать, если ты не занят?

— Конечно. У тебя ведь что-то случилось сегодня?

— Да ничего особенного.

— Возможно. Но это тебя расстроило, да?..

— Такая глупость, тебе, наверное, будет смешно, — сказал Эдик, снова забираясь на мою кровать. Я вздохнул и сел рядом, выжидательно глядя на него.

— Сегодня во время перерыва ко мне подошел какой-то парень, стал со мной разговаривать, так, будто мы давно знакомы. Что-то втирал про наше с ним общее задание, про препода, который валит всех, кроме хорошеньких девчонок. Я кивал и поддакивал, к счастью, он оказался из тех, кто обожает говорить и не очень-то слушает. Раньше такие люди меня раздражали, а теперь я научился их ценить.

— Я так и не понял, в чем проблема? Он что-то сказал или сделал, обидел тебя?

— Он тут вообще ни при чем. Этот случай заставил меня задуматься о той части своей жизни, которую я не помню. Может, дело вовсе не в болезни. Может, я сделал что-то плохое, впутался в грязную историю, связался с плохими людьми, и мне теперь стыдно об этом вспоминать? Или страшно. Если я ничего не помню, это меня не оправдывает, так ведь? Да никто и не поверит, если что, отмазка неубедительная, потеря памяти — такое только в книжках бывает и в дешевых телесериалах…

— Так, стоп. Хватит себя накручивать. Чего ты боишься — что состоишь в банде или наркотой торгуешь? Или тебя завербовали иностранные спецслужбы? Вот уж точно, сюжет из дешевых сериалов. Запомни: ты обычный студент из благополучной обеспеченной семьи. Нет у тебя никакой тайной жизни.

— У меня, может, и нет. А вдруг это как-то связано с моим парнем? Как получилось, что его никто не знает, даже ты? Почему он не выходит на связь? И если я его смог от тебя скрыть, может, ты и еще чего-то обо мне не знаешь?

Наплевав на конспирацию, я сделал то, что и всегда, когда Эдику бывало плохо — сел рядом и обнял его, а он привычно уткнулся носом в мое плечо.

— Слушай, я знаю ТЕБЯ, — сказал я, старясь говорить спокойно и уверенно. — Налажать ты можешь, как и любой человек. Но сознательно делать то, что считаешь неправильным, ты не станешь. Ни из-за денег, ни ради власти и влияния, ни под давлением — ну разве что это вопрос жизни и смерти, но такое я бы точно не пропустил. Не говоря уже о твоем отце — ты же знаешь, как он любит контролировать все на свете.

— Это точно, — криво улыбнулся Эдик. — Но знаешь, в последнее время он изменился к лучшему. По-прежнему следит за каждым моим шагом, но стал прислушиваться к моему мнению, даже советуется иногда.

«Это потому, что ТЫ изменился, Эдик, — сказал я про себя. — Поэтому отец уже не относится к тебе как к капризному ребенку, который нуждается в постоянной опеке. Ты доказал, что у тебя есть характер и сила воли — когда преодолел болезнь и когда настоял на том, чтобы мы были вместе».

— Спасибо тебе, Андрей. Думаю, ты прав, а я зря себя накрутил. И все равно спасибо, что выслушал, что веришь мне и поддерживаешь. Ты настоящий друг. Надеюсь, и я был тебе хорошим другом.

Я замялся — врать мне не хотелось. Эту стадию мы с Эдиком прошли так быстро, что я даже сомневался, что она у нас была — то, что я принимал за дружескую симпатию со своей стороны, на самом деле было началом чего-то большего.

Мою заминку Эдик понял по-своему и виновато вздохнул.

— Отец не раз говорил, что нужно ценить людей, на которых можно положиться в трудных обстоятельствах. Но для меня это ничего не значило, потому что ни обстоятельств таких не было, ни людей рядом со мной. Но теперь я понимаю, что он имел в виду. И он прав. Так что я стану тебе хорошим другом, и ты сможешь всегда положиться на меня, обещаю. — С этими словами Эдик протянул мне руку, и я с серьезным видом ответил на рукопожатие.

— Хочешь анекдот в тему? — сказал Эдик, и я притворно вздохнул, зная, что он все равно расскажет. — Один психолог начал встречаться с девушкой, но у них ничего не вышло, потому что за несколько дней задушевных бесед он случайно помирил ее с бывшим.

Ну, в конце концов, дружба — это тоже неплохо. За неимением большего.