Для тебя

Глава 10

Проснулся я оттого, что меня кто-то довольно бесцеремонно пихнул локтем в бок.

— Знаешь, какая самая лучшая поза в постели? Когда обоим партнерам телевизор видно, — сказал Эдик, бесцеремонно отбирая у меня половину одеяла. — И да, я все еще злюсь на тебя, но мне не уснуть. Это ты виноват, так что будешь страдать вместе со мной. Буду всю ночь толкаться и спихивать тебя с кровати.

— Может, все-таки в твою комнату пойдем? — предложил я.

Эдик некоторое время повозился, пытаясь одновременно устроиться удобнее и в то же время не коснуться меня ни одной частью своего тела.

В конце концов он чуть не загремел с кровати, я едва успел ухватиться за рукав моей — теперь уже его — любимой кофты.

— Ладно, пошли ко мне, — сдался он.

Мы крадучись вышли в тускло освещенный коридор.

— Только тихо, — громким шепотом сказал Эдик. — А то Фёдор нас спалит, у него слух как у филина и такая же ночная активность. Я вообще думаю, что он никогда не спит, как вампир.

Шикая друг на друга, мы на цыпочках прокрались в комнату Эдика, производя больше шума, чем если бы мы не таясь прошли по коридору из одной спальни в другую. К счастью, Федор, даже если и услышал нас, благоразумно проигнорировал странные звуки из коридора.

— Чего ты ухмыляешься? — подозрительно спросил Эдик, забираясь на кровать.

— Да так, вспомнил, как первое время пробирался к тебе тайком посреди ночи и заводил будильник, чтобы вовремя уйти, пока все еще спят. А потом ты заказал двуспальную кровать и заявил, что мы теперь официально живем вместе.

— Вот почему правда всегда лучше обмана и умолчания, — наставительно сказал Эдик. — Давай лезь ко мне. Кажется, я понял, откуда бессонница — пустое место в кровати меня нервирует. Так что давай займи его собой. И спи, испускай в меня сонные альфа-волны или что ты такое делаешь, что я вмиг засыпаю как убитый.

Вообще-то лучшим снотворным для Эдика всегда был секс, после оргазма он мгновенно отрубается и спит до утра. Но я решил пока об этом не упоминать, особенно когда его острый локоть так близко к моим ребрам. Еще стукнет или отправит обратно в мою комнату, и будем мучиться врозь бессонницей до самого утра.

А вообще он как-то подозрительно легко принял тот факт, что мы спим вместе. Может, я правильно все-таки поступил, что не стал его сразу огорошивать, а дал время к себе привыкнуть?

— Ты все еще злишься? — спросил я.

— Угу, — совсем не сонно ответил Эдик.

— Ну извини. Я облажался, — сказал я и осторожно потянул его к себе. — Помиримся?

Эдик коротко вздохнул и уткнулся лбом мне в плечо.

— Да что с тобой поделать, даже злиться на тебя не хочется, такой ты дурачок. Хуйню натворил, но вроде как из лучших побуждений.

— Не ругайся, — сказал я, взъерошивая ему волосы. И немного отодвинулся, стараясь сделать это не очень заметно. От знакомого запаха, тепла тела, звука дыхания мой организм начал реагировать на привычную близость Эдика не совсем пристойным образом.

— Ты такой теплый, уютный, — сонно промурлыкал Эдик, — можешь покрепче меня обнять?

— Могу, — сказал я, — если тебя не шокирует мой стояк в состоянии полуготовности. Который от такого обращения меньше не станет.

С Эдика разом слетела вся дремота и он уставился на меня широко открытыми глазами.

— А что, — сказал я, — ты же сам велел говорить только правду.

— Это из-за меня? — почему-то шепотом спросил Эдик.

— А что, ты видишь здесь кого-нибудь еще? — так же шепотом ответил я.

— Тьфу на тебя, балда, — фыркнул Эдик. — Хочешь, анекдот расскажу? — И продолжил тоненьким голосом: — Дорогой, почему у тебя футболка мокрая?

— Бегал. — А морда почему вся в царапинах? — Догнали.

— Ну вот, теперь себя чувствую каким-то грязным извращенцем, — лицемерно пожаловался я.

— Ты не один такой, — сказал Эдик и, зажмурившись, снова уперся лбом мне в плечо. — Слушай, это же нормально, если мы, ну… Друг другу? Парни так делают. Дружеская взаимопомощь.

Я не выдержал и хмыкнул.

— Нет, молчи, плохая идея. Все, забыли.

— Эдик… — позвал я.

— Забыли, я сказал!

— Я не против. Тебе это нужно. Нам. Иди сюда.

Когда он, посопев, придвинулся ближе, я почувствовал, что он тоже возбужден. А чему удивляться, к воздержанию он не привык и всегда заводился очень быстро. Свою жадность до радостей плоти Эдик совершенно серьезно объяснял тем, что жизнь задолжала ему кучу оргазмов, пока он валялся на больничной койке, и теперь ему нужно нагнать упущенное. Почётную обязанность помочь ему в этом непростом деле я нес с честью и с удовольствием.

И это уж точно не тот случай, когда я постесняюсь использовать свое преимущество — что из нас двоих хотя бы я все помню. И что-то мне подсказывало, что на этот раз Эдик будет не против…

Я знаю, как ему нравится — сначала медленно, словно нехотя, притормаживая и чередуя движения вверх-вниз по стволу с круговыми вокруг головки. Обычно терпения Эдика хватает примерно на пару минут, после чего он начинает возмущенно сопеть и толкаться навстречу моей руке — так и получилось на этот раз. Но я никак не ожидал, что он не постесняется и сам запустить руку мне в штаны.

Эдик с моим членом обращался довольно уверенно, и меня запоздало тряхнуло ревностью. Я никогда не просил у него подробностей о его прошлых партнерах, но теперь, когда они словно стали на два года ближе… С другой стороны, ни об одном из них Эдик даже не задумался, когда пытался вычислить своего парня, так что для него они действительно были неважны, как он мне и рассказывал, а не просто забылись со временем.

— Если полезу целоваться, стукни меня, чтобы не увлекался, — попросил Эдик.

Зря он это сказал. Теперь мне еще больше хочется поцеловать его, и я знаю, что он тоже хочет — Эдик обожает поцелуи до, после и во время. Только как к нему сунешься — у нас же сейчас сеанс суровой мужской дружбы, еще схлопочу от него по шее, да и дрочки можно лишиться.

К счастью, я знаю, против чего он точно не может устоять, поэтому прихватил губами кожу чуть ниже уха. Он вздрогнул, с трудом давя стон, и тут же сбился с ритма. А я коварно ущипнул его за задницу, одновременно ускоряя темп.

— Бля, — выдохнул он сквозь зубы, выгибаясь в моих объятьях.

— Всегда срабатывает, — самодовольно сказал я, стряхивая его сперму с пальцев.

И тут Эдик меня удивил — не прекращая дрочить мне, он нагнулся и широко и влажно обвел языком головку. И ловко увернулся, слегка отстраняясь и продолжая с исследовательским интересом наблюдать, как из моего члена толчками выплескивается сперма.

— Вот это кайф! — простонал он, с довольным вздохом вытягиваясь возле меня на простыне. — Ты прав, нам обоим это было нужно. Надо делать это почаще. Если ты не против, конечно. Извини, что я на тебя так накинулся. Фактически использовал.

— Ага, соблазнил и совратил, — подтвердил я, размазывая нашу сперму по его животу.

— Фу-у, — сморщился Эдик. — Ты грязное животное. Иди в душ.

— Нет, ты иди.

Конечно, ни в какой душ мы не пошли — кому охота вылезать из кровати и стряхивать с себя послеоргазменную расслабленность. Тем более что Эдик, как обычно, почти моментально отрубился, прижавшись ко мне и напоследок как следует перемазав нас обоих.

Я прижался щекой к теплой макушке и слушал его дыхание, уверенный, что точно не усну. И услышал звон будильника — вот это да, я был уверен, что только на минуту закрыл глаза!..

Эдик сонно заворочался рядом.

— Это твой будильник или мой? — спросил он.

— Думаю, нам обоим пора. Как спалось?

— Отлично, — сказал Эдик, снова уткнувшись в подушку.

— Ты пытаешься снова заснуть или смущаешься?

— Все сразу, — пробормотал он. — Ничего, что я вчера?..

— Ничего, — сказал я. И не мог не подпустить шпильку: — Я уже привык. Ты своего не упустишь, пока не получишь что хочешь, не отстанешь.

— Можем мы это не обсуждать, пожалуйста? — простонал он в подушку.

— Моя любимая шлюшка, — прошептал я ему в ухо.

— Фу-у-у-у, — немедленно отозвался он, накрывшись с головой одеялом. — Ну и гадость! Только не говори, что мы с тобой любим грязные разговорчики в постели!

— Ты же хотел не обсуждать.

— И не стану. — Он немного помолчал, потом одеяло съехало вниз. Любопытство Эдика сильнее его стеснительности, это меня всегда радовало и умиляло.

— А как у нас с тобой было в первый раз? Только без подробностей, пожалуйста!

— Да примерно как сейчас. И это была твоя идея, если совсем уж без подробностей.

— Значит, ты всегда такой тормоз, — сделал Эдик неожиданный вывод. — И я все правильно сделал, иначе бы мы до сих пор только за руки держались.

На самом деле, я и сам не прочь проявить инициативу. И проявляю. Когда удается опередить Эдика, а это бывает нечасто.

— Я не тормоз, — решил я реабилитировать себя хотя бы частично. — Просто на тот момент у тебя было больше опыта.

— Только не говори, что ты мне достался девственником, в твои-то годы и с таким телом! — фыркнул Эдик. — Или ты имеешь в виду, что я у тебя был первым парнем?

— Ты у меня — и первый, и единственный парень, — уточнил я.

И я ни разу об этом не пожалел. Не скажу, что не заглядываюсь иногда на симпатичных парней, как и на девушек, но дальше любования картинкой дело не заходит. И в мыслях не возникает даже в шутку пофлиртовать, потому что… Какой смысл? Мой парень все равно самый лучший, хотя иногда он меня выводит из себя.

— Хватит сопеть и ерзать, — вздохнул я. — Спрашивай уже, чего хотел.

— Мы с тобой менялись? — выпалил он. — Ну, ты понял.

Значит, кто обычно сверху, вопросов не возникает. Ну ладно…

— Да, менялись, — честно ответил я.

Было, что там. Не стану врать, тем более что ничего обидного для себя в этом не вижу. Непривычно, да. Но не скажу, что не понравилось. А смотреть на Эдика, когда он командует — это всегда горячо, и неважно, кто в кого член сует. Я ж бисексуал, мы вообще не заморачиваемся на такое.

— И что, ты бы снова мне дал? — поинтересовался Эдик равнодушным голосом, и я не выдержал.

— И дал бы, и взял, — сказал я, загребая его в объятия и заваливая спиной на матрас. — Зачем ты спрашиваешь — для меня-то все по-прежнему! И зря ты просил без подробностей — я бы мог тебе такого порассказать!

— Так, пойду-ка я и правда в душ, — хихикнул Эдик, — что-то мне жарко стало…

Тут в дверь постучали — и Эдик замер, как заяц под кустом.

Я откинулся на подушку, с удовольствием наблюдая за паникой на его лице. Будем считать, что это моя месть за душевные травмы тех времен, когда я только переехал к нему в комнату и не привык к утренним ритуалам этого дома.

Я поудобнее устроился в кровати, целомудренно укрывшись одеялом до подмышек, пригладил волосы и громко сказал:

— Да-да, войдите!

— Доброе утро! — возвестил с порога Федор. На серебряном подносе, который он держал в руках, как обычно, красовался кофейник. И чашки тонкого фарфора, две — интересно, есть в доме что-нибудь, о чем ему не становится известно по прошествии пяти минут?

Чтобы поутру выманить Эдика из кровати, нужен кофе, и Федор всегда приносит его сам. Так повелось с тех пор, как Эдик обзавелся отдельной комнатой после отъезда матери — разумеется, в детстве это были какао или чай с молоком.

Все мои попытки отказаться от этого ритуала Федор игнорировал. Не помогли ни тонкие намеки, ни прямые просьбы. И в конце концов мы с Федором добились компромисса — он стучит и ждет разрешения войти, чтобы я и Эдик успели привести себя в пристойный вид. Или хотя бы прикрылись одеялом.

— Завтрак накроют в столовой через полчаса, — тем же торжественным тоном проговорил Федор и величественно удалился.

Когда-то мне казалось, что у Федора есть только два выражения лица на все случаи жизни — нейтральное и недовольное. Со временем я узнал его получше и начал разбираться в нюансах. Так вот, его невозмутимая с виду физиономия тем не менее выражала одобрение увиденным. Его обожаемый хозяин снова под круглосуточным присмотром проверенного человека — то есть меня. Все на своих местах и как положено.

— О-ху-еть, — потрясенно, по слогам, сказал Эдик.

— А чему ты удивляешься? — небрежно спросил я. — Он же каждое утро тебя так будит, лет с четырех, кажется, или с пяти?

— Ты не понимаешь, это же Федор! И он вот так запросто приходит, зная, что мы с тобой тут… вдвоем! И бровью не повел!

— Мне кажется, Федора ничто не может вывести из душевного равновесия, — сказал я. Тут мне вспомнилась старая байка Эдика, и я решил над ним подшутить: — Федор очень предан этому дому и вашей семье. Возможно, потому, что много лет влюблен в твоего отца.

Эдик недоверчиво хмыкнул, а потом замолчал, прихлебывая кофе. Я почуял неладное и решил внести ясность:

— Я прикалываюсь, вообще-то.

— Нет, подожди. Он ведь у нас много лет служит, начал еще до моего рождения. Сначала был у отца помощником, потом взял на себя дом. И я не помню, чтобы у него было хоть что-то похожее на личную жизнь. Он всегда тут, на работе.

В чем-то Эдик прав — благополучие Дома и Семьи (именно так, с большой буквы!) всегда стояли у Федора на первом месте. Может, в шутке Эдика и есть доля правды, кто знает. Или Федор просто нашел свое призвание и то место, где ему хорошо.

Вызова на ковер к грозному ЕП так и не последовало. Полагаю, что в то короткое время, пока мы с Эдиком одевались и спускались к завтраку, Федор поделился с хозяином информацией, что наша ссора благополучно окончилась примирением. И об этом уже наверняка знают все обитатели дома, как это всегда здесь и бывает.

Иногда я чувствую себя не простым наемным работником или бойфрендом хозяйского сына, а персонажем фэнтезийного романа про дворцовую жизнь. Принц-наследник, преданный дворецкий, грозный король-отец, тиран и самодержец… И я в роли деревенской простушки, на которой принц женился по любви, совершив досадный мезальянс.

Хорошо хоть не придется производить на свет наследников, чтобы упрочить свое положение при дворе. Все-таки есть свои плюсы в том, чтобы быть парнем.