Дочь тумана и костей

ГЛАВА 2 СВОЕГО РОДА ОТКРОВЕНИЕ

По понедельникам, средам и пятницам первым предметом было рисование. Когда Кару зашла в студию, её подруга Сусанна была там и уже заняла им мольберты у платформы для моделей. Скинув портфель и пальто, Кару развязала шарф и заявила:

— Меня преследовали.

Сусанна вопросительно подняла бровь. В этом она была большой мастерицей и Кару ей даже немного завидовала. Её собственные брови не могли двигаться по отдельности, что существенно уменьшало красноречивость в выражении подозрения и презрения.

Сусанна же с этой задачей справлялась с блеском. Но сейчас это было лишь умеренная демонстрация, выражающая холодное любопытство.

— Только не говори, что мистер Козлимир опять пытался напугать тебя.

— Сейчас у него период вампиромании. Он укусил меня за шею.

— Ох уж эти актеришки, — пробурчала Сусанна. — Говорю тебе, надо тряхнуть электрошокером этого ебалоида. Чтоб не повадно было на людей набрасываться.

— У меня нет электрошокера. — Кару промолчала, что он и не требовался. Она могла куда эффективнее защитить себя и без применения тока, но эта способность была, мягко говоря, не обычной.

— Ну так обзаведись. Серьезно, плохое поведение должно наказываться. К тому же, это будет весело, тебе не кажется? Я всегда хотела огреть кого-нибудь. ДЗЗЗ! — Сусанна съимитировала конвульсии.

Кару покачала головой:

— Нет, кровожадный монстрик, не думаю, что это будет весело. Ты просто ужасна.

— Ничего подобного. Ужасен Каз. И скажи, что об этом тебе напоминать не нужно. — Она строго посмотрела на Кару. — Скажи, что даже мысли не допускаешь о том, чтоб простить его.

— Нет, конечно. — Уверенно заявила Кару. — Но попробуй убеди ЕГО в этом.

Каз просто представить себе не мог, что какая-нибудь девушка по собственной воле может не жаждать его чар. Тем более за те месяцы, что они были вместе, не отрывая от него обожающих глаз, отдавая всю себя без остатка, она лишь укрепила его тщеславие. То, что он сейчас обхаживал её, было лишь из принципа — доказать ущемленному самолюбию, что он может получить все, что пожелает. Было бы желание.

Может, Сусанна права. Может, стоит все-таки пустить через него пару разрядов.

— Альбом, — скомандовала Сусанна, требовательно протягивая руку, словно хирург за скальпелем.

Властность в характере лучшей подруги Кару по масштабам была прямопропорциональна её физическим данным. В туфлях на платформе она едва переваливала за метр пятьдесят. Кару, при своих почти ста шестидесяти сантиметрах, казалась гораздо выше из-за длинных, как у балерины пальцев и шеи. Она никогда не занималась балетом, хотя из-за фигуры можно было именно так и подумать. Но только из-за фигуры. Не так часто встретишь балерину с ярко-синими волосами и созвездием татуировок на пальцах.

Одиночные татуировки-слова, опоясывающие её запястья, как браслеты — на одном "правдивая" и "история" на другом — стали видны, когда она полезла в сумку за своим альбомом и передала его.

Когда Сусанна взяла альбом, двое студентов — Павел и Дина — подошли поближе и стали заглядывать ей через плечо. Альбомы Кару были почти культовыми. Они блуждали по школе, передаваясь из рук в руки и являясь предметов постоянных обсуждений. Этот, был под номером девяносто два из бесконечной серии, был скреплен резинками. Как только Сусанна сняла их, альбом будто взорвался. Каждая его страница была покрыта таким слоем мела и краски, что было удивительно, как стягивающие резинки вообще выдержали. С открытых страниц смотрели персонажи, уже ставшие фирменным знаком Кару — великолепно изображенные и глубоко странные.

Это была Исса — от талии вниз удав и женщина в верхней части туловища. С голой, роскошной грудью как из Кама Сутры, с капюшоном и клыками кобры и ангельским лицом.

Обладавший жирафо-подобной шеей сгорбленный Твига, с увеличительным стеклом ювелира, вставленным в прищуренный глаз.

Язри, с клювом попугая и глазами человека, державшая в руках блюдо с фруктами и кувшин вина. Выпавшие из-под платка рыжие завитки волос легким облаком обрамляли её лицо.

И, конечно же, Бримстоун — он был звездой альбома. Здесь он представал с кишмишем, надетым на завиток одного из его огромных бараньих рогов. В фантастических историях, рассказанных Кару в альбоме, Бримстоун занимался желаниями. Иногда она называла его "Продавцом желаний", а порой просто брюзгой.

Она рисовала этих существ еще с тех пор, как была ребенком, а её друзья имели привычку говорить о них как о реально существующих.

— Что задумал Бримстоун на этих выходных? — спросила Сусанна.

— Все как обычно, — ответила Кару. — Скупал зубы у убийц. Вчера он раздобыл несколько крокодильих зубов у того ужасного браконьера из Сомали. Но идиот попытался обокрасть Бримстоуна, и за это чуть не был задушен его ошейником-змеей. Повезло еще, что жив остался.

Сусанна нашла эту иллюстрированную историю на последних страницах: Сомали с закатившимися глазами, а на его шее обвилась тугой удавкой змея толщиною в плеть. Как разъясняла Кару, чтобы попасть в магазин Бримстоуна, люди должны выполнить обязательное условие — надеть на шею одну из змей Иссы. Благодаря этому в случае, если посетитель пытался выкинуть какой-нибудь номер, его легко было угомонить при помощи удушения, которое не всегда приводило к смерти, или укуса за горло, которое становилось фатальным всегда.

— Как тебе удается выдумывать такое, маньячка? — С ноткой завистливого удивления в голосе спросила Сусанна.

— А кто сказал, что я выдумываю? Я же уже сто раз тебе говорила — это все на самом деле происходит.

— Ну да, как же. И цвет твоих волос тоже натуральный.

— Абсолютно. — Ответила Кару, пропуская сквозь пальцы длинную синюю прядь.

— Ага, так я и поверила.

Кару лишь пожала плечами и, беспорядочно скрутив волосы и подняв их на затылок, закрепила, вставив в это импровизированное гнездо кисточку для рисования. Её волосы на самом деле от природы были цвета глубокого аквамарина, как будто только что из тюбика с краской. Но, признаваясь в этом, она каждый раз загадочно улыбалась, не оставляя у собеседника сомнений, что обманывает. С годами она поняла, что это верный способ говорить правду и не боятся, что тебе поверят. Поступать так было гораздо легче — не нужно было ничего выдумывать и не было шанса запутаться в собственном вранье. Поэтому теперь это стало её неотъемлемой частью: Кару с её хитрой улыбкой и чокнутым воображением.

В действительности же, не воображение, а сама её жизнь была ненормальной. С Бримстоном, синими волосами и всем остальным.

Сусанна передала альбом Павлу и начала листать страницы собственного блокнота для рисунков в поисках чистого листа.

— Интересно, кто сегодня позирует.

— Может быть Виктор, — сказала Кару. — Давненько его не было видно.

— Знаю. Надеюсь, что он подох.

— Сусанна!

— А что? Этому жуткому мешку с костями уже восемь миллион лет. Мы с таким же успехом могли бы рисовать структуру скелета.

В классе бывала дюжина моделей — мужчин и женщин всех возрастов и комплекций. От огромнейшей Мадам Свободник, чье тело можно было скорее назвать ландшафтом чем фигурой, до миниатюрной, как фея Элизки. Эта обладательница осиной талии была любимицей у мужской части студентов.

Древнего Виктора Сусанна не любила больше всего. Она заявляла, что у нее появляются ночные кошмары каждый раз, когда приходится его рисовать.

— Он похож на мумию, с которой поснимали все эти бинты, — её даже передернуло от отвращения. — Вот скажи мне, это, вообще, нормально начинать день, пялясь на голого старикашку?

— Да уж получше, чем схлопотать укус от вампира, — ответила Кару.

На самом деле, она не имела ничего против рисования Виктора. К тому же в этом был плюс — он был настолько близорук, что ни с кем из студентов не вступал в зрительный контакт. Независимо от того, скольких моделей за эти годы она нарисовала в стиле ню, её по-прежнему выбивало из колеи, когда в роли модели выступал молодой мужчина. Нужно было рассматривать его пенис, чтобы всё правильно зарисовать, не может же она оставить на эскизе это место пустовать. Неоднократно, задержав взгляд на этой части тела, а затем поднимая глаза, Кару обнаруживала, что хозяин вышеупомянутого органа пялится на неё. Каждый раз с пылающими щеками от смущения она ныряла обратно за свой мольберт.

Те неприятности, как оказалось, меркли по сравнению с ужасом сегодняшнего дня.

Она затачивала лезвием карандаш, когда Сусанна выдавила из себя каким-то странным голосом, — Бог ты мой, Кару!

И прежде чем успела поднять глаза, она уже знала что произошло.

Как он сказал: своего рода откровение. Очень умно. Она оторвала глаза от своего карандаша и перевела взгляд на Каза, который стоял рядом с Profesorka Фиалой. Он был босиком и в халате. Длинные до плеч золотистые волосы (еще несколько минут взъерошенные ветром и припорошенные искрящимися снежинками) теперь были стянуты в "конский хвост". В его лице идеально сочеталась славянская угловатость и мягкая чувственность: острые скулы, о которые, казалось можно было алмазы резать; чётко очерченные губы, которые так и манили прикоснуться к себе пальцами, чтобы почувствовать их бархатистость на ощупь. Кару точно знала, какие они. Эти дурацкие губы.

По комнате прошелестел шепоток: Новая модель, Боже, какой отпадный…

Один шепот прозвучал громче других:

— А разве это не парень Кару?

Бывший — хотелось выкрикнуть ей — без вариантов!

— Похоже, что это он. Ты только посмотри на него…

Кару продолжала молча наблюдать за ним. Её лицо застыло, как она надеялась, под маской непроницаемого спокойствия. Не краснеть, приказала она себе. НЕ КРАСНЕТЬ! Словно услышав её мысли, Каз в упор посмотрел прямо на Кару. Его губы растянулись в ленивой улыбке, от которой на щеке заиграла ямочка. Убедившись, что завладел её взглядом, он, забавляясь, нагло подмигнул ей.

Вокруг Кару посыпались хихиканья.

— У, редкостная скотина… — выдохнула Сусанна.

Каз взошел на постамент для натурщиков. Глядя прямо в глаза Кару, медленно развязывал пояс и сбросил с себя халат. И вот, посреди класса, стоял бывший Кару, прекрасный, как Аполлон и обнаженный, как Давид. А на его груди, чуть выше сердца, красовалась новая татуировка. Это была витиеватая буква К.

Что вызвало новый шквал смешков. Студенты не знали на кого им смотреть, на Кару или Казимира, и таращились то на одну, то на другого, ожидая развязки сцены.

— Тихо! — скомандовала недоумевающая Profesorka Фиала, хлопая в ладоши до тех пор, пока смех не стих.

Кару начала заливаться румянцем (этому процессу она помешать никак не могла). Сначала жар охватил её грудь, потом перешел на шею, а затем и на лицо. Каз всё время неотрывно следил за ней и ямочка на его щеке стала еще глубже, когда он понял, как она разволновалась.

— Казимир, с поминутной сменой поз, пожалуйста, — сказала Фиала.

Каз принял свою первую позу. Она была динамичной, собственно говоря, для этого и предназначались минутные позы — скрученный торс, натянутые мышцы, руки и ноги застывшие в движение. Зарисовки подобных поз нужны были, чтобы овладеть техникой изображения движений и плавных линий, а у Каза была возможность покрасоваться во весь рост. У Кару промелькнула мысль, что она не слышит, чтобы карандаши так и зачиркали по бумаге. Неужели остальные девчонки в классе также, как и она, глупо таращились на него?

Она опустила голову, и, взяв в руки карандаш (который с удовольствием применила бы сейчас в других целях), начала делать набросок. Быстрые, плавные линии, все эскизы на одном листе благодаря этому расположению они стали похожи на зарисовку танца.

Надо отдать должное — Каз был необычайно грациозен. Он проводил немало времени у зеркала, так что прекрасно умел падать себя. "Наряду с голосом, тело является "рабочим инструментом" актера" — часто любил повторять он. Хотя актером Каз был довольно паршивым (именно поэтому ему приходилось заниматься низкобюджетными постановками Фауста и чем-то наподобие тура с привидениями), в качестве модели он подходил идеально.

Сама Кару рисовала его уже много раз. Впервые увидев его настолько "откровенным", Кару подумала о Микеланджело. В отличие от других творцов эпохи ренессанса, предпочитавших работать с худощавыми, порой женоподобными моделями, Микеланджело делал упор на силу, рисуя широкоплечих рабочих каменоломен, каким-то образом умудряясь изображать приземленными их и утонченными одновременно. Таким был Каз: приземленным и утонченным одновременно.

А ещё лживым. И самовлюбленным. И, честно говоря, слегка туповатым.

— Кару! — хрипло прошептала девчонка из Британии по имени Элен, стараясь привлечь её внимание. — Это он?

Кару сделала вид, что не слышит её. Она продолжала рисовать как ни в чем не бывало. Просто еще один учебный день. Ну и что с того, что у этого натурщика дерзкие ямочки на щеках и он не сводит с неё глаз? Она просто не будет (по возможности) на это обращать внимание.

Когда прозвенел звонок, Каз невозмутимо подобрал свой балахон и надел его. Кару надеялась, что ему не придет в голову слоняться по студии. Стой там, где стоишь, она мысленно приказывала ему. Но он, судя по всему, не внял её внушению. Каз уверенно двинулся прямиком к ней.

— Приветик, Козлимир, — сказала Сусанна. — А зачем халат надел? Стесняешься?

Проигнорировав её слова, он обратился к Кару:

— Как тебе моя новая татушка?

Студенты вставали, чтобы размяться, но вместо того, чтобы использовать перерыв для перекура или похода в туалет, они как бы ненароком болтались в пределах слышимости.

— А то, — ответила Кару, стараясь сохранить в голосе непринужденность. — "К" от Казимир, да?

— Очень смешно. Ты прекрасно знаешь, что она означает.

— Так, — встав в позу Мыслителя глубокомысленно произнесла она, — Я знаю только одного человека, которого ты любишь по-настоящему, и его имя таки начинается на К. Но знаешь, могу предложить тебе более подходящее место для этой буквы. — Она взяла карандаш и на своём последнем эскизе подписала букву К прямо на его классически точёных ягодицах.

Сусанна рассмеялась, а Казимир скрипнул зубами. Как и большинство тщеславных людей, он терпеть не мог, когда над ним издевались.

— Вообще-то я не единственный с татушкой. А, Кару? — спросил он, а затем перевел взгляд на Сусанну. — Она тебе свою-то показывала?

Сусанна посмотрела на Кару, её бровь при этом была приподнята до высшей степени демонстрации подозрения.

— Не понимаю, о чем ты, — спокойно солгала Кару. — У меня их набито целое множество.

Для доказательства своих слов она не стала показывать ни "правдивую историю", ни змея, обвившегося вокруг лодыжки, и ни какую другую, скрытую под одеждой. Вместо этого она вытянула руки перед собой ладонями вверх. В центре каждой из них красовался глаз, выполненный темно-синими чернилами в стиле хамса — тех древних арабских амулетов, наносимых на руки от сглаза. Подобные татуировки имеют тенденции стираться со временем, но только не у Кару. К тому же, сколько она себя помнила, они были на ее ладонях, поэтому напрашивался единственный вывод — она родилась с этими рисунками.

— Я не про эти. — Сказал Казимир. — Я про ту, что над сердцем, с моим именем "Казимир".

— У меня нет такой татуировки. — Она сделала вид, что удивлена и расстегнула несколько верхних пуговиц своего свитера. Под ним была майка, и она оттянула её лямку немного вниз, чтобы показать, что выше груди у неё нет никакой татуировки. Кожа на том месте была белой словно молоко.

Каз удивленно моргнул.

— Что? Когда это ты…?

— Ну-ка, пойдем-ка. — Сусанна сгребла Кару за руку и потащила её за собой. Пока они продвигались среди мольбертов, любопытствующие взоры всех присутствующих были обращены на них.

— Кару, ты с ним порвала? — прошептала Элен по английски, на что Сусанна сделала повелительный жест рукой, который тут же заставил её замолчать, выволокла Кару за собой из студии и потащила её в женскую уборную. Её брови всё так же были приподняты, когда она спросила, — Это что за чертовщина была?

— Ты о чём?

— О чем? Да ты сейчас чуть не разделась перед ним.

— Да ради бога, я даже не собиралась ничего подобного делать.

— Ну, как скажешь. А что там про тату над твоим сердцем?

— Ты только что видела собственными глазами. Там ничего нет. — Она не видела причин рассказывать, что там и впрямь когда-то было кое-что. Кару предпочла притворится, что никогда бы не повела себя, как последняя критинка. К тому же объяснить, как она избавилась от этой татушки — так это, вообще, не вариант.

— Вот и ладушки. Последнее что тебе нужно, так это имя этой сволочи на своем теле. А как он себя ведет, ты можешь в это поверить?! Он что думает, если будет болтать своими причиндалами у тебя перед носом, как игрушкой перед котом, то ты сразу кинешься за ним?

— А то, именно так он и думает, — сказала Кару. — У него извращенное понятие о романтике.

— Стоит только намекнуть Фиале, что он преследует тебя, и она тут же вышвырнет его отсюда пинком под зад.

В ответ Кару лишь отрицательно покачала головой. Она уже думала об этом. Можно найти куда лучший способ, чтобы выкинуть Каза из класса и из своей жизни. В её распоряжении были средства, большинству людей не доступные. Она обязательно придумает что-нибудь.

— Хотя на эскизе этот парень не так ужасен, — Сусанна подошла к зеркалу и откинула со лбы несколько прядей волос. — Надо отдать ему должное.

— Ага, жалко только, что он такой клинический болван.

— И не говори, редкостный тупица, — согласилась Сусанна.

— Просто пустоголовая кукла, которая умеет ходить и разговаривать.

— Точно, резиновая! — Сусанна рассмеялась. — Только мужского пола.

В голову Кару пришла какая-то пакостная мыслишка и она ухмыльнулась.

— Ты чего? — спросила Сусанна, заметив выражение её лица.

— Ничего. Нам лучше вернуться обратно.

— Уверена? Ты же не обязана.

Кару кивнула.

— Я в порядке, не заморачивайся.

Каз извлек максимум удовольствия из своей милой маленькой выходки. А теперь настал её черед. Возвращаясь в студию, Кару дотронулась до ожерелья на её шее — несколько ниток африканского бисера всех цветов. По крайней мере, оно выглядело как обычное африканское украшение. На самом деле это было нечто большее. Не особо выдающееся, но достаточное для того, что задумала Кару.