Дочь тумана и костей

ГЛАВА 58 МЕСТЬ И ПОБЕДА

— Мад, что с тобой происходит?

Неделей ранее, Мадригал была с Чиро в казармах. За окном уже рассвело, и Чиро пробралась к её койке, всего через полчаса после того, как Мадригал вернулась от Акивы.

— Ты о чём?

— Ты с кем-то спишь? Где ты пропадала прошлой ночью?

— Работала, — ответила Мадригал.

— Всю ночь?

— Да, всю ночь. Хотя, может я и прикорнула в лавке на пару часов.

Она зевнула. Мадригал чувствовала себя в безопасности, не смотря на свою ложь, потому что никто, кроме Бримстоуна и его приближенных, не имел ни малейшего представления, что происходит в западной башне и, уж тем более, никто не знал о тайном проходе, через который она входила и выходила. И правдой было то, что она уснула на пару часов, только не в лавке. Она задремала на груди Акивы и проснулась от того, что он наблюдает за ней.

— Что? — застенчиво спросила Мадригал

— Приятные сны видела? Ты улыбалась.

— Конечно, улыбалась. Я счастлива.

СЧАСТЛИВА.

И Мадригал догадалась, что Чиро на самом деле имела в виду, когда спрашивала, что с ней происходит. Мадригал чувствовала себя перерожденной. Она никогда не предполагала, насколько глубоким и всепоглощающим может быть счастье. Несмотря на трагедию её детства и вездесущие давление войны, всё же она считала себя, по большей части, счастливой. Если постараться, то всегда найдется какой-нибудь пустячок, которому можно будет порадоваться. Но это было другое. Это невозможно было утаить в себе. Иногда ей казалось, что оно потоком льется из неё, словно свет.

Счастье. Это то место, где страсть, взрыв чувств, со всем их ослепительным блеском и барабанным боем встречает что-то более нежное, как будто возвращаешься домой, который заполнен солнечным светом, где безопасно и уютно. И всё это переплеталось с жаром и трепетом, и горело в ней столь же ярко, будто звезды в морозную ночь.

Её сводная сестра разглядывала её, молча и пристально, как вдруг в городе раздался оглушительный звук труб, заставивший её повернуться к окну. Мадригал подошла к Чиро и выглянула наружу. Их казармы стояли позади оружейного склада, поэтому им был виден всего лишь фасад дворца, с дальней стороны агоры, где висел стяг Военачальника — огромное шелковое полотнище, которое указывало на то, что он был в своей резиденции. На знамени была изображена его геральдика: оленьи рога, с распускающимися на них зелеными листочками, чтобы обозначить обновление и рост. Но, помимо него, Мадригал с Чиро увидели еще одно развивающиеся знамя. На этом красовался герб с белым волком, и, хотя флаг висел довольно далеко, чтобы можно было прочесть девиз, но они и без того прекрасно знали что там написано.

Месть и победа.

Тьяго вернулся в Лораменди.

Руки Чиро так затряслись, что ей пришлось вцепится ими в подоконник. Мадригал увидела волнение сестры, тогда как сама боролась с подступающей к горлу тошнотой. Она восприняла отъезд Тьяго как знак — судьба сама устроила её счастье. Но, если его отсутствие было знамением, то что означает его возвращение? Увидеть его развивающийся стяг было сродни выливанию на себя ушата ледяной воды. Этот кусок тряпки не мог погасить её счастья, но ей захотелось свернутся вокруг него калачиком, чтобы защитить.

Она задрожала.

Чиро это заметила.

— В чем дело? Ты что, боишься его?

— Нет, не боюсь, — ответила Мадригал. — Слегка опасаюсь, из-за того, что могла оскорбить его своим исчезновением.

Она выдумала историю, что, дескать перебрала с вином и нервы её так расшалились, что пришлось спрятаться в соборе, где она и заснула.

Она изучающе рассматривала выражение лица своей сестры, а потом спросила,

— Он был… очень зол?

— Мад, никто не любит быть отвергнутым.

Мадригал расценила это как "да"

— Как думаешь, это конец? Теперь он порвет со мной?

— Есть только один способ это проверить, — сказала Чиро.

Она говорила нарочито беззаботно, явно шутя, но глаза у неё светились.

— Ты могла бы умереть, — продолжила она. — И воскреснуть какой-нибудь уродиной. И вот тогда, он уж точно оставит тебя в покое.

Еще тогда Мадригал должна была бы обратить внимания на её слова, или по крайней мере, проникнуться хотя бы малейшим подозрением. Но нет. Доверчивость привела к её же гибели.