Драконья академия. Ведьма (не) против целителя

ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВЕ 25. Солнце в паутине

In mir gehn tausend Sonnen auf

Во мне восходят тысячи солнц,

Ich bete dass sie niemals

Я умоляю, чтобы ни одно из них

Untergehn ohne dich

Не зашло без тебя…

В саду было тихо и спокойно, как всегда, только журчала вода в фонтане. Мэйя провела рукой по струнам арфы, украшенным крючками, прислушалась. Похоже, что волшебство держало крючки непрочно, и слышались не те звуки. А может, просто сердце — ведь у феи всё же было сердце в груди, а не цветок, — не желало петь. И арфа это знала.

Мэйя бросила музыкальный инструмент, склонилась над лиловыми розами, чьи бархатные лепестки расчертили алые узоры. Показалось, или головки роз поникли, а листья начали вянуть? Нет. Не показалось. С ресниц Мэйи упала одна слеза, другая, третья. Перед глазами всё расплылось, а когда фея сморгнула пелену и вытерла ладонью глаза, то увидела почерневшие цветы и трещины в земле.

А посреди мёртвой тишины, когда не слышалось даже плеска воды, прозвучал такой знакомый голос:

— Ваше Величество… Мэйя. Приветствую вас и надеюсь, что не помешал.

Она мгновенно овладела собой и обернулась к высокому седоголовому дракону, который неторопливо обошёл иссякший фонтан и приблизился к ней.

— Друг мой? Но я думала, что вы сейчас во дворце, вас должны были чествовать и награждать, — Мэйя замолчала, с недоумением глядя на него.

Вместо ответа Дааль снял белоснежные перчатки и продемонстрировал ей свои руки. На его длинных, безупречной формы пальцах не было серебряных перстней рода Хэг.

— Что же вы наделали? — Мэйя смотрела на собеседника, заранее угадывая ответ. В ней росло-распускалось изумление.

— Отказался от власти, почестей и несметных богатств, причитающихся главе рода. И от главенства тоже, — он улыбнулся так открыто и радостно, что Мэйя задохнулась.

— Сумасшедший!..

Дааль рассмеялся и, шагнув ещё ближе, взял её за руку.

— Сумасшедший, но свободный. И рядом с вами — отныне и, если вы только пожелаете, навсегда, — он поднес её пальцы к своим губам, целуя с такой нежностью, что Мэйя дрогнула. Она сама как безумная кинулась в раскрытые объятия, твердя:

— Вы это серьёзно! Серьёзно! Вы всё бросили, прилетели ко мне, да вы… понимаете вообще, что творите?!

Вокруг них всё стало золотым от света фейской магии, и в этом золоте набухала, словно под дождём, земля, и тянулись навстречу танцующей пыльце растения, и зрели бутоны, превращаясь один за другим в ослепительные розы. Вновь забила вода в фонтане и осыпала слившихся в поцелуе дракона и фею брызгами.

«Я люблю вас, Мэйя, я снова могу любить, и, если бы я мог создать артефакт, который десять раз напишет на пергаменте эти буквы…»

Каким-то удивительным образом она услышала и подхватила:

«…То вы бы сделали это, и я бы написала много, много раз, что моя душа принадлежит вам… Но что, если волшебство фей поможет?»

В ответ протянулась тонкой серебристой нитью мысль:

«В создании такого артефакта?.. Знаете, это невероятно — я слышу вас, а вы слышите меня!»

Мэйя оторвалась от его губ и посмотрела в тёплые синие глаза.

— Поцелуй феи творит чудеса, а любовь феи — чудеса втройне, — прошептала она, держа его за руки. Вокруг их запястий, словно в невиданном брачном обряде, обвились и тонкие узы фейского волшебства, и дымка драконьей магии.

А затем Мэйе почудилось, будто её заключили в огромную, соткавшуюся из ниоткуда паутину. И в саду похолодало, но свет не померк — яркими искрами он прорезал клубящуюся тьму, щупальцами обвился вокруг неё.

— Ах, мой милый друг, — Мэйя прижалась к его груди, слыша частое биение сердца, — я чувствую себя бабочкой, которая безнадёжно запуталась в сетях. Странное дело, но я рада этому. И ваши демоны не пугают меня.

— Всё правильно, дорогая Мэйя. Ведь без тени не будет и света, — и, подняв её на руки вместе с короной, паутиной и в золотом сиянии, дракон понёс свою фею во дворец.

…Ich liebe dich

Я люблю тебя

(LaFee, "Wer Bin Ich")