Душа без признаков жизни

ГЛАВА 17. Гламентил. Святилище Обители

Вапланда — королева высших планет, никто

точно не знает, где находится этот таинственный

мир, ведь попасть туда можно только через специальный

портал между измерениями на планете херувимов — Тапе.

Обитатели Вапланды — непомерно сильные существа. Они

знакомы с самим Творцом и принимают от него указания,

однако никогда лично не появляются в Обителях,

не вмешивались ни в одну войну.

Учебник по истории

Ионниан Крит Доран, седьмой хранитель знаний

«Нет, у нее точно никого нет, — успокаивал себя Глэм, — она всегда одна. А сказать-то что? Увидел тебя голой в садах и решил присоединиться?»

Застёжка свирепо впилась под горло: раздирала кожу у кадыка.

На площади поднялся такой сильный ветер, что Глэму казалось: кто-то тянет за подол плаща. Зато шаманы, тянувшие с флейт резвую мелодию, в восторге — напевали гимн Обители, стучали, скакали, точно размалёванные блохи. Бой барабанов заглушал мысли. Откровенные танцы полуголых девушек-шаманок не давали сосредоточиться.

Глэм ослабил застёжку плаща и затопал быстрее.

Когда-то церемонии происходили чаще. С каждым годом достойных отправиться в высший мир становится меньше, но он прибыл в святилище, чтобы повидаться с Лилиджой, а не глазеть на посвящение нового асура. И всё же решил заглянуть. Глэм шагал через площадь к входу, который вырезан в неохватном стволе — всегда было интересно: кто додумался прорубить там тоннели?

Вибрирующие фрукты на древе жизни разрослись, словно сорняки.

Хотелось сорвать хоть один плод, но право вкусить его давалось лишь раз. Да и ходили слухи, что не приготовленные плоды — могут убить. Откуси хоть крупинку от красной цитрусовой шкурки и душа разорвется: не вместит в себя мощную энергетику древа.

Глэм охотно верил слухам, видя, какое количество херувимов охраняет фрукты.

Святилище — единственное место в Обители, где в качестве стражей выступают херувимы. Чем они не особо довольны... Может потому что считают это ниже своего достоинства, а может потому что вечно находятся те, кто желает отведать красных плодов.

Из фруктов древа делают снадобье для грааля. Один раз. Во время церемонии новоиспеченный асур отпивает из чаши сладкую цитрусовую жижу, воссоединяется с зачатком своей души на плато зарождений, и перестает быть зависим от Обители. Получает «билет» в высший мир. Но многие, как и Глэм, предпочитают оставаться здесь в качестве наставника или стража, а кто-то возвращается, когда узнает о созданном ребенке.

В новых душах галактика, к счастью, не сильно нуждается, учитывая уровень местной «любвеобильности».

«Я и сам тут торчу ради Лилиджой», — подумал Глэм и прищурился. Силился не ослепнуть от изумрудного излучения листьев древа, что отдают приятным запахом хвои и свежескошенной травы.

Он впопыхах поднялся до верхней платформы. Сквозь сотни широких тоннелей в стволе. Мимо деревянных, раскрашенных скульптур известных серафимов, судей и, конечно же, Прародителей Обители Джамп.

«Крылья бы не помешали», — посетовал Глэм, вспотев от борьбы с тысячами ступенек, но вспомнил, что крылья устают не меньше ног.

Воды портала целовал свет звезд, превращая водоворот в произведение искусства. Хладный ветер на платформе затих. Видимо, кто-то из клана пустоты постарался. Глэм всмотрелся в червоточину посередине церемониальной платформы. Он так и не понял, почему вода в бассейне над червоточиной не утекает. Скорей всего на семинарах рассказывали... Но разве он слушал?

Портал излучал бешеную энергетику — такую плотную, что жизнь в венах визжала.

Клокочущими водопадами в бассейн впадали четыре священные реки. Они тянутся с плато зарождений. Каждая — искрится аурами душ. Малахит. Золото. Рубин. Падпараджа… или апельсин, кому как нравится. Четыре разумные касты. Сварги. Маны. Аталы и талы. Потоки струились прямо из червоточин в воздухе, ведущих на другую сторону планеты. Быстрое течение разбрасывало мелкие капли.

Глэм подошел к толпе.

Шелли спрятала левую голову под плащ.

— Спокойно, девочка, — проговорил он, гладя гидру сквозь толстую черную ткань. — Мы ненадолго.

Левая голова Шелли шипела под плащом. Правая — заинтересованно оглядывалась. Левая черепушка любимой гидры всегда осторожна, но дружелюбна, а вот правая — агрессивная и бесстрашная, наживает хозяину проблем. То укусит кого-нибудь, то застрянет мордой в узком проёме.

Глэм почесал пальцами лоб Правой и подумал, что с двумя головами Шелли, по крайней мере, веселее, когда он оставляет ее одну. Не так давно Левая была в единственном экземпляре. Пока волк Кастивиля не откусил ей голову и не распался на атомы, чего учитель долго не мог Глэму простить.

Вместо одной головы у Шелли отрасли — две. А вот душа питомца Касти была отравлена и разорвана навсегда. Яд в энергетике гидры выедает в душе озоновые дыры, но Глэм есть подругу не собирался. И точно не заменит кем-то другим.

Последний раз, когда перерождался на Ашвасе, Шелли стала ему самым верным спутником. Гидры — невероятно преданные питомцы. А взрослые гидры — опасные телохранители. Душу любимицы он забрал с плато перерождений, как только стал дэвой, но укрепить ее для существования в Обители удалось после скрещивания с душой рока. Теперь Глэм пожинает плоды трудов. Он наделил Шелли «ядовитой» плотоядной энергетикой, свойственной всем рокам.

Хорошо еще, что Касти не рассказал об этом Трибуналу. Пожалел его, дурака. Объединять души животных между собой законом не запрещено. Но с роками… Серьезное преступление. Роки — самые страшные создания в галактике. И одно из них — сидит у него на шее, тихо посапывая.

Наконец, Глэм протиснулся сквозь толпу. Правда, чуть не ввязался в драку. И почти получил в нос. Но главное — результат. Первые ряды!

«Еще один сварг», — подумал он, рассматривая претендента в дэвы. Души с касты Глэма быстрее становились асурами. Он не понимал, как маны живут на планетах, где никто неспособен стихиями повелевать. Еще и становятся высшими.

Повисла вязкая тишина.

Из портала появился серафим. Пространство завихрилось за его спиной, а шесть крыльев пустили в оживленное перешептывание листья на древе.

Глэм знал, кто это. Левитан Лир Дратокс. Он создавал напиток для его посвящения в асуры. Отец Кастивиля.

В Обители Джамп Касти последний из рода Дратоксов: могущественного и древнего — тянется от самых Прародителей. Но все из Дратоксов давно отправились в Вапланду. Или дальше... К Творцу.

Сам Левитан зарожден на Лире — родной планете Лилиджой.

Глэму оставалось лишь с тоской вздыхать, учитывая, что он никогда там не был, но по слухам: основное население — женщины. Валькирии. Прекраснейшие из девушек! Только вот валькирии реже становятся высшими, хотя и относятся к сваргам.

Густой баритон серафима Левитана пронзил пространство:

— Мы собрались сегодня, дабы услышать клятву этого асура пред Творцом. Отпей из чаши грааля и возымей честь стать дэвой. Честь ощутить суть мироздания. И стать одним из тех, кто будет создавать новые галактики во Вселенной.

Все смолкли.

Новоиспеченный асур забрел по пояс в энергетический водоворот. Воды окрасились в зеленый и фиолетовый цвет. Он поднял перед собой чашу, выговаривая дрожащими губами церемониальные слова:

— Я, навсегда ныне зовущийся пред Творцом и детьми его — Хальд Ян Крэйн, клянусь посвятить свою жизнь улучшению созданного Отцом мира. Я клянусь, что не поддамся гордыне, но наставлю души на путь истинный. Клянусь соблюдать заповеди Древнего Закона и помогать Отцу нашему в правосудии. Клянусь исполнять волю твою, оберегать детей и братьев своих. Клянусь быть светом во тьме и созидателем в пустоте. Я принимаю твой дар. Поныне я вечен, как вечна вселенная, я орудие твоей силы, живу для высшей цели. И да пробудится твоя энергия во мне…

— Да пробудится твоя жизнь во мне! — поддержала криками толпа.

Большим глотком Хальд осушил грааль.

Малахитовая река забурлила. Зачаток души асура просочился меж оживших вод и слился с Хальдом воедино, знаменуя разрыв связи с Обителью Джамп. Знаменуя свободу. Знаменуя уход в высший мир.

Глэм прикрыл глаза от ярко сиреневой вспышки. Поморщился от запаха дыма и подумал, что Хальд выбрал не самую удачную внешность из прошлых перерождений: хлипкие волосы, глаза крота, тело тростник. Сам Глэм — несколько недель мучил серафима в пирамиде сверхсознания, нудно копаясь в сотне прошлых воплощений, желая подобрать что-нибудь идеальное. Он решил остаться мужчиной, а по большей части перерождался женщиной.

Что-то ноющее и горькое защипало в груди.

Половина Трибунала была против становления Глэма асуром. Хотя его энергетика плескала через край.

Помог Касти. Учитель убедил всех, что Гламентила пора отправлять наверх: создавать новые миры. Материализация — единственное, что Глэму давалось. Но и Касти он разочаровал: вернулся в Обитель наставником.

За Андрианом с Мрита не следил. Зато за двумя сваргами со своей планеты наблюдал часто и всё же понимал: нужно бросать наставничество. Стоит вернуться и заняться тем, что получается куда лучше. Обустройство новых галактик — великий почёт. Только Глэму покидать свой «дом» до колик под сердцем не хотелось.

Проводив взглядом Хальда и Левитана, скрывшихся в портале, Глэм подошел к краю платформы. Разбежался и спрыгнул.

Шелли запищала. Он прижал гидру крепче к груди. Ветер захлестал по лицу. В ушах — свист. Коса белых волос растрепалась.

Высота от верхней платформы древа до земли — два километра. Чтобы не разбиться, прикладываешь огромные энергетические усилия, но мощь гравитации Глэм преодолевает почти играючи.

Память у него может и дрянная, зато сил — хоть на межгалактическую войну.

Он приземлился у входа в висячие сады. Пятки утонули в мягкой траве, покрытой росой. Запах апельсинов и клевера, желтая пыльца и листья — носились в воздухе, манили заглянуть в уютную чащу.

Сады растут пышной копной рядом с древом. Реки проходят их насквозь, создавая бесчисленные разветвления, и впадают в соленый океан. Непроглядно-глубокий. Гламентил любил этот дистрикт больше других. Здесь приятно медитировать.

Раздался всплеск.

Несколько душ нырнули с платформы в воду. Однажды Глэм сам окунался в теплые глубины океана — мягкие и ласковые, будто сапфировый шелк, — надеясь получить ответы от Творца, но в уши скользила тишина.

Легенды гласят, что Творец внимает зову своих детей в океане, омывающем мшистые берега у древа Обители, но за всю жизнь, лишь раз Глэм слышал о том, чтобы Творец реагировал на мольбы.

— Неужели вспомнил, что у тебя есть сын на Мрите? — спросила Лилиджой с лучезарной улыбкой и откинула со лба волнистую синюю прядь.

Когда валькирия повернула голову, у Глэма настырно задергало внизу живота. Она сидела в горячей воде. Обнаженная. В одном из каменных бассейнов с зеркалом напротив.

Портальные зеркала установлены по всей территории садов, с их помощью высшие следят за своими детьми и подопечными.

Благоухающий розами пар исходил от бассейна. Синие волосы распались по плечам валькирии и плавали на поверхности водной глади, пока она внимательно наблюдала за парнем в отражении зеркала.

Ее сын. Стас. Бывший друг Андриана. Когда они встретились, Глэм познакомился с Лили. С того дня он посещал сады как можно чаще.

— Твой Стас похитил любимую Андриана, — заметил Глэм и сел на борт бассейна, пробуя взглядом изящное женское тело, до груди скрытое под водой и пахнущее орхидеями. — Изнасиловать думал.

Может, и мне тебя похитить? Вкусы женщин бывают невероятно специфичны…

— Стас скучает по другу, чувствует себя виноватым, и хотел его увидеть. А что до Марлин… Она ему понравилась. Не собирался он ее насиловать. Просто… игрался. Как обычно.

— Интересные развлечения у твоих детей.

Глэм засмеялся. Лилиджой закатила фиолетовые глаза — неприступные и манящие, точно плоды древа жизни, прекрасные, как каждая черта ее лица и фигуры. Сказочное существо. Невыносимо притягательное… На валькирий можно смотреть вечно, любоваться, будто произведениями искусства, к ним прикасаешься с трепетом, утопаешь в ярких глазах, боишься спугнуть, от них можно стать зависимым наркоманом — подсесть на горячую энергию, которую они передают тому, кого полюбили. Они способны сделать героем. Способны увеличить огонь внутри тебя.

Он облизал губы, искоса наблюдая, как Лилиджой вылезла из воды. Как горячие капли стекают по телу... Медленно… Девушка встряхнула синими волосами и накинула белый плащ.

— Мы с Христи не готовы к сестре или брату, так что на нашу мать не смотри, — послышался голос сверху.

Подняв голову, Глэм заметил двух рыжих девушек. Близняшки? Различались они только по цвету одежды и прядей. Одна во всем розовом. Другая, подавшая голос, — в голубом. Девочки сидели ярусом выше на пьедесталах в стене.

— Мои дочери, — пояснила Лилиджой. — Христи и Ротти Говин Вальгала. Они перерождаются вместе, но пока решили остаться и сводить меня с ума.

— Рад знакомству с очаровательными представительницами планеты Говин, — сказал Глэм и по-джентльменски поклонился, отгоняя наглых летающих медуз, от которых чешется кожа.

Девушки захихикали.

— А ты ничего, — отозвалась Христи, накручивая на мизинец единственную голубую прядь. — Милый.

У статуи Прародителей раздался расстроенный вопль. Глэм оглянулся.

Конопатый асур скатился спиной по постаменту. Глэм понял, что опечалило стража отсутствие новых детей. Ему ли не знать?

Затем конопатого оттолкнул другой асур родом с Асгарда (судя по наличию четырех мускулистых рук) и прикоснулся к кристаллу в ладонях Прародителя. Воды священной реки — у подножья статуи — забурлили, хлынули потоком с водопада, ниспадающего с верхнего яруса вишневых садов. Поток выплеснуло клокочущей волной. Он засветился зеленым и захлестнул многорукого, поднял над землей.

Как только река отпустила асгардца, он возбужденно заликовал, а души вокруг подняли кулаки в знак поддержки. Статуи показали асуру новое чадо.

Глэма пронизала зависть. Он отвернулся, подсев поближе к Лилиджой.

— Я смотрю, у тебя много детей.

— Всего трое: Христи, Ротти и Стас, — ответила Лилиджой, выжимая мокрые волосы. — А у тебя, кроме Андриана, кто-нибудь есть?

— У меня нет детей, — отрезал Глэм. — Только подопечные, назначенные Трибуналом. Я… я не так давно стал асуром, так что…

— Еще не успел расчехлить свой генофонд… — захихикали близняшки, но недоговорили пошлую мысль под грозным взглядом Лилиджой.

Глэм нервно защелкал суставами пальцев.

Дети получались редко и у кого-то одного из пары. Глэм иногда проводил ночи с девушками асурами со своей планеты, а один раз с девушкой из манов, но сознательные души у него не получались. Статуи в садах упорно твердили, что на плато зарождений нет ни одного его ребенка.

По крайней мере, среди манров. Если от соития получается душа низшего или жина, то плато об этом не сообщает. Ракшасам даже наставники не назначаются. Хотя они полностью сознательные души.

Глэм сорвал с кактуса красный плод питахайи, разделал и откусил, скривившись от едкого вкуса. В голову не лезло ничего умного. Как подступиться к Лилиджой? Эта девушка год не покидает мыслей, к тому же от валькирий рождаются самые сильные и талантливые души.

— Приятно было с тобой посидеть, но мне пора на Лир, — сказала Лилиджой, натягивая сапоги и фиолетовый обтягивающий костюм.

— Я могу составить компанию? Всегда мечтал побывать на планете валькирий, — выпалил Глэм, схватив девушку за локоть.

Она недоуменно посмотрела и выдернула руку.

Еще бы за зад схватил, идиот…

— Прости, я направляюсь туда по заданию Трибунала, а не гулять. На некоторых планетах активно распадаются призраки, не вернувшиеся в Обитель. Моя планета не исключение.

— Могу помочь, — уверил он, выпрямив плечи. — Я слышал о том, что Обитель начинает выходить из-под контроля, однако Трибунал не хочет об этом распространяться. Некоторые говорят, что виной всему роки, и кто-то намеренно подбрасывает энергетических пожирателей на планеты манров, как в эпоху Пробуждения.

— Знание, конечно, на пятерку, но…

— Лилиджой Лир Вальгала! — раздался томный мужской голос.

Перед ними вырос херувим.

Незнакомец заулыбался поглощающими свет зубами (кажется, так сейчас модно). На его теле бряцали тонны цепей: их зачем-то носят стражам древа. На шее — шипастый ремень. Херувимы, которые стерегут святилище, выглядят собачками на привязи. И всем интересно, откуда появилась эта традиция. Чья-то глупая шутка?

— Мне так жаль, — продолжил стонать он. — Я подслушал разговор. Ли, дорогая, мое сердце будет разбито на миллионы осколков, если с тобой что-то случится. Я тоже отправляюсь на Лир!

Он что, в кустах прятался?

Херувим поцеловал руку Лилиджой. Голова запульсировала от гнева. Однако Глэм слегка успокоился, увидев, что девушка отпрянула и одарила незнакомца таким взглядом, словно он дохлятина с гуватского болота.

— Сделай одолжение, Тракс. Не прикасайся ко мне. Иначе клянусь, сверну тебе шею, — возмутилась она и выставила руки в стороны, не давая наброситься на херувима поддакивающим Ротти и Христи.

— Виноват, — прощебетал Тракс и нагло подступил, — я так беспардонен… Пьянею, когда ты рядом.

Девушка сжала правую кисть в кулак, затем выставила указательный, средний и безымянный палец. Взмахнула ладонью в сторону каменного бассейна. Вода выплеснулась и превратилась в стену льда, прокатилась по земле — настолько острая по краям, что Траксу отрезало половину бороды, отчего он оскалился и схватил валькирию за плечо.

Ротти и Христи испугались. Глэм вспомнил, что херувимы из стражей древа жизни тоже имеют голос в Совете. Этот ушлёпок подговорил Трибунал отправить Лили на задание, чтобы присосаться следом?

— У меня есть компания. Познакомься. Гламентил, — с придыханием проворковала Лилиджой и толкнула херувима под ребра. — Мой друг как раз хотел посмотреть на Лир, а у тебя еще так много работы, милый… Я уверенна.

Глаза Тракса загорелись, а волосы взметнулись, словно подкинутые ветром.

— Этот? — херувим засмеялся. — Жалкий асур, чем он тебе поможет?

Девушка намеривалась возразить, но осоловела и отпрыгнула в сторону. Глэм выбил у Тракса почву из-под ног.

— Ну, кое-чем могу, — усмехнулся он и стал изворачиваться от ударов.

Тракс обнажил меч-шастр и разрезал воздух над макушкой, по-видимому, решив сразу расчленить обидчика.

Гламентил увернулся, но недостаточно быстро. Острие царапнуло щеку.

Херувим пнул ногой в живот. Глэм отлетел в стену, сильно ударившись головой, но сразу вскочил на ноги. Рассекая воздух, в него летели созданные Траксом огненные штыри. Глэм оскалился и взметнул руки вверх. Встретил удары каменным щитом, выросшим из-под земли.

Страж попытался испепелить его второй раз. Третий. В бешенстве он вырвал железный пьедестал и расплавил до жидкого состояния.

Лава волной метнулась к Глэму. Однако он перенял атаку херувима и обратил против него же. Тракс заорал. Жидкий металл расплавил кожу на левой ноге противника — до кости. Губы стража перекосило.

— Ты мне еще ответишь за это!

Он смачно сплюнул Глэму под ноги, создал портал и скрылся.

Трус.

— Откуда в тебе столько сил, чтобы противостоять херувимам? — воскликнула Лилиджой.

— Управлять материей — единственное, что я умею, честно говоря. На Ашвасе повелевал огнем и лавой, а после перерождения асуром способности десятикратно увеличились. Зря он меня испепелить решил. Так, а ты… согласна показать мне Лир?

— Еще бы! Ты спас меня от этого идиота. Только сначала избавься и от ужасной каменной маски с щупальцами. И гидру оставь. Девочки присмотрят. Зачем ты вообще носишь эту, извини, хрень на лице?

— Такие маски носят маги на Ашвасе. Но если хочешь… больше не стану ее надевать, — Глэм улыбнулся, снял маску и выкинул в кусты. После чего погладил перепуганную Шелли, выглядывающую из-под плаща.