Душа без признаков жизни

ГЛАВА 26.3. Стас. Чертоги просвещения. Бар.

Удивительно, как люди обожают бары! Даже за могилой их воссоздали.

Стас сидел в одном из таких, что поражают воображение. Гламентил и Лилиджой услужливо дали побыть в одиночестве. Вообще-то, до вечера... Но пропали на несколько дней. Несложно догадаться, чем они там занимаются, но у Стаса появилась компания сестер, с которыми он заканчивал уже двадцатый коктейль за сегодня, так что Стас был рад за новоиспеченных любовников.

Барная стойка дребезжала от топота танцоров. По залу метались разноцветные фигуры. С потолка сыпалась изумрудная прохладная пудра и таила на плечах. Стас неосознанно завывал в такт музыке. Рядом сидел парень, годящийся разве что на роль павлина в зоопарке, две карликовые обезьяны на его плечах дополняли образ — змеи, обезьянки и вороны на плечах в Обители, по-видимому, популярны.

Шоколадный виски разогрел щеки. Потрясающее чувство. Коктейль растворяется где-то в тебе, а потом выходит ветром из ушей. Стас не понимал, какое у него теперь строение органов, но он дышал, ощущал вкусы и запахи. Иногда и в уборную ходил. Казалось забавным, что тело ощущает боль; не оставляла мысль, что создатели Обители садисты. Иначе, зачем сохранять эту самую боль?

— Кажется, та девушка с Асгарда запала на тебя, — захихикала Христи.

Ротти взяла Стаса за подбородок и развернула, кивая на угол зала.

Стас поперхнулся. Воздыхательница оказалась в два раза больше. Еще и с четырьмя руками. Когда он обратил на девушку внимание, она двинулась в его сторону.

Ротти зашептала на ухо:

— Только представь, что она может этими четырьмя руками делать одновременно.

Он поперхнулся новым глотком виски и наковырял в мыслях два варианта действий. Первый — откинуться и притвориться дохлым. Второй — убежать. Стас с грохотом упал с барного стула и шмыгнул на улицу под пронзительно-тонкий смех и улюлюканья сестер.

***

Некоторое время глаза привыкали к темноте.

Вдали мерцали огни величественного замка чертогов просвещения, а вот бар, словно хотели спрятать во мраке. Может, надеялись, что никто туда дорогу не найдет?

Вряд ли алкаши здесь в почете…

Погода стояла жаркая, но ветреная.

Стас завернул к небольшому синему водопаду — брызги неслись по воздуху и ласкали лицо, — сел на замшелое бревно у ниспадающих вод, бегущих из горной трещины в пруд. В отражении поблескивали звезды, линия огненного кольца, что распарывает небеса, и несколько блеклых лун.

Поодаль звучали тихие песни снегирей из сладких журчащих переборов и свистов. Сорвав пион, пахнущий ванилью, Стас щелкнул пальцами по толстому жуку. Насекомое усердно грызло лепесток. Теперь же училось плавать в пруду — не без его помощи. Интересно, Марлин тоже любит цветы? Он осознал, никому не дарил букетов.

Последний раз он покупал цветы девять лет назад. Только вот дарить их не пришлось. Стас, будучи подростком, не пользовался особой популярностью у девушек, он числился в местных хулиганах и слыл сверхактивным парнем (то дверь директора граффити разрисует, то войну между классами на заднем дворе устроит), но с большим натягом ему удавалось заговорить с симпатичной девочкой.

И вот он вдруг получает записку от загадочной незнакомки. В записке — признание в любви с фотографией воздыхательницы. Красоткой, к слову. Листок изрядно разрисован сердечками и прочей ванильной ерундой, даже поцелуй от розовой помады красовался. Девочка приглашала на свидание у моста.

Особо не раздумывая, Стас купил цветов и прибыл к назначенному времени, однако девочка так и не появилась. Не спустя пятнадцать минут. Не двадцать. Не полчаса. Через час — хлынул ледяной ливень, но она не пришла. Зато явился тот, кто судя по взгляду, не рассчитал долю юмора, что применил к другу.

Еще раз глянув на письмо, Стас узнал почерк Андриана.

Да и вот он сам. Стоит и едва сдерживает порыв смеха. Зашвырнув букет с моста, Стас бросился бежать за Андрианом с тумаками. Бежал километра три, а когда вцепился в него, то катился с ним по грязи метров десять. Долго Андриан извинялся после этого случая. Хотя смеяться не переставал никогда.

— Пугают большие женщины? — послышался властный голос сквозь журчание водопада.

Обернувшись, Стас узнал разноглазого шатена, который следил за ним в святилище.

Дарис…

Местный учитель и советник при Трибунале судей. Говорят, спокойствие этого человека вызывает у других панические атаки, а от себя Стас бы добавил, что взгляд у него как воронка, засасывает мир и окружает жертву клеткой, пока желтоглазый хищник не решит ее отпустить.

— С тем количеством алкоголя, что ты в себя влил, любой покажется красавицей.

— Предпочитаю быть жизнерадостным, а не трезвым, — прыснул Стас, омыв лицо холодной водой. — И ты пока не кажешься мне красавицей. Если ищешь мальчика на ночь, я не из твоих.

— Какая жалость, — усмехнулся Дарис, облизнув нижнюю губу, он покачивался на каблуках, и обсидиановая мантия переливалась в свете лун.

— Если тебе хочется что-то пооблизывать, могу, конечно, предложить помощь, спустив штаны. Но сомневаюсь, что твой рот доставит мне удовольствие. Так что отвали.

— Считаешь себя остроумным? — улыбнулся он, важно заложив руки за спину. Эта хитрая гримаса до озноба не понравилась Стасу, от нее будто ледяным сквозняком веяло. — Понятно, почему Феликс и Андриан из миллиардов людей решили выкинуть из тела именно тебя.

— Откуда… — Стас осекся и резко повернулся. — Да черт с тобой! Что ты хочешь?

— Помочь.

— Помочь? — Стас озадаченно вскинул брови.

— Видишь ли... Твои обидчики не имели права так поступать, а Гламентил и вовсе нарушил все мыслимые и немыслимые законы Обители. Наказания за вмешательство в процесс перерождения очень суровы.

— Накляузничать предлагаешь?

— Разве ты не хочешь отомстить? Твое тело может погибнуть, пока в нем находится… демон. А ты умрешь вне тела и тогда — никогда не вернешься в Обитель. Андриан знал, на что тебя обрекает.

— Я скоро вернусь в тело, а пока...

— Ложь. Своей безответственностью Гламентил обрёк тебя остаться проклятым на Земле и распасться на атомы. Истинная смерть. Когда погибает сама душа, не имея возможности вернуться.

Стас сглотнул.

— А тебе какая выгода?

— Я слежу за порядком, — пожал плечами Дарис. — Если кто-то безнаказанно может нарушать законы Обители, то наши законы перестают внушать страх. Это недопустимо.

Стас скрипнул зубами и сжал кулак. Андриан сказал, что они не собирались его убивать и Стас не мог поверить в иное. Зачем Андриану желать его гибели? Тем более, когда они помирились. Почти всю жизнь Кот был его лучшим другом. Они никогда не расставались, всё делали вместе, всегда приходили друг к другу на помощь — что бы ни случилось, без лишних слов или вопросов.

Прикрыть перед легавыми?

«Сидеть так вместе».

Драка за школой против десяти человек, которые нас скорей всего прибьют?

«Погнали».

Подержать волосы над толчком пока блюешь?

«Не вопрос».

Стас громко забранился. На Андриана. На Феликса. И ужасно разозлился на Дариса, сверлящего холодным взглядом. Хотелось врезать по его гордо вздернутому носу.

По-человечески Дарису стоило бы повести себя иначе, посочувствовать или успокоить, дать мудрый совет, для приличия, но это мнение Стаса, а сам Дарис, видимо, так не считал и лишь засмеялся:

— Ты как подросток. Злишься на реальную суть вещей. Знаешь, почему ребенок становится злой в этом возрасте? Не только из-за того, что в теле гормоны бушуют. Нет... Его жестко обманули. Он бесится. Настоящий взрослый мир разочаровал маленького человека. Ему нагло лгали о том, что всё вокруг хорошо, что все его любят, как мама и папа, что мир приветлив. Но вдруг… представления о жизни разлетелись на хрустальные осколки. И он всех ненавидит. Хочет доказать, что он всё еще особенный. Я не такой, как вы, кричит он. Дайте мне жить той светлой жизнью, о которой вы рассказывали! Где я особенный! Лжецы!

— Мне плевать на то, какая жизнь будет после смерти.

— Я бы не советовал прощаться с ней таким глупым образом. Ты рискуешь распасться на атомы. Но я могу помочь. — Дарис выдержал паузу. — Что скажешь?

— Скажу — пошел на хер! Андриан, какой-никакой, пусть паршивый, пусть ублюдок лживый, но друг мне. А Гламентил всего-то хотел помочь. Он-то точно ни при чём. Ты идиот, если думаешь, что...

Кто-то толкнул в поясницу.

Стас плюхнулся в пруд. Вынырнул, хватая ртом воздух, и — сплевывая солоноватую воду — увидел двух смеющихся мужчин, между ними виляла черная пантера с горящими в темноте желтыми глазами. Огромная кошка рычала, таращась на Стаса, и когда он схватился за камень, чтобы вылезти, чуть не откусила ему пальцы.

— Вы кто?!

— Извини моих друзей, — вздохнул Дарис. — Они слегка бестактны. Ты ведь понимаешь, что находишься здесь незаконного, малыш? Думаю, стоит немного привести тебя… в прежнее состояние.

Взгляд Стаса зацепился за желто-салатового жука, которого он нещадно бросил в воду, полуживое насекомое выбралось и уползло в траву.

Пруд забурлил.

Стас почувствовал, как жгучей субстанцией вода впивается в ноги, руки, под ребра… и завопил во всё горло. Тело загорелось. Невыносимое жжение! Словно кто-то пожирает тебя заживо, отрезает кусок за кусочком, а раны засыпает солью. По артериям разлилась жидкая ртуть. Верхний слой кожи стал отслаиваться.

Вода превратилась в едкую кислоту.

Сердце в груди сошло с ума: то ускорялось в истерике, то замедлялось, пропуская удары.

— Смотри не расплачься, — протянул Дарис под насмешки своей свиты.

Стас чертыхался, обещал его прикончить, расчленить и скормить собакам, одновременно тянулся к берегу, чтобы хотя бы попытаться убежать, но жжение свело мышцы. Удушливый запах паров ослепил. Стас задыхался. Пальцы скользили по мокрым камням, а пантера с рычанием кидалась на него при каждой попытке выбраться. Тело визжало. Возможно, и он сам.

— Когда я… до тебя доберусь... — в удушье хрипел Стас.

— То что? Что ты сделаешь?

Стас не знал, что сделает. Будет умолять о пощаде? Он снова заорал от боли. Кожа на руках шипела кровью. Глаза, казалось, выпадут из орбит — лопнут и растекутся.

— Знаешь, мальчик, можешь считать себя хоть алмазом. Даже гордиться этим. Но найдется человек, который покажет, что ты кусок стекла, блестящий на солнце. А здесь... солнца нет, и стекло алмазом не станет. Здесь мы ровно те, кто мы есть. И папочка тебя не спасет.

— Хватит! — Стас разглядел на своих пальцах кости. — Прекрати!

— А ты еще пошути. Вдруг поможет, — улыбнулся Дарис, приблизился и сел на одно колено перед водой. — Или покривляйся. Тебе ведь к лицу, без сомнений. Однако... это твое единственное оружие меня не прельщает. Ты жалок.

Стас почувствовал, что теряет сознание от невыносимой боли.

— Что вы творите?! — послышался крик из-за деревьев.

Голос Лилиджой. Откуда-то из угольной пустоты, куда провалился весь мир.

— Обучаю, — Дарис ухмыльнулся и скрестил ладони за спиной: — Это ведь моя работа.

Вернувшись в реальность, Стас заметил запыхавшегося Глэма и Лилиджой. Губы наставницы беспрерывно дрожали. Свита позади Дариса гоготала, но учитель — всё с той же двусмысленной улыбкой — шикнул на них.

— Что он должен осознать под твоими издевательствами? — выпалил Гламентил. — Ты рехнулся?!

— Что иллюзия превосходства не вечна.

Стас со стонами выполз на сушу, хватая пальцами (вернее, обглоданными костями) подбежавшую наставницу. Дыхание болезненно гарцевало. Одежда полностью растворилась. Не единого клочка. Черные волосы посыпались на траву, и, скорей всего, вместо головы — бежевый мяч для боулинга.

Дарис продолжил:

— Как и иллюзия безнаказанности.

Топот множества ног разошелся по сырой земле, к которой Стас прижимался лицом, боль ослепляла, но он заставил себя посмотреть на происходящее.

Стражи-асуры. Они окружили всех в кольцо.

Свита мучителя исчезла из поля зрения, а стражники, скрежетнув сталью, обнажили мечи.

Хоть кто-нибудь отомстит этому уроду?

Дариса арестуют?

Вид белых фаланг под лопнувшей плотью грозился свести с ума. Спотыкающийся и окровавленный Стас с трудом привстал на коленях и увидел в руках Глэма пергамент, без сомнений, врученный темным учителем.

— Тебя предупреждали Глэм, — спокойным тоном произнес Дарис, — но ты не оставил Трибуналу выбора. Надеюсь, пребывание в карцере надоумит тебя подобрать нужные слова в суде.

Лилиджой ахнула и в ужасе закрыла рот руками.

Страж занес меч над головой Гламентила. Свет двух блеклых лун заплясал на черном металле. Стас попытался что-то закричать, что-то сделать, помочь, но слова застряли в горле, мир закрутился волчком и холодная роса впечаталась в искалеченное кислотой лицо.

Если вы читаете эту историю, поддержите, пожалуйста, лайком или комментарием. Они бесплатные :)